— Все вон отсюда! — выдохнула она, тихо, но так, что от этих слов даже воздух в комнате будто сжался.
— Что? — не расслышала Светлана Валерьевна.
— ВСЕ ВОН ОТСЮДА! НЕМЕДЛЕННО! — закричала Ольга. Она почувствовала, как в груди всё сжалось, как будто в её сердце засела иголка. — Это наша квартира! Мы никого не приглашали! Собирайте вещи и уходите!
***
— А я вам салатик принесла! — звонкий, чуть фальшивый голос Светланы Валерьевны не успел еще раствориться в квартире, а Ольга уже ощутила, как пульс ускорился. Она успела снять только одну туфлю.
— Мама?! — Ольга едва не уронила туфлю. — Мы же договаривались на выходных! Что вы здесь делаете?
Светлана Валерьевна лишь махнула рукой, как отгоняя ненужные мысли, и пошла на кухню, унося с собой контейнер, из которого выглядывали странно нарезанные крабовые палочки.
— Ой, да что тут договариваться! Я тут мимо проходила, думаю, загляну, проведаю. Вы же целыми днями на работе, когда вам вообще готовить? А тут, пожалуйста — салатик! С крабовыми палочками, как Гошенька любит.
Ольга долго смотрела ей в спину, пока дыхание не пришло в норму. Только два месяца прошло, как они с Гошей в эту квартиру въехали. Ипотека на пятнадцать лет, ремонт, который сжирал и нервы, и последние деньги. А вот она — свекровь. Уже на своей территории, как рыба в воде.
— Светлана Валерьевна, — Ольга старалась не повышать голос. — У меня был тяжёлый день. Я собиралась просто принять ванну, отдохнуть. Если бы вы позвонили заранее…
— Да ладно тебе, Оленька! — перебила её свекровь, расставляя тарелки с легкостью, будто это её кухня. — Какие тут церемонии между родными людьми? Я же не чужая! Гошенька скоро вернется, поужинаете вместе. А как салатик, понравился?
Ольга, так и не попробовав салат, внутренне вздохнула и решила, что с этим придется смириться. Лучше согласиться и дожить до момента, когда эта буря уйдет, и можно будет хотя бы побыть одной.
— Очень вкусно, спасибо. Но, правда, в следующий раз, пожалуйста, звоните заранее.
Светлана Валерьевна снова отмахнулась, смахнув пальцем что-то с плеча.
— Ой, да что звонить-то? Мы ж с тобой — родные люди!
***
— Гош, так больше не может продолжаться, — Ольга шептала, чуть не стискивая зубы от злости. — Твоя мама, она просто заполонила нашу жизнь! У нас даже медового месяца не было — она через день приходит с этими своими запеканками, пирожками и нескончаемыми советами!
Гоша, как всегда, виновато развел руками, будто именно ему было все это невыносимо.
— Оль, ну она же заботится, — сказал он, и в его голосе скользнула бессильная усталость. — Ей одной скучно, вот и тянется к нам.
— Я понимаю, Гош. Но должны же быть хоть какие-то пределы! Вчера я зашла в спальню — а она там! Представляешь? Перестилает постель, потому что ей показалось, что мы «неправильно» заправляем одеяла! В нашей собственной спальне, Гоша!
Он почесал затылок, пытаясь понять, как вообще все это объяснить. Но ничего не мог придумать.
— Ладно, я с ней поговорю, — сказал он с надеждой, как будто слова могут все решить. — Только, пожалуйста, не обижайся. Она все-таки моя мама.
Но вот в чем проблема: Гоша так и не поговорил. Каждый раз, когда он пытался начать разговор о «личных границах», Светлана Валерьевна в два счета переводила тему или начинала рассказывать о своей тяжёлой жизни, как она одна, как скучает по своему «мальчику» — по Гоше. Бесконечно жаловалась, и все.
