— Мамочка, она опять взяла моё мороженое! — тринадцатилетняя Таня с трудом сдерживала слёзы, выбежав из кухни.
Галина Петровна с усталым вздохом отложила тетрадь с проверками.
— Татьяна, сколько можно? Ты уже большая девочка, а всё устраиваешь сцены из-за какого-то мороженого.
— Дело не в мороженом! — Таня резко развернулась, её глаза блеснули. — Она постоянно берёт мои вещи! А ты всегда за неё! Всегда! У тебя только Катенька, Катенька…
В дверном проёме показалась шестилетняя Оля с липким от лакомства лицом. Она прижимала к себе недоеденное мороженое, растерянно глядя на рассерженную сестру.
— Мама разрешила, — тихо проговорила девочка.
— Я тебе ничего не разрешала! Это моё! — Таня выхватила остатки лакомства из рук сестры и с вызовом откусила кусок.
Оля не заплакала — лишь сжала маленькие кулачки и молча смотрела на сестру. Это ещё сильнее злило Таню. Даже сейчас младшая выглядела куда лучше — терпеливая, милая девочка на фоне истерички-подростка.
— Татьяна! — голос матери звучал резко. — Немедленно прекрати! Там в морозилке ещё одно есть. Ты же знаешь, папа принёс два.
— Да какая разница, сколько их там?! — Таня почти кричала. — Почему она может брать мои вещи, а я должна молчать? Почему ей всё сходит с рук?
Дверь в квартиру хлопнула — с работы вернулся отец.
— Что за крики? — он устало прислонился к дверному косяку.
— Как всегда, — Галина Петровна покачала головой. — Таня опять ссорится с Олей.
— Замечательно, — отец снял ботинки. — Именно об этом я и мечтал — вернуться домой и послушать очередную перепалку. День был слишком спокойным.
Таня швырнула мороженое в раковину и выбежала из кухни, громко хлопнув дверью своей комнаты — той, что приходилось делить с сестрой.
Вечером, когда все угомонились, она долго лежала без сна, вслушиваясь в спокойное дыхание Оли на соседней кровати. Эта детская кроватка с бортиками появилась в их комнате как какое-то вторжение. Таня хорошо помнила день, когда её принесли, — в тот же день пропал её письменный стол. «Временно, — сказала тогда мама, — пока не разменяем квартиру». Но «временно» затянулось на целых шесть лет.
Иногда по ночам, глядя на спящую сестру, Таня думала, как было бы здорово, если бы Оля просто… исчезла. Не умерла, нет — просто уехала куда-нибудь. К бабушке. В летний лагерь. Куда угодно, лишь бы не здесь. Галина Петровна не понимала главного: дело было не в мороженом и не в вещах. Дело в том, что с появлением Оли Таня перестала быть единственной и неповторимой — самой любимой. Она стала просто «старшей сестрой», которая обязана уступать, проявлять понимание и терпение.
Часть 2. Свобода и выбор
1998 год
— Таня, ну покажи мне свою комнату! — Оля повисла на дверной ручке, пытаясь заглянуть в узкую щель.
— Это моя территория! — Таня придержала дверь, не давая сестре войти. — Мама сказала — моя комната, значит, моя! Иди играй в свою!
— Почему ты такая злая? Я просто хотела посмотреть, — Оля надула губы, но в её глазах не было слёз — только любопытство.
— Потому что! Иди к себе!
Новая трёхкомнатная квартира казалась Тане настоящим дворцом после тесной «двушки». Отдельная комната! Собственное пространство, где никто не будет трогать её вещи, не будет дышать над душой и храпеть по ночам. Это была не просто комната — это была свобода.
Галина Петровна выглянула из кухни:
— Девочки, хватит. Оля, оставь сестру в покое. Таня, не повышай голос.
— Почему она всё время ко мне лезет? — Таня демонстративно закрыла дверь прямо перед носом восьмилетней сестры.
