— Мам, а папа опять не ночевал дома? — спросила девочка таким спокойным голосом, словно уточняла, что сегодня на завтрак.
Ирина резко поднялась, натягивая одеяло до подбородка.
— Почему ты так подумала, солнышко?
— Ну, его туфли не стоят в коридоре. И ещё… — Соня замялась, перестав жевать косичку, — бабушка Света звонила вчера вечером. Я случайно услышала, как ты с ней разговаривала. Ты плакала.
«Боже, — пронеслось в голове у Ирины, — когда она стала такой наблюдательной?»
— Иди умывайся, я сейчас завтрак сделаю, — Ирина попыталась улыбнуться, но уголки губ предательски опустились.
— Блинчики будут? — оживилась Соня.
— Обязательно. С малиновым вареньем и сметаной.
Дочка упорхнула в ванную, а Ирина осталась сидеть на кровати, глядя на пустую половину. Подушка Дмитрия лежала нетронутой, идеально взбитой — как в гостиничном номере. Три ночи его не было дома. Три ночи она засыпала, прислушиваясь к каждому шороху за дверью, вздрагивая от звука проезжающих автомобилей.
На прикроватной тумбочке лежал телефон. Ирина взяла его, разблокировала — ни единого нового сообщения, ни одного пропущенного звонка. Она открыла чат с мужем. Последнее сообщение от неё, отправленное позавчера ночью: «Дмитрий, где ты? Я волнуюсь. Пожалуйста, ответь».
Статус «прочитано» появился почти сразу. Ответа не последовало.
На кухне пахло свежими блинами и детством. Ирина механически переворачивала тонкие кругляши теста на сковородке, а Соня сидела за столом и рисовала что-то в альбоме, высунув от усердия язык.
— Мам, а почему люди расходятся? — вдруг спросила дочка, не отрываясь от рисунка.
Ирина едва не выронила сковородку.
— С чего это ты спросила?
— У Леры из нашего класса родители развелись. Она теперь живёт то с мамой, то с папой. Говорит, что так даже интереснее — у неё теперь две комнаты и два набора игрушек.
— И что, ей это нравится?
Соня пожала плечами:
— Не знаю. Она вроде не плачет. Но на физкультуре, когда мы переодевались, я видела, как она смотрела на свой телефон. Там была фотография, где они все вместе в парке. Она быстро выключила, когда заметила, что я смотрю.
Ирина поставила тарелку с блинами на стол и села напротив дочери. В альбоме был нарисован домик с красной крышей, рядом три фигурки держались за руки — папа, мама и девочка с косичками.
— Знаешь, Сонечка, — медленно начала Ирина, подбирая слова, — иногда взрослые понимают, что им лучше жить отдельно. Это не значит, что они перестают любить своих детей.
— А друг друга? Они перестают любить друг друга?
Ирина замолчала. Как объяснить семилетнему ребёнку то, что она сама до конца не понимала? Как рассказать о том, что любовь может умереть так тихо и незаметно, что ты осознаёшь это только когда от неё остаётся лишь пустая оболочка?
— Иногда… иногда любовь превращается во что-то другое. В привычку. Или в усталость.
— Как конфета, которая долго лежала и стала невкусной?
Ирина невольно улыбнулась:
— Да, что-то вроде того.
Соня задумчиво намазала блин вареньем, свернула его в трубочку и откусила кусочек.
— Мам, а вы с папой… вы же не как старая конфета?
Комок подступил к горлу. Ирина протянула руку и погладила дочь по голове:
— Ешь завтрак, а то в школу опоздаем.
После того как Соня ушла в школу, дом погрузился в тишину. Ирина бродила по комнатам, машинально поправляя вещи, которые и так были в порядке. В спальне она остановилась у шкафа, провела рукой по рубашкам Дмитрия. Они висели ровными рядами — белые, голубые, в полоску. От них пахло его одеколоном, тем самым, который она подарила ему на прошлый день рождения.
