— Женечка, у меня же завтра торжество! Я наприглашала гостей, но, знаешь, сил уже не хватает. Ты же мне поможешь, правда?
— Конечно, Лариса Семёновна, — ответила Женя, хотя её собственные планы на этот уикенд были совершенно другими.
И тут всё завертелось. Огромный таз салата «Оливье» — на целых двадцать персон. Холодец. Курица, запечённая до золотистой корочки. Торт. Плюс генеральная уборка и безупречная сервировка.
Представьте только: вместо уютного вечера с любимым мужем и фильма — поход на рынок в пятницу. А в субботу — подъём с первыми петухами и до самого вечера бесконечная готовка. Руки в муке, волосы растрепаны, на фартуке — пятна.
— Богдан, ну хоть помоги мне со столом! — обращалась Женя к супругу.
— Ой, да ты же это делаешь лучше всех! — отмахивался он, не отрываясь от просмотра футбола.
К четырём часам дня квартира свекрови превратилась в настоящий банкетный зал. Стол ломился от угощений, всё было разложено с невероятным вкусом, салфетки — словно веера. Женя оглядела плоды своих многочасовых трудов, и её накрыла волна невообразимой усталости.
Первые гости появились ровно к пяти. Тётя Оля, дядя Тарас, соседи, коллеги. Все обнимали виновницу торжества, дарили подарки, не скупились на похвалу.
А Женя стояла у плиты, доводя до готовности какую-то запеканку.
— А где же ваша невестка? — поинтересовался кто-то из присутствующих.
— Да вот, на кухне суетится, — махнула рукой Лариса Семёновна. — Женечка! Иди сюда, познакомься с гостями!
Женя вышла. Улыбнулась, стараясь выглядеть бодро. Поздоровалась.
— Ах, какая у вас невестка работящая! — восхищённо воскликнула тётя Оля. — Сразу видно, что хозяйственная!
— Да, я её хорошо приучила, — засмеялась свекровь. — Теперь у меня надёжная помощница.
А теперь кульминация, друзья: за праздничным столом для Жени… места не нашлось.
— Ой, Женечка, мы, кажется, немного просчитались, — с деланным сожалением произнесла свекровь. — Ты же не в обиде? Ты лучше присматривай, чтобы чай горячий был, и салаты подноси.
Женя лишь кивнула. Что ей оставалось?
И вот она стоит, прислонившись к стене, словно официантка в ресторане. Подливает гостям вино, меняет тарелки, убирает крошки. А за столом — смех, живые беседы, звонкие тосты.
— А помнишь, Лара, как мы в студенчестве… — начала одна из подруг.
Женя слушала чужие семейные байки, ощущая себя абсолютно лишней на этом празднике жизни.
— Жень, принеси торт, пожалуйста! — крикнула свекровь через весь стол.
Женя пошла на кухню. Зажгла свечи на торте. Вынесла.
— Какая красота! — ахнули гости. — Лариса Семёновна, у вас прямо профессиональный кондитер!
Снова это слово. Помощница.
— Богдан просто молодец, что такую жену нашёл! — подхватила тётя Оля. — Наверное, и борщи варит, и рубашки гладит — всё успевает!
Все дружно рассмеялись. Богдан тоже улыбался. Гордился.
Чем? Тем, что у него есть бесплатная домработница?
И это ещё не конец этой грустной истории.
За столом становилось всё более оживлённо. Гости раскрепостились, голоса стали громче, шутки — звонче.
— Ларочка, а расскажи про то, как наш Богданчик в детстве хотел соседскую девчонку поцеловать! — захихикала одна из подруг свекрови.
— Ой, да что вспоминать! — всплеснула руками Лариса Семёновна, хотя было очевидно, что ей приятно быть в центре внимания. — Было дело! Пять лет ему было, а он уже за красавицами бегал!
Все весело засмеялись. Богдан покраснел, но смущение было наигранным — к маминым рассказам о своём гениальном детстве он давно привык.
