Наследство, оставленное мне родителями, лежало на банковском счету больше двух лет. Я, Елена, всё откладывала его, боясь притронуться — вдруг завтра случится что-то непоправимое? Вдруг эти средства срочно понадобятся на медицинскую помощь или еще что-то критическое? Но, наконец, я осознала простую истину: жизнь и есть то самое важное «что-то», которое происходит прямо здесь и сейчас, пока я сижу и жду.
Подходящий домик отыскался довольно быстро. Он был небольшой, но невероятно уютный, расположенный в дачном кооперативе всего в полутора часах езды от Черкасс (я выбрала этот город для переезда). Уютная деревянная терраса выходила прямо на скромный, но запущенный участок, где стояли старые яблони, а кое-где проглядывали кусты черной и красной смородины.
— Какая здесь невероятная тишина, — прошептала я, едва переступив порог.
Бывшая хозяйка, пожилая женщина, с улыбкой кивнула:
— Здесь ход времени совсем другой. Он тянется медленнее, позволяя выдохнуть.
Сделка была оформлена быстро. Я ставила свою подпись на документах и чувствовала, как внутри меня нечто наконец занимает свое законное место. Мой собственный угол.
Первым делом, конечно, я позвонила Роману, моему младшему брату. Я не могла не поделиться такой огромной радостью!
— Ты купила дачу?! — В голосе Романа звучал неподдельный восторг. — Лена, это же просто супер! Мы с Кристиной и детьми обязательно приедем на смотрины. Скажи, а инструменты у тебя есть? Там же, наверняка, что-то нужно срочно подремонтировать.
Уже через неделю, в субботу, Роман явился с целым арсеналом: всевозможные молотки, несколько дрелей, шурупы, гвозди и саморезы. А еще он привез свою супругу Кристину и наших племянников.
— Тетя Лена, у тебя теперь своя дача! — радостно вопил десятилетний Дмитрий, носясь, как метеор, по участку.
Я наблюдала за этой суетой и невольно улыбалась. Как давно я не чувствовала себя полноценной частью семьи! Роман тут же принялся за починку скрипящей калитки, Кристина натирала до блеска окна, а дети играли в прятки между могучими яблонями.
— У нас есть старый, но еще крепкий диван, — сказала Кристина, вытирая руки. — Мы хотели отвезти его куда-нибудь, но у нас ведь нет дачи. А тебе он очень пригодится — зачем покупать новый?
— И мангал у меня простаивает в гараже, — добавил Роман. — Я привезу его уже на следующих выходных, чтобы обмыть покупку как следует.
К наступлению вечера дом было не узнать. Роман приладил новые полки, Кристина аккуратно расставила привезенные ею банки с домашним вареньем, а дети нарисовали яркие картинки и прикрепили их на стены.
— Как же здорово получилось! — Я стояла посреди гостиной и не узнавала свое жилище. — Огромное вам спасибо.
— Да что там! — махнул рукой Роман. — Мы же родные люди. Теперь у нас у всех есть отличное место, где можно полноценно отдохнуть от Киева (я жила там) и его суеты.
Что-то неприятно кольнуло в груди. «У нас у всех». Но я тут же прогнала это ощущение. Они же так помогают! Они же делают это от чистого сердца!
Первые недели напоминали медовый месяц. Я приезжала одна, наслаждалась абсолютной тишиной, сажала цветы, читала книги на террасе. А каждые выходные — наступала семейная идиллия: жарили шашлыки, слышался детский смех, вели долгие разговоры за большим столом.
Но потихоньку что-то начало неотвратимо меняться.
Сначала я заметила, что Роман оставляет свой ящик с инструментами прямо в моем сарае.
— Зачем их постоянно таскать туда-сюда? — пожал он плечами. — Здесь же они всегда под рукой, гораздо удобнее.
Потом в кладовой появились большие ящики с Кристиниными зимними заготовками.
— У нас в городской квартире совсем нет места, а здесь прохладно, — объяснила невестка. — Ты же не против?
Дмитрий оставил свой велосипед под террасой. Его младшая сестренка София принесла огромную коробку с игрушками и поставила ее в углу гостиной.
— Пусть стоят, тетя Лена! Мы же теперь будем приезжать очень часто!
Я кивала, мило улыбалась. Ну как можно отказать детям? Как можно быть настолько мелочной?
