Надежда выложила из пакетов купленные продукты и взглянула на часы. Половина пятого — еще успеет приготовить ужин до прихода Владимира.
Сегодня она решила сделать его любимые котлеты, хотя и знала, что всё равно услышит какое-нибудь ворчание.
— Опять много лука положила, — скажет он, — сколько раз повторять.
Телефон зазвонил неожиданно. На экране высветилось «Лена».
— Да, доченька, — Надежда прижала трубку плечом, продолжая чистить картошку.
— Мам, ты как? — голос дочери звучал тепло.
— Да как обычно. Вот ужин готовлю. Папа твой скоро придет.
Лена тяжело вздохнула:
— Ты всё ещё терпишь его придирки?
— Ну, Лен, сорок лет вместе… Привыкла уже.
— Мам, я тебе сто раз говорила: нельзя так жить! Ты же человек, а не прислуга!
Надежда молчала. Что тут скажешь? Легко советовать со стороны.
— Ладно, — смягчилась Лена, — я завтра заеду. Борщ твой скучает по мне.
После разговора Надежда поднялась в спальню. Пора было достать зимние вещи — синоптики обещали резкое похолодание. В шкафу, на верхней полке, стояли коробки с сезонной одеждой. Она потянулась за дальней и случайно задела старую обувную коробку. Та упала, крышка слетела, и на пол высыпались какие-то бумаги.
— Что за… — Надежда наклонилась и подняла первый попавшийся листок.
Это было письмо. Женским почерком. «Дорогой Володя! Так скучаю по тебе…»
Сердце замерло. Потом забилось часто-часто. Дрожащими руками она подняла еще одно, еще… и фотографию. Молодая женщина с ярко-рыжими волосами улыбалась в камеру. На обороте надпись: «Моему единственному В.».
Ноги подкосились, и Надежда тяжело опустилась на кровать. В голове стучало: «Не может быть… только не это…»
Она перечитывала строчки, не веря своим глазам: «…твоя жена явно не ценит такого мужчину, как ты…», «…когда же мы наконец будем вместе…», «…понимаю, что ты не можешь бросить семью, но…»
— Господи, — прошептала Надежда. — Сколько же это длится?
Даты на письмах говорили сами за себя: самое раннее — пятнадцать лет назад.
Пятнадцать лет! Пока она терпела придирки, готовила, стирала, гладила, он… У нее перехватило дыхание.
Телефон снова зазвонил, заставив Надежду вздрогнуть. Владимир.
— Да? — ее голос звучал странно, будто чужой.
— Ты купила хлеб? — сразу спросил он.
— Да, — механически ответила она.
— Смотри, чтоб не вчерашний. В прошлый раз…
Она не дослушала, нажав отбой. Впервые за все годы.
Котлеты подгорели. Надежда смотрела на почерневшие края и не чувствовала привычного страха перед недовольством мужа. Внутри разрасталась пустота, а потом — злость. Острая, жгучая, копившаяся десятилетиями.
Когда в прихожей хлопнула дверь, она уже знала, что сделает. Но не сейчас. Нужно собраться с мыслями.
— Что у нас сегодня? — Владимир вошел на кухню, потянул носом и сразу скривился. — Опять подгорело? Ты совсем…
— Извини, — перебила она и впервые посмотрела на него по-новому.
Ей вдруг стало интересно: что эта рыжая нашла в нем? Обрюзгший мужчина с вечно недовольным лицом и залысинами. Человек, который не сказал ей доброго слова, кажется, целую вечность.
— Что смотришь? — он нахмурился. — Давай тарелку.
Надежда молча поставила перед ним ужин и села напротив. Не притронулась к своей порции.
— Я сыта, — сказала она, когда он вопросительно приподнял брови.
— Опять на диете? — он хмыкнул. — Не поможет уже.
Раньше такие слова заставляли ее сжиматься внутренне, чувствовать себя старой и никому не нужной. Сейчас она только улыбнулась.
— Думаешь? — спросила она и встала. — Мне нужно позвонить Лене.
Он пожал плечами и занялся едой.
В спальне Надежда заперла дверь и набрала дочь.
— Мам, что случилось? — Лена сразу почувствовала что-то неладное.
— Приезжай, — только и сказала Надежда. — Прямо сейчас.
Лена примчалась через полчаса. Надежда ждала её на улице, сжимала в руках сумку, куда сложила найденные письма.
— Мам? — Лена выскочила из машины. — Что произошло?
— Не здесь, — Надежда оглянулась на окна квартиры. — Поехали куда-нибудь.
В кафе на соседней улице было почти пусто. Они заняли дальний столик. Лена с тревогой смотрела на мать.
— Ты меня пугаешь. Что случилось?
Надежда молча достала письма и фотографию, положила перед дочерью.
— Нашла сегодня. В его вещах.
Лена пробежала глазами первое письмо. Глаза расширились.
— Вот гад! — она перевернула фотографию. — И кто эта…
— Не знаю, — Надежда покачала головой. — И знать не хочу.