Женя стояла у буфета и переставляла тарелки. Никому не было дела до её присутствия. Как будто она — предмет интерьера. Полезный, но невидимый.
— А в школе-то как за ним девчонки бегали! — продолжала свекровь. — Учительница так и говорила: «Ваш Богдан будет настоящим сердцеедом». И не ошиблась! Сколько у него невест было до Жени!
— Ну, мам, перестань, — попытался остановить её Богдан, но без особого напора.
— А что такого? Женя ведь знает, что не первая, — рассмеялась Лариса Семёновна. — Мужчина должен набраться опыта! Иначе как семью строить?
Тётя Оля солидно кивнула:
— Мудрые слова, Лара. А девочкам это только на пользу — сразу видно, что муж опытный и надёжный.
— Вот именно! — подхватила свекровь. — А Женя у нас покладистая. Не устраивает скандалов!
Все головы повернулись к Жене. Ждали реакции. Согласия. Подтверждения, что она действительно «покладистая».
Женя молча кивнула. Что ей оставалось?
— Женечка, а где вы с нашим Богданчиком познакомились? — спросил дядя Тарас.
Женя уже открыла рот, чтобы ответить, но свекровь снова опередила её:
— На работе! Он тогда только стал руководителем отдела, а она у него секретарём. Я сразу увидела — девушка толковая, исполнительная.
Опять это определение. Исполнительная. Словно она — робот, а не человек.
— И я Богдану говорю: смотри, какая хорошая девочка. Не какая-нибудь там модница, а домашняя, аккуратная. В хозяйстве точно пригодится!
Подумать только — о тебе рассуждают, словно о какой-то покупке. «Надо брать, в доме не помешает». «Для быта подходящий вариант».
— И вы не прогадали! — воскликнула тётя Оля. — Сразу видно, какая хозяйственная! Весь стол накрыла, всех угостила.
— Это да, — гордо кивнула Лариса Семёновна. — Я сразу поняла — этой можно доверить семью. Не то что нынешняя молодёжь, которая только о себе думает.
А теперь самое поразительное — Богдан безмолвствовал. Не возражал. Не говорил: «Мама, хватит». Просто сидел и слушал, как его жену обсуждают, будто племенную собаку на выставке.
— А детки-то когда? — снова всплыла эта больная тема. — Ларочка, ты же так мечтаешь стать бабушкой!
Свекровь театрально вздохнула:
— Мечтаю, конечно! Но молодёжь сейчас, всё карьера, работа. А биологические часы-то тикают, между прочим!
Женя почувствовала, как её щёки буквально полыхают. Эта тема была для них с Богданом самой болезненной. Они уже больше года старались зачать ребёнка. Женя в тайне посещала врачей, сдавала анализы. Пока всё вроде бы было в норме, но каждый новый месяц приносил лишь горькое разочарование.
— Ну, это дело сугубо молодожёнов, — дипломатично заметил дядя Тарас.
— Разумеется! — согласилась свекровь. — Но я им уже намекнула — пора бы! А то я ведь не молодею, хочется понянчиться с внучатами.
Женя сжала кулаки. Намекнула? Да она каждую неделю спрашивала: «Ну что, есть новости?» И каждый раз Женя краснела и бормотала что-то невнятное.
— А может, они ещё не готовы? — осторожно предположила одна из подруг.
— Да какая неготовность! — махнула рукой Лариса Семёновна. — В наше время в двадцать рожали, и ничего! А сейчас выдумали — то не готовы, это не готовы. Инстинкт материнства никто не отменял!
Женя отошла к окну.
— Женечка! — окликнула её свекровь. — Чего ты скисла? Иди к нам, мы тут о семейных ценностях рассуждаем.
Женя подошла. Встала прямо за спинкой Богданова стула.
— Вот видите, какая у Богдана послушная жена, — продолжала свекровь. — Позовёшь — идёт. Не то что некоторые современные. Те только права свои качают.
