«Она вас ждет!» — кричали большие буквы под фотографией. А с фотографии на Машу смотрела она. Это была точно ее собака! И Маша поехала за ней…
Она умела уходить в сны. Не так, как все остальные – понарошку. Маша умела жить во снах. Именно там она была счастлива…
Она бы и вовсе не открывала глаза по утрам. Кому нужен реальный суетный мир? Точно не Маше. Но наяву ее ждала мама.
Ждала и беспокоилась:
— И в кого ты такая, Машка? Ни друзей, ни любви. Как так можно жить?
— Можно, — отвечала Маша. — Я же живу.
Мама горько вздыхала.
*****
Когда-то давно Маша пыталась объяснить маме, что у нее все хорошо. И когда она закрывает глаза, вот тут-то и начинается настоящая жизнь.
Там, во сне, у Маши есть собственный домик, собака Тучка, цветущий сад, а за калиткой дремучий лес. Там она ведунья, травница. У нее есть друзья. А со временем, наверное, и любовь появится…
Мама тогда чуть не отвела Машу к психиатру:
— Машка, ты уже не маленькая! Для воображаемых друзей поздновато. Пора жить в реальном мире и общаться с живыми людьми.
Да и питомцы должны быть настоящими. Ну, хочешь, купим тебе щенка. А что, хорошая мысль! Будешь гулять с ним, с собачниками познакомишься. Глядишь, и друзья появятся.
Щенка они так и не завели… Но Маша научилась держать язык за зубами. Еще не хватало, чтобы мама, и правда, потащила ее к мозгоправу.
Глупо было ожидать, что она поймет Машу. Мама – типичный экстраверт. Эдакая женщина-зажигалка. Встречи с подружками, болтовня по телефону, переписка по интернету. Да не будь всего этого, мама бы, наверное, с ума сошла.
Она и Машу все время пыталась с кем-то знакомить:
— Ой, у моей подруги Зиночки такая замечательная дочка, — сообщала мама Маше в детстве. — Общительная, милая, танцами занимается. Они завтра к нам в гости придут. Покажешь ей свои игрушки, Машуня?
Маша пожимала плечами – почему бы и нет. Игрушек у нее много. И все практически нетронутые, неиграные. Замечательной подругиной дочке наверняка понравятся все эти куклы-мишки. Глядишь, займется и к Маше лезть не будет.
Так и получалось. Гостья играла, Маша молчала и ждала, когда же та уйдет…
— У моей коллеги Софьи Петровны очень интересный сын, — говорила мама, когда Маша перешла в старшие классы. — Умный, астрономией увлекается, собирается в институт имени Соболева. Пообщайся с ним, Маша, я их с мамой на свои фирменные пельмени позвала.
Маше не хотелось общаться с астрономическим интересным сыном неизвестной Софьи Петровны, но она знала, что лучше согласиться.
Мама ведь не отстанет: не подходит астроном, найдет еще какого-нибудь подругиного отпрыска, лишь бы заинтересовать Машу.
Нет уж. Лучше честно вытерпеть один вечер, изображая крайнюю заинтересованность, чем слушать мамины стенания о Машиной социальной инвалидности.
Естественно, что с астрономом тоже дружбы не выходило. Неинтересен он был Маше. Она честно выдерживала вечер знакомства, с облегчением прощалась и запиралась в своей комнате.
Там была жизнь. Она пряталась в темноте. Стоило только нырнуть под одеяло и закрыть глаза, как Маша оказывалась в другом мире…
*****
Так она дожила до тридцати лет. Из нескладного подростка Маша превратилась в худую некрасивую женщину. И вовсе не жалела, что природа выдала ей такую неказистую внешность.
Так спокойнее. Пусть глаза маленькие и почти бесцветные, какие-то прозрачно-голубые. Пусть фигура, словно у мальчишки-подростка. Ни талии, ни бедер, ни всего остального, что полагается женщинам. Пусть волосики блеклые, словно припыленные. Шатенка, не шатенка… Не поймешь. Что-то бурое.