— Потому что ты её старшая сестра, и она тебя любит, — мать говорила устало, без привычной назидательности. Переезд вымотал всех.
Таня фыркнула. Через стену она слышала, как Оля включила мультики в своей комнате. «Своей». Это слово звучало как прекрасная песня.
За ужином отец поднял бокал с лимонадом:
— За нашу новую жизнь! Похоже, самое трудное позади. Дальше будет легче.
Таня заметила, как мама быстро сжала его руку — в этом жесте было что-то тревожное, но пятнадцатилетняя девочка не придала этому значения. Она была слишком поглощена новой реальностью: отдельная комната, школа рядом с домом, новый район, где никто не знал о её дурацкой кличке «Колючка»…
— Таня в следующем году поступает в техникум, — гордо сказал отец. — Будешь бухгалтером, да, дочка?
— Может, она в институт хочет? — осторожно спросила Галина Петровна.
— Какой институт? Мы едва на техникум наскребём. А там стипендия, потом работа. Надёжная, стабильная профессия.
— А я? — вдруг подала голос Оля.
— Что — ты? — Таня подняла бровь.
— Я тоже буду бухгалтером?
Отец рассмеялся, потрепав младшую по волосам:
— Ты ещё совсем маленькая, чтобы думать о профессии. Вот подрастёшь…
— Я хочу компьютеры делать, — серьёзно сказала Оля. — Или программы для них писать.
— Откуда ты таких слов набралась? — Таня скептически посмотрела на сестру.
— У Петровых сын — программист, — пояснила Галина Петровна. — Показывал Оле свой компьютер.
— У меня будет свой компьютер, — уверенно заявила Оля. — И я буду много зарабатывать.
Все засмеялись — все, кроме Тани. Она смотрела на младшую сестру с каким-то новым чувством. Не ненависть, не раздражение — что-то другое. Почти уважение. И где-то глубоко внутри — страх. А что, если у маленькой Оли действительно всё получится?
Часть 3. Запутанный узел
2003 год
— Семён, ты просто гений! Спасибо за помощь с задачей! — Оля с восторгом смотрела на мужа сестры.
Таня, нарезавшая салат на кухне, крепче сжала нож. Эти восторженные взгляды тринадцатилетней сестры в адрес её мужа выводили из себя. И то, как Семён терпеливо объяснял девчонке математику — словно был не мужем Тани, а учителем Оли.
— Да ладно, — Семён смущённо улыбнулся. — Мне это совсем несложно. Я в институте высшую математику сдавал.
— А Таня тоже умеет такие задачи решать? — невинно поинтересовалась Оля.
Таня с грохотом поставила миску с салатом на стол:
— Мне это ни к чему. Я прекрасно справляюсь в бухгалтерии без высшей математики.
— Ужин готов? — Семён потянулся, закрывая учебник Оли. — Я ужасно проголодался.
— Давайте я помогу, — Оля вскочила со стула.
— Не нужно, — отрезала Таня. — Я сама управлюсь.
Галина Петровна, вошедшая на кухню, остановилась в дверях:
— Что опять произошло?
— Ничего, — буркнула Таня, расставляя тарелки.
— Тебе помочь? — мать подошла к дочери.
— Я же сказала — ничего! — Таня резко отодвинула стул. — Оля, помоги маме накрыть на стол, а я пока поговорю с Семёном.
Она схватила мужа за руку и потащила в ванную — единственное место, где можно было поговорить без свидетелей.
— Что это было? — прошипела Таня, прикрыв дверь.
— О чём ты? — Семён выглядел искренне удивлённым.
— Вот это всё: «Семён, ты гений», «Семён, помоги с задачкой», — она передразнила сестру.
— Таня, ей тринадцать, — Семён покачал головой. — Она просто попросила помочь с домашкой.
— Ой, перестань! Она в тебя влюблена, и ты это знаешь. И тебе нравится, что она смотрит на тебя этими преданными глазами!