«Дорогой, но ты этого стоишь», — сказала она тогда, вручая коробочку.
Он поцеловал её и пообещал носить только по особым случаям. Но особых случаев в их жизни становилось всё меньше, а одеколон расходовался всё быстрее.
Телефон зазвонил, вырывая её из размышлений. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Ирина Сергеевна? — женский голос звучал неуверенно. — Это… это Вероника. Я работаю с вашим мужем.
Сердце ухнуло вниз.
— Слушаю вас.
— Я… простите, что звоню. Но я больше не могу. Мне нужно вам кое-что рассказать. Можем встретиться?
Ирина закрыла глаза. Внутри всё оборвалось, но голос остался ровным:
— Давайте через час в кофейне на Прорезной. Знаете такую?
— Да, знаю. Спасибо, что согласились.
Ирина отключилась и медленно опустилась на кровать. Значит, вот оно. То, что она подозревала, о чём боялась думать, сейчас обретёт форму и станет реальностью.
Она посмотрела на себя в зеркало. Тридцать пять лет, морщинки в уголках глаз, волосы нужно подкрасить — седина пробивается у корней. Когда она успела стать такой усталой?
Вероника оказалась совсем молоденькой — лет двадцать пять, не больше. Длинные светлые волосы, аккуратный маникюр, нервно теребит салфетку.
— Спасибо, что пришли, — начала она, не поднимая глаз. — Я понимаю, как это выглядит…
— Говорите, зачем позвали, — Ирина удивилась собственному спокойствию.
— Я… мы с Дмитрием… — Вероника запнулась, покраснела. — Нет, я не могу. Это было ошибкой.
Она схватила сумочку, собираясь уйти, но Ирина остановила её:
— Сядьте. Раз уж решились позвонить, договаривайте.
Вероника замерла, потом медленно опустилась обратно на стул.
— Три месяца назад у нас был корпоратив. Дмитрий был такой… грустный. Мы разговорились. Он рассказывал о вас, о дочке. О том, как вы познакомились, как он делал предложение на крыше, где вы смотрели салют…
Ирина помнила тот вечер. Было холодно, она забыла перчатки, и Дмитрий всю дорогу грел её руки своим дыханием. А потом достал кольцо — простое, с маленьким камушком, всё, что он мог себе позволить тогда.
«Я буду стараться сделать тебя счастливой», — сказал он.
— …а потом мы начали встречаться, — продолжала Вероника. — Сначала просто кофе после работы, потом ужины. Он говорил, что дома ему одиноко, что вы отдалились друг от друга, живёте как соседи…
«Типичные отговорки», — подумала Ирина, но промолчала.
— Вчера он сделал мне предложение, — Вероника наконец подняла глаза. В них стояли слёзы. — Сказал, что разведётся, что мы начнём новую жизнь. И я… я не смогла. Потому что всё время думала о вас. О вашей дочке. О том, что я разрушаю семью.
— И поэтому решили мне позвонить? Чтобы я сделала за вас грязную работу?
— Нет! — Вероника замотала головой. — Я хочу… я должна была вам сказать. Вы имеете право знать. И ещё… — она полезла в сумочку, достала небольшую бархатную коробочку, положила на стол. — Это он мне вчера дал. Но я не могу это принять.
Ирина смотрела на коробочку и не решалась открыть. Внутри билась только одна мысль: «Не может быть, чтобы там было то же самое кольцо. Не может быть».
Она медленно подняла крышечку. Внутри лежало кольцо с бриллиантом — большим, сверкающим, безупречным. Совсем не похожее на её скромное колечко.
— Заберите его, — Вероника поднялась. — И простите меня. Я знаю, вы не обязаны, но… простите.
Она быстро вышла, оставив Ирину одну. Официантка подошла спросить, будет ли она что-то заказывать, но Ирина только покачала головой. Взяла коробочку, сунула в сумку и вышла на улицу.
Шёл мелкий дождь. Ирина подняла лицо к небу, позволяя каплям смешиваться со слезами.