Зато никто не лезет, не знакомится. А если к этому добавить еще и вечно хмурое выражение лица, то гарантия незаметности практически стопроцентная. В общем, Маша не переживала.
Зато переживала мама:
— Господи, Машка, как можно настолько себя не любить. Пусть ты у меня не Мерилин Монро. Не беда. Немного косметики, прическа удачная, одежка по фигуре – и получится из тебя очень даже симпатичная девушка.
Но Маша не желала быть симпатичной. Зачем? Ей и так хорошо. А для других стараться совершенно неохота.
*****
А потом мама заболела и перестала донимать Машу. Инсульт сделал ее беспомощной и молчаливой. А еще одинокой. Куда-то разбежались все развеселые мамины подружки.
Нет, сперва они звонили, даже заходили в гости, неискренне бодрились и пытались развеселить Машину маму:
— Ну, чего ты все лежишь? Двигаться надо, движение – жизнь. Ты давай скорее поправляйся, нам без тебя никак…
Мама виновато улыбалась одной половинкой рта. Другая слушаться не желала. Улыбка получалась гротескной и страшной.
Подруги отводили глаза. А потом и вовсе перестали заходить. Остались одни звонки, потихоньку тоже сошедшие на нет…
О чем говорить с человеком, который сидит дома и еле ползает по квартире? Скучно, неинтересно. Ни тебе новых сплетен, ни посиделок с песнями и винцом, ни поездок на шашлыки.
Осталась у мамы одна Маша. Странная дочь, которая рано ложилась спать. Которая не водила ни подруг, ни тем более мужчин. Которая почти всегда молчала. Но зато была рядом.
*****
Это время далось Маше тяжело. Уходить в сны мешала совесть. Мама же остается совсем одна. В пустой квартире, беспомощная и потерянная.
Эх, если бы Маша только могла помочь. Ведь в той своей жизни, которую ей дарит Морфей, она столько может. Там она умеет лечить травами, заговаривать боль. А в реальном мире не может ничего!
Если бы был какой-то чудесный способ перенести эти умения из снов в реальность и помочь маме. Но увы…
Оставалось только быть рядом, держать маму за руку, заново учить ходить и разговаривать. В свой мир Маша теперь уходила все реже и реже.
Уставала за день так, что просто проваливалась поздним вечером в черную пустоту. И просыпалась, словно выныривала из небытия…
*****
Но той ночью мир Морфея ждал Машу. В последний раз. Она закрыла глаза и наконец увидела ее, ту зеленую дверь, за которой ждал дом, сад, дремучий лес и стосковавшаяся собака.
Маша так давно не была здесь. И за это время что-то неуловимо изменилось в мире грез.
Вроде все так же, но только небо выцвело, цветы утратили аромат, лес стоял за забором детским рисунком. И домик, в котором она провела много счастливых часов, был больше похож на игрушку с детской площадки.
Только черная собака в белых носочках была прежней: живой, теплой, но очень грустной:
— Ты больше не придешь. Забери меня с собой, — попросила она.
— Почему не приду?
— Реальная жизнь требует твоего присутствия. А без тебя этот мир гибнет. Ты разве не видишь?
Маша видела: мир умирал, рушился, растворялся травинка за травинкой, цветок за цветком…
— Я бы с радостью забрала тебя, — сказала Маша. — Но я не знаю, как…
— Слушай внимательно, — велела собака, — времени совсем мало. Все, что есть здесь, живет и в реальности. Тебе нужно это просто найти.
Маша не успела спросить, где искать. Проснулась.
*****
Маме сегодня было плохо. Она плакала, глядя в окно, за которым, словно дразнясь, рыдал дождь.
— Тебе больно? — спросила Маша.
— Здесь, — мама неловко приложила ладонь к груди.
— Я хочу помочь, — Маша обняла ее.
— Я знаю, только ведь не получится, — ответила мама и попыталась улыбнуться.
И вот тогда, глядя в мамины глаза, в которых затаилось отчаянье, Маша решила действовать.
