— Ты что, совсем рассудка лишилась? — Максим швырнул на стол пустую банку из-под кофе. — Это же моя мать! Моя семья!
Анна стояла посреди кухни, сжимая в руках жалкие остатки их семейных накоплений. Десять тысяч гривен вместо сорока. Два года экономии и подработок — и всё впустую.
— А я тебе кто? — голос дрожал от обиды. — Чужая?
Он отвернулся к окну, нервно теребя пачку сигарет. За окном моросил октябрьский дождь, и капли стекали по стеклу, как слёзы.
— Ты не понимаешь, — буркнул он. — У Галины Васильевны зарплата мизерная, а Татьяне одной с Егором тяжело. Я не мог отказать.
Анна опустилась на табурет. Голова кружилась от злости и бессилия. Неужели семь лет брака ничего не значат? Неужели её мечты о собственном доме, о ребёнке — всего лишь капризы?
— Максим, мы договаривались, — попыталась она взять себя в руки. — К весне хотели подать документы на ипотеку. Помнишь? Ты сам говорил, что надоело снимать эту конуру.
— Ну подадим позже! — вспыхнул он. — Не развалится от этого мир! А маме нужно было сейчас. У неё давление скачет, врач сказал — нужно в санаторий. А Татьяне Егора на секцию каратэ записать надо было.
— На каратэ? — Анна горько усмехнулась. — А на наших детей деньги не нужны? На нашу жизнь?
— Опять за своё! — Максим сердито затянулся. — Вечно ты со своими детьми! Может, сначала нормально жить научимся, а?
В этот момент зазвонил телефон. Максим взглянул на экран и поспешно взял трубку.
— Алло, мам? Да, я дома. Что случилось?
Анна встала и вышла в комнату. Не хотелось слушать очередные жалобы свекрови на здоровье, соседей, правительство. Галина Васильевна умела находить проблемы даже там, где их не было.
Через окно был виден двор, где мальчишки гоняли мяч между лужами. Ей тоже хотелось когда-то такого сына. Или дочку. Но Максим каждый раз отмахивался: рано, денег нет, квартира маленькая.
А теперь выяснилось, что деньги есть — но не для их семьи.
— Ань! — крикнул из кухни муж. — Мама просит подойти. У неё опять сердце прихватило.
Она закрыла глаза. Опять. В третий раз за месяц у Галины Васильевны случался приступ именно тогда, когда в доме возникали конфликты. Удивительное совпадение.
— Скажи, что я занята, — отозвалась Анна. — У меня урок через полчаса.
— Да брось ты эти уроки! — Максим появился в дверях, красный от злости. — Копейки получаешь, а важничаешь как министр!
— Эти копейки, между прочим, четвертую часть нашего бюджета составляют, — холодно заметила она. — И именно благодаря им мы откладывали на квартиру. Вернее, откладывали.
Максим сжал кулаки. В его глазах мелькнуло что-то опасное.
— Ты… ты эгоистка! — выпалил он. — Только о себе думаешь! А что люди скажут, если я родную мать в беде брошу?
— А что скажут, если ты жену в нищете оставишь? — Анна поднялась с кресла. — Или моё мнение не важно?
Зазвонил дверной звонок. Анна машинально пошла открывать — пришёл Кирилл со своим отцом Сергеем Петровичем.
— Здравствуйте, Анна, — мальчик улыбнулся, но тут же насторожился, заметив её лицо.
— Проходи, Кирилл, — она постаралась взять себя в руки. — Как дела в школе?
Сергей Петрович задержался в прихожей. Высокий, спокойный, он всегда излучал какую-то особенную надёжность. После смерти жены два года назад он один воспитывал сына, работал программистом, никому не жаловался на трудности.
— Анна, — тихо сказал он, — если что-то не так, мы можем перенести урок.
— Всё нормально, — солгала она. — Просто… домашние дела.
Он внимательно посмотрел на неё, и Анна вдруг поняла, что ему не обязательно врать. Этот человек не станет осуждать или давать непрошеные советы.
— Спасибо, — добавила она тише. — Но урок важнее.
Когда они с Кириллом занимались английским, из кухни доносились обрывки телефонного разговора Максима с матерью. Он заверял её, что скоро придёт, что Анна просто устала, что ничего страшного не происходит.
Врал, как всегда. Даже самому себе.
После урока Сергей Петрович не спешил уходить.
— Анна, — сказал он, когда сын побежал в машину за забытой тетрадкой, — извините за бестактность, но вы выглядите… как человек, который принял трудное решение.
Она удивлённо взглянула на него.
— Я тоже через это проходил, — пояснил он. — Когда понял, что жена уходит от нас навсегда. Тот же взгляд — решимость сквозь боль.
Анна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Просто… семейные разногласия, — пробормотала она.
— Знаете, что меня тогда спасло? — Сергей Петрович надел куртку. — Понимание, что иногда нужно выбирать себя. Не из эгоизма, а из самосохранения.
Он ушёл, а его слова остались звучать в голове. Выбирать себя. Когда Анна в последний раз делала что-то для себя, а не для мужа, свекрови, их бесконечных нужд?
Вечером Максим вернулся поздно, пропахший дешёвыми духами Татьяны и материнскими лекарствами.
— Ну что, остыла? — спросил он, не глядя в глаза.
— Да, — спокойно ответила Анна. — Остыла настолько, что приняла решение.
Он насторожился.
— Какое решение?
— Подам на развод в понедельник, — она говорила ровно, без эмоций. — Оставшиеся деньги заберу — это моя доля. Съёмную квартиру ищи сам.
— Ты… что? — Максим побледнел. — Из-за каких-то денег? Аня, ты же не всерьёз!
— Не из-за денег, — покачала она головой. — Из-за того, что для тебя я всегда на втором месте. Сначала мама, потом сестра, потом племянник, а потом уже я. Если место ещё останется.
— Это же семья! — взмолился он.
— Вот именно, — грустно улыбнулась Анна. — А я, получается, не семья. Я просто… удобное дополнение.
Он бросился к ней, схватил за руки:
— Ань, не надо! Мы же любим друг друга!
— Ты любишь, — согласилась она. — Когда это удобно. Когда не мешает твоим другим привязанностям.
Она освободилась от его рук.
— А я устала любить в одиночку.
Через месяц развод был оформлен. Анна сняла маленькую однокомнатную квартиру рядом со школой — удобно для учеников. Максим переехал к матери, что всех устроило.
В первый вечер в новой квартире она сидела на единственном стуле посреди полупустой комнаты и вдруг поняла — впервые за годы ей не нужно ни перед кем отчитываться. Не нужно выслушивать претензии, что ученики мешают телевизор смотреть.
Можно просто жить.
Зазвонил телефон. Сергей Петрович.
— Анна, — голос звучал неуверенно, — не сочтите за наглость, но… как дела? Кирилл беспокоится — говорит, вы на уроке рассеянная были.
— Всё хорошо, — и впервые за долгое время это была правда. — Просто… перемены.
— Понимаю, — помолчав, сказал он. — А не составите компанию за чашкой кофе? Есть неплохая кофейня рядом с вашим новым домом.
Анна улыбнулась. Да, теперь это был именно её дом. Маленький, скромный, но свой.
— С удовольствием, — ответила она.
Как вы думаете, где проходит та грань между помощью родным и жертвой своими отношениями? И что бы вы сделали на месте Анны?
