Лариса отлично помнила, как Виктория рыдала в родильном отделении пять лет назад. Муж тогда ещё был рядом, но уже открыто говорил о разводе. «Я не готов к отцовству», — бурчал он, глядя на орущего Семёна. А через полгода окончательно ушёл, оставив жену с малышом в съёмной квартире в Киеве.
— Ларис, я просто не знаю, что делать, — причитала Виктория, когда Семёну исполнилось восемь месяцев. — Деньги тают, а я выйти на работу никак не могу. Он же постоянно болеет!
И это была правда. То насморк, то высокая температура. Педиатр только разводила руками: «Слабый иммунитет, это бывает. Перерастёт». А Виктория каждую неделю брала больничный, потом продлевала, потом снова больничный.
— С таким ребёнком меня никуда не возьмут! — жаловалась она Борису. — У меня через день больничный, какой из меня работник?
Борис, конечно, проникся. Сестра одна с ребёнком, малыш болезненный, денег нет. Он начал помогать: то коммунальные платежи оплатит, то на подгузники даст, то просто «на продукты». Лариса вначале не возражала. Понимала — тяжело женщине одной.
Но годы шли, а ситуация не менялась. Семёну исполнилось два года, три, четыре… А Виктория всё сидела дома. То он простыл, то она сама приболела, то адаптация в детском саду не задалась.
— Может, всё-таки попробуешь поискать работу? — осторожно предложила Лариса, когда Семёну исполнилось четыре. — Многие мамы уже работают.
— Легко сказать, — отмахнулась Виктория. — У них дети здоровые. А у меня что ни неделя, то температура.
— Но ведь он не может болеть буквально постоянно?
— Ещё как может! Вчера опять к врачу ездили — горло красное. Завтра, наверное, температура поднимется.
И как по расписанию — через день Виктория присылала фотографию градусника с цифрой 37,2 и жалобное сообщение: «Опять слёг. Денег на лекарства нет совсем».
Странный график болезней и дорогие обновки 💅
Лариса начала замечать странности, когда Семёну исполнилось пять. Декретные выплаты давно закончились, официально Виктория была безработной. Но выглядела она… отлично. Ногти всегда в идеальном состоянии, одежда не из дешёвого магазина.
— Вика, а где ты маникюр делаешь? — спросила Лариса, увидев сложный дизайн с блёстками.
— У девушки одной. Очень дёшево, почти даром.
— Везёт. А сколько это «почти даром»?
— Да ерунда, тысячи полторы гривен. Она мне как постоянной клиентке скидку делает.
Полторы тысячи гривен за маникюр — при том, что Виктория жаловалась на отсутствие денег на самое необходимое.
А потом Лариса заметила, что к Виктории стал часто приезжать мужчина. Увидела случайно — проезжала мимо её дома в районе Подола, а у подъезда стояла иномарка, из которой выходил незнакомый парень с Викторией. Высокий, спортивный, одет дорого.
— Вика, а кто это к тебе приезжает? — поинтересовалась Лариса при следующей встрече.
— Кто приезжает?
— Мужчина какой-то. Видела вас у твоего подъезда.
— А, это… — Виктория замялась. — Это сосед. По работе иногда подвозит.
— По какой работе?
— Ну… подработка у меня небольшая есть.
— Не говорила раньше.
— Да так, ерунда. Копейки платят.
Но «копейки» как-то странно сочетались с новым пальто, которое на Виктории появилось через месяц.
— Красивое пальто, — похвалила Лариса.
— Спасибо. Бывший муж прислал денег, решила обновиться.
— Щедро прислал.
— Редко же балует. Раз в год, может.
— А как Семён? Не болеет?
— Болеет, конечно. Опять анализы сдавали, дорогие такие. Еле наскребла.
История повторялась из месяца в месяц. Виктория жаловалась на болезни сына, на острую нехватку денег, на невозможность работать. А параллельно в её гардеробе появлялись новые вещи.
И самое главное — Семён болел подозрительно удобно. Как только возникал вопрос о работе или посещении детского сада, у ребёнка тут же начинались сопли или поднималась температура. Как по заказу.
— Вика, а может, к иммунологу сходить? — предложила Лариса. — Если он так часто болеет.
— Ходили. Говорит, перерастёт.
— А анализы какие-то делали?
— Какие анализы? Дорого же.
— Но если ребёнок постоянно болеет…
— Да все дети болеют! Это нормально!
— Но не каждую неделю же.
— У меня каждую неделю.
Разговор всегда упирался в одно: Семён болеет, поэтому работать нельзя. А денег нет, поэтому помогайте.
Борис исправно помогал. То пять тысяч гривен на лекарства, то десять на коммунальные услуги, то просто «на жизнь». Лариса пыталась с ним говорить, но он её не слушал.
