— Ты что, с ума сошла? — буквально кричала Светлана в телефон. — Как вы посмели снять жильё, ничего мне не сказав? Я тебе, мой дорогой Антон, такую самодеятельность не прощу!
Антон держал смартфон подальше от уха, чтобы не оглохнуть. Мамин голос разносился по всему троллейбусу, заставляя пассажиров невольно оборачиваться.
— Мам, мы же тебе всё объяснили, — пытался он достучаться. — Нам необходимо своё пространство. Нашему сыну, Мише, уже почти два года, ему нужна своя комната.
— Своя комната? — воскликнула Светлана, и её голос ещё больше взлетел. — У меня огромная квартира пустует, а вы деньги на ветер выбрасываете! Это всё твоя Оля, я знаю! Она просто хочет от меня, свекрови, подальше!
Оля сидела на кухне в их новой квартирке, перебирая счета. Арендная плата съедала большую часть Антоновой зарплаты, плюс коммуналка, садик для Миши — финансово было очень непросто. Но даже так, это было куда лучше, чем жить под одним кровом со Светланой Дмитриевной.
Свекровь была энергичной дамой, ей было чуть за пятьдесят. Занимая руководящий пост, она привыкла всё контролировать. И искренне верила, что её возраст и жизненный опыт дают ей право указывать всем, как им следует жить.
Первый год семейной жизни они с Антоном провели в родительской квартире. Оля надеялась, что это временно, пока не соберут на первый взнос по ипотеке. Её собственные родители жили в небольшом городе в нескольких часах езды и помочь деньгами не могли. Светлана Дмитриевна очень быстро дала понять, кто тут главный.
— Оленька, дорогая, — начинала она своим нарочито ласковым голосом, — а почему у нас в холодильнике совсем не тот творог? Я ведь тебе говорила — только «Наш Хутор», жирный. А это что за обезжиренная гадость?
— Светлана Дмитриевна, мне врач посоветовал следить за питанием после родов.
— Врачи! — презрительно фыркала свекровь. — Что они вообще понимают! Я сама вырастила двух племянников, они росли на жирном твороге. И выросли, знаешь, крепкими, как дубы!
Или вот ещё:
— Оля, я вчера видела, как ты Мишу кормишь. Что это за каша из пачки? Неужели не можешь сварить обычную манку?
— Это специальная каша для малышей, обогащённая витаминами.
— Витаминами! В моё время никаких витаминов не было, и ничего, выросли. А вы своими новомодными штучками только испортите ребенку желудок.
Антон, конечно, пытался защитить жену, но как-то неуверенно. После очередного скандала, когда Светлана Дмитриевна посчитала, что Оля «неправильно» пеленает Мишу, Оля поставила ультиматум: или они переезжают, или расстаются.
В арендованной квартире их жизнь потихоньку налаживалась. Антон работал торговым представителем, и его зарплаты хватало, чтобы держаться на плаву. Оля — хрупкая, миниатюрная блондинка с уставшими голубыми глазами — подрабатывала, делая переводы на дому, благо знание английского позволяло.
Но Светлана Дмитриевна не сдавалась. Она звонила по несколько раз в день, а то и чаще.
— Антоша, ты там Мишу не простудил? Твоя Оля, наверное, держит окна открытыми!
— Мам, на улице уже плюс двадцать пять градусов.
— Вот именно! Сквозняки! Ребёнок заболеет!
Потом начались внезапные визиты. Светлана приезжала «проверить, как вы тут живёте» и находила тысячи причин для недовольства: пыль на телевизоре, неправильно сложенное бельё, «вредная» еда в холодильнике.
— Боже мой, Оля! — восклицала она. — Сосиски? Ты даёшь сосиски моему внуку? Это же сплошная химия!
— Светлана Дмитриевна, это специальные детские сосиски.
— Детские! Да разве в дешёвых сосисках может быть нормальное мясо? Я сейчас же поеду на рынок, куплю самое свежее мясо!
Она уезжала, оставляя за собой беспорядок на кухне и испорченное настроение на целый день.
Однажды, промозглым зимним вечером, Оля не выдержала:
— Антон, нам нужно поговорить с твоей мамой. Объяснить ей, что мы уже взрослые и сами можем принимать решения.
— Попробуем, — неуверенно согласился муж, поправляя очки — верный признак его волнения.
Разговор состоялся в ближайшие выходные. Светлана приехала с пирогом «для любимого внука» и с порога начала свою инспекцию.
— Светлана Дмитриевна, пожалуйста, присядьте. Нам нужно кое-что обсудить.
— Что такое? — насторожилась свекровь, её круглое лицо покраснело.
— О личных границах, — твёрдо сказала Оля. — Мы очень ценим вашу заботу, но хотели бы сами принимать все решения, касающиеся воспитания Миши.
Лицо Светланы стало пунцовым:
— Границах? Да как вы смеете! Я — бабушка! Я имею право заботиться о внуке!
— Конечно, имеете. Но последнее слово всегда остаётся за нами, родителями.
— Антон! — взвизгнула Светлана. — Ты слышишь, что она говорит? Она хочет отлучить меня от Миши!
— Мам, никто тебя ни от кого не отлучает. Просто давай договоримся: ты приезжаешь только по нашему приглашению, а мы сами решаем, чем кормить ребёнка и как его воспитывать.
Светлана вскочила, схватила свою сумку:
— Всё понятно. Меня тут не ждут. Что ж, живите как знаете. Но когда Миша вырастет больным и неуправляемым, пеняйте на себя!
