Ветер гнал по асфальту мелкий сор, швырял его под колёса проезжающих машин. Валентин Сергеевич стоял, подняв воротник пальто, и смотрел на часы. До автобуса оставалось семь минут. Седьмой маршрут ходил редко, но всегда точно по расписанию — единственная константа в его жизни за последний год.
— Да что ж за невезуха такая! — раздался голос за спиной.
Валентин обернулся. Женщина лет сорока пяти безуспешно пыталась поднять с земли рассыпавшиеся яблоки. Ветер подхватывал их и катил по остановке, а когда она наклонялась за одним, другое уже убегало прочь. Порванный пакет хлопал на ветру, как раненая птица.
Он молча подошёл и поставил свой потёртый кожаный портфель так, чтобы преградить путь катящимся плодам. Наклонился, поднял два крупных зелёных яблока, протянул женщине.
— Держи карман шире, Катюха! — фыркнула она сама себе и попыталась собрать яблоки в подол плаща. — Спасибо вам. День не задался с самого утра.
Валентин кивнул, поднял ещё несколько яблок.
— У вас другой пакет есть?
— Да где ж ему взяться? — она усмехнулась, оглядываясь по сторонам.
Валентин расстегнул портфель, достал оттуда старую газету и протянул ей.
— Заверните.
— Неудобно как-то…
— Берите.
Женщина благодарно кивнула, завернула яблоки в газету. На её пальцах не было колец, но на безымянном белела полоска незагорелой кожи. Заметив его взгляд, она смущённо одёрнула рукав.
— Спасибо ещё раз. Сынишка без яблок не может, прямо помешался на них. А я и так сегодня задерживаюсь.
Подъехал автобус. Они вошли и сели на соседние места — единственные свободные в салоне.
— Вы каждый день этим маршрутом? — спросила она, кивнув на его портфель. — Я вас вроде раньше не видела.
— Теперь — каждый, — коротко ответил он.
Катерина — так представилась женщина — говорила всю дорогу. О сыне-подростке, который недавно увлёкся программированием, о работе продавщицей в магазине электроники, о том, как сложно одной тянуть семью. Валентин слушал вполуха, но поддакивал в нужных местах. Он не любил разговоры с незнакомцами, но её бойкая речь, пересыпанная смешными оборотами и самоиронией, отвлекала от собственных мыслей. А от них ему и нужно было сегодня отвлечься.
— А вы-то сами куда едете? — спросила она наконец.
— На кладбище, — ответил он просто. — Год сегодня.
Катерина осеклась на полуслове, покраснела.
— Простите, я тут разболталась…
— Ничего, — он впервые улыбнулся. — Даже приятно. Всё лучше, чем одному.
Она сошла на своей остановке, помахав ему рукой. А он поехал дальше — туда, где год назад похоронил свою Лиду, с которой прожил тридцать два года.
Катерина вбежала в квартиру, на ходу скидывая туфли.
— Мить, ты дома? Извини, я задержалась!
Из комнаты вышел высокий, нескладный подросток с наушниками на шее.
— Где тебя носит, мам? Я жрать хочу.
— В холодильнике котлеты, разогрей. И не говори «жрать», ради бога! — она поставила сумки на тумбочку и вытащила яблоки. — Помой и съешь, они свежие.
Митя поморщился.
— Опять яблоки? Сколько можно?
— Они полезные! — с напором сказала Катя. — И недорогие. В них витамины.
— Да надоели уже хуже горькой… — он осёкся под её взглядом. — Ладно, извини. Просто скучно одно и то же.
Катя устало опустилась на стул. На столе лежал конверт с квитанцией за квартиру. И ещё один — с надписью «Кате от Сергея».
— Что, опять деньги принёс? — Катя кивнула на конверт.
— Ага. Сказал, что в следующем месяце ещё даст, — Митя сел напротив. — Мам, а почему вы с отцом…
— Не начинай, — она подняла руку. — Просто так сложилось.