Семён устало потёр лицо:
— Мне двадцать лет, я женат на тебе, и меня не интересуют влюблённости тринадцатилетних девочек. Ты ведёшь себя нелепо.
— Вот теперь я ещё и нелепая, — Таня понизила голос, услышав шаги в коридоре. — Тебе моя сестра нравится больше, чем я. Признайся!
— Ты с ума сошла, — Семён покачал головой. — Знаешь, я, пожалуй, пропущу ужин. Пойду к Саше, поработаем над проектом.
Он вышел из ванной, оставив Таню одну. Она оперлась о раковину, глядя на своё отражение. Двадцатилетняя замужняя женщина, которая ревнует мужа к тринадцатилетней сестре. Что с ней происходит?
— Ты так и будешь там сидеть? — голос Оли из-за двери заставил её вздрогнуть. — Мама зовёт ужинать.
— Иду, — выдохнула Таня.
Когда она вернулась на кухню, Семёна уже не было. Отец вопросительно поднял бровь:
— А где зять?
— У него срочный проект, — солгала Таня, садясь за стол.
— Жаль, — Оля выглядела разочарованной. — Он обещал ещё одну задачу объяснить…
Таня с силой вонзила вилку в котлету, думая о том, что завтра нужно серьёзно поговорить с Семёном. В конце концов, они планировали ребёнка. У них будет своя семья, свой дом, и никакие Оли с задачками не будут мешать их счастью.
Часть 4. Потеря и холод
2004 год
— Почему ты всё время лежишь? — Оля остановилась в дверях комнаты Тани.
— Уйди, — глухо отозвалась Таня, не поворачивая головы.
— Мама говорит, тебе надо поесть. Я принесла суп.
— Не хочу.
Таня слышала, как сестра осторожно прошла через комнату и поставила поднос на тумбочку. Запах куриного бульона вызвал тошноту. Она крепче сжала одеяло.
— Ты долго будешь так лежать? — в голосе четырнадцатилетней Оли слышалось не сочувствие, а раздражение.
Таня резко села на кровати:
— А тебя это как-то касается? Мешаю твоей идеальной жизни? — сухие глаза горели лихорадочным блеском. — Иди занимайся своими… компьютерами, или что ты там придумала.
— Семён звонил, — неожиданно сказала Оля. — Спрашивал, как ты.
— И что ты ему сказала?
— Что ты лежишь целыми днями и ни с кем не разговариваешь.
— Отлично, — Таня горько усмехнулась. — Теперь он будет думать, что я совсем сошла с ума.
— А почему ты не хочешь с ним говорить? Он же твой муж.
Таня посмотрела на сестру — впервые за долгие недели после выкидыша она встретилась с ней взглядом.
— Ты даже не понимаешь, о чём спрашиваешь, — её голос звучал безжизненно. — Он смотрит на меня и видит женщину, которая не смогла выносить его ребёнка.
— Но ведь это не твоя вина, — Оля нерешительно присела на край кровати.
— Да что ты знаешь о вине? — Таня оттолкнула поднос с супом. — Что ты вообще знаешь о жизни? Тебе четырнадцать! У тебя вся жизнь впереди — школа, институт… А что у меня? Муж, который не может смотреть мне в глаза, и врачи, которые говорят, что я, возможно, никогда не смогу иметь детей!
— Вы можете усыновить, — тихо сказала Оля.
Таня застыла, глядя на сестру с каким-то новым чувством. Потом медленно произнесла:
— Выйди.
— Таня…
— Выйди из моей комнаты сейчас же! — она схватила подушку и швырнула в сестру. — Убирайся!
Как только дверь за Олей закрылась, Таня рухнула обратно на кровать. Слёзы, которых не было с того страшного дня в больнице, наконец прорвались. Она рыдала, зарывшись лицом в подушку, пока не провалилась в тяжёлый сон.
Проснулась она от голосов за дверью:
— …разводится с ней? Серьёзно? — это был голос Оли.