— А какие такие права у жены? — философски заметил дядя Тарас. — Главное — чтобы муж был доволен, дом — полной чашей.
— Именно! — подхватила тётя Оля. — А истинное счастье женское — в семье, в детях. А не в этих ваших карьерах.
Женя слушала и чувствовала, как что-то внутри неё сжимается в тугой комок. Они говорили о ней, но совершенно не с ней.
— Ларочка, а ты помнишь, какая у Богдана была первая любовь? — спросила ещё одна гостья. — Лена, кажется?
— Ой, да что там вспоминать! — засмеялась свекровь. — Была такая. Красивая, но совершенно пустая. Слава богу, что не сложилось!
— А почему не сложилось-то? — с неподдельным любопытством спросили гости.
Лариса Семёновна многозначительно оглядела всех:
— Да характер у неё был невыносимый. На всё имела своё мнение, спорила постоянно. Не жена, а головная боль! Я Богдану тогда так и сказала: «Сынок, подумай хорошенько. Тебе такая зануда нужна?»
Богдан неловко заёрзал на стуле, но промолчал.
— И правильно! — одобрила тётя Оля. — Мать лучше знает, какая невестка сыну подойдёт. А то бы всю жизнь мучился.
— Женя, принеси ещё свежих салфеток! — попросила свекровь.
Женя кивнула и направилась в кухню. Открыла шкафчик, достала салфетки. Стояла и смотрела на них.
И тут её осенило: она не гостья на этом празднике. Она — обслуживающий персонал.
Женя стояла на кухне с пачкой салфеток в руках и смотрела в окно. За стеклом тихо моросил дождь. Серые капли медленно стекали по стеклу, словно слёзы.
Из гостиной доносился весёлый смех. Кто-то рассказывал анекдот. Все хохотали.
— Женечка! — крикнула свекровь. — Ты где с салфетками? И чайник поставь, будь добра!
Женя машинально включила чайник. Взяла салфетки. Пошла в гостиную, которая больше напоминала банкетный зал в каком-нибудь Киеве или Львове.
— А вот и наша палочка-выручалочка! — весело воскликнула тётя Оля. — Женечка, а ты почему такая невесёлая? Праздник же!
— Да просто устала, — отмахнулась свекровь. — Целый день на ногах. Но ничего, привыкнет. Женское предназначение такое — хлопотать по хозяйству.
— Конечно! — поддержала соседка. — А мужчина пусть спокойно работает!
— А разве я не работаю? — тихо, но твёрдо спросила Женя.
Все обернулись к ней. В комнате наступила абсолютная тишина.
— Что ты сказала, дорогая? — переспросила свекровь с искренним удивлением.
— Я спросила: разве я не работаю? — уже громче повторила Женя.
Богдан нахмурился:
— Женя, при чём тут это? Мы же веселимся.
— При том, что тётя Люда сказала — мужчина работает, пусть отдыхает. А я что — не работаю?
Гости обменялись недоумёнными взглядами. Такого поворота событий явно никто не ожидал.
— Ну, работаешь, конечно, — примирительно проговорила тётя Оля. — Но это же другое.
— Что именно другое?
— Ну, — замялась тётя Оля. — Ты ведь секретарь. А Богдан — руководитель отдела. Ответственность у него выше.
— Понятно. Значит, моя работа — не считается работой. А домашние дела — это исключительно моя обязанность. Получается, я работаю и дома, и в офисе. А Богдан только в офисе. Но отдыхать должен почему-то только он.
В комнате повисло ощутимое напряжение.
— Женя, ты чего, в конце концов? — нервно спросил Богдан. — Какое это имеет отношение к празднику?
— Самое прямое, — Женя аккуратно поставила салфетки на стол. — Я три дня без остановки готовилась к вашему празднику. Покупала продукты, готовила, убиралась. Сегодня с семи утра на ногах. И за столом мне места не нашлось.