— Но ведь вроде всё же нормально было? — Митя смотрел исподлобья, набычившись. — А потом — раз, и он съехал. То, что он тебе изменил — это понятно. Но ты ж его вроде простила? А теперь что?
— Дело не в измене, — она потёрла виски. — Это просто… последняя капля была. Понимаешь, иногда живёшь с человеком и думаешь: «Ну, сейчас вот начнётся настоящая жизнь». А потом понимаешь, что уже пятнадцать лет так думаешь, а «настоящая» всё не начинается. И не начнётся, пока ты сама что-то не изменишь.
— И ты решила его выгнать? Это и есть «настоящая жизнь»? — подросток скривился, показывая на тесную кухню с облупившимися обоями.
— Нет, Митя. Это переходный период. Зато я теперь сама решаю, как жить дальше. И это стоит любых трудностей, — она сжала его руку. — Ты ещё поймёшь.
— Да я уже всё понял, — он выдернул руку. — Пойду котлеты разогрею. И, кстати… — он замялся. — Мне для курсов по программированию ноут посерьёзнее нужен. На том, что есть, виснет всё.
Катя вздохнула. Ещё одна трата, которую не потянуть.
— Я подумаю, — соврала она. — Иди ешь.
Вечером, разбирая сумки, она обнаружила маленькую визитку, застрявшую в складках газеты, в которую были завёрнуты яблоки. «Валентин Корнеев. Частная бухгалтерия».
Два месяца спустя Катерина поднималась по лестнице небольшого офисного здания на окраине города. На третьем этаже располагалась фирма, где она должна была встретиться с заказчиком. Потратив кучу времени на поиски в интернете, она всё-таки нашла способ заработать, не бросая основную работу: заполнение бухгалтерских отчётов для мелких компаний. Экономическое образование, пылившееся без дела пятнадцать лет, могло наконец пригодиться.
И хотя до этого она работала только с индивидуальными предпринимателями, сегодня ей предстояла встреча с представителем небольшой строительной фирмы. Если повезёт, она сможет накопить Мите на новый ноутбук уже к весне.
Катя толкнула стеклянную дверь с надписью «АльфаСтрой» и замерла на пороге. За столом сидел Валентин Сергеевич — тот самый попутчик из автобуса.
— Вы?! — удивление в её голосе было таким искренним, что он улыбнулся.
— Здравствуйте, Катерина. Присаживайтесь.
— Это ваша фирма? — она осторожно опустилась на стул напротив.
— Нет, что вы. Я консультант, — он постучал пальцем по визитке, лежащей на столе. — Той самой, что вы нашли в газете с яблоками, я полагаю?
Катя смутилась.
— Я думала, вы были, ну… клиентом. Когда вы сказали, что едете на кладбище, я подумала…
— Что я пенсионер? — он усмехнулся. — До пенсии мне ещё пять лет. Но выгляжу соответственно, да.
Валентин открыл папку с документами.
— Я просмотрел ваше резюме. Опыта маловато, но образование хорошее. Почему не работали по специальности?
— Муж считал, что бухгалтерия — не женское дело. Убедил, что с моим характером лучше в торговлю, — она говорила спокойно, но пальцы, теребившие ремешок сумки, выдавали нервозность. — А я поверила, что он лучше знает. Он у меня… был очень убедительный.
Валентин внимательно смотрел на неё, чуть склонив голову набок. Катя поёжилась под этим взглядом.
— Скажите честно: вы меня на работу взяли из-за нашей встречи в автобусе? Из жалости?
— Я вообще вас ещё не взял, — он подвинул к ней стопку бумаг. — Вот тестовое задание. Справитесь — будем работать.
Она с облегчением выдохнула и принялась за документы.
К концу дня, когда последний сотрудник ушёл, Валентин проверил её работу и одобрительно кивнул.