— Тише ты! — шёпот матери. — Таня ещё не знает. Семён сказал отцу, что подаёт на развод. Говорит, не может больше так жить — она его к себе не подпускает, на работу не выходит…
— Но она же потеряла ребёнка! Как он может её бросить сейчас?
— Оля, ты ещё маленькая. В жизни взрослых не всё так просто…
Таня закрыла уши руками, но было поздно. Она уже знала. Семён. Её Семён, который клялся в вечной любви, который хотел детей, дом, семью — уходит. Бросает её в самый тяжёлый момент.
Странно, но вместо новой волны отчаяния Таня почувствовала холодную пустоту. Что-то внутри неё умерло — не сегодня, а месяц назад, в той больничной палате. И теперь она это поняла. Нужно было двигаться дальше. Как-то. Куда-то.
Часть 5. Перелом и перемены
2008 год
— Я уезжаю в Киев, — Оля стояла посреди кухни с паспортом в руках.
Таня оторвалась от ноутбука:
— Что значит «уезжаю»?
— Поступила в институт, — Оля выглядела одновременно испуганной и решительной. — Общежитие дают.
Галина Петровна охнула:
— Когда ты успела документы подать? Почему ничего не сказала?
— Потому что вы бы отговаривали, — Оля пожала плечами. — Говорили бы, что никаких денег нет, что далеко, опасно и вообще — зачем?
— Но как же… — начал отец, но тут его прервал телефонный звонок.
Пока он разговаривал, Таня внимательно смотрела на сестру. Восемнадцатилетняя Оля мало напоминала ту маленькую девочку, которая выпрашивала мороженое. В ней появилась какая-то тихая уверенность.
— Когда уезжаешь? — спросила Таня.
— Через неделю.
— А деньги?
— Стипендия. И я нашла подработку — сайты делаю.
Отец вернулся на кухню. Его лицо было бледным:
— Это из больницы. У меня… нашли опухоль.
Вечером, когда родители легли спать, Таня зашла в комнату к Оле. Та сидела на кровати, окружённая вещами — сортировала, что взять с собой.
— Ты правда решила уехать? Сейчас? — Таня присела на край кровати, как когда-то Оля в её комнате.
— А что изменилось? — Оля не поднимала глаз от сумки.
— Ты слышала, что сказал отец. Опухоль. Рак.
— Слышала. И что я могу сделать? Я не врач.
Таня покачала головой:
— Я тебя не узнаю. Это не похоже на тебя.
— А ты меня знаешь? — Оля наконец подняла глаза. — Мы с тобой и двух нормальных разговоров не провели за всю жизнь. Ты ненавидела меня с детства.
— Неправда…
— Правда, Таня. И сейчас ты пришла не потому, что волнуешься за меня или хочешь попрощаться. Ты пришла, чтобы заставить меня остаться и ухаживать за отцом.
Слова сестры ударили неожиданно больно. В первый момент Таня хотела возразить, но потом поняла — Оля права. Она действительно надеялась, что сестра останется и возьмёт на себя часть забот. Ведь у Тани работа, на ней весь дом…
— Почему ты такая холодная? — тихо спросила Таня.
— Я? — глаза Оли расширились. — Это ты годами делала вид, что меня не существует. Ты до сих пор злишься на меня за то, что я родилась.
Таня хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Оля продолжила паковать вещи:
— Я уезжаю, Таня. Но я не бросаю вас. Я буду высылать деньги, сколько смогу. И я буду приезжать. Но жить здесь, в этом доме, с твоей ненавистью… Я больше не могу.
Они долго молчали. Наконец, Таня встала:
— Я тебя не ненавижу, Оля. Может, раньше… но не сейчас.
— Это неважно, — Оля закрыла сумку. — Мне нужно идти своим путём, понимаешь? Я должна сама чего-то добиться. Стать кем-то.
— А я? Кто я? — внезапно спросила Таня.
Оля удивлённо подняла брови:
— Ты — Таня. Старшая сестра. Сильная и упрямая.