— Она одна с больным ребёнком, — повторял он. — Кому ещё мне помогать, как не сестре?
— Борь, а тебе не кажется странным, что он пять лет болеет?
— Слабый иммунитет.
— Или удобная отмазка.
— Лариса, ну что ты! Как можно прикрываться болезнью собственного ребёнка?
— Очень просто. Насморк у детей бывает постоянно, температура может подняться от чего угодно.
— Ты подозреваешь Викторию в обмане?
— Я подозреваю её в манипуляциях.
— Это её сын! Родной!
— Именно поэтому она его и использует.
Но Борис не хотел этого слышать. Для него Виктория была несчастной сестрой, которой просто необходима помощь.
Сапоги в кредит и вспышка правды 👢
Перелом произошёл прошлой зимой. Виктория пришла к ним домой в новых сапогах — дорогих, кожаных, явно не с рынка Троещина.
— Вау, — не удержалась Лариса. — Красота какая.
— Ой, это… — Виктория смутилась. — В кредит взяла. Старые совсем развалились.
— В кредит?
— Ну да. А что делать? Не босиком же ходить.
— А платить как будешь?
— Как-нибудь. По чуть-чуть.
— Вика, но если денег нет даже на еду…
— Найду откуда-то. Боренька поможет.
Вот тут Лариса и взорвалась.
— То есть ты берёшь кредит на сапоги, а платить просишь брата?
— А что такого? Он же не откажет.
— Вика, это неправильно.
— Что неправильно? Помочь сестре?
— Помочь — да. А оплачивать твои кредиты на ерунду — нет.
— Сапоги — это не ерунда!
— Если нет денег, то ерунда.
— Ты что, хочешь, чтобы я в дырявых ботинках ходила?
— Хочу, чтобы ты на свои деньги покупала.
— А где мне взять свои деньги?
— На работе.
— Я не могу работать! У меня ребёнок больной!
— Вика, Семёну уже пять лет! Декрет три года! Ты уже два года сидишь просто так!
— Не просто так! Он же болеет!
— Все дети болеют!
— Не так часто!
— А может, не так часто болеет, как ты говоришь?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что каждый раз, когда речь заходит о работе, у него тут же начинается болезнь.
Виктория резко покраснела.
— Ты обвиняешь меня во лжи?
— Я обвиняю тебя в манипуляциях. Ты используешь ребёнка как отмазку от работы!
— Да как ты смеешь!
— Смею! Потому что вижу, что происходит!
— Ничего не происходит! Я мать-одиночка с больным ребёнком!
— Ты здоровая женщина, которая не хочет работать!
Виктория выбежала, громко хлопнув дверью. Борис был в шоке.
— Как ты могла такое ей сказать?
— Легко. Потому что это правда.
— Какая правда? Она действительно одна!
— Одна? А кто этот мужчина, который к ней ездит?
— Какой мужчина?
— Который на машине приезжает. Уже полгода вижу.
— Может, друг семьи.
— Или любовник.
— Лариса!
— Что «Лариса»? Нормально, если у неё есть мужчина. Ненормально, что она это скрывает!
— Может, стесняется.
— Или обманывает, чтобы деньги получать.
Новый телефон для альфонса 📱
А в марте Виктория позвонила с очередной слезливой просьбой.
— Боренька, — жалобно говорила она в трубку. — Беда у меня. Семён телефон разбил, вдребезги. А мне без телефона никак.
— Разбил? — Борис включил громкую связь, чтобы Лариса всё слышала. — Как это?
— Да играл с ним, уронил. Экран весь в трещинах, не видно ничего. Пришлось срочно новый покупать, в кредит. Последнюю модель взяла — если платить кредит, то за хороший телефон.
— А сколько стоит?
— Восемьдесят тысяч гривен. Ужас просто. Теперь каждый месяц платить надо, а денег нет.
— Сколько в месяц?
— Пять тысяч гривен. Боренька, выручай, а? Первый платёж уже завтра, а у меня опять пусто в кошельке.
Борис, как обычно, согласился помочь. Дал пять тысяч гривен на платёж по кредиту за телефон, который якобы разбил Семён.
Лариса промолчала.
Через месяц Виктория пришла к ним домой. Выглядела очень уставшей, под глазами синяки. Семён тащился следом — бледный, сопливый, явно нездоровый.
— Опять температура была, — объясняла Виктория, усаживая сына на диван. — Всю ночь не спали. Я уже не знаю, что делать с этими простудами.
— Бедненький, — посочувствовала Лариса, глядя на вялого ребёнка. — Чаю с мёдом дать?
— Давай. А мне тоже можно, я совсем вымоталась.