— Неплохо. Есть ошибки, но для первого раза терпимо. Будем считать, что испытательный срок вы прошли.
— Правда? — Катя просияла. — Спасибо! Я быстро учусь, честное слово!
— Верю, — он закрыл папку. — Кстати, если не секрет, зачем вам срочно понадобились деньги?
— Сыну компьютер нужен. Для учёбы, — она начала складывать свои бумаги в сумку. — Он программированием увлёкся, а старый ноутбук еле дышит. А так — обычные нужды. Квартплата, еда, одежда. После развода тяжеловато.
— Развод — дело нелёгкое, — согласился Валентин. — Особенно с ребёнком.
— А у вас… есть дети? — осторожно спросила Катя.
— Был сын, — он произнёс это так буднично, что она не сразу поняла смысл. — Погиб три года назад. Разбился на мотоцикле. Жена не пережила… сердце. В прошлом году похоронил.
Катя замерла, не зная, что сказать. Он заметил её растерянность и махнул рукой.
— Простите. Не хотел вас смущать.
— Нет-нет, это я… не знала, — она прикусила губу. — Мне очень жаль.
Повисла неловкая пауза. За окном моросил мелкий дождь, размывая огни вечернего города.
— Знаете, — начала Катя, глядя куда-то мимо него, — я всю жизнь ходила по чужим полям. Понимаете, о чём я?
Валентин задумался.
— Не уверен.
— Это как в детстве, — она улыбнулась воспоминаниям. — Когда живёшь в деревне, то знаешь, где чьи поля. И если идёшь через чужое — робеешь, стараешься ничего не задеть, боишься хозяина. А по своему — идёшь спокойно, расправив плечи. Можешь даже песню запеть.
Она повернулась к нему.
— Я всю жизнь шла по чужим полям. Сначала родительским — делала, что говорили, училась, где сказали. Потом — по Серёжиным. И всё время оглядывалась: туда ли иду? Не затопчу ли что? Не рассердится ли хозяин?
Валентин молчал, глядя на её профиль, чётко очерченный в сумерках.
— А потом, — продолжила она, — я поняла, что своего поля у меня нет. И не будет, пока я сама его не вспашу. И хотя копать целину тяжело и страшно, оно того стоит.
— И каково оно — ваше поле? — тихо спросил он.
— Пока не знаю, — она засмеялась. — Начала только недавно. Но знаете, что самое удивительное? Иногда встречаются люди, которые не гонят тебя со своего поля. Наоборот — приглашают, показывают, делятся.
Её рука неуверенно коснулась его ладони.
— Спасибо вам за это.
Валентин смотрел на её пальцы, лежащие поверх его руки. Тонкие, с аккуратными ногтями, без колец.
— Катя, — он запнулся, подбирая слова. — Вы же понимаете, что я намного старше вас?
— Понимаю.
— И что после всего, что со мной случилось, я… не самый весёлый компаньон?
— А мне и не нужен весёлый, — она пожала плечами. — Мне нужен настоящий.
Он поднял глаза и встретил её прямой взгляд.
— Я не хочу давать вам ложных надежд, — сказал он честно. — Я не знаю, готов ли к… чему-то большему, чем дружба.
— Я тоже не знаю, — просто ответила она. — Но мне кажется, мы могли бы узнать это вместе. Постепенно.
Валентин осторожно сжал её руку. Внутри что-то оттаивало — медленно, болезненно, но неизбежно.
— Кстати, — вдруг оживилась Катя, — у меня для вас новость. Я поступила на курсы повышения квалификации. По бухгалтерии. Буду учиться по вечерам.
— Отличная идея, — он улыбнулся. — Из вас выйдет прекрасный бухгалтер.
— А ещё я подала заявку на пересдачу экзаменов в автошколе. Забросила в своё время, а теперь хочу закончить.
