Валентина Николаевна смотрела в окно на осенний двор, где дворничиха в оранжевой жилетке сгребала опавшие листья. Сквозь тонкие занавески пробивался солнечный луч, создавая на полу золотистое пятно. Старушка вздохнула и поправила шаль на плечах — в квартире было прохладно, но она экономила на отоплении. Пенсия маленькая, а лекарства дорогие.
Тишину нарушил звонок в дверь. Валентина Николаевна с трудом поднялась с кресла, нащупала ногами тапочки и, прихрамывая, пошла открывать. На пороге стояли сын Игорь с невесткой Ларисой.
— Мама, ты что так долго не открываешь? — недовольно спросил Игорь, проходя в квартиру. — Мы уже волноваться начали.
— Иду как могу, сынок, ноги-то не слушаются, — виновато улыбнулась Валентина Николаевна, пропуская гостей в прихожую.
Лариса, высокая женщина с крашеными волосами и ярким макияжем, окинула критическим взглядом скромную обстановку квартиры.
— Опять холодно у вас, Валентина Николаевна. Экономите? — спросила она, снимая дорогое пальто.
— Да мне и так хорошо, — ответила старушка. — Я привыкла. Проходите на кухню, чай поставлю.
На маленькой кухне было уютно. Стол накрыт вышитой скатертью, на нем уже стояли чашки и вазочка с печеньем — Валентина Николаевна ждала гостей. Она поставила чайник и достала из холодильника пирог с яблоками, испеченный накануне.
— Ох, мама, опять готовила? — покачал головой Игорь. — Мы же говорили, что не надо тратиться.
— Какие траты, сынок? Яблоки соседка дала, а мука да сахар у меня были. Кушайте на здоровье.
Лариса села за стол, положила перед собой сумочку и достала какие-то бумаги.
— Валентина Николаевна, мы к вам по делу, — начала она, пока Игорь молча разглядывал обстановку. — Хотим обсудить ваше финансовое положение.
Старушка насторожилась. Такие разговоры обычно ни к чему хорошему не приводили.
— А что с ним обсуждать? Пенсию получаю, на жизнь хватает.
— Вот именно о пенсии мы и хотим поговорить, — продолжила Лариса, разворачивая какой-то документ. — Мы с Игорем подумали и решили, что вам лучше переехать к нам. В вашем возрасте одной жить опасно.
Валентина Николаевна перевела взгляд на сына, но тот избегал смотреть ей в глаза.
— Я привыкла одна, — тихо сказала она. — Тут все мое, все знакомое. Да и соседи помогают, если что.
— Мама, — наконец заговорил Игорь, — тебе семьдесят восемь. Ты уже падала в прошлом месяце. А если бы соседки не было дома? Лежала бы до вечера на полу.
Старушка вздохнула. Действительно, недавно она поскользнулась в ванной и ударилась бедром. Еле доползла до телефона, чтобы позвонить соседке.
— И что вы предлагаете? — спросила она, разливая чай по чашкам.
— У нас есть комната для вас, — ответила Лариса. — Маленькая, но уютная. Будете под присмотром. А квартиру эту можно сдавать. Деньги пойдут на ваше содержание.
— А пенсия? — спросила Валентина Николаевна.
Лариса и Игорь переглянулись.
— Пенсия твоей матери теперь будет наша! — улыбнулась невестка, словно сообщая радостную новость. — Мы будем ею распоряжаться, покупать все необходимое. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.
Валентина Николаевна почувствовала, как сжалось сердце. Пенсия — это все, что у нее было своего. Небольшие деньги, но она сама решала, на что их тратить. Покупала иногда гостинцы правнуку, откладывала на лекарства и на «черный день».
— Я подумаю, — тихо сказала она.
— Что тут думать, мама? — Игорь наконец посмотрел на нее. — Мы же о тебе заботимся. Тебе будет лучше с нами.
— Да, конечно, — поспешно согласилась Валентина Николаевна, не желая спорить. — Просто мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо, — кивнула Лариса, убирая бумаги обратно в сумочку. — Но не тяните. Чем раньше решим, тем лучше.
После ухода сына с невесткой Валентина Николаевна долго сидела на кухне, глядя на недопитый чай. Мысли путались. С одной стороны, одной действительно тяжело. Ноги болят, давление скачет, а сил все меньше. С другой стороны, переезд к сыну означал потерю самостоятельности. А самое главное — отдать пенсию… Это как лишиться последней независимости.
