— Я просто не понимаю, Алла, что мой Владимир в этой Анечке нашёл! — Ирина Дмитриевна с нескрываемым раздражением помешивала сахар в стакане, хотя кристаллы уже давно полностью растворились. — Она какая-то бледная, хрупкая. И эти дурацкие веснушки по всему лицу!
Галина Семёновна сочувственно кивнула, наливая себе ещё крепкого чая. Старые, проверенные временем подруги встречались каждую субботу вот уже пятнадцать лет, с того самого момента, как Ирина пережила развод с мужем.
— А может быть, она хорошая девушка? Ты же её толком и не знаешь.
— Какая там хорошая! — Ирина махнула рукой, отмахиваясь. — Свадебный наряд себе купила за целых 55000 гривен! Пятьдесят пять, Алла! А я ей предложила платье племянницы, совершенно новое, белоснежное. Так она нос воротит — мне, говорит, к лицу больше подходит оттенок слоновой кости. Вот же зазнайка!
В глубине души Ирина Дмитриевна понимала, что придирается. Но пустота в её квартире на улице Богдана Хмельницкого после ухода мужа давила так сильно, что ей отчаянно хотелось за что-то ухватиться, кого-то винить в своих бедах. Владимир был её единственным утешением, её светом в окошке, и теперь какая-то худенькая девчонка увела его.
— А откуда она вообще взялась? Её родители живы? — осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовалась Алла.
Ирина поставила стакан на блюдце с глухим, демонстративным стуком.
— Вот именно! Мать родила и тут же сбежала к новому сожителю в город Львов. А воспитывала её только бабка. Представляешь? Выросла без материнской ласки, вот и получился такой человек — отстранённый, расчётливый.
Правда заключалась в том, что Ирина боялась. Боялась остаться в полном одиночестве, боялась, что Владимир окончательно отдалится от неё. В свои пятьдесят два года она чувствовала себя буквально выброшенной из жизни — муж сбежал к молоденькой, работа в гастрономе выматывала, а единственный сын теперь строил глазки миниатюрной девушке с рыжими косичками.
Свадьба состоялась шумная, с размахом. Родня Владимира гуляла от души — пели застольные песни, плясали, вспоминали смешные истории из детства жениха. Анна сидела очень тихо в углу банкетного зала, изредка улыбаясь, но совершенно не принимая участия в общем веселье. Ирина заметила, как неловко девушка держит столовые приборы, как предельно осторожно отпивает напиток, словно боится что-то испортить или сделать что-то не так.
«Видать, в приличном обществе никогда не бывала», — злорадно подумала свекровь, но тут же почувствовала острый укол совести. Девушка явно чувствовала себя потерянной среди незнакомых людей, это было более чем очевидно.
После свадьбы молодые супруги переехали в двухкомнатную квартиру Анны — наследство, оставленное бабушкой. Ирину это невероятно раздражало. Получается, её сын пошёл в приживалы? Хотя квартира была очень уютной, чистой, с аккуратно расставленной мебелью и живыми, комнатными цветами на всех подоконниках.
В первые месяцы Владимир ещё регулярно заглядывал к матери, жаловался, что жена готовит слишком маленькими порциями, что у них в холодильнике только овощи да нежирный йогурт.
— Привыкнет, — успокаивала его Ирина, тайно радуясь, что сын к ней возвращается. — Молодая ещё совсем, всему научится.
Но постепенно визиты стали всё реже и реже. Владимир отговаривался срочной работой, авралами, командировками. А когда Ирина однажды зашла к ним без предупреждения, она застала только Анну.
— Володя сильно задерживается на работе, — тихо сказала невестка, не поднимая глаз. — У них сдача крупного проекта.
Ирина окинула взглядом квартиру. Повсюду был идеальный порядок, какая-то стерильная чистота. Ни одной лишней вещи, ни фотографий на полках, ни милых безделушек. Только книги аккуратно расставлены по полкам да компьютер стоит на рабочем столе.
— А что же у вас так пусто? — не удержалась свекровь от упрёка. — Хоть бы вазочку поставила для цветов. Может, Владимир бы тебе букетик принёс.
Анна вдруг заплакала. Сначала тихонько, потом всё громче, всхлипывая и вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Ирине стало неловко — она хотела лишь уколоть, а довела девушку до настоящей истерики.
— Что ты… Ну зачем ты так плачешь?
— Он… он уже целых две недели не возвращается домой, — всхлипнула Анна. — Говорит, что ошибся. Что я ему совершенно не подхожу.
В этот момент что-то сжалось в груди у Ирины. Она вдруг вспомнила, как сама рыдала после того, как муж ушёл, как тяжело ей было учиться засыпать одной в пустой квартире. Девушка сидела на диване, такая тоненькая, беззащитная, и в ней не было абсолютно ничего расчётливого или холодного. Только нестерпимая боль.
— А где… где же твоё свадебное платье? — зачем-то спросила Ирина.