Дома Ирина методично собрала вещи Дмитрия. Рубашки, костюмы, галстуки — всё аккуратно сложила в чемодан. Туда же отправились его бритвенные принадлежности, зарядки для гаджетов, любимая кружка с надписью «Лучший папа».
Она действовала сосредоточенно, стараясь ни о чём не думать. Но когда дошла до фотоальбома, руки задрожали. Их свадьба — она в простом белом платье, он в взятом напрокат костюме, оба такие молодые и полные надежд. Соня в роддоме — крошечный свёрток в его неумелых руках. Первый день рождения дочки — лицо в креме от торта, счастливый смех.
Телефон зазвонил. Дмитрий.
— Ира, нам нужно поговорить, — его голос звучал устало.
— Приезжай. Твои вещи собраны.
— Что? Ира, подожди, ты не понимаешь…
— Я всё понимаю, Дмитрий. Вероника была очень… честной.
На том конце повисла тишина.
— Я могу объяснить…
— Не нужно. Просто приезжай за вещами. Соня сегодня ночует у моей мамы, так что можем спокойно поговорить о разводе.
— Ира, пожалуйста…
Она отключилась.
Дмитрий приехал через два часа. Выглядел он неважно — небритый, помятый, под глазами тёмные круги.
— Выпьешь чаю? — спросила Ирина по привычке.
— Спасибо, — он прошёл на кухню, сел на своё обычное место.
Ирина поставила перед ним чашку, села напротив. Между ними легла бархатная коробочка с кольцом.
— Красивое, — сказала она. — Дорогое, наверное.
— Ира, я…
— Знаешь, что самое обидное? — перебила она. — Даже не то, что ты нашёл другую. А то, что ты повторил со мной всё то же самое. Те же слова, те же жесты. Даже предложение — только кольцо другое.
— Это не так…
— Так, Дима. Именно так. Ты просто проиграл старую пластинку с новым человеком. И знаешь что? Я тебе почти благодарна.
Он поднял на неё удивлённый взгляд.
— За что?
— За то, что показал мне правду. Мы давно умерли как пара. Просто делали вид, что всё в порядке. Ради Сони, ради приличий, ради чего угодно, только не ради себя.
— Но я люблю тебя…
— Нет, — Ирина покачала головой. — Ты любишь идею меня. Жены, которая ждёт дома, готовит ужин, воспитывает ребёнка. А меня саму ты давно не видишь. Как и я тебя.
Дмитрий опустил голову:
— Что теперь?
— Теперь мы разведёмся. Цивилизованно, без скандалов. Ради Сони. Ты будешь видеться с ней когда захочешь, я не буду препятствовать. Квартиру оставляю себе — всё-таки мамины деньги в первый взнос вложены. Но если тебе нужно время, чтобы найти жильё…
— У меня есть где жить, — тихо сказал он.
— У Вероники?
Он кивнул.
— Тогда забирай вещи.
После его ухода дом словно вздохнул. Ирина прошлась по комнатам, открывая окна, впуская свежий воздух. В спальне она сдёрнула постельное бельё, выбросила его подушку. Завтра куплю новую кровать, решила она. Поменьше. Для одного человека.
Ночью она не могла заснуть. Лежала, слушая непривычную тишину. Больше не нужно было вслушиваться, ждать звука ключей в замке. Больше не нужно было притворяться спящей, когда он прокрадывался в спальню, пахнущий чужими духами.
Она встала, прошла на кухню, заварила чай. За окном начинало светать. Новый день. Первый день её новой жизни.
Телефон мягко звякнул. Сообщение от мамы: «Соня проснулась, спрашивает, можно ли ей остаться у меня до вечера. Хочет помочь пирог печь».
«Конечно, мам. Спасибо».
«Как ты, доченька?»
Ирина задумалась. Как она? Больно — да. Страшно — невероятно. Но почему-то, впервые за долгое время, она чувствовала себя… живой.
«Я справлюсь, мам».