— Погоди, тут даты… Пятнадцать лет?! — Лена перебирала письма. — Мам, он… он все эти годы…
— Да, — Надежда сжала кулаки. — Все эти годы он критиковал меня, унижал, а сам… А я терпела, думала, так и должно быть. Ради тебя, ради семьи.
— Мама, — Лена взяла её за руку. — Что ты теперь будешь делать?
Странно, но Надежда чувствовала себя почти спокойно. Будто что-то оборвалось внутри — то, что держало её рядом с Владимиром все эти годы.
— Уйду от него. Разведусь.
— Ты серьезно? — Лена не верила своим ушам. — После стольких лет?
— А что, мне и дальше терпеть? — Надежда горько усмехнулась. — Мне пятьдесят девять, не восемнадцать. Сколько мне осталось? Десять, пятнадцать лет? И все их я проведу с человеком, который меня не уважает и изменяет?
Лена крепко обняла мать.
— Я с тобой. Что нужно делать?
Они обсудили план. Надежда временно переедет к Лене. Потом подаст на развод. И начнет новую жизнь.
— Только не говори ему сразу, — посоветовала Лена. — Собери документы, вещи. А потом уже предъявляй письма.
Дома Владимир даже не заметил её отсутствия — сидел перед телевизором с банкой пива.
— Где тебя носило? — бросил он, не оборачиваясь.
— Лена заезжала, — коротко ответила Надежда.
— Могла бы и предупредить.
Она не ответила. Поднялась в спальню и впервые за многие годы постелила себе на диване в другой комнате.
Утром Владимир хмуро спросил:
— Ты что, на диване спала?
— Да. У тебя проблемы с этим?
Он удивленно поднял брови.
— Ты чего такая?
— Какая? — она посмотрела ему прямо в глаза.
— Странная, — он отвел взгляд первым. — Завтрак готов?
— Сам сделай.
Владимир так и застыл с открытым ртом. За сорок лет брака такого не случалось ни разу.
— Ты что, с ума сошла?
— Нет, — она покачала головой. — Впервые за долгое время я в здравом уме.
Следующие дни превратились в холодное противостояние. Надежда больше не готовила ему, не стирала его вещи, не реагировала на претензии. Владимир злился, но странным образом присмирел — будто почувствовал, что дело серьезное.
— Тебе к врачу надо, — бросил он однажды. — Гормоны совсем крышу снесли.
Раньше такие слова ранили её. Теперь она только рассмеялась.
— Знаешь, что? — сказала Надежда. — Впервые за сорок лет я себя чувствую здоровой. Именно потому, что перестала глотать твой яд.
Владимир нахмурился и отступил. Он явно не понимал, что происходит с его покорной женой.
А Надежда тем временем собирала документы и вещи. И с каждым днем чувствовала, как растет её решимость.
В пятницу вечером Надежда решила — пора. Она приготовила ужин — последний раз для него. Выложила на стол письма и фотографию. Села напротив его места и стала ждать.
Владимир вернулся с работы, как обычно, в плохом настроении.
— Что у нас… — он замер в дверях кухни. — Ты приготовила ужин?
— Да. Садись.
Он подозрительно посмотрел на неё, но сел. Взгляд упал на стопку бумаг.
— Что это?
— Посмотри, — спокойно сказала Надежда.
Владимир взял первое письмо. Лицо его медленно менялось — от недоумения к испугу, потом к злости.
— Ты рылась в моих вещах?! — он стукнул кулаком по столу.
— Случайно нашла, — Надежда не дрогнула. — Не важно как. Важно — что.
— Это… это просто дружеская переписка! — он побагровел. — Ты всё не так поняла!
— Дружеская? — она взяла одно из писем. — «Твои руки на моем теле сводят меня с ума…» Это дружба такая?
— Ты не имела права! Это личное!
— А я имела право пятнадцать лет жить с предателем? — её голос звенел от напряжения. — Ты меня унижал, критиковал, делал из меня прислугу. А сам всё это время крутил роман на стороне!
— Надя, послушай…
— Нет, — она встала. — Это ты послушай. Я подаю на развод.
Владимир тоже вскочил.
— Что?! В твоем возрасте? Да кому ты нужна?!
— Себе, — твердо ответила Надежда. — Я нужна себе, Вова. И моей дочери. А вот ты мне — нет.
— Ты с ума сошла, — он нервно рассмеялся. — Куда ты пойдешь? У тебя ничего нет.
— У меня есть я, — она собрала письма. — И свобода от тебя. Этого достаточно.
— Надя, — его тон резко изменился, стал заискивающим. — Ну подумай сама. Это было давно. Глупость. Ничего серьезного.
— Пятнадцать лет — не серьезно? — она горько усмехнулась. — Знаешь, что самое обидное? Не измена. А то, как ты со мной обращался все эти годы. Будто я — ничтожество, а ты — дар небес.
Владимир побледнел.
