Телефонный звонок разорвал утреннюю тишину. Марина оторвалась от альбома с фотографиями мамы, который перебирала последние три дня после похорон.
— Алло, — она прижала трубку к уху.
— Маринка, это Катя, соседка по даче. Ты знаешь, что твою дачу продают?
Марина замерла, не сразу поняв смысл сказанного.
— Что значит продают? Какой бред, Кать.
— Да не бред! Я тебе говорю — вчера приезжали какие-то люди с риелтором, всё осматривали, фотографировали. А твоя свекровь с Ольгой их водили, всё показывали. Я думала, ты в курсе.
Руки Марины похолодели. Дача, которую мама оставила ей всего месяц назад, была последним кусочком детства, последней ниточкой, связывающей её с прошлым.
— Кать, ты уверена?
— Конечно! Я ещё удивилась, почему тебя нет. Они говорили про какие-то документы, мол, дача на самом деле принадлежит твоему Игорю.
Марина положила трубку, не попрощавшись. Воздуха вдруг стало мало. Она подошла к окну, распахнула его настежь. Вечерний ветер коснулся лица.
Игорь вернулся с работы в девятом часу. Марина ждала его на кухне. Чай в кружке давно остыл.
— Что случилось? — муж сразу заметил её напряжённое лицо.
— Мне звонила Катя. Сказала, твоя мама с Ольгой показывают мою дачу покупателям. Это правда?
Игорь отвёл взгляд, и этого оказалось достаточно. Сердце Марины сжалось.
— Так значит, это правда? — её голос стал звенеть. — И ты знал?
— Мама нашла какие-то старые документы… Она считает, что дача должна быть записана на меня, раз мы женаты. А раз так — мы имеем право её продать. Ольге нужны деньги на лечение.
— Лечение? Какое лечение? — Марина вскочила. — Твоя сестра опять придумала себе болезнь?
— Не начинай, пожалуйста, — Игорь устало потёр переносицу. — Там какие-то проблемы с сердцем.
— Как и в прошлом году? И позапрошлом? — голос Марины сорвался. — Игорь, это моя дача! Мамина! Она мне её оставила!
— Но есть документы.
— Какие документы? Я видела завещание! Всё оформлено на меня!
Игорь поморщился.
— Мама говорит, есть более ранний документ. Что твоя мать когда-то в благодарность за помощь с ремонтом оформила дарственную.
Марина почувствовала, как всё внутри закипает.
— И ты ей веришь?
— Я не знаю, что думать! Я хотел сначала с тобой поговорить, но мама настояла.
— Настояла? — Марина не узнавала свой голос. — Тебе шестьдесят лет, Игорь! Шестьдесят! А ты всё ещё боишься свою мать!
Она схватила сумку.
— Куда ты? — испуганно спросил Игорь.
— К Вере! Выяснять, что за документы она там откопала!
Марина выскочила из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены. За тридцать лет брака она ни разу не повышала голос на свекровь. Но сейчас что-то в ней переломилось.
Дорога до свекрови заняла двадцать минут. Всю дорогу Марина прокручивала в голове предстоящий разговор. В груди бушевала буря — злость, обида, разочарование. Как они могли так поступить?
За что? Ведь она всегда была хорошей невесткой — помогала, не перечила, старалась угодить.
Дверь открыла Ольга.
— О, Марина пожаловала, — с наигранным удивлением протянула она. — Мама, к тебе гости!
Из комнаты появилась Вера Павловна — прямая спина, идеально уложенные седые волосы и цепкий взгляд, которым она всегда умела поставить невестку на место.
— Что-то случилось? — спросила свекровь, поджав губы. — Почему так поздно?
— Случилось, — Марина прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Вы продаёте мою дачу. Без моего ведома.
Ольга и Вера обменялись взглядами.
— Присядь, — Вера указала на кухню. — Давай спокойно поговорим.
— Я хочу увидеть документы, — Марина осталась стоять. — Те, которые якобы дают вам право распоряжаться моим имуществом.
Ольга фыркнула:
— Твоим? Это спорный вопрос.
— Не спорный, а решённый, — отрезала Марина. — Есть завещание, по которому дача принадлежит мне.
— А есть и более ранний документ, — Вера достала из ящика серванта папку. — Когда Игорь помогал твоей маме с ремонтом крыши, она оформила дарственную на него. В благодарность.
— Чушь! — выпалила Марина. — Мама никогда об этом не говорила!
— Потому что передумала и решила переиграть, — вмешалась Ольга. — Но первый документ имеет приоритет.
Марина взяла бумагу дрожащими руками. Первое, что бросилось в глаза — дата. Десять лет назад. Второе — подпись. Она выглядела… странно. Да, похоже на мамину, но что-то было не так.
— Это подделка, — тихо сказала она.
— Что ты несёшь! — вскинулась Ольга. — Ты нас в подлоге обвиняешь?
— Я могу показать любые мамины документы, — Марина смотрела прямо на свекровь. — Её подпись другая. И она никогда бы не подарила дачу Игорю, не сказав мне.