«Знаю, милая. Ты сильная. Как бабушка говорила — после дождя всегда выходит солнце».
Первые недели были самыми тяжёлыми. Ирина то и дело ловила себя на том, что готовит ужин на двоих, покупает его любимый сыр, ждёт звонка с вопросом «Что на ужин?».
Соня приняла новость о разводе на удивление спокойно.
— Я знала, что так будет, — сказала она, обнимая маму. — Вы же давно не смеялись вместе.
— И ты не злишься?
— Немножко злюсь, — честно призналась дочь. — Но Лера говорит, что потом привыкаешь. И что главное — чтобы родители не ругались и не заставляли выбирать, кого больше любишь.
— Мы не будем ругаться, обещаю.
— И ещё Лера говорит, что у неё теперь два дня рождения празднуют — один с мамой, другой с папой. Это же круто!
Ирина рассмеялась сквозь слёзы:
— Хитрюга ты моя.
С работой повезло — начальница, узнав о ситуации, перевела Ирину на удалённый график.
— Сама через это прошла, — сказала она. — Первый год самый сложный. Потом научишься жить для себя, и поймёшь, что это не так уж плохо.
Ирина сомневалась, но благодарно приняла поддержку.
Прошло полгода. Ирина стояла перед зеркалом, рассматривая своё отражение. Волосы она подстригла коротко — всегда хотела, но Дмитрий любил длинные. Купила яркую помаду — раньше он говорил, что это вульгарно. Записалась на танцы — в молодости мечтала, но потом были учёба, работа, ребёнок…
— Мам, ты красивая! — Соня выглянула из-за двери. — Как принцесса из мультика!
— Спасибо, солнышко. Готова идти?
Они шли в парк — просто так, погулять, покормить уток, поесть мороженое. Раньше выходные были расписаны по минутам — магазины, уборка, готовка. Теперь Ирина позволяла себе спонтанность.
В парке было людно. Семьи с детьми, влюблённые парочки, одинокие люди с собаками. Ирина купила пакет семечек для уток, и они с Соней устроились на скамейке у пруда.
— Мам, а ты счастлива? — вдруг спросила дочь.
Ирина задумалась. Счастлива ли она?
— Знаешь, я учусь быть счастливой. Это как кататься на велосипеде — сначала страшно, падаешь, коленки сбиваешь. Но потом научишься держать равновесие, и становится легко.
— А папа? Он счастлив с тётей Вероникой?
Ирина знала, что Дмитрий женился месяц назад. Скромная свадьба, только близкие. Соня была, рассказывала, что невеста красивая, а торт вкусный.
— Надеюсь, что да, — и удивилась, поняв, что говорит искренне.
Жизнь потекла своим чередом. Ирина освоилась с новым графиком, Соня привыкла к режиму «неделя у мамы, выходные у папы». Боль притупилась, превратившись в лёгкую грусть, которая иногда накатывала вечерами.
В один из таких вечеров, когда Соня была у отца, Ирина решила сходить в кино. Давно хотела посмотреть новый фильм, но идти одной было непривычно.
«Глупости, — сказала она себе. — Взрослая женщина может сходить в кино одна».
В фойе кинотеатра было полно народу. Ирина купила билет, попкорн (маленькую порцию — некому делить) и направилась в зал. И столкнулась нос к носу с мужчиной, который нёс два стакана колы.
— Ой, простите! — они сказали одновременно и рассмеялись.
— Кажется, мы идём на один сеанс, — мужчина кивнул на её билет. — Тоже на «Дождливый день в Париже»?
— Да, — Ирина разглядывала его — лет сорок, приятное открытое лицо, в глазах смешинки.
— Я Михаил, — он протянул руку. — И я тоже один, если что. Друг в последний момент отменился, а билеты жалко.
— Ирина, — она пожала протянутую руку. — У меня похожая история, только без друга. Просто решила, что хватит ждать компанию.