— Права — это свобода, — кивнул Валентин. — Особенно в нашем городе, где автобусы ходят по расписанию, которое знает только диспетчер.
Они рассмеялись одновременно. Катя поднялась со скамейки.
— Пора домой. Завтра рабочий день.
— Проводить?
— Нет, я сама, спасибо, — она замялась. — Если вы не против, Митя завтра занесёт вам ноутбук в офис. А в субботу… может быть, сходим куда-нибудь вместе? Втроём.
Валентин помедлил секунду, а потом кивнул.
— С удовольствием…
Три месяца спустя Валентин стоял у вокзала, поглядывая на часы. Поезд должен был прибыть через пятнадцать минут. Лето выдалось жарким, асфальт плавился под ногами.
— Они опаздывают? — раздался голос за спиной.
Он обернулся. Катя улыбалась ему, протягивая бутылку холодной воды.
— Нет, это мы приехали раньше, — он благодарно принял воду. — Нервничаю немного.
— Всё будет хорошо, — она взяла его за руку. — Они поймут.
Из динамиков объявили о прибытии поезда. Валентин расправил плечи.
— Идём?
Они встретили пожилую пару у третьего вагона. Высокий мужчина с седыми висками и полная женщина с добрым лицом. Родители Лиды.
— Валя! — Нина Петровна обняла его. — Как ты? Похудел совсем!
— Здравствуйте, — он обнял её в ответ, пожал руку тестю. — Как доехали?
— Нормально, — коротко ответил Михаил Иванович, разглядывая Катю. — А это?..
— Это Катерина, — Валентин сделал глубокий вдох. — Мы… встречаемся.
Повисла пауза. Нина Петровна перевела взгляд с Валентина на Катю и обратно.
— Очень приятно, — сказала она наконец. — Я рада за вас, Валечка.
Михаил Иванович промолчал, но кивнул, показывая, что услышал.
— Пойдёмте, машина у выхода, — Валентин подхватил их сумки.
Катя тихо шла рядом, не вмешиваясь в разговор. Она понимала, как важен этот момент. Родители Лиды приезжали каждый год в день её кончины — навестить могилу дочери. И каждый год Валентин встречал их один. А теперь пришёл с другой женщиной.
В машине Нина Петровна расспрашивала Валентина о работе, о здоровье, о планах. Он отвечал односложно, сосредоточившись на дороге. Катя сидела на заднем сиденье рядом с Михаилом Ивановичем, который за всю дорогу не проронил ни слова.
— Приехали, — объявил Валентин, остановившись у своего дома. — Проходите, отдохните с дороги. Я чай поставлю.
В квартире всё оставалось по-прежнему. Те же фотографии на стенах — Лида и сын, счастливые, улыбающиеся. Те же книги на полках. Только теперь в вазе на столе стояли свежие цветы, а на кухне появилась новая микроволновка.
— Мы на кладбище сегодня или завтра? — спросил Михаил Иванович, снимая пиджак.
— Как скажете, — ответил Валентин. — Можем и сегодня, если не устали.
— Поедем сегодня, — решительно сказала Нина Петровна. — А потом поговорим.
Катя тронула Валентина за локоть.
— Я, пожалуй, поеду домой. Это ваше, семейное.
— Останьтесь, — неожиданно сказал Михаил Иванович. — Раз вы… вместе, значит, и вам там самое место.
Они ехали на кладбище молча. Катя держала в руках букет белых роз — Валентин сказал, что Лида их любила. У ворот кладбища они встретили Митю, который приехал на велосипеде.
— Здравствуйте, — он кивнул родителям Лиды. — Я Дмитрий, сын Екатерины Андреевны.
— Очень приятно, — Нина Петровна с интересом разглядывала подростка. — А ты зачем приехал?
— Валентин Сергеевич пригласил, — просто ответил Митя. — Сказал, чтобы я тоже… почтил память.