Пока Лариса возилась на кухне, Виктория устало опустилась в кресло и достала телефон — проверить, не звонили ли из садика. Лариса, возвращаясь с чаем, случайно взглянула на телефон в руках у золовки и замерла.
Это был тот самый старый телефон, который якобы разбился. Потёртый чехол, знакомые царапины на углах. Тот самый, который месяц назад якобы разбил Семён.
— Вика, — сказала Лариса, ставя чашки на стол. — А это что за телефон?
Виктория вздрогнула, быстро сунула телефон в сумку.
— Какой телефон?
— Это же старый. А ты же говорила, Семён его разбил?
Пауза. Виктория нервно закусила губу, соображая, что ответить.
— А… это… я его починила, — выдавила она наконец.
— Починила? — Лариса присела напротив. — Но ты же говорила, он вдребезги разбился? Даже не включается?
— Ну… не совсем вдребезги. Экран треснул. В мастерской починили.
— А где новый?
— Новый? — Виктория ещё больше растерялась. — Я его… отдала плёнку клеить. Защитную. Чтобы точно не разбился.
Лариса моргнула, не веря услышанному.
— Подожди. Ты купила новый телефон за восемьдесят тысяч гривен, взяла кредит, а теперь пользуешься старым?
— Пока новый в ремонте.
— В каком ремонте? Ты же сказала — плёнку клеить.
— Ну да, плёнку. Это тоже ремонт.
— Вика, — Лариса покачала головой. — Если старый телефон работает, зачем вообще новый покупала?
— Этот же с трещинами! Неудобно пользоваться!
— Но пользуешься.
— Временно!
— А кредит платить нечем?
— Нечем! — Виктория оживилась, почувствовав, что разговор переходит к главному. — К Бореньке, вот я и пришла. Второй платёж завтра, опять пять тысяч гривен нужно.
Лариса посмотрела на неё очень внимательно. История становилась всё более странной.
Борис уже полез в кошелёк, но Лариса его остановила.
— Подожди, Борь. Виктория, а покажи квитанцию из мастерской.
— Какую квитанцию?
— Где телефон на ремонт сдавала.
— Так она дома же….
— Принесёшь завтра вместе с телефоном?
— Зачем?
— Чтобы посмотреть. Интересно, что за мастерская месяц плёнку клеит.
Виктория быстро собралась и ушла, забрав сопливого Семёна. Обещанного телефона и квитанции на следующий день, конечно, не принесла.
Банкомат закрылся навсегда 🔒
А через неделю Лариса случайно встретила её у супермаркета в Житомире. Виктория была не одна — рядом с ней шёл мужчина лет тридцати пяти, худощавый, в потрёпанной куртке. Лицо неприятное, взгляд наглый. И главное — в руках у него красовался новенький телефон последней модели, точно такой, за который Виктория взяла кредит.
— Вика! — окликнула Лариса. — Телефон из ремонта забрала?
Виктория резко обернулась, увидела Ларису и покраснела.
— А… да… забрала.
— Где же он?
— Дома оставила.
Лариса перевела взгляд на спутника Виктории.
— А это кто?
— Это… знакомый. Игорь.
— Приятно познакомиться, — холодно сказала Лариса. — А у вас, Игорь, красивый телефон.
Игорь испуганно засунул телефон в карман.
— Нам пора, — пробормотал он и потянул Викторию за рукав.
— Подождите, — остановила их Лариса. — Вика, а кредит не на этот ли телефон ты оформила?
— Ну да, Игорь просто временно пользуется… Пойдём Игорёк!
Виктория и Игорь поспешно скрылись в толпе. А Лариса поняла: телефон с самого начала покупался для сожителя. Виктория оформила кредит на себя, но пользуется им альфонс, который живёт за её счёт. За счёт денег, которые даёт Борис.
— Боренька, — сладко говорила она в телефон. — Выручи меня. Коммуналка пришла огромная, плюс кредит за телефон, плюс ещё за плиту тоже взяла. Совсем не тяну.
— За плиту? — удивился Борис. — А что с твоей?
— Старая совсем, еле работает. Новую купила, удобную. Но теперь вот кредиты висят.
— Вика, а зачем кредит брать, если денег нет?
— А что делать? На старой готовить невозможно.
— Но платить-то как?
— Да поможешь же ты как-нибудь. Ты же не бросишь сестру.
— А сколько нужно?
— Ну тысяч пятнадцать гривен.
Лариса не выдержала. Взяла трубку у мужа.
— Виктория, скажи брату честно — ты одна живёшь?
— Что ты имеешь в виду?
— Тот мужчина, который к тебе ездит, — он с тобой живёт?
— Какой мужчина?
— Не прикидывайся. Я же вас видела… Он ещё и с твоим телефоном ходит, кредит за который выплачивает мой муж!
Пауза.
— Лариса, это не твоё дело.