Часть 6. Неожиданные повороты
2010 год
— Как ты думаешь, это я её разбаловала? — Галина Петровна смотрела на фотографию Оли с телефона Тани. — Вечно ей потакала… И вот результат — двадцать лет, незамужем, беременна.
— Мама, прекрати, — Таня раздражённо отложила телефон. — Сейчас не пятидесятые годы. От того, что ты в двадцать лет была замужем, мир не изменился.
После смерти отца в прошлом году их отношения с матерью стали натянутыми. Таня переехала в квартиру, которую снимала с подругой, но часто навещала мать. В отличие от Оли, которая за два года приезжала всего дважды.
— Ты разговаривала с ней? — Галина Петровна снова взяла телефон, разглядывая фото. — Она так… поправилась.
— Она беременна, мама. На седьмом месяце уже, — Таня вздохнула. — И да, мы говорили. Она не хочет возвращаться.
— А отец ребёнка? Кто он?
— Она не сказала, — Таня отвернулась, глядя в окно. — Что-то там сложное.
— Сложное! — мать всплеснула руками. — В наше время всё было просто — забеременела, значит, замуж. А сейчас…
— В ваше время женщины не могли сами о себе позаботиться, — отрезала Таня. — Оля может. У неё хорошая работа, она заканчивает институт…
— С ребёнком на руках? — Галина Петровна покачала головой. — И что, она даже рожать сюда не приедет?
— Нет. Сказала, что в Киеве медицина лучше.
Они замолчали. В тишине квартиры было слышно только тиканье старых часов — тех самых, что отец когда-то привёз из командировки.
— Слушай, — внезапно сказала Галина Петровна, — а может, это и к лучшему?
— Что именно? — Таня удивлённо посмотрела на мать.
— Ну, что она рожает. Может, это шанс для тебя?
— Шанс?
— Ну да, — мать замялась. — Ты же… после того случая… Врачи говорили, что тебе будет трудно забеременеть. А тут — родная сестра, родная кровь…
— Стоп, — Таня подняла руку. — Ты предлагаешь мне забрать ребёнка Оли?
— Не забрать, а… помочь воспитать, — Галина Петровна говорила осторожно, подбирая слова. — Ты бы могла стать крёстной. Оля в Киеве — работа, учёба… Ребёнку нужна стабильность.
Таня покачала головой:
— Мама, ты с ума сошла. Это ребёнок Оли. Она его ждёт, готовится, комнату обустраивает. Она не отдаст тебе своего ребёнка.
— Не мне, а тебе!
— Забудь, — Таня встала. — И не вздумай ей такое предлагать. Она этого не заслуживает.
Собираясь уходить, Таня вдруг остановилась в прихожей:
— Знаешь, что самое ужасное? Ты думаешь, я такая же, как ты. Что я способна забрать у родной сестры ребёнка, чтобы удовлетворить свои желания.
— Я не это имела в виду…
— Именно это, мама. И знаешь что? Я тоже так думала. Что я такая. Но сейчас я понимаю, что нет. Я не такая. И Оля — не такая.
Выйдя на улицу, Таня достала телефон и написала Оле: «Привет. Как дела? Как малыш?». Впервые за долгое время ей по-настоящему хотелось знать, что происходит в жизни сестры.
Часть 7. Возвращение и встреча
2012 год
— Я не понимаю, чем тебя не устраивают более… традиционные профессии, — Максим улыбался, но в глазах читалось недоумение.
Таня пожала плечами, помешивая кофе:
— Я же не решила ещё. Просто хочу попробовать что-то новое. Бухгалтерия — это так скучно.
— Ты просто в рутину впала. Может, отдел сменить? Или компанию?
— Может быть, — она рассеянно смотрела в окно кафе.
Их свидания с Максимом всегда проходили так — мило, вежливо, без особых эмоций. Ей было 29, ему 32, и они оба как будто выполняли работу, встречаясь по выходным. Он был успешным менеджером, она — бухгалтером средней руки. Классическая пара.