Субботнее утро началось с обычного звонка в дверь. Ольга, завернувшись в халат, пошла открывать, думая, что это курьер с заказанными книгами.
Но на пороге стояла женщина в ярком платье с большим чемоданом.
— Здравствуйте! Вы, наверное, Оленька? А я — тетя Клава из Саратова! Светочка сказала, что я могу у вас погостить недельку. Внучку в институт надо провести, документы подать.
Ольга застыла. Даже рот раскрыть не могла.
— Впустите меня, милая, — сказала тетя Клава, как ни в чем не бывало, и, не дождавшись ответа, прошла в прихожую. — Ох, как у вас здесь хорошо! А где комната для гостей?
— У нас нет комнаты для гостей, — едва произнесла Ольга, пытаясь привести себя в порядок. — У нас однокомнатная квартира.
— Ну ничего, я на диванчике в гостиной устроюсь, — не растерялась тетя Клава, катя свой чемодан вглубь квартиры. — Светочка сказала, вы не против будете. У вас же детей нет, места полно, чего добру пропадать?
Ольга схватила телефон, набрала номер Гоши, который уехал за продуктами.
— Гош, у нас беда. Твоя мама пригласила какую-то тетю Клаву пожить у нас. Без предупреждения!
— Тетя Клава? — Гоша был явно в шоке. — А, это мамина двоюродная сестра из Саратова. Она приезжает раз в год… Погоди, мама ее к нам пригласила?
— Да! И она уже все свои вещи раскидала по нашей гостиной!
Гоша пообещал вернуться как можно скорее и разобраться. Но когда он приехал, тетя Клава уже чувствовала себя как дома: сидела на диване с чашкой чая и, не стесняясь, смотрела телевизор.
— Гошенька! — вскрикнула она, раскрывая объятия, как в том старом фильме. — Какой красавец стал! Я тебя с пеленок помню!
Разговор с тетей Клавой пришлось отложить. Но вечер не принес облегчения. Светлана Валерьевна принесла что-то в руках и с гордостью объявила, что позаботилась обо всем.
— Тетя Клава всего на неделю! Она такая милая, даже готовить вам будет. А то вы все работаете, работаете… Оленька, ты не против, правда? У вас же места полно, дети не бегают, зачем в гостинице деньги тратить?
Ольга сжала кулаки, что аж ногти впились в ладонь.
— Вообще-то, я против, — сказала она с усиливающимся напряжением в голосе. — Светлана Валерьевна, вы не должны были приглашать посторонних людей в нашу квартиру без нашего согласия.
— Какие же мы посторонние? — удивилась свекровь, как будто удивлялась тому, что кто-то мог не захотеть гостей. — Мы же семья! Родня должна помогать друг другу.
Гоша попытался быть миротворцем:
— Мама, в следующий раз, пожалуйста, согласовывай такие вещи с нами. Но раз уж тетя Клава приехала, пусть остается. Только на неделю, не больше.
Ольга метнула на него взгляд, полный ярости, но ничего не сказала. Внутри она бурлила, но внешне только кивнула.
***
Неделя с тетей Клавой стала для Ольги настоящим кошмаром. Она занимала ванную по часу — утром и вечером, шлялась по квартире, перекладывала все вещи «для порядка», а по ночам болтала по телефону так, что, казалось, весь дом просыпался от этих разговоров. И, конечно, не могла удержаться от комментариев по поводу ремонта.
— У вас обои какие-то скучные, — говорила она, — вот у моей Верочки — розочки по всей стене, красота!
На четвертый день Ольга просто не выдержала. Она разорвалась на Гошу, почти не сдерживая слез.
— Либо ты что-то решаешь с этой ситуацией, либо я уеду к подруге! Пока твоя родня не покинет наш дом!
Гоша долго молчал, но в конце концов что-то в нем проснулось. Он стал решительным, хотя и сдержанным.
— Ладно, — сказал он, — я поговорю с ней. Не переживай, я все устрою. Мы же не можем так жить.