— Я не допущу развода, — процедил он. — Ты никуда не уйдешь.
— Уже ухожу, — она кивнула на собранную сумку в прихожей. — Лена сейчас подъедет.
— Так вот кто тебя настроил! — он взорвался. — Эта…
Звонок в дверь прервал его.
— Мам, ты готова? — Лена вошла и замерла, увидев отца. — А, уже сказала ему.
— Ты! — Владимир шагнул к дочери. — Ты всё подстроила!
— Я только поддержала маму, — спокойно ответила Лена. — И да, она будет жить у меня, пока вы не разведетесь.
— Никакого развода не будет! — он ударил по стене. — Я не подпишу!
— Папа, — Лена скрестила руки на груди. — Тебе пятьдесят восемь, а ты ведешь себя как подросток. Мама имеет право на счастье. Без тебя.
— Какое счастье в её возрасте?! — он ядовито усмехнулся. — Старуха!
— И вот так ты говоришь о женщине, с которой прожил сорок лет, — Лена покачала головой. — Мама, бери вещи. Нам тут делать нечего.
Надежда взяла сумку. Руки немного дрожали.
— Прощай, Володя. Жаль, что я так поздно поняла, какой ты.
— Вернешься! — крикнул он им вслед. — Куда ты денешься!
Но дверь уже закрылась.
В машине Надежда наконец расплакалась. Не от горя — от облегчения.
— Ты молодец, мам, — Лена сжала её руку. — Самое сложное позади.
— Правда? — Надежда вытерла слезы. — Мне кажется, все только начинается.
— И это здорово, — улыбнулась дочь. — Наконец-то у тебя будет своя жизнь.
Надежда кивнула. Внутри, сквозь боль и страх, пробивалось новое чувство. Свобода.
Три месяца пролетели как один день. Надежда освоилась в квартире дочери, заняла маленькую уютную комнату. Развод прошел неожиданно быстро — Владимир, вопреки угрозам, не стал чинить препятствий. Только смотрел исподлобья на заседании и один раз пытался поговорить.
— Надя, может, вернешься? — спросил он в коридоре суда. — Я же один там совсем.
— Найди свою рыжую, — ответила она спокойно. — Или новую заведи.
Больше он не звонил. Надежда поделила с ним имущество, забрала свою долю денег и начала новую жизнь.
Сначала было страшно. Она не знала, куда себя деть, как заполнить время. Лена посоветовала психолога.
— Мам, тебе нужно разобраться с прошлым. Иначе оно не отпустит.
Надежда согласилась и не пожалела. Елизавета Петровна, женщина её возраста, помогла увидеть то, что Надежда не замечала раньше.
— Вы привыкли жить для других, — сказала психолог на третьем сеансе. — Пора научиться жить для себя.
И Надежда училась. Записалась на йогу для пожилых людей. Купила абонемент в бассейн. Стала гулять в парке по утрам.
— Мам, ты похудела, — заметила Лена однажды. — И выглядишь моложе.
— Правда? — Надежда улыбнулась, разглядывая себя в зеркале.
— Точно. И глаза блестят.
В парке она познакомилась с Галиной. Она была главной в группе скандинавской ходьбы.
— Присоединяйся к нам, — предложила та. — У нас весело!
Надежда согласилась и втянулась. Компания оказалась теплой — женщины её возраста, многие тоже пережили развод или вдовство.
— Мы каждый месяц ходим в театр, — рассказала Галина. — И на выставки. Поедешь с нами?
Так появились новые подруги и новые интересы. Она купила смартфон, освоила мессенджеры, научилась делать селфи. Лена только головой качала:
— Мам, ты меня скоро обгонишь!
А потом Надежда решилась на смелый шаг — устроилась на работу. Не ради денег — ради общения. Администратором в маленькую парикмахерскую.
— В моем возрасте? — сомневалась она.
— Именно! — подбодрила её Лена. — Ты надежная, вежливая, ответственная. Берут таких с руками и ногами!
И правда взяли. Теперь у Надежды появился график, коллеги, клиенты. Жизнь наполнилась новыми красками.
Однажды вечером они с Леной сидели на кухне, пили чай.
— Мама, я хочу тебе кое-что сказать, — Лена улыбнулась. — Мы с Мишей решили пожениться.
— Солнышко! — Надежда обняла дочь. — Я так рада!
— И еще, — Лена замялась. — Мы хотим ребенка. Скоро здесь станет тесновато…
— Ты намекаешь, что мне пора съехать? — Надежда не обиделась.
— Нет! Просто… может, тебе стоит подумать о своей квартире? Твоей доли от продажи должно хватить.
— Уже думаю, — призналась Надежда. — Присмотрела вариант недалеко отсюда.
— Вот видишь! — Лена сжала её руку. — Всё складывается. Новая жизнь, мам. В любом возрасте.
Надежда улыбнулась. Она больше не боялась будущего. Впервые за долгие годы она чувствовала себя живой.