— Таня? — внезапно окликнул её знакомый голос.
Она обернулась и замерла — у соседнего столика стояла Оля с коляской. Двухлетняя девочка с любопытством выглядывала из-под капюшона.
— Оля! — Таня вскочила. — Ты… ты вернулась?
— Да, неделю назад, — Оля улыбнулась. — Квартиру купила, представляешь? В новостройке, но уже с ремонтом.
— Квартиру? — Таня не могла скрыть удивления. — Но… как?
— Долго рассказывать, — Оля перевела взгляд на Максима. — Извините, что прервала.
— Нет-нет, всё нормально, — Максим приветливо кивнул. — Присоединяйтесь к нам.
— Это моя сестра, — поспешно объяснила Таня. — Оля. А это Максим… мой друг.
Оля усмехнулась, но ничего не сказала, ловко маневрируя коляской между столиками. Девочка в коляске с любопытством разглядывала Таню.
— А это София, — Оля погладила дочку по голове. — Софи, это твоя тётя Таня.
— Привет, София, — Таня неловко помахала ребёнку. Она никогда не умела общаться с детьми.
— Так расскажи, как ты оказалась здесь, — Максим подозвал официанта. — Что будете?
— Капучино, пожалуйста, — Оля села, доставая из сумки игрушку для дочери. — Софи, поиграй пока с зайчиком.
Возникла неловкая пауза. Таня не знала, что сказать. За последние два года они с Олей обменивались лишь короткими сообщениями. После рождения Софии сестра полностью погрузилась в материнство, а потом в работу.
— Компания открывает филиал здесь, — наконец сказала Оля. — Мне предложили возглавить IT-отдел. Хорошая должность, хорошие деньги… И я подумала — почему нет? Софи скоро в садик, мама рядом…
— Подожди, ты возглавляешь IT-отдел? — Таня не скрывала изумления. — В двадцать два года?
— Почти двадцать три, — Оля улыбнулась. — Да, звучит странно. Но у меня хорошее портфолио.
Максим с интересом слушал их разговор, изредка вставляя вопросы. К концу встречи у Тани голова шла кругом. Маленькая Оля, которая когда-то мечтала о компьютерах, теперь вернулась успешным специалистом, с ребёнком и собственной квартирой.
— Надо будет как-нибудь поужинать вместе, — сказал Максим, когда они прощались. — Я бы хотел узнать больше о твоей работе.
— Конечно, — Оля кивнула. — Таня, ты заходи на новоселье. В следующую субботу. Адрес скину.
Когда Оля ушла, Таня долго молчала, глядя в свою пустую чашку.
— Ты в порядке? — Максим коснулся её руки.
— Да, просто… Странно видеть, как твоя младшая сестра оказывается успешнее тебя.
— Ты ревнуешь? — он спросил это без упрёка, с искренним интересом.
— Наверное, — Таня вздохнула. — Всю жизнь я думала, что Оля забирает моё внимание, мою любовь, моё пространство… А теперь она просто живёт свою жизнь. И отлично справляется. А я… Что я делаю?
— Ты поэтому заговорила о смене профессии? — Максим внимательно смотрел на неё.
— Может быть, — она встретила его взгляд. — Я не знаю, чего хочу. Но знаю, чего не хочу — застрять в жизни, которую мне выбрали другие.
Часть 8. Предложение и решение
2014 год
— За нашу дорогую мамочку! — Таня подняла бокал. — С днём рождения!
— За именинницу! — поддержал Максим, обнимая Таню за талию.
Все присутствующие — мамины подруги, несколько соседей, они с Максимом и Оля с Софией — дружно выпили. Галина Петровна смущённо улыбалась, принимая поздравления с шестидесятилетием.
Таня поставила бокал и отошла к окну. Прошло два года с тех пор, как Оля вернулась, и почти год, как они с Максимом поженились. Жизнь была… нормальной. Стабильной. Не такой, как у Оли, но вполне приличной. Единственное, чего им с Максимом не хватало — ребёнка.