Гоша проявил твердость. Вежливо, но настойчиво, он объяснил тете Клаве, что им нужно побыть вдвоем, что у них нет места для долгих гостей. Он предложил ей оплатить хостел неподалеку. Тетя Клава обиделась, но в конце концов собралась и начала упаковку своих вещей.
— Вот в наше время родню не выгоняли! — ворчала она, наполняя чемодан. — Светочка говорила, вы такие гостеприимные…
Когда Клава ушла, Гоша позвонил матери и, несмотря на свою усталость, попытался донести до нее хоть что-то.
— Мама, — сказал он, — мы только начали жить в нашей квартире. Нам нужно время для нас. Пожалуйста, больше не приглашай никого без нашего согласия.
Светлана Валерьевна ответила с невозмутимым удивлением:
— Ой, сынок, да что тут такого? Клавдия — святой человек! Тихая, как мышка. А вы молодые, вам что, сложно помочь родне?
Гоша пытался объяснить, но она только махнула рукой.
— Ладно-ладно, не обижайся, больше не буду, — сказала она с таким видом, как будто все это было ерундой.
Но через две недели — снова. На пороге возник двоюродный брат Гоши, Виктор, с женой Мариной и пятилетним сыном Мишей.
— Привет, братишка! — воскликнул Виктор, как ни в чем не бывало. — Тетя Света сказала, что мы можем у вас пару дней перекантоваться. Мы на обследование приехали, с Мишкой.
Ольга была в ужасе. Гоша выглядел не менее ошарашенным.
— Витя, мы не готовы к гостям, — замямлил он, но Виктор уже зашел, занося сумки.
— Да ладно тебе! Мы не помешаем, — уверенно произнес Виктор. — Миша, поздоровайся с дядей и тетей!
Миша, маленький леденящий душу мальчик, шмыгнул носом и спрятался за мамину юбку.
— Он стесняется, — улыбнулась Марина, покачав головой. — Не переживайте, мы всего на три дня.
Ольга и Гоша не могли отказать людям с ребенком, приехавшим на медицинское обследование. Но с каждым днем атмосфера в квартире становилась все более тяжелой.
Миша оказался гиперактивным. Он ронял, разбивал и рисовал все, что попадалось под руку. Виктор с Мариной, как и в прошлый раз, видели только свое дело и почти все время проводили вне квартиры, оставляя маленького Мишу на попечение хозяев.
— Посидите с ним часок, мы быстро, — крикнула Марина на выходе. Часок, разумеется, превращался в целый день.
К концу третьего дня Ольга обнаружила, что ее любимая ваза разбита, а на новых обоях красуются детские «художества» Миши.
— Все, с меня хватит! — почти рыдая, заявила она мужу. — Завтра они уезжают, даже если я буду платить за такси!
Гоша молчал. Он тоже был измотан.
Вечером произошел долгожданный разговор.
— Вот как, да? Родная кровь, а вы нас выгоняете! — Виктор был обижен. — Тетя Света говорила, что вы радушные, что поможете!
— Мы помогли, Витя, — спокойно, но твердо сказал Гоша. — Три дня вы были у нас. Но завтра, пожалуйста, найдите себе другое место.
Ольга заметила пропажу своих любимых духов и новой губной помады. Видимо, Марина решила, что это будет «компенсация» за их «негостеприимство».
Но в тот момент ей стало все равно. В доме снова будет тишина, и хоть этот момент можно назвать победой, все равно было больно.
***
Гоша наконец решился. Он пришёл к маме, чтобы поговорить. Ольга оставалась дома — чтобы не было лишних свидетелей. Так проще, он думал. И вот он стоял у её двери, трясущимися руками вытаскивая ключи из кармана.
— Мама, — сказал он прямо, как в детстве. — Почему ты устраиваешь свои посиделки у нас дома, без спроса?