— Моё, если мой муж оплачивает твои кредиты, а ты живёшь с мужчиной.
— Мы просто встречаемся.
— Два года встречаетесь?
— Откуда ты знаешь?
— Потому что вижу его у твоего дома уже два года!
— И что с того?
— А то, что ты врёшь! Изображаешь бедную одинокую мать, а живёшь с мужчиной!
— Я не живу с ним!
— Живёшь! И он помогает тебе деньгами!
— Не помогает!
— Тогда откуда у тебя деньги на маникюр, пальто, сапоги?
— Экономлю!
— На чём экономишь, если денег нет даже на еду?
— Лариса, отстань! Просто дай денег. Ты работаешь, а я сижу с ребёнком, — выкатила золовка.
— Виктория, хватит врать!
— Я не вру! Я действительно сижу с ребёнком!
— А ты сидишь уже пять лет, платить за тебя не собираюсь!
— Что?!
— Ты меня слышала. Декрет три года, а ты пять лет дома сидишь!
— У меня ребёнок больной!
— У тебя ребёнок здоровый, это ты ленивая!
— Да как ты смеешь!
— Смею! Ты не мать-одиночка, ты просто актриса!
— Какая актриса?!
— Которая пять лет разыгрывает спектакль про больного ребёнка!
— Семён действительно болеет!
— Раз в месяц насморк — не болезнь, а норма!
— Не только насморк!
— А что ещё? Температура тридцать семь и два? Покашливание?
— Ты не понимаешь!
— Понимаю! Ты просто не хочешь работать!
— Не хочу? А кто с ребёнком сидеть будет?
— Твой сожитель! Соседка! Бабушка! Продлёнка!
— У меня нет сожителя!
— Есть! И ты это знаешь!
— Борис! — взмолилась Виктория. — Скажи ей что-нибудь!
Борис взял трубку.
— Вика, — сказал Борис тихо. — Лариса права. Ты должна объяснить, что происходит.
— Ничего не происходит! — заверещала Виктория. — Я просто встречаюсь с человеком! Это же не запрещено!
— Встречаешься два года и скрываешь? — холодно спросила Лариса. — А телефон за восемьдесят тысяч ему покупаешь?
— Я не ему покупала! Себе покупала!
— Себе? А почему тогда он с ним ходит?
— Он… он просто пользуется иногда!
— Ага, пользуется! А кредит кто платит? Мой муж! Значит, мой муж содержит твоего альфонса!
— Борис сам даёт!
— Потому что ты врёшь ему! Изображаешь несчастную одиночку!
— Я и есть одиночка! Мы же не расписаны!
— Зато живёте вместе и тратите наши деньги на свои прихоти!
Борис молчал, переваривая услышанное. Наконец заговорил:
— Вика, это правда? Ты живёшь с этим… Игорем?
— Не живу! — Виктория заметалась. — Он просто иногда ночует!
— Два года иногда ночует? — усмехнулась Лариса. — А кредиты твои он оплачивает?
— Не оплачивает! Я сама плачу!
— Чем платишь? Деньгами Бориса?
— Да хватит уже!
— Ты меня правильно поняла. Пять лет обмана хватит.
— Борис! — взмолилась Виктория в трубку. — Скажи ей!
Но Борис молчал.
— А Семён действительно болеет или ты это тоже придумала?
— Конечно болеет! — Виктория схватилась за соломинку. — Спроси у врача!
— Спрошу, — сказала Лариса. — У нашего педиатра. Узнаю, что такое нормальная детская болезненность.
Виктория резко сбросила.
Борис опустился в кресло, прикрыв лицо руками.
— Пять лет, — пробормотал он. — Пять лет я кормил её и её сожителя.
— Теперь понимаешь? — Лариса села рядом. — Она не мать-одиночка. Она профессиональная попрошайка.
— А Семён?
— Семён — обычный ребёнок, который простужается, как все дети. Но не каждую неделю.
Через месяц они узнали, что Виктория устроилась продавцом в магазин детской одежды. Игорь, оказывается, работал там же — грузчиком. Семён пошёл в садик и болел теперь не чаще других детей.
— Видишь, — сказала Лариса мужу. — Стоило только перестать давать деньги, как она сразу нашла работу.
— Значит, могла и раньше.
— Конечно могла. Просто зачем работать, если есть добрый братик?
Кредиты Виктория закрывала сама — частями, с задержками, но закрывала. Денег больше не просила. Видимо, поняла: банкомат закрылся навсегда.
Друзья, а что вы думаете о такой форме «семейной помощи»? Должна ли семья помогать близким безусловно и не глядя, даже если есть подозрения в обмане? Или нужно, как Лариса, сначала докопаться до правды? 👇 Жду ваши истории и мнения! ❤️