Звонок телефона прервал ее размышления. Звонила младшая сестра Анна из Воронежа.
— Валя, как ты там? — раздался в трубке знакомый голос.
— Да ничего, Анечка, держусь, — ответила Валентина Николаевна, радуясь звонку. — А ты как?
— Да вот, звоню тебе по делу, — сказала сестра. — Помнишь, мы с тобой говорили про маму? Про ее брошку?
Валентина Николаевна нахмурилась, пытаясь вспомнить. Мама умерла давно, почти двадцать лет назад. Какая брошка?
— Не помню, Аня, о чем ты?
— Эх, Валя, совсем память у тебя стала плохая, — вздохнула сестра. — Мама перед смертью говорила про золотую брошку с гранатом. Помнишь, бабушкину еще? Мама сказала, что спрятала ее где-то в вашей квартире. Она хотела, чтобы ты ее нашла и сохранила для внуков.
И тут Валентина Николаевна вспомнила. Действительно, мама что-то такое говорила перед смертью. Но тогда было не до брошек — горе, похороны, а потом как-то забылось.
— И где же она может быть? — спросила Валентина Николаевна.
— Вот этого я не знаю, — ответила Анна. — Но ты поищи. Может, в старых вещах, в книгах. Мама любила прятать ценности в необычных местах.
После разговора с сестрой Валентина Николаевна начала вспоминать мамины привычки. Действительно, Мария Степановна, их мать, была человеком осторожным, пережившим войну и голод. Она всегда имела «заначку» на черный день и прятала ее так, что иногда сама забывала где.
Старушка с трудом поднялась на стул и достала с верхней полки шкафа старую коробку с фотографиями и письмами. Может, там? Но в коробке были только пожелтевшие снимки и письма от родственников.
Следующие несколько дней Валентина Николаевна потратила на поиски. Она проверила все книги на полках, перебрала постельное белье в шкафу, осмотрела старую посуду. Ничего.
Однажды вечером, сидя в кресле с альбомом старых фотографий, она наткнулась на снимок матери в молодости. Мария Степановна стояла у окна их старого дома, а на груди у нее была та самая брошка — золотая, с темно-красным гранатом посередине. Валентина Николаевна вгляделась в фотографию и вдруг поняла: окно! Мама любила прятать ценные вещи за наличниками окон или в щелях подоконников.
С бьющимся сердцем Валентина Николаевна подошла к окну в спальне — самому старому в квартире, еще не замененному на пластиковые стеклопакеты. Старый деревянный подоконник имел несколько трещин. Она провела пальцами по дереву и почувствовала небольшую выемку. Нажала — и часть подоконника слегка сдвинулась.
В тайнике лежал сверток, завернутый в кусок бархата. Разворачивая его дрожащими руками, Валентина Николаевна обнаружила не только брошку, но и несколько золотых монет, старинное кольцо с сапфиром и пожелтевшую записку: «Дорогая доченька, это наше семейное наследство. Береги его для своих детей и внуков. Твоя мама».
Валентина Николаевна не могла поверить своим глазам. Эти вещи наверняка стоили немалых денег. Она никогда не интересовалась антиквариатом, но даже она понимала, что нашла настоящее сокровище.
На следующее утро старушка отправилась в банк. Седой мужчина в очках, сидевший за столом с табличкой «Консультант», внимательно выслушал ее историю.
— Давайте посмотрим, что у вас тут, — сказал он, надевая специальные перчатки и разглядывая брошку через лупу. — Да, это действительно ценная вещь. Золото высокой пробы, гранат отличного качества. И работа очень тонкая, скорее всего, конец девятнадцатого века.
— И сколько это может стоить? — нерешительно спросила Валентина Николаевна.
Консультант осмотрел монеты и кольцо.
— Я не эксперт-оценщик, но навскидку все это может стоить несколько сотен тысяч рублей, возможно, больше. Особенно монеты — они коллекционные, царской чеканки.
У Валентины Николаевны закружилась голова. Столько денег! Она никогда не держала в руках таких сумм.
— Что мне с этим делать? — растерянно спросила она.
— У вас есть несколько вариантов, — ответил консультант. — Можно продать все через аукцион или антикварный магазин. Но если вы не спешите с продажей, я бы рекомендовал открыть счет в банке и положить туда ценности. Они будут храниться в надежном месте, а вы сможете распоряжаться ими по своему усмотрению.