Но однажды я приехала в среду — и остолбенела. Мой любовно созданный цветник был полностью перекопан. Вместо моих астр и георгинов, которые я так долго высаживала, аккуратными рядками росли… саженцы помидоров.
— Кристина приезжала, — объяснил мне сосед, дядя Петр. — Говорит, что у нее сильная аллергия на эти твои цветочки. Вот она все и пересадила. Очень хозяйственная баба!
У меня перехватило дыхание. Мои цветы! Я так тщательно подбирала семена, так нежно ухаживала за первыми всходами…
— Лена, ну чего ты расстроилась? — Кристина позвонила вечером. — Помидоры же намного полезнее! Цветы, конечно, красиво, но от них же никакого толку нет. А так будет урожай, и мы сэкономим деньги.
— Но я тебя совершенно не спрашивала о твоем мнении, — очень тихо сказала я.
— Да брось ты! Мы же одна семья! Не будешь же ты из-за каких-то цветочков…
В следующие выходные Роман привез своих приятелей.
— Ребята хотят порыбачить, — объяснил он. — Переночуют пару ночей, никому не помешают.
Я вернулась с работы в пятницу — и обнаружила в своем доме четверых совершенно незнакомых мне мужчин. Они сидели за моим столом, пили пиво, громко хохотали. На полу валялись окурки, а в раковине — гора грязной посуды.
— А, хозяйка вернулась! — весело прокричал один из них. — Рома говорил, ты отличная! Ты не против, если мы еще на денек-другой останемся?
Я молча прошла в спальню и закрылась на замок. Руки предательски тряслись, сердце колотилось, как сумасшедшее. Это же мой, только мой, дом! Как они вообще посмели?
— Ром, нам нужно серьезно поговорить, — сказала я брату, когда он приехал, чтобы забрать своих друзей.
— О чем? — Он явно не был настроен на диалог. — Лен, ты чего такая напряженная? Это же не Киев, тут все так делают. Соседи друг к другу ездят, гостей приводят. Мы же родня!
— Но меня никто даже не подумал спросить.
— А зачем спрашивать? — Роман был искренне удивлен. — Ты что, жадничаешь? И потом, мы ведь столько для тебя всего сделали. Забор отремонтировали, полки прибили, мебель привезли.
Я не нашлась что ответить. Да, они помогали. Да, я должна была быть им благодарна. Но почему же мне тогда так невыносимо тяжело? Почему я вдруг почувствовала себя лишней на своей собственной территории?
А потом началось нечто совершенно невообразимое.
Роман решил полностью перепланировать террасу.
— Смотри, какая она узкая! — Он размахивал рулеткой. — А если мы снесем вот эту стенку, получится невероятно просторная столовая! Места хватит для всех нас.
— Роман, это мой дом, — тихо, но твердо сказала я.
— Ну да, формально твой, — кивнул брат. — Но мы же пользуемся им всей семьей. Нужно думать о комфорте всех, а не только о своих личных желаниях.
Он уже закупил все стройматериалы, даже договорился с рабочими. Я металась по дому, как загнанный зверь. Каждый угол был оккупирован чужим присутствием: Ромины инструменты, Кристинины банки, детские игрушки.
А в субботу утром соседка, тетя Люда, спросила меня через забор:
— А твой брат, выходит, дачу купил, да? Молодец он у тебя, такой хозяйственный. Смотрю, всё перестраивает, улучшает.
У меня в глазах потемнело.
Вот и всё. Все вокруг уже считают, что это дача Романа.
Меня словно стерли. Как будто меня здесь никогда и не было.
— Нет, — медленно произнесла я. — Это моя дача. Я ее купила на свои деньги.
Тетя Люда смущенно рассмеялась:
— Ой, да ладно тебе! Какая разница, чья она? Главное, что хорошие люди здесь обосновались!
Я развернулась и пошла в дом.
Настало время что-то кардинально менять.
Кульминация наступила в воскресенье, когда я приехала утром и увидела на своем участке… бетономешалку.
— Что это такое? — спросила я у Романа, который деловито что-то размечал возле террасы.
— А, Лен, привет! — Он даже не поднял головы. — Решил не откладывать перестройку. Рабочие завтра приступают к сносу стены. К следующим выходным у нас тут будет шикарная столовая!
— У нас? — Мой голос прозвучал так тихо, что Роман наконец поднял глаза и посмотрел на меня.