Две недели была невероятная, благословенная тишина. Светлана не звонила, не приезжала. Оля уже начала надеяться, что свекровь наконец-то осознала.
Но потом случилось нечто немыслимое.
Антон пришёл домой с работы бледный как полотно:
— Мама продаёт квартиру.
— Что? Какую квартиру?
— Свою. Говорит, раз мы её отвергли, она уедет к сестре в Одессу. Навсегда.
— Антон, это же откровенный шантаж!
— Я понимаю. Но что мы будем делать? Она ведь и правда ходила к риелтору, собирает документы.
— И что ты предлагаешь? Вернуться к ней?
— Нет, конечно. Но может, извиниться? Сказать, что мы были неправы?
Оля покачала головой:
— Антон, если мы сейчас уступим, она будет манипулировать нами всю жизнь.
— Но она же моя мама!
— А я твоя жена. И Миша — наш сын. Выбирай.
Антон крепко обнял её:
— Прости. Ты права. Пусть делает что хочет.
Светлана, конечно, квартиру не продала. Через неделю она позвонила сама, рыдая в трубку:
— Антоша! Я ногу подвернула! Лежу в больнице, никому не нужная!
Антон помчался к ней. Оказалось, это был всего лишь небольшой ушиб, но драма разыгралась на полную катушку.
— Вот помру я скоро, тогда пожалеете! — причитала Светлана, лёжа на больничной койке.
— Мам, не говори глупости. Ты ещё нас всех переживёшь.
— С такой-то невесткой? Она меня раньше времени в могилу сведёт!
Следующие месяцы прошли в обстановке постоянного напряжения. К лету Мише исполнилось два года. Светлана демонстративно игнорировала Олю, общалась только с сыном. На день рождения внука она подарила огромную радиоуправляемую машину — слишком сложную для двухлетнего малыша, с мелкими деталями и острыми краями.
— Это чтобы он помнил, кто его по-настоящему любит, — громко сказала она, глядя прямо на Олю.
Потом начались жалобы всем родственникам. Подруга Оли, Лиза, работавшая с двоюродной сестрой Антона, передала:
— Слушай, твоя свекровь всем уши прожужжала, что ты мужа под каблук загнала, а сына настраиваешь против неё.
— Пусть говорит что хочет, — устало ответила Оля. — У меня нет сил с ней сражаться.
Но Светлана на этом не остановилась. Она стала караулить возле детского сада, куда ходил Миша.
— Я бабушка, имею право! — заявляла она воспитателям.
Она забирала внука без предупреждения, водила в кафе, покупала тонны сладостей. Потом привозила домой перевозбуждённого и с расстройством желудка.
— Светлана Дмитриевна, нельзя же столько конфет давать двухлетнему ребенку!
— Не тебе меня учить! Я лучше знаю, что можно моему внуку!
Антон пытался образумить мать, но та сразу включала истерику:
— Вы меня совсем не любите! Хотите от меня избавиться! Но я за своего внука буду бороться до последнего!
Терпение Оли лопнуло после неприятного случая в поликлинике. Она пришла с Мишей на плановый осмотр в жаркий летний день и столкнулась там со Светланой.
— А, наконец-то появилась! — загремела свекровь на весь коридор. — Наверное, довела ребёнка до болезни, теперь лечить притащила!
— Светлана Дмитриевна, это плановый осмотр. Миша абсолютно здоров.
— Здоров! Да ты на него посмотри — кожа да кости! Несчастный заморыш!
Врач, пожилая женщина в очках, строго посмотрела на Светлану:
— Женщина, прекратите шуметь. Ребёнок в отличной форме, даже немного пухленький для своего возраста.
— Вы с ней в сговоре! — завопила Светлана. — Она вам, наверное, заплатила, да?
Охрана вывела скандалистку. Оля, сгорая от стыда, извинялась перед врачом и медсёстрами. По дороге домой она приняла окончательное решение. Так больше продолжаться не могло.
Вечером она поставила Антону ультиматум:
— Либо твоя мама прекращает этот кошмар, либо я забираю Мишу и уезжаю к родителям.
— Оля, но что я могу сделать? Она же меня не слушает!
— Тогда выбирай — мы или она.
Антон долго молчал, потом тяжело вздохнул:
— Вы. Конечно, вы.
Прошло три месяца. К осени Мише исполнилось два с половиной года. Светлана продолжала попытки прорваться к внуку: караулила возле садика, пыталась подкупить воспитателей, даже попробовала увести Мишу с детской площадки.
Антон обратился в полицию. Участковый провёл со Светланой профилактическую беседу.
После этого она притихла. Через месяц уехала к сестре в Одессу — на этот раз уже по-настоящему.
Антон очень переживал, но Оля была непреклонна:
— Она сделала свой выбор. Могла быть любящей бабушкой, но предпочла роль диктатора. Это её решение.
Жизнь постепенно наладилась. Без ежедневного стресса Оля расцвела — исчезли тёмные круги под глазами, на лице вновь появилась улыбка. Антон получил повышение, а Миша рос спокойным и жизнерадостным ребёнком.
Через два года, когда Мише было четыре с половиной, они купили свою квартиру — небольшую, но полностью свою. На новоселье Антон получил от матери открытку: «Поздравляю. Надеюсь, вы счастливы без меня. С.Д.»
— Позвонить ей? — спросил Антон, вертя открытку в руках.
— Это твоё решение, — ответила Оля. — Но впускать её в нашу жизнь на прежних условиях я не позволю. Если она готова уважать наши границы — пожалуйста. Если нет — пусть живёт своей жизнью.
Антон набрал её номер. Светлана не ответила.
Больше они не общались.