— Да мы же не специально! — попыталась найти оправдание свекровь. — Просто не рассчитали!
— Не рассчитали, — кивнула Женя. — Просто забыли про меня. Потому что я — не гостья. Я — прислуга.
— Женя! — резко оборвал её Богдан. — Хватит!
— Хватит чего? Говорить то, что я думаю?
Женя оглядела гостей. Все сидели с округлившимися глазами.
— Вы весь вечер говорили обо мне. В моём присутствии. Как будто меня здесь нет. Обсуждали, какая я «хорошая», потому что не имею своего мнения. Хвалили за то, что я послушная, словно дрессированная собачка.
— Что ты несёшь! — вскочил Богдан. — Мама же тебя хвалила!
— За что именно хвалила? — Женя повернулась к нему. — За то, что готовлю по маминым рецептам? За то, что никогда не спорю? За то, что исполняю всё, что мне скажут?
— А что в этом плохого? — возмутилась свекровь. — Жена должна быть хозяйственной!
— Должна. А ещё должна быть абсолютно невидимой, да? Должна вкалывать, как пчёлка, а замечают её только тогда, когда нужно что-то подать или убрать?
— Женя, успокойся, — попытался урезонить её дядя Тарас. — Это эмоции.
— Прекрати немедленно! — грозно сказала свекровь. — Устраивать сцены при гостях!
— А при гостях обсуждать мою личную жизнь можно? При гостях говорить, что у меня до сих пор нет детей — можно? При гостях рассказывать про бывших Богдана — можно?
Свекровь густо покраснела.
— Я не…
— Вы говорили про Лену. Про то, как хорошо, что она ушла, потому что у неё было своё мнение. Потому что она не боялась спорить. И все дружно кивали — да, прекрасно, что теперь у Богдана жена «удобная».
Женя обвела взглядом притихший стол.
— А знаете что? Лена была абсолютно права! Нужно было спорить! Нужно было иметь своё мнение! Нужно было не давать себя превращать в бесплатную домработницу!
— Ты о чём вообще говоришь! — Богдан поднялся из-за стола. — Какая домработница?!
— Вы знаете, о чём я мечтала сегодня? — продолжила Женя уже тише. — Я мечтала, что Богдан скажет: «Познакомьтесь, это моя жена. Она работает финансистом. Она умная, интересная личность». Но вместо этого вы говорили: «Какая хозяйственная. Какая послушная. В хозяйстве пригодится».
— Женя, ну при чём тут, — начал Богдан.
— При том! — резко перебила его Женя. — При том, что ты безмолвствовал! Когда мама говорила, какая я «удобная» — ты молчал! Когда тётя Оля говорила, что жена не должна иметь своего мнения — ты молчал! Когда все обсуждали нашу личную жизнь — ты молчал!
Голос её дрогнул. Слёзы, которые она сдерживала целый день, наконец хлынули.
— А знаете что? Я устала быть «удобной»! Устала быть невидимой! Устала от того, что меня ценят только за то, что я не создаю проблем!
Женя вытерла слёзы тыльной стороной ладони.
Женя посмотрела на застывших в изумлении гостей.
— Прошу прощения, что испортила вам праздник. Но я больше не могу играть роль «идеальной» невестки.
И она направилась к выходу.
— Женя, стой! — крикнул Богдан. — Куда ты?
— В ванную комнату. Поплакать, — честно ответила она, не оборачиваясь. — А вы, пожалуйста, продолжайте веселиться. Без прислуги.
Дверь ванной комнаты с грохотом захлопнулась. За ней остались оглушительные отголоски смеха и музыки. А здесь, в маленьком пространстве среди кафельных стен, Женя, наконец, могла быть просто собой.
Могла плакать. Могла злиться. Могла просто существовать, не думая о том, что от неё постоянно кто-то чего-то ждёт.
За дверью продолжалась чужая, навязанная ей жизнь. А здесь начиналась её собственная.