Светлана Валерьевна подняла брови, даже не удивившись. Она просто пожала плечами, как будто Гоша сказал что-то банальное.
— А что такого, Гошенька? У вас тут места, как в магазине. Дети не бегают, скучно вам вдвоем. А так — родня, разговорчики… Весело!
— Нам не скучно! — почти срываясь, ответил Гоша. — Нам хорошо вдвоем. И мы сами решаем, кого приглашать!
— Ну что ты, — махнула она рукой. — Виктор твой брат, Клавочка меня с детства нянчила! Ну какие еще новомодные заморочки про чужое пространство? Мы же все свои!
Гоша пытался объяснить, как это важно — уважать чужие правила, свои границы. Рассказывал про личное пространство, про то, что у них с Ольгой своя жизнь и свои порядки. Но Светлана Валерьевна, как всегда, слушала вполуха. Она кивала, но в глазах было всё то же: «Какие вы странные, что с вами не так?»
— Ладно, ладно, — сказала она наконец. — Поняла. Больше не буду никого приглашать.
Но взгляд её был железным: «Эгоисты. Никакой благодарности».
Ольга начала замечать странности. Открывает холодильник — еды меньше. Продукты исчезают. Шампуни в ванной куда-то перекладываются. Она уже не знала, как на это реагировать. Пару раз даже проверяла, не забыла ли сама, где что поставила.
— Гош, кто-то бывает у нас, когда нас нет! — сказала она однажды, поднимая пакет с продуктами, в котором что-то не сходилось.
Гоша сразу понял.
— Мама. У неё же есть ключи. Ты помнишь, мы на время ремонта оставляли? Она всё время его тасует…
На следующий день устроили засаду. Ольга осталась дома, сказала, что плохо себя чувствует. Гоша тоже взял отгул, хотя ему это не очень понравилось. Они спрятались в спальне и начали ждать.
Только и услышали — скрипнул замок, и в квартиру зашла Светлана Валерьевна с пакетами, наполненными всякой едой. Она сразу побрела на кухню, напевая что-то старое и знакомое себе под нос.
Ольга и Гоша вышли из спальни. Застали её, как она на кухне вертит кастрюли, перекладывает посуду в шкафы.
— Мама, что ты здесь делаешь? — спросил Гоша, сдерживая раздражение.
Светлана Валерьевна подскочила, как будто её поймали на месте преступления, и схватилась за сердце.
— Ой, вы-то что тут? Я думала, вы на работе!
— Мы думали, что в нашей квартире никого нет, когда нас нет дома, — холодно сказала Ольга, зная, что это будет не последний разговор.
— Да я просто помочь хотела! — начала оправдываться свекровь, сжимая в руках какой-то пакет с хлебом. — У вас тут всё как-то не так, как надо! Продукты новые принесла — у вас в холодильнике даже мышь не замерзла! Как вы тут живете, бедняжки?
Гоша выдохнул. В голосе звучала вся усталость.
— Мама, верни, пожалуйста, ключи.
— Что?! — Светлана Валерьевна даже обомлела, будто её ударили. — Ты что, сынок, выгоняешь родную мать за то, что заботюсь?
— Не выгоняю, — тихо ответил Гоша, чувствуя, как внутри растёт напряжение. — Просто прошу уважать наше пространство.
— Какое ещё пространство? — Светлана Валерьевна раскраснелась. — Я твоя мать, и имею право заботиться!
Скандал затянулся. Светлана Валерьевна плакала и причитала о том, что её не ценят. О том, как всю жизнь она только о сыне и думала, а они ей — нет, не нужно. Гоша пытался всё спокойно объяснить: он её любит, но у них с Ольгой своя жизнь. Ольга молча собирала вещи, которые свекровь успела раскидать по квартире.
В конце концов, Светлана Валерьевна бросила ключи на стол и, хлопнув дверью так, что задрожали окна, ушла.