«Все существует в реальности», — сказала собака. Ну что ж, надо искать…
«Сама я помочь маме не могу. Так как в обычной жизни я никакая не травница, а самый обычный бухгалтер. А что я могу сделать? — рассуждала Маша. — Только одно – отыскать того, кто сможет. Интернет мне в помощь!»
И она нырнула во Всемирную паутину. Глаза поначалу разбежались от обилия врачей, ясновидящих и просто шарлатанов.
Но судьба была благосклонна к Маше.
Закрыв страницу очередного «потомственного целителя», она наткнулась на того, кто ей был действительно нужен. Его звали Василий. Он пережил инсульт в сорок лет.
Сдаваться было не в его правилах, поэтому он боролся. Отыскал врачей, физиотерапевтов, массажистов. Встал на ноги и открыл группу реабилитации. Потому как отлично знал – вместе справляться с бедой легче.
Маша, ненавидевшая звонить незнакомцам, набрала его номер.
— Постараюсь помочь, — ответил Василий, выслушав Машу.
«А это вовсе не так уж страшно, — подумала она, положив трубку. — Теперь осталось поговорить с мамой…»
*****
Мама сперва не поверила:
— Не получится ничего, Машка. Да и денег, наверное, все это стоит.
— Ничего, про деньги забудь. Ради чего же я тогда работаю? Займемся тобой всерьез. Ты сама подумай, как меня можно одну оставить?
Я же неприспособленная… Ни друзей, ни подруг, никого у меня нет, кроме тебя. Так что даже и не думай, что я тебя оставлю в покое.
И мама согласилась. Реабилитация была долгой. Но шажок за шажком помогала.
Мама научилась сама ходить, заниматься нехитрыми бытовыми делами и даже улыбаться. Пусть один уголок рта немножко сползал вниз, но улыбка больше не напоминала гротеск.
И ей очень понравилось в группе Василия. Оказывается, можно жить и после инсульта. Главное – не остаться одной, не начать себя жалеть, не опустить руки.
Мама получила надежду и общение, которого ей так не хватало. Маша радовалась, как никогда прежде, даже в своем мире грез.
«Маме лучше, — думала она. — Теперь бы еще отыскать мою Тучку. Все есть наяву, говорила она. Только вот где же в реальной жизни может прятаться черная маленькая собака в белых носочках?»
Ответ оказался грустен и прост. Тучка нашлась в приюте. Его реклама выпрыгнула на экран монитора, словно чертик из табакерки. Маша хотела было закрыть приставучее окошко, но зацепилась взглядом за объявление.
«Она вас ждет!» — кричали большие буквы под фотографией.
А с фотографии на Машу смотрела она. Это была точно ее собака, Маша бы узнала ее из миллиона других. И она поехала за ней.
— Ее зовут Тучка, — сказала работница приюта.
«Я знаю!» — подумала Маша.
— Нашли ее возле дачного поселка, на опушке леса. Наверное, одна из сезонных игрушек. Лето закончилось, дачники по домам уехали, а ее не взяли.
«У меня тоже закончился сезон, — подумала Маша. — Сезон грез, длиною в тридцать лет. Давно пора жить по-настоящему».
Тучка смотрела на Машу мудрыми глазами:
«Молодец, нашла меня. А теперь пойдем-ка домой…»
*****
Мама собаке обрадовалась:
— Господи, Машка, ну наконец-то у тебя нормальные человеческие интересы появились. И чувства тоже. А то раньше словно робот жила: ела, работала, спала…
Да если бы я знала, что тебя только мои болячки смогут в мир живых вытащить, так я бы раньше заболела, ей-богу!
— Не говори глупостей, — улыбнулась Маша. — Не важно, что было раньше. Главное – то, что сейчас. Будем наверстывать. Гулять с Тучкой, общаться, жить, в конце концов. Я буду рядом.
Время бежало, дарило светлые перемены. И однажды летним вечером, сидя на балконе с мамой и маленькой черной Тучкой, Маша поняла, что чувствует себя живой и счастливой.
Пусть мир снов исчез. Реальная жизнь тоже красива и удивительна. В ней выздоравливает мама, играет Тучка, лето раскрашивает вечернее небо и дарит его всем смотрящим вверх…