— Продала, — тихо ответила Анна. — Мне срочно нужны были деньги. Я не привыкла хранить то, чем не пользуюсь.
— Господи, да как же можно свадебное платье продавать! Это же память!
— А у меня и памяти-то хорошей нет от этой свадьбы, — горько усмехнулась Анна. — Ваш сын уже через месяц сказал мне, что поторопился с браком.
Ирина Дмитриевна поняла, что натворила. Своими постоянными язвительными намёками и открытым недовольством она сама настроила сына против его жены. Владимир оказался слабохарактерным, всегда прислушивался к любому материному мнению. А она, слепая, эгоистичная женщина, вместо того чтобы помочь молодым супругам притереться друг к другу, сама собственными руками разрушала их нежный брак.
Через месяц Владимир официально подал на развод. Привёл домой Инну — бывшую одноклассницу, которая не постеснялась увести чужого мужа. Шумная, яркая, умеющая себя подать, она моментально заняла место хозяйки в доме.
— Мне в белом уже смешно выходить замуж, — смеялась Инна, примеряя ярко-красный наряд. — Мне в красном будет самое то!
А Анна тем временем готовилась стать матерью. Ирина узнала об этом совершенно случайно, встретив её возле женской консультации. Девушка была уже на седьмом месяце, но животик был почти незаметен под свободной курткой.
— Почему ты мне ничего не сказала? — растерянно спросила Ирина. — Владимир-то знает?
— Знает. Говорит, что ребёнок не его, — Анна улыбнулась очень печальной улыбкой. — Но я не из тех, кто доказывает очевидное. Справлюсь сама, как-нибудь.
В роддом Ирина Дмитриевна приехала с большой сумкой детских вещей, наполненной всем необходимым, и букетом в вазе. Стояла у входа, совершенно не зная, как объяснить свой поступок. Она просто не могла оставить девушку одну в такой критический момент.
Когда Анна вышла с крошечным свёрточком на руках, щурясь от яркого солнца, глаза её округлились от искреннего удивления.
— Ирина Дмитриевна? Но как…
— Я вазу купила, — смущённо пробормотала свекровь. — У тебя же дома нет ничего такого… Ну что мы стоим? Поехали скорее домой.
В квартире Ирина сразу принялась хлопотать — приготовила смесь, покормила маленькую внучку, переодела её. Анна смотрела на неё с нескрываемым удивлением и огромной благодарностью.
— Как мы назовём её? — спросила Ирина, осторожно качая крохотную малышку.
— Я хотела Катей… В честь Владимира…
— Ну зачем ему такая честь? — поморщилась Ирина. — Давай назовём Евой. Жизнь, значит. Пусть растёт счастливой девочкой.
Дни незаметно превратились в недели, недели — в месяцы. Ирина почти поселилась у Анны, постоянно помогая с ребёнком. Она возила Еву к врачам, покупала детское питание, вставала к ней по ночам. А Анна постепенно возвращалась к работе — дизайнерские заказы можно было выполнять и не выходя из дома.
Как-то вечером, когда Ева уже спала, они сидели на кухне и пили чай. Анна долго молчала, а потом тихо произнесла:
— Спасибо вам… мама.
Ирина замерла с чашкой в руках. Слово «мама» прозвучало так естественно, так тепло, что ей нестерпимо захотелось расплакаться. Ей было пятьдесят два года, но она впервые в жизни по-настоящему поняла, что значит быть матерью.
— А что там сейчас с Владимиром? — осторожно поинтересовалась Алла Семёновна во время их очередной субботней встречи.
Ирина пожала плечами:
— А что с ним? Мужчина он взрослый, пусть сам разбирается. У меня теперь две любимые дочки — одна маленькая, другая взрослая. И обе мне дороже любого сына.
Она допила свой чай и посмотрела на наручные часы.
— Ладно, Алла, мне уже пора. Аня скоро вернётся с работы, а у нас сегодня Евочке нужно первый прикорм вводить. Это очень важное дело!
Выходя от подруги, Ирина думала о том, как странно и непредсказуемо устроена жизнь. Чтобы обрести дочь, которую она всегда хотела, ей пришлось потерять сына. Но жалела ли она об этом? Нет, ничуть не жалела.
Дома её ждали — Анна после работы и маленькая Ева, которая уже узнавала бабушку и радостно тянула к ней ручки. Это была её настоящая семья, та, которую она выбрала сама и за которую готова была бороться до самого конца.
В квартире стоял мягкий запах детской смеси и особенной, ни с чем не сравнимой теплоты, которой раньше никогда не было в её пустом доме. На подоконнике стояли красивые цветы в той самой вазе, а на холодильнике — новые фотографии Евы в разном возрасте.
— Мам, ты вернулась! — обрадовалась Анна, выходя из ванной. — А я думала, мы без тебя никак не справимся с этой новой кашкой.
Ирина улыбнулась и взяла внучку на руки. Да, жизнь действительно умела удивлять. Иногда то, что кажется окончательным крахом, оказывается самым настоящим началом.