— Неблагодарные! — крикнула она из коридора, и ещё долго было слышно, как её шаги растворяются за дверью.
***
Неделю было спокойно. Тишина. Ольга и Гоша наслаждались одиночеством. Словно кто-то выключил весь этот мир, а они остались вдвоём, в своей уютной квартире. Но Гоше не давала покоя мысль.
— Может, маме позвонить? — сказал он однажды, прижав телефон к уху, словно собирался сделать важный звонок, но не знал, с чего начать.
Ольга не отвлекалась от стирки, но всё равно ответила, как всегда, с холодным спокойствием:
— Позвони, — сказала она, не отрываясь от дел. — Но не извиняйся, Гоша. Мы ведь ничего плохого не сделали.
Гоша набрал номер, но Светлана Валерьевна трубку не взяла. Он оставил ей сообщение: «Мама, переживаю, всё ли у тебя в порядке?» И тут же почувствовал, как его слова в воздухе развеиваются, как пустые, лишённые веса.
Вечером раздался звонок. Не Гоше, а Ольге.
— Оленька, ты как? Гошенька у меня там не голодный? Супчик бы привезла, но раз вы меня не хотите видеть…
Ольга на секунду замерла, но голос был ровным, почти механическим.
— Светлана Валерьевна, мы вас ждём, но по договорённости. Не тогда, когда мы на работе или отдыхать уезжаем.
— Ой, да что за церемонии такие! — снова закричала свекровь, как будто её вечно не могли понять. — Но ладно, если вам так спокойнее. Вот только… к вам на следующей неделе может Борис Петрович заедет. Он будет рядом, проездом. Я ему ваш адрес уже дала.
— Кто такой Борис Петрович? — насторожилась Ольга.
— Как кто? Папин двоюродный брат! Ты что, не помнишь? На нашей свадьбе он ещё тамадой был, такой весёлый дядечка!
Ольга уже могла почувствовать, как с каждым словом свекрови её нервы начинают натягиваться, как струна.
— Светлана Валерьевна, — сдержанно произнесла она, — не давайте наш адрес незнакомым людям. Если Борис Петрович хочет встретиться, пусть свяжется с Гошей. Мы договоримся о встрече в кафе.
— Ну какие же вы все сейчас сложные! — Светлана Валерьевна явно была не в себе от недоумения. — Ладно, передам ему.
Через пару дней Ольга и Гоша уехали в соседний город к её родителям. Отдохнули, набрались сил. Вернулись в воскресенье, немного уставшие, но довольные, что хотя бы не думали о свекрови. Открыли дверь — и прямо в лицо им ударила такая буря, что они замерли, как будто влезли в какую-то странную реку, где всё текло не по их правилам.
В гостиной была целая вечеринка. Стол, накрытый едой, десять человек — все незнакомые. Люди разных возрастов, какие-то смехи, разговоры. На кухне что-то жарилось. В углу стояли чемоданы и сумки.
Светлана Валерьевна сновала среди гостей, не обращая внимания на ничего.
— А вот и хозяева приехали! — радостно сказала она, когда увидела Гошу с Ольгой в дверях. — Гошенька, Оленька, проходите! Знакомьтесь, это всё наша родня! Приехали на юбилей дяди Бориса, восемьдесят лет человеку! Я подумала, зачем вам в гостинице деньги тратить, если у вас места полно?
Ольга переводила взгляд с одного незнакомого лица на другое. В голове всё шумело, словно она в какой-то вакууме.
— Все вон отсюда! — выдохнула она, тихо, но так, что от этих слов даже воздух в комнате будто сжался.
— Что? — не расслышала Светлана Валерьевна.
— ВСЕ ВОН ОТСЮДА! НЕМЕДЛЕННО! — закричала Ольга. Она почувствовала, как в груди всё сжалось, как будто в её сердце засела иголка. — Это наша квартира! Мы никого не приглашали! Собирайте вещи и уходите!