— Ну да, у нас, — он снова расплылся в той снисходительной улыбке, которая в последнее время стала его постоянной маской. — Лен, ты же сама понимаешь, что одной тебе такая огромная площадь совершенно ни к чему? А когда мы всей семьей собираемся…
— Стоп, стоп, стоп! — Я подошла к Роману, и в моих глазах полыхал такой огонь, что брат невольно отступил на шаг. — Это мой дом. И никто, слышишь, никто не будет здесь ничего перестраивать без моего разрешения!
— Лена, ты чего? — Роман нервно рассмеялся. — Мы же это уже обсуждали.
— Мы ничего не обсуждали! Ты решил, ты заказал, ты договорился! А меня ты даже не спросил!
Из дома пулей выскочила Кристина с детьми. Дмитрий испуганно прижался к маминой юбке — тетя Лена никогда еще не кричала.
— Лена, успокойся, — Кристина попыталась взять примирительный тон. — Мы же всё это делаем исключительно для тебя. Для твоего же блага.
— Для моего блага? — Я резко повернулась к невестке. — Мои цветы выкопать — это было для моего блага? Чужих мужчин в моем доме поселить — это для моего блага? Мою террасу сносить — это тоже для моего блага?
— Лена, ну ты же не жадная, — попыталась давить на жалость Кристина.
— Жадная? — Мои глаза сверкнули. — Жадная — это когда я требую вернуть мне мое имущество? А когда вы без спроса берете чужое — это что, щедрость?
— Мы же помогали тебе! — Роман начинал злиться. — Мы забор чинили, мебель тебе привезли!
— Я вас не просила! — крикнула я. — Я ни о чем вас не просила! Вы сами навязали свою помощь, а теперь требуете плату в виде моей собственности!
— Ты неблагодарная! — Лицо Романа налилось краской. — Мы с тобой возились, как с малым ребенком, а ты вот как!
— А я что? Я должна была молчать и терпеть? Должна была радоваться, что вы вытираете ноги о мою же собственность?
Я подошла к бетономешалке и изо всех сил пнула ее ногой.
— Убирайте эту штуку с моего участка! Сегодня же! И рабочих отменяйте!
— Лена, опомнись! — Роман схватил меня за руку. — Ты же семью разрушаешь из-за каких-то стен!
— Это не я разрушаю! — Я вырвала руку.
Я обвела взглядом их лица — они были растерянными, обиженными, непонимающими.
— Соседи уже уверены, что это дача Романа. А где же Лена? А Лены нет. Лена — это просто удобное приложение к даче. Безмолвное, не имеющее прав.
— Мы так не думали, — промямлила Кристина.
— Вот именно! — взорвалась я. — Вы не думали! Не думали о том, что у меня могут быть свои планы! Своя, отдельная жизнь, которая не вращается вокруг ваших семейных потребностей!
Я повернулась и быстро направилась к дому.
— И свои чемоданы с вещами заберите! — крикнула я через плечо. — Все! Инструменты, банки, игрушки — всё!
— Лена! — Роман побежал за мной. — Лена, ты сошла с ума!
Я остановилась на пороге и медленно обернулась. В моих глазах не было уже ни гнева, ни обиды. Только чувство невероятной усталости. Бесконечной.
— Знаешь что, Рома? Возможно, я и сошла с ума. Но это очень хорошее сумасшествие. Это безумие человека, который наконец-то осознал: я имею право на свою жизнь.
Я вошла в дом и плотно закрыла за собой дверь.
А через час я вызвала слесаря.
Замки меняли до самого вечера.
На следующий день я сидела на террасе. Тишина после вчерашнего скандала казалась просто оглушительной.
Телефон молчал. Обычно Роман звонил ежедневно.
К обеду эта тишина начала давить на уши. Я несколько раз брала телефон в руки, набирала номер брата и сбрасывала звонок. Что я должна была сказать? Извиниться? За что — за то, что защитила свой собственный дом?
Вечером позвонила Кристина.
— Лена, мы всей семьей основательно обсудили сложившуюся ситуацию, — голос невестки звучал официально и холодно. — И решили, что тебе нужно время, чтобы все обдумать. Когда ты поймешь, что была неправа, можешь позвонить и принести свои извинения.
— Извиниться? — переспросила я.
— Ну да. Особенно перед детьми. Дима плакал всю ночь, говорит, что тетя Лена его больше не любит.
Этот удар был нанесен точно в цель. Я закрыла глаза, чувствуя, как сжалось мое сердце.
— Кристина, я совершенно не хотела обидеть детей.