— Ты просто не хочешь делиться, — Ольга скрестила руки на груди. — А ведь мы одна семья! У меня проблемы со здоровьем, деньги нужны на операцию.
— На какую именно операцию, Оля? — Марина повернулась к золовке. — Как в прошлом году на шубу? Или как два года назад на машину сыну?
— Да как ты смеешь! — вскрикнула Ольга.
— Тихо! — оборвала их Вера. — Марина, послушай. Мы всё равно продадим дачу. Документ настоящий, Игорь его подтвердит.
— А если не подтвердит?
— Подтвердит, — в голосе свекрови звучала стальная уверенность. — Он всегда делал правильный выбор.
Марина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Тридцать лет она была частью этой семьи. Тридцать лет пыталась угодить, заслужить любовь, признание. И вот что получила взамен.
— Не продавайте дачу до завтра, — сказала она, направляясь к выходу. — Иначе я подам заявление в полицию о мошенничестве.
По дороге домой Марина несколько раз останавливалась, чтобы перевести дыхание. Раньше она бы расплакалась, начала искать компромисс, пыталась всем угодить. Но не сейчас. Что-то внутри неё изменилось. Мамина кончина, эта подлость с дачей — словно проснулась другая Марина. Та, которая больше не будет молчать.
Дома Игорь ждал её в прихожей.
— Ну что? — спросил он, нервно теребя ремень халата.
— Ты знал про документ, который твоя мать показала мне?
Игорь отвёл глаза.
— Она сказала, что нашла его недавно.
— И ты поверил? — Марина сбросила туфли. — Она подделала подпись моей матери, Игорь. И ты это знаешь.
Комната утонула в тяжёлой тишине. Игорь плюхнулся на край дивана, словно ноги вдруг превратились в вату.
— Я не знал про подделку подписи, — наконец выдавил он. — Честно тебе говорю.
— Но что-то подозревал, — Марина впилась взглядом в мужа, пыталась поймать его глаза. — Моя мама за десять лет ни словом не обмолвилась об этой дарственной. Ни разу!
Игорь потёр лицо ладонями.
— Мама объяснила, что твоя мать взяла клятву молчать… Мол, это их секрет.
— И ты повёлся? — Марина хмыкнула. — Моя мама, которая даже рецепт пирога твоей не доверяла, вдруг втайне дачу отписала?
— Не ей, а мне, — буркнул Игорь.
— Да плевать! — Марина взмахнула руками. — Мы оба знаем, что это враньё. Игорь, ты правда веришь в эту чушь?
Муж сидел молча, и это молчание говорило громче любых слов.
— Так кого ты выберешь? — тихо спросила Марина. — Свою мать или правду?
— Зачем ты меня в угол загоняешь? — он поднял на неё глаза, полные тоски. — Мама старая, ей нужны деньги на врачей. Ольге тоже копейки не хватает.
— А мне, значит, хватает? — Марина почувствовала, как дрожит голос. — Я маму месяц назад схоронила. Дача — это последняя память о ней. А твои родные хотят её забрать!
— Можем деньги от продажи поделить, — неуверенно пробормотал Игорь. — На всех хватит.
— Да не в деньгах дело! — крикнула Марина. — Ты что, не видишь? Не нужны мне их подачки. Хочу дачу мамину сохранить. Это память, это…
Она осеклась, боялась разреветься. Нет, слёзы сейчас ни к чему. Марина втянула воздух.
— Завтра еду в МФЦ, — отрезала она. — Возьму выписку из Росреестра. Если дача на мне, как и должна быть, пойду заявление писать о мошенничестве.
— Ты не станешь этого делать, — Игорь побелел. — Это же моя мать!
— А это моя дача! — Марина повысила голос. — И я больше не дам твоей семье меня за тряпку держать!
Телефон зазвонил, прервал их спор. Игорь глянул на экран и скривился.
— Мама, — шепнул он, показал жене.
— Не бери.
— Она не отстанет.
— Тогда ответь и скажи — дача не продаётся.
Игорь мялся, смотрел на мигающий экран. Потом набрал в грудь воздуха и нажал кнопку.
— Да, мам. Да, она дома… Нет, мы дачу не продаём… Потому что она Маринина… Нет, я не подтвержу тот документ.
Марина слышала крики свекрови даже на расстоянии. Никогда бы не подумала, что в семьдесят пять можно так орать.
— Мама, хватит! — вдруг отрезал Игорь. — Я знаю, что бумага липовая. И ты знаешь… Нет, в этот раз я не прогнусь. Это дача Марины, её матери. Точка.
Он бросил трубку и уставился на жену почти с изумлением, сам не верил в то, что сейчас сделал.
— Она в бешенстве, — пробубнил он.
— Пусть злится, — Марина впервые за вечер ощутила тепло внутри. — Спасибо, что встал на мою сторону.
— Мне давно следовало так поступить, — Игорь виновато опустил голову. — Прости меня.
Утром Марина проснулась с чётким планом: разобраться с документами раз и навсегда. Она позавтракала, собралась и только открыла дверь — зазвонил телефон.