— Правильно решили. Хотя… — он замялся. — Может, составим друг другу компанию? А то как-то грустно смотреть романтическую комедию в одиночестве.
Ирина хотела отказаться — старая привычка. Но потом подумала: а почему бы и нет?
— Давайте, — улыбнулась она.
Фильм оказался чудесным. Они сидели рядом, изредка перешёптываясь, смеясь над шутками. После сеанса Михаил предложил выпить кофе, и Ирина согласилась.
— Я тоже недавно развёлся, — рассказывал он, размешивая сахар в капучино. — Год назад. Сын уже взрослый, в университете учится. Сказал: «Пап, вы давно должны были разойтись, только меня жалели».
— Умный мальчик.
— Да, весь в мать, — Михаил улыбнулся без горечи. — Знаете, я сначала думал, что жизнь кончилась. Двадцать лет брака, и вдруг — пустота. Но потом понял, что это не конец, а начало.
— И как вам новое начало?
— Учусь жить, — он пожал плечами. — Записался на кулинарные курсы — всегда хотел готовить. Начал бегать по утрам. Читаю книги, которые откладывал годами. А вы?
— Танцую, — Ирина улыбнулась. — Хожу на сальсу. Муж считал это глупостью, а я просто кайфую.
— Сальса — это круто! Я на бачату хожу. Может, как-нибудь сходим на совместную вечеринку? Там часто миксы устраивают.
Ирина хотела сказать, что ещё рано, что она не готова, что вообще это всё слишком быстро. Но посмотрела в его добрые карие глаза и подумала: а почему нет?
— Давайте, — сказала она.
Они обменялись телефонами. Михаил проводил её до метро, и они расстались. Ирина шла домой и ловила себя на том, что улыбается.
Дома она написала маме: «Сходила в кино. Было здорово».
Ответ пришёл моментально: «Рада за тебя, доченька. Помнишь, что я говорила? После дождя…»
«…всегда выходит солнце», — закончила Ирина.
Эпилог: Два года спустя.
— Мам, можно я на ночёвку к Лере? — Соня влетела в квартиру как ураган, разбрасывая по прихожей рюкзак, куртку и обувь.
— Сначала поздоровайся нормально, — Ирина выглянула из кухни.
— Привет, мам! Привет, дядя Миша! — Соня чмокнула мать в щёку и помахала рукой мужчине, который помогал накрывать на стол. — Так можно?
— Уроки сделала?
— Ага!
— Папе сказала?
— Он не против. Сказал, чтобы я завтра к обеду была у него — мы на дачу поедем. Там тётя Вероника грядки хочет разбить, а папа говорит, что я лучше всех в рассаде разбираюсь.
— Тогда иди, — Ирина улыбнулась. — Только позвони, как доберёшься.
Соня умчалась собирать вещи для ночёвки. Михаил подошёл к Ирине, обнял за плечи:
— У вас отличная дочь.
— Знаю, — Ирина прислонилась к его плечу. — Она многому меня научила. Например, тому, что новое — это не страшно.
— Кстати о новом, — Михаил достал из кармана два билета. — Помнишь, ты говорила, что всегда мечтала побывать в Барселоне?
Ирина ахнула:
— Миша, это же…
— Каникулы через месяц. Соня как раз к отцу на две недели уезжает. Что скажешь?
Она посмотрела на билеты, потом на него. В груди разлилось тепло.
— Скажу, что после дождя действительно всегда выходит солнце.
— Это точно, — он поцеловал её в висок. — Мой личный солнечный лучик.
Где-то хлопнула дверь — Соня умчалась к подруге. За окном начинал накрапывать дождь, но Ирину это больше не пугало. Она знала: после дождя обязательно выйдет солнце. Может, не сразу. Может, придётся подождать. Но оно обязательно выйдет.
И будет светить ещё ярче, чем раньше.
Эта история — о том, что даже самые сложные жизненные перемены могут стать началом чего-то прекрасного. А вы верите, что после расставания можно не только восстановиться, но и обрести настоящее счастье?