— Тогда зачем было устраивать этот цирк? — Голос Кристины потеплел, она почувствовала мою слабость. — Мы же всё это делали для тебя! А ты так неблагодарно…
— Для меня? — Я выпрямилась. — Мои цветы выкопать — это было для меня? Мою террасу перестроить без спроса — это было для меня?
— Лена, ну хватит уже! Между родными людьми совершенно не должно быть этих твоих границ! Роман прав. Ты стала другой. Ты превратилась в какую-то злую и эгоистичную женщину.
Я молча повесила трубку.
Я долго сидела с телефоном в руках. Злая? Эгоистичная?
Может, они действительно правы? Может, я и вправду переборщила с этой палкой?
На следующий день ко мне заглянула соседка, тетя Люда.
— Что это у тебя вчера были за крики? — Любопытство буквально светилось в ее глазах. — А где Роман? Говорили, он собирался веранду перестраивать.
— Он не будет ничего перестраивать, — устало ответила я.
— Поссорились? — Тетя Люда присела на лавочку, готовясь к долгому, обстоятельному разговору. — А из-за чего?
Я посмотрела на соседку и внезапно всё поняла. Рассказать ей правду — значит, тут же стать объектом сплетен. Остаться в глазах всех «злой сестрой, которая родного брата выгнала». Промолчать — значит, невольно согласиться с их версией.
— Из-за того, что это мой дом, — четко сказала я. — И только я имею право решать, что с ним делать.
Тетя Люда удивленно моргнула:
— Ну да, конечно…
Соседка поспешно ушла, явно разочарованная отсутствием пикантных подробностей.
А я впервые за долгое время почувствовала огромное облегчение.
Словно невидимый, но тяжелый груз свалился с моих плеч.
Первые дни моего одиночества оказались самыми тяжелыми.
Переломный момент наступил ровно через неделю молчания.
Позвонил Роман.
— Лен, мы приедем завтра всей семьей, — голос брата звучал примирительно, но в нем проскальзывала непоколебимая уверенность. — Поговорим уже по-человечески. Ты же понимаешь, что так больше продолжаться не может.
— Роман, я не готова вас принимать.
— Лен, хватит! — Терпение брата лопнуло. — Ты же не чужая нам! Дима постоянно спрашивает про тетю Лену. София забыла тут свои игрушки. А у Кристины банки с вареньем стоят — неужели из-за твоих закидонов всё это должно пропасть?
Я почувствовала знакомое, накатывающее волной чувство вины.
— Мы с детьми приедем завтра к обеду, — продолжал Роман уже мягче. — Поедим, спокойно поговорим, помиримся. Как в старые добрые времена. И рабочих я всё-таки приведу — незачем веранде просто так стоять, когда можно сделать красоту.
— Роман…
— Всё, до завтра! — Он не дал мне сказать и повесил трубку.
Я опустилась на диван и закрыла лицо руками. Они едут. Всей семьей. И рабочие. И они будут перестраивать мой дом, как будто вчерашнего разговора вообще не было.
Как будто мое мнение ничего не стоит.
Ночью я не спала. Металась по комнатам, пытаясь представить завтрашний день. Роман будет снисходительно улыбаться, Кристина — делать вид, что великодушно меня прощает. Дети будут бегать по участку, а рабочие — ломать мою террасу.
И я снова буду молчать. Снова буду удобной. Снова буду думать об их комфорте больше, чем о своем собственном.
Утром я встала очень рано и долго смотрела в зеркало. Вглядывалась в свое лицо и вдруг увидела себя со стороны.
— Нет, — сказала я своему отражению. — Достаточно.
В одиннадцать часов утра приехала машина охранной службы.
— Частная территория, — объяснила я мужчине в форме. — Нужно не пускать посторонних. Вот список тех, кого категорически нельзя пускать.
Охранник с удивлением посмотрел на листок, где были написаны три одинаковые, семейные фамилии.
— Это ваши родственники?
— Да. И именно по этой причине их нельзя пускать. Родственники иногда бывают самыми бесцеремонными нарушителями личных границ.
В полдень у ворот остановились две машины. Роман, Кристина, дети. А следом за ними — грузовик с рабочими.
Я стояла у окна и наблюдала, как брат подходит к воротам. Дёргает ручку. Удивленно оглядывается. Звонит в звонок.
— Лена! — кричал он. — Лена, открой немедленно! Что это за детский сад ты устроила?
Я подошла к окну и открыла его.