— Марина? — голос соседки звенел от волнения. — Тут такое творится… Твоя свекровь с дочкой нагрянули, говорят — продажа сегодня! Привели каких-то людей, водят по участку… Ты знаешь об этом?
Марина застыла.
— Сейчас приеду, — отрезала она. — Никуда не уходи.
Игорь выглянул из кухни.
— Что стряслось?
— Твоя мать с сестрицей на даче. Опять её продают, — Марина почувствовала, как внутри всё вскипает. — Поедешь со мной?
Она сама себя не узнавала. Раньше бы плакала, умоляла, искала мир. Сейчас в душе жила только решимость.
Игорь кивнул без раздумий.
— Конечно. Это уже слишком.
Дорога до дачи растянулась в бесконечность. Марина сжимала руль так, что побелели пальцы. Рядом Игорь нервно теребил ремень безопасности.
— Мама всегда так делала, — вдруг сказал он. — Считала, что может решать за всех.
— А мы позволяли, — отрезала Марина. — Я тридцать лет голоса не повышала. Думала — заслужу любовь. А получила…
Она не договорила. Впереди показался знакомый поворот.
Дача встретила их необычным оживлением.
У калитки стояла машина — дорогая, явно не местных дачников. На крыльце маячила фигура Ольги, размахивающей руками. Рядом с ней стоял высокий мужчина в светлом костюме.
— Вот и хозяйка пожаловала, — процедила Ольга, когда Марина с Игорем подошли ближе.
— Вы и есть владелица? — мужчина в костюме шагнул вперёд.
— Да, — твёрдо ответила Марина. — Это моя дача. И она не продаётся.
— Не слушайте её! — из дома появилась Вера Павловна. — У нас есть документы.
— Поддельные документы, — Марина достала из сумки папку. — А вот настоящие — завещание от матери и свежая выписка из Росреестра. Дача оформлена на меня.
Мужчина взял бумаги, бегло просмотрел.
— Всё верно, — он повернулся к Вере. — Вы говорили, что у вас есть дарственная на сына.
— Есть! — Вера достала знакомый лист. — Вот!
Мужчина сравнил документы и нахмурился.
— Это какая-то ошибка. Росреестр показывает только одного собственника — Марину Васильевну. Ваша бумага… странная.
— Да потому что она фальшивая! — выпалила Марина. — И они это знают!
Ольга побледнела.
— Да как ты смеешь! Мама, скажи ей!
Вера стояла, прямая как палка, и только глаза бегали от дочери к сыну.
— Ты всё испортила, — наконец процедила она, глядя на Марину. — Всё из-за тебя.
— Из-за меня? — Марина почувствовала, как что-то внутри ломается. — Я тридцать лет пыталась стать вам родной. Тридцать лет молчала, уступала, терпела. И вот благодарность?
— Мама, — Игорь встал рядом с женой. — Хватит. Это дача Марины. Точка.
Мужчина в костюме кашлянул.
— Думаю, мне лучше уйти. Извините за беспокойство.
Когда покупатель уехал, на даче повисла гнетущая тишина. Ольга что-то бормотала про несправедливость, про болезнь, про эгоизм Марины.
— Хватит, Оль, — оборвал её Игорь. — Твоя болезнь — новая машина для сына?
— Как ты смеешь! — вскинулась сестра.
— А как вы смеете? — Игорь впервые повысил голос. — Вы пытались украсть у моей жены память о матери!
Вера поджала губы.
— Ты выбрал её, а не родную кровь?
— Я выбрал правду, мама, — тихо ответил Игорь. — Впервые за много лет.
Вера и Ольга уехали, кипя от злости. Марина и Игорь остались на даче вдвоём. Они сидели на скамейке, смотрели на закат. Старая яблоня, которую ещё мамин отец посадил, роняла лепестки на траву.
— Как думаешь, они простят нас? — спросил Игорь.
— Не знаю. Но я больше не буду молчать. Хватит.
Игорь взял её за руку.
— Я впервые за многие годы почувствовал себя свободным. Словно камень с души упал.
Марина улыбнулась.
— Мама говорила: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Я только сейчас поняла, что она имела в виду.
Спустя две недели Вера Павловна сама позвонила им.
Сказала, что Ольга призналась — идея с поддельным документом была её. Свекровь извинялась неловко, без особого раскаяния, но хотя бы попыталась.
А ещё через месяц они собрались на даче всей семьёй. Игорь жарил шашлыки, Марина накрывала на стол. Приехали даже Вера с Ольгой — с пирогом и неуверенными улыбками.
— Ты изменилась, — сказала Вера, помогая нарезать овощи.
— Да, — просто ответила Марина. — Изменилась.
Вечером, когда все разъехались, Игорь обнял жену.
— Ты и правда изменилась. Стала сильнее.
— Я просто научилась ценить себя, — Марина посмотрела на родной сад. — И свою память.
Она вспомнила, как мама всегда говорила: «Дом — не стены, а люди». Она отстоялп эти стены. И поняла, что самое важное — остаться верной себе.