В комнате стало тихо, как в пустой церкви. Все начали переглядываться, молчать, как дети на скамейке подсудимых.
— Ольга, ты что? — Светлана Валерьевна не могла поверить своим ушам. — Как так можно? Люди приехали издалека!
— Мама, — вмешался Гоша, — Ольга права. Ты снова пригласила людей в нашу квартиру без спроса. Мы же просили тебя этого не делать.
— Но это же семья! — руками всплеснула Светлана Валерьевна, её голос дрожал, как будто её душа крошилась на кусочки. — Как можно родню на улицу выгонять?
— Можно и нужно, если эта родня приходит без приглашения, — твердо сказал Гоша. Он почувствовал, как его слова становятся тяжёлыми. — Извините всех, но вам действительно нужно уйти. Мы можем помочь найти гостиницу неподалеку.
Из-за стола встал мужчина — видимо, тот самый дядя Борис. Он был старым, но всё ещё с блеском в глазах, с каким-то внутренним огоньком.
— Светка, ты говорила, что договорилась с молодыми. А они, оказывается, и знать не знали! Нехорошо так, родственников ссорить.
— Да что вы все с цепи сорвались! — Светлана Валерьевна заплакала, и её голос стал как истерика. — Раньше люди по десять человек в одной комнате жили, и ничего! А теперь… квартира просторная, чистая, что, жалко помочь родне?
— Не жалко, — ответила Ольга, холодно как лёд. — Но мы хотим решать, кого и когда пригласить в наш дом. И сейчас мы просим всех уйти.
Родственники начали собирать вещи, кто-то с сочувствием посмотрел на пару, другие качали головами, осуждая. Светлана Валерьевна металась среди них, расплакалась и оправдывалась, как могла. Она была как в трансе, её слова смешивались, становились неразборчивыми.
Когда последний человек покинул квартиру, Светлана Валерьевна повернулась к сыну и невестке:
— Вот что с вами стало? Раньше люди добрее были! Родня всегда друг другу помогала! А теперь — «мое», «твое», «личное пространство»… Эгоисты! Я к вам больше не приду, не беспокойтесь!
И, громко хлопнув дверью, она ушла, оставив за собой только пустоту и обострившуюся боль.
Ольга и Гоша ввалились в свою квартиру, как два выжатых лимона, и упали на диван. Тишина… такая долгожданная и такая, что хотелось, чтобы она длилась вечно.
— У неё совсем нет понимания, — проговорила Ольга, откидывая голову на подушку, — вообще никакого. Даже не пытается понять, что мы не обязаны всё терпеть.
— Она из другого века, — сгорбился Гоша, кидая взгляд в потолок. — Для неё родня — это как старинный комод, в котором всё должно быть аккуратно. Но мы с ней не в одном времени живём.
— Да, но это не значит, что мы должны быть её бесконечной личной службой, — сказала Ольга, зажмурив глаза. — Я не против родни, но у нас свои правила. Пора замки менять. И поставить чёткое правило: никакой «внезапности». Без звонка — даже на порог не ступить.
Гоша мрачно кивнул. Он, конечно, всё понимал. Но в его глазах была какая-то грусть. Точнее, смесь грусти и отчаяния.
— Я поговорю с ней. Когда остынет, — сказал он тихо. — Объясню. Что мы её любим, но… на наших условиях. Пора привыкать.
Прошёл месяц. Второй. Третий. Ольга с Гошей наслаждались этой редкой тишиной. Они стали, наконец, теми людьми, которыми были раньше — влюблёнными, не обременёнными чужими вторжениями.
— Как думаешь, стоит позвонить маме? — вдруг спросил Гоша, смотря на Ольгу с какой-то легкой настороженностью.
Ольга задумалась. Неужели прошло уже полгода?
— Позвони, — наконец сказала она, тихо, почти не веря своим словам. — Узнай, как она там.