Женя просидела в ванной почти целый час. Сначала плакала — от обиды, от унижения, от невероятного облегчения. Потом умылась ледяной водой и долго смотрела на своё отражение в зеркале.
Красные глаза. Растрёпанные волосы. Пятна от слёз на блузке.
Из-за двери доносились приглушённые голоса. Гости, очевидно, разошлись — слышались только два голоса. Богдан и свекровь.
— Я просто не понимаю, что на неё нашло! — возмущалась Лариса Семёновна. — Устроить такое прямо при гостях!
— Мам, может, она в чём-то права? — неуверенно произнёс Богдан.
— В чём права?! В том, что накричала на старших? В том, что испортила мне день рождения?
Женя приложила ухо к двери.
— Она же весь день готовила.
— И что из этого? Я тоже в молодости готовила! И никого не упрекала! Семья — это жертвенность, Богдан. Женщина должна знать своё место.
Женя горько усмехнулась. Даже сейчас, после всего, свекровь так ничего и не поняла.
— Но, мам…
— Никаких «но»! Ты немедленно с ней поговори. Объясни, как себя нужно вести в приличном обществе. А то совсем распустилась.
Женя открыла дверь и вышла. Богдан и свекровь стояли на кухне среди гор грязной посуды.
— Поговорить — это отличная идея, — сказала Женя абсолютно спокойно.
Они вздрогнули.
— Женечка, — начала свекровь примирительным, но фальшивым тоном. — Ну что ты так всё близко к сердцу? Мы же не со зла.
— Я знаю, — кивнула Женя. — Вы просто привыкли, что я всегда молчу.
— Женя, давай дома это обсудим, — попросил Богдан.
— Нет. Здесь начнём, здесь и поставим точку.
Женя села за стол, где всего час назад сидели гости.
— Лариса Семёновна, я понимаю, что для вас это естественно — командовать невесткой, словно служанкой. Но я больше не буду исполнять роль домработницы.
Свекровь поджала губы:
— А что, нельзя матери с подругами поделиться своей радостью за сына?
— Можно. Но не за мой счёт.
Женя повернулась к мужу:
— Богдан, я смертельно устала быть для всех «удобной».
Богдан молчал.
— Поэтому вот моё решение, — продолжила Женя. — Завтра я уезжаю к своей маме. На неделю. Мне нужно время, чтобы подумать.
— О чём именно подумать? — встревоженно спросил Богдан.
— О том, хочу ли я продолжать жить в семье, где меня совершенно не уважают как личность.
— Женя, не устраивай из этого драму.
— Это не драма, — спокойно отрезала она. — Это моё решение. Либо что-то кардинально меняется, либо я меняю свою жизнь.
Свекровь недовольно фыркнула:
— Вот современные! Сразу же угрозы! А вот в наше время…
— В ваше время женщины просто терпели, — перебила Женя. — А я не хочу больше терпеть.
Она встала.
— Богдан, если ты действительно хочешь сохранить нашу семью — подумай. Не о том, как меня «приструнить» или «образумить», а о том, почему твоя жена плакала в ванной, пока твоя мама отмечала день рождения.
Через неделю Богдан приехал к тёще в небольшой городок, который назовём, к примеру, Обухов. Сидел на кухне, рассеянно вертя в руках чашку с чаем.
— Женя, вернись. Пожалуйста. Я клянусь, всё будет по-другому.
Женя посмотрела на него долгим, пронзительным взглядом.
— Хорошо. Попробуем ещё раз.
Она больше никогда не плакала в ванной во время чужих праздников.
Потому что научилась наконец-то отстаивать своё право быть собой.
А как вы считаете, дорогие читательницы? Имеет ли право жена быть просто женой, а не «хозяйственной прислугой», которую хвалят только за послушание? И что бы вы сделали на месте Жени, когда за столом не нашлось места, но нашлось — для обсуждения вашей жизни?