— Таня, — Оля подошла к ней с куском торта. — Держи, мамин фирменный.
— Спасибо, — Таня взяла тарелку. — София как?
— Отлично, — Оля кивнула в сторону четырёхлетней девочки, которая играла с соседским мальчиком. — Любит садик, рисует, начала читать.
Они стояли рядом, глядя на гостей. Удивительно, но их отношения за эти два года сильно изменились. Не то чтобы они стали лучшими подругами, но между ними возникло что-то похожее на уважение.
— Слушай, я хотела с тобой поговорить, — внезапно сказала Оля. — Наедине. Можем на балкон выйти?
Таня напряглась. С детства фраза «нам надо поговорить» не предвещала ничего хорошего.
На балконе Оля закрыла дверь и закурила — ещё одна новая привычка, к которой Таня не могла привыкнуть.
— Что такое? — Таня обхватила себя руками: вечер был прохладным.
— Я знаю, что вы с Максимом пытаетесь завести ребёнка, — Оля выпустила струю дыма. — И что не получается.
Таня почувствовала, как краска бросилась ей в лицо:
— Откуда ты…
— Мама сказала, — Оля пожала плечами. — Она переживает.
— Конечно, — горько усмехнулась Таня. — Ей же внук нужен.
— Дело не в этом, — Оля затушила сигарету. — Я долго думала… В общем, я могу стать суррогатной матерью для вашего ребёнка.
Таня решила, что ослышалась:
— Что?
— Суррогатной матерью, — повторила Оля. — У тебя есть яйцеклетки, у Максима — сперма. ЭКО и… Я просто выношу ребёнка. Вашего ребёнка.
Таня молчала, не в силах осознать услышанное. Оля продолжила:
— Я здорова, один ребёнок уже есть, значит, проблем с вынашиванием не будет. И мы родственники, это упрощает процесс.
— Зачем тебе это? — наконец выдавила Таня. — Зачем портить фигуру, терять время, рисковать здоровьем?
Оля долго смотрела на неё, потом ответила:
— Потому что ты моя сестра. И я хочу, чтобы ты была счастлива.
— После всего, что между нами было? После того, как я… — Таня запнулась.
— Как ты ненавидела меня? — Оля усмехнулась. — Мы были детьми, Таня. Я давно это отпустила. И тебе пора.
Они стояли на балконе, две сестры, такие разные и такие похожие одновременно. История их отношений могла обернуться долгой враждой, но почему-то оказалась историей примирения.
— Мне нужно подумать, — наконец сказала Таня. — И с Максимом поговорить.
— Конечно, — Оля кивнула. — Я никуда не тороплюсь.
Когда они вернулись в комнату, гости уже начали расходиться. Галина Петровна с беспокойством смотрела на дочерей:
— Всё в порядке?
— В полном, — Оля улыбнулась. — Мам, мы с Софи, пожалуй, тоже пойдём. Завтра рано вставать.
Галина Петровна обняла младшую дочь:
— Спасибо, что пришла. И Софиюшку привела.
Когда все разошлись, и Таня помогала матери убирать со стола, Галина Петровна внезапно спросила:
— О чём вы с Олей говорили?
Таня на секунду замерла, но потом решительно ответила:
— О семье. О том, что иногда самые близкие люди могут удивить тебя своей добротой.
Часть 9. Новая глава
2025 год
— Не крутись! — Таня пыталась заплести косичку девятилетней Софии. — Я и так уже третий раз начинаю.
— Ну тёть Таня! — девочка капризно надула губы. — Мне неудобно!
— Зато красиво будет, — Таня закрепила резинкой конец косы. — Вот, смотри.
София придирчиво изучила своё отражение:
— Ладно, сойдёт. Можно я пойду поиграю?
— Иди, — Таня улыбнулась. — Только осторожнее с малышом.