Гоша взял телефон, но разговор вышел тяжёлым и натянутым. Светлана Валерьевна жаловалась на здоровье, на одиночество и в тон жалобы подтаскивала обидки:
— Да зачем вам эта старуха надоедливая, не знаю. Раз я такая плохая, что даже ключи от квартиры сына мне не доверить…
Гоша не знал, что на это ответить. Но Ольга, заметив его молчание, мягко его утешила:
— Дай ей время. Она привыкает. Мы все привыкаем. Это не просто, но переживём. Ты тоже, кстати, привыкаешь.
Через неделю после того разговора Светлана Валерьевна пришла. В дверях появилась с тортом, букетом и пакетами.
— С Днём Рождения, сынок! — сказала она с таким же энтузиазмом, как и всегда, несмотря на то, что день рождения был ещё через неделю.
Ольга, задержав дыхание, решила, что не будет делать замечания. У неё появилась идея: может, свекровь всё-таки начинает что-то понимать? Может, она не совсем теряет чувство реальности?
— Проходите, Светлана Валерьевна. Мы вас не ждали, но раз уж вы пришли…
— Я звонила! — как всегда соврала свекровь. — Гошенька трубку не брал, думаю, неужели он в свой день рождения заболел.
И хотя это был не тот день, они даже не стали её поправлять. Ну, что с неё возьмешь?
Выпили чаю, съели немного торта, поболтали о погоде. Свекровь была как никогда тихой. Даже странно.
— Ну что, мир? — перед уходом спросила она, глядя на сына с жалобой в глазах.
— Конечно, мама, — улыбнулся Гоша. — Мы тебя любим. Но у нас теперь свои правила.
— Да-да, правила, — кивнула Светлана Валерьевна. — Я поняла. Буду звонить перед приходом. Хотя в моё время такого не было. Но ладно, времена меняются. Да.
Когда она ушла, Ольга с облегчением выдохнула.
— Кажется, она начинает понимать.
День настоящего дня рождения Гоши оказался не таким уж страшным. Они пригласили Светлану Валерьевну. Торт, конечно, был — но зато она принесла ещё и три пакета, из которых достала всякие странности: мухобойку, пластиковые контейнеры и халат на два размера больше.
— Это чтобы тебе удобно было! — сказала она, разворачивая огромный халат. — В тесной одежде кровообращение нарушается!
Ольга сдержала смех и взглянула на мужа. Всё это прошло сквозь них, как поток воды через мелкие камни. За эти месяцы они привыкли. Приняли её заботу такой, какая она есть — без лишних размышлений.
После ужина, когда Светлана Валерьевна собиралась уходить, она неожиданно остановилась в прихожей и вынесла свою «гениальную» идею.
— Дети, я тут подумала… К нам в следующий месяц Нюра из Челябинска с детьми приезжает. Может, они у вас пару дней поживут? У меня однокомнатная, а у вас… много места.
Ольга и Гоша переглянулись, как два бывших преступника, которые понимают друг друга с полуслова.
— Мама, — сдержанно сказал Гоша, — нет. Не будем мы принимать твоих родственников. Ни Нюру, ни кого другого.
— Ой, да я просто спросила! — подняла руки Светлана Валерьевна. — Просто… если вы хотите, я же не против!
— Не хотим, — сказала Ольга ровным тоном. — Но если Нюра приедет, мы можем встретиться с ней в кафе.
— Вот вы какие стали… — вздохнула свекровь, но без прежней обиды. — Ладно, ладно, я поняла. Всё меняется, всё.
Когда за ней закрылась дверь, Ольга схватилась за живот от смеха.
— Она не сдаётся!
— И не сдастся, — улыбнулся Гоша, обнимая её. — Но теперь хотя бы спрашивает.
— Прогресс, — кивнула Ольга. — Небольшой, но всё-таки прогресс.
Они сидели в тишине, как в маленьком уютном мире, который сами себе создали. Мир, где чужие вторжения не ломают их личную жизнь.