Валентина Николаевна выбрала второй вариант. В тот же день она открыла счет в банке и арендовала сейфовую ячейку, куда положила найденные сокровища. Кроме того, по совету консультанта, она оформила завещание, согласно которому все ее имущество, включая содержимое сейфовой ячейки, должно было быть разделено между сыном и правнуком в определенной пропорции.
Возвращаясь домой, Валентина Николаевна чувствовала необычайную легкость. Теперь у нее был запас на черный день, да такой, о котором она и мечтать не могла. И самое главное — об этом никто не знал.
Через неделю снова пришли Игорь с Ларисой. На этот раз они принесли с собой какие-то документы и выглядели очень решительно.
— Мама, мы все обдумали, — начал Игорь, едва переступив порог. — Тебе нужно переезжать к нам немедленно. Вчера соседка говорила, что видела, как ты чуть не упала на лестнице.
— Да, было дело, — призналась Валентина Николаевна. — Голова закружилась. Но ничего страшного, я держалась за перила.
— Вот видишь! — подхватила Лариса. — А если бы упала? Кто бы тебе помог? Нет, так больше продолжаться не может. Мы уже все подготовили. Вот документы на оформление доверенности.
Валентина Николаевна взяла бумаги и медленно прочитала. Согласно документам, она доверяла сыну и невестке распоряжаться ее пенсией, квартирой и всем имуществом.
— Я не буду это подписывать, — спокойно сказала она, возвращая документы.
— Что? — Лариса удивленно подняла брови. — Но мы же договорились!
— Нет, милая, мы ни о чем не договаривались, — ответила Валентина Николаевна с неожиданной твердостью в голосе. — Я только сказала, что подумаю. И я подумала. Я остаюсь в своей квартире.
— Мама, но ты же не можешь жить одна! — возмутился Игорь. — Ты уже не справляешься!
— Я прекрасно справляюсь, сынок. А если мне нужна будет помощь, я найму сиделку. Теперь я могу себе это позволить.
Игорь и Лариса переглянулись.
— О чем ты говоришь? — спросил Игорь. — Какая сиделка? На твою пенсию?
Валентина Николаевна улыбнулась и достала из кармана фартука конверт с банковскими документами.
— Вчера я получила неожиданный ответ из банка. Оказывается, у меня есть наследство от мамы. Довольно ценное. Теперь я могу позволить себе не только сиделку, но и ремонт в квартире, и лечение в хорошей клинике.
Лариса выхватила конверт и быстро пробежала глазами документы. Ее лицо вытянулось.
— Но… откуда? Как? — только и смогла она выговорить.
— Это длинная история, — ответила Валентина Николаевна. — Но суть в том, что теперь я могу позаботиться о себе сама. И о вас тоже, если понадобится.
Игорь смотрел на мать с недоверием и удивлением.
— Мам, ты серьезно? Это правда?
— Абсолютно, сынок. Я даже завещание составила. Тебе и Мишеньке, твоему сыну. Так что можешь не беспокоиться о моей пенсии — она останется мне.
Лариса поджала губы.
— И что теперь? Вы так и будете жить здесь одна?
— Пока да, — кивнула Валентина Николаевна. — А когда совсем состарюсь, может, и перееду к вам. Но на моих условиях, а не на ваших. И с моими деньгами, которыми я буду распоряжаться сама.
После ухода сына и невестки Валентина Николаевна вернулась в свое кресло у окна. Она смотрела на осенний двор, где все те же листья кружились на ветру, но теперь ей казалось, что они танцуют какой-то особенно радостный танец. На душе было спокойно и легко. Впервые за долгое время она чувствовала себя не беспомощной старушкой, а человеком, который может сам решать свою судьбу.
Она достала из кармана маленькую фотографию, вырезанную из того старого альбома — изображение матери с брошкой на груди.
— Спасибо, мама, — прошептала Валентина Николаевна. — Ты всегда знала, когда твоя помощь понадобится больше всего.
Телефонный звонок прервал ее мысли. Звонила соседка Нина Петровна.
— Валя, ты как, в порядке? — спросила она. — Твои ушли такие хмурые, даже не поздоровались.
— Все хорошо, Ниночка, — ответила Валентина Николаевна с улыбкой. — Даже лучше, чем хорошо. Заходи на чай, я тебе такое расскажу!
А за окном продолжали кружиться осенние листья, напоминая о том, что жизнь, как времена года, полна неожиданных поворотов и перемен. И иногда эти перемены приносят настоящие чудеса, даже когда ты меньше всего их ожидаешь.