София убежала в гостиную, где Оля кормила грудного ребёнка. Эта идиллическая картина до сих пор казалась Тане нереальной — её сестра, кормящая её сына.
Максим зашёл на кухню с пакетами продуктов:
— Всё купил по списку. Как наши?
— Кормятся, — Таня улыбнулась, помогая ему разбирать покупки. — Оля говорит, что Серёжа сегодня ест лучше.
— Это потому, что я ему перед сном сказку рассказывал, — довольно сказал Максим, расставляя банки на полках. — С папой не забалуешь.
Таня прислонилась к столу, наблюдая за мужем. Сколько всего изменилось за эти одиннадцать лет, прошедших с их знакомства. Главное — она сама. Из обиженной на весь мир женщины она превратилась в счастливую жену и мать. Правда, материнство досталось ей непросто.
После предложения Оли прошло почти десять лет подготовки, сомнений, медицинских обследований. Были моменты, когда казалось, что ничего не получится. Но три месяца назад их сын Серёжа наконец появился на свет — здоровый, крепкий мальчик.
Таня прошла в гостиную. Оля как раз закончила кормить и теперь осторожно укачивала засыпающего малыша.
— Давай я подержу, — Таня протянула руки. — Ты же целый день с ним.
— Ну что ты, мне не трудно, — Оля покачала головой, но ребёнка передала. — К тому же, мне осталось всего две недели… А потом он полностью твой.
Они обе знали, что это не совсем так. Оля оставалась в их жизни — и не только как тётя Серёжи, но и как кормилица. Грудное вскармливание было ещё одним её подарком сестре.
— София, пойдём, поможешь мне собраться домой, — Оля позвала дочь. — Тёте Тане нужно побыть с Серёжей.
Когда они ушли в другую комнату, Максим присел рядом с женой:
— Знаешь, я иногда не могу поверить, что всё сложилось именно так, — он осторожно погладил щёчку спящего сына. — Что твоя сестра сделала для нас такой подарок.
— Я тоже, — тихо сказала Таня. — Всё могло быть совсем иначе.
— Например?
— Мы с Олей могли остаться врагами. Я могла так и не простить ей то, что она просто… родилась.
Максим внимательно посмотрел на жену:
— Думаешь, она это делает, чтобы заслужить твою любовь?
— Нет, — уверенно ответила Таня. — Она делает это, потому что любит меня. Несмотря ни на что.
Серёжа завозился во сне, и Таня осторожно поправила пелёнку. Она вспомнила, как годами ненавидела сестру — за внимание родителей, за мороженое, за симпатии Семёна, за успех в Киеве… А в итоге оказалось, что именно Оля подарила ей самое важное — возможность стать матерью.
— Мам, смотри что у меня есть! — в комнату влетела София, размахивая маленьким фотоальбомом. — Фотки, где ты маленькая!
Оля вошла следом, с улыбкой наблюдая за дочерью:
— Нашла у бабушки на антресолях.
Таня, осторожно держа сына, склонилась над альбомом. Первое фото — она, тринадцатилетняя, с мороженым в руке, смотрит исподлобья. Рядом — шестилетняя Оля, доверчиво улыбающаяся в камеру.
— Мы тогда поссорились из-за мороженого, — тихо сказала Таня. — В тот же день, после фото.
— Я помню, — кивнула Оля. — Ты отобрала у меня пломбир и откусила кусок.
Сёстры встретились взглядами и вдруг рассмеялись — негромко, чтобы не разбудить малыша.
— Если бы я знала тогда, чем всё закончится… — начала Таня.
— То всё равно бы отобрала мороженое, — усмехнулась Оля. — Ты была невыносимой старшей сестрой. Но ты была моей сестрой. И всегда будешь.
Серёжа заворочался и открыл глаза, глядя на мать с тем доверчивым выражением, которое бывает только у младенцев. Таня перевела взгляд на Олю:
— Спасибо тебе. За всё. Я люблю тебя, сестрёнка.
— И я тебя, — просто ответила Оля. — Всегда любила.