— Это не детский сад, Роман. Это мой дом. И я сегодня вас не приглашала.
— Лена, хватит валять дурака! — Лицо брата моментально покраснело. — Открывай сейчас же! У нас рабочие ждут!
— Отправляй рабочих обратно. Никаких работ в моем доме не будет.
— Ты что, совсем ополоумела? — Кристина подошла к самому забору. — Лена, подумай хотя бы о детях! Им же жарко стоять на солнце!
Дмитрий и София действительно стояли рядом с машиной, растерянно глядя на закрытые ворота.
Мое сердце сжалось, но я заставила себя не поддаваться этим эмоциям.
— Дети здесь ни при чем, — сказала я. — Это вы их притащили, прекрасно зная, что незваные гости.
— Ты эгоистка! — Роман ударил кулаком по воротам. — Всю свою жизнь ты думаешь только о себе!
— Всю жизнь? — Я рассмеялась, но смех вышел горьким. — Всю жизнь я думала только о других! О родителях, о муже, о тебе! И что я получила в ответ? Съемные квартиры, развод и полное пренебрежение моими желаниями!
— Мы тебе столько добра сделали! — кричала Кристина. — Дом обустроили, мебель привезли!
— Я не просила! — Я почувствовала, как внутри меня что-то окончательно ломается. — Я ничего не просила!
— Тетя Лена, — тоненько заплакала София. — Тетя Лена, мы больше не будем.
Я закрыла глаза. Дети. Они-то действительно не виноваты.
— Роман, — сказала я тише. — Дети могут прийти. Но только одни. Без вас. Поиграть, попить чаю. Но вы — нет. Пока не поймете, что это мой дом и здесь действуют мои правила.
— Да пошла ты! — взорвался брат. — Можешь сидеть в своей дурацкой крепости в полном одиночестве! Детей мы к тебе больше не привезем! И сами ноги сюда не ступим!
— Хорошо, — совершенно спокойно сказала я. — Это ваш выбор.
Я закрыла окно и отошла от него.
Машины с громким шумом уехали.
В доме воцарилась невероятная тишина.
Я просыпалась в тишине и часто ловила себя на том, что прислушиваюсь — не едет ли машина во двор? Не звонит ли Роман с очередными ультиматумами? Но телефон безмолвствовал.
В августе я купила новые семена. Сажала их на том месте, где раньше росли Кристинины помидоры, и чувствовала необыкновенную легкость.
Сосед, дядя Петр, помог мне перекопать грядку.
— Ну а что, одной-то совсем тяжело, — сказал он просто. — Давай я тебе еще и забор подкрашу. У меня краска осталась.
Я удивленно посмотрела на него:
— А что вы за это хотите?
Дядя Петр рассмеялся:
— Да ничего не хочу! Соседское дело, оно такое. Ты мне тоже помогаешь — лекарства из Черкасс привозишь.
Вот так просто.
К осени мой домик полностью преобразился. Я покрасила террасу в нежно-голубой оттенок, купила плетеную мебель, развесила кашпо с яркими петуниями. По вечерам я сидела с книгой и чаем, слушая умиротворяющий шум листвы.
Однажды во двор забежал соседский кот — рыжий, толстый, невероятно наглый. Уселся прямо на террасе и смотрел на меня желтыми, оценивающими глазами.
— Что, тоже беглец? — улыбнулась я ему. — Ну заходи, места здесь хватит.
Кот Рыжик остался. Как и я — без лишних объяснений, просто потому, что здесь было хорошо и спокойно.
Зимой, когда за окном выла метель, я сидела у камина с Рыжиком на коленях и думала о прошедшем годе. Да, я осталась одна. Да, моя семья от меня отвернулась.
Но впервые в своей жизни я чувствовала себя Дома.
Весной на моем участке расцвели астры и георгины. Я стояла среди ярких цветов и улыбалась.
— Выросли всё-таки, — сказала я вслух. — Вопреки всему.
Эта история — горький, но важный урок о границах. О том, как легко потерять себя, если позволяешь другим управлять твоей жизнью. Иногда самый трудный шаг — это оттолкнуть тех, кто, прикрываясь словом «семья», пытается лишить тебя права собственности на твою собственную жизнь и дом.
А вы, друзья, сталкивались с тем, что родные люди, оказывая «помощь», постепенно начинали чувствовать себя хозяевами вашей жизни или имущества? Как вы нашли в себе силы сказать им «нет»?