Могилы Лиды и сына располагались рядом. Ухоженные, с аккуратными оградками. Валентин молча положил цветы, отошёл в сторону. Нина Петровна опустилась на колени, что-то шепча. Михаил Иванович стоял, опустив голову.
Катя с Митей держались поодаль, не желая нарушать интимность момента. Но когда они уже собирались уходить, Нина Петровна подозвала их.
— Идите сюда, — она указала на фотографию на памятнике. — Это наша Лидочка. Красавица была, правда?
— Очень красивая, — искренне сказала Катя.
— И добрая, — продолжила Нина Петровна. — Знаете, когда её не стало, мы думали, что Валя не переживёт. Всё боялись за него. А сейчас вижу — и слава богу, что выкарабкался.
Она посмотрела на Валентина, который стоял у могилы сына.
— Лида бы одобрила. Она всегда говорила: «Жизнь продолжается, пока ты дышишь».
Вечером, когда Митя уехал домой, а родители Лиды легли отдыхать в гостевой комнате, Валентин и Катя сидели на кухне, негромко разговаривая.
— Спасибо тебе, — сказал он, накрывая её руку своей. — За сегодняшний день. За понимание.
— Это меньшее, что я могла сделать, — она улыбнулась. — Они хорошие люди. И Лида, похоже, была замечательной женщиной.
— Была, — согласился он. — Знаешь, я раньше думал, что предаю её память. Что не имею права… быть счастливым без неё. А сегодня понял: она не хотела бы, чтобы я превратил свою жизнь в памятник.
Он сжал её руку.
— Катя, я не могу обещать тебе безоблачного счастья. Я всё ещё иногда просыпаюсь в холодном поту от кошмаров. Иногда забываю поесть или отвечаю невпопад, потому что мысли где-то далеко. И, возможно, я никогда не стану таким, как прежде.
— Я и не жду прежнего тебя, — она покачала головой. — Мне нравится тот, кто ты есть сейчас. Со всеми шрамами и трещинами.
— А как же Митя? — спросил он. — Ему-то точно не нужен угрюмый старик вместо отца.
— Во-первых, ты не угрюмый, — она усмехнулась. — Ну, уже нет. Во-вторых, не такой уж и старик. А в-третьих, Митьке ты нравишься. Он сам сказал.
— Правда?
— Ага. Сказал, что ты «нормальный мужик, хоть и зануда».
Валентин рассмеялся.
— Высшая похвала от подростка.
Катя посмотрела на часы.
— Мне пора. Завтра на работу.
— Останься, — вдруг сказал он. — Не на работу. Насовсем.
Она замерла, не веря своим ушам.
— Ты… уверен?
— Абсолютно, — он встал и подошёл к ней. — Я три месяца думал, боялся, сомневался. И понял только одно: без тебя мне плохо. А с тобой — хорошо. Остальное неважно.
— А как же моё поле? — спросила она. — Своё, которое я только начала осваивать?
— Катюш, — он улыбнулся, впервые назвав её так. — Я не прошу тебя бросать твоё поле. Наоборот. Я хочу помочь тебе его вспахать. А ты, если захочешь, поможешь мне с моим. У каждого своё, но вместе как-то… спокойнее.
Она молча смотрела на него, и он продолжил:
— Понимаешь, одно дело — идти по чужому полю. И совсем другое — когда тебя приглашают, и ты идёшь как гость. По приглашению.
Катя встала, обвила руками его шею и прижалась к груди.
— Я подумаю над твоим приглашением, — прошептала она. — Очень серьёзно подумаю.
— И на том спасибо, — он обнял её, чувствуя, как сердце, долго спавшее, начинает биться сильнее.
За окном шумел летний город. Впереди были дни, наполненные работой, заботами, новыми поворотами. Но в первый раз за долгое время им обоим не было страшно встречать этот новый день. Потому что они знали: каким бы он ни был, они встретят его вместе. Каждый на своём поле, и одновременно — рядом…
