— Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать? — Дмитрий раздражённо отшвырнул газету и вскочил с дивана. — Да, я задержался на работе. Да, выпил с коллегами. Что в этом такого?
Екатерина молча положила на стол чеки из отеля «Парадиз» и ресторана «Золотой век». Те самые, что нашла утром в кармане его пиджака, когда собиралась отдать вещи в химчистку.
— Ты опять за своё? — её голос дрогнул, но взгляд оставался твёрдым.
Июньское солнце било в окна, безжалостно освещая их кухню — тесную, с облупившимися обоями и старым холодильником, который натужно гудел в углу. Трёхлетний Иван возился в комнате с машинками, не обращая внимания на начинающуюся бурю.
— Значит, ты копаешься в моих карманах? — Дмитрий прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Молодец, Катя. Настоящая жена-ищейка.
— Дима, мне надоело. Это уже третий раз, когда я нахожу подобные чеки. И не делай вид, что я дура. Отель, ресторан… Ты не на деловых встречах пропадаешь.
Екатерина старалась говорить тихо — не хотела, чтобы сын слышал их разговор. Анна была в школе, и это к лучшему. Семилетняя дочь слишком остро реагировала на ссоры родителей.
— А если и так, что с того? — он вдруг перешёл в наступление. — Знаешь, сколько мужчин изменяют? Почти все! Это в нашей природе. Ты думаешь, нам легко всю жизнь с одной женщиной?
Она смотрела на мужа, не узнавая его. Десять лет назад, когда они поженились, он клялся в вечной любви. Когда родилась Анна, казалось, он был на седьмом небе от счастья. Но после рождения Ивана всё изменилось.
— И вообще, посмотри на себя, — продолжал Дмитрий, чувствуя, что перехватывает инициативу. — Вечно в халате, вечно усталая. Дома бардак, ужин невкусный. Что ты хочешь? Чтобы я бежал домой сломя голову?
Что-то внутри Екатерины в этот момент оборвалось окончательно. Она так старалась все эти годы! Ночные бдения с детьми, бесконечная готовка, стирка, уборка. Попытки похудеть после родов, подстроиться под его настроение… А теперь он упрекает её в неухоженности? Когда в последний раз он сидел с детьми, чтобы она могла просто выспаться?
— Знаешь что, Дима, — она подняла на него глаза, полные решимости. — Собирай вещи и уходи.
— Что? — он рассмеялся, не веря своим ушам.
— Ты меня слышал. Собирай вещи и уходи. Я подаю на развод.
Через час, громко хлопнув дверью, Дмитрий ушёл, бросив напоследок: «Посмотрим, как ты справишься без меня! Продашь квартиру, побежишь просить прощения!»
Екатерина сидела на кухне, чувствуя странное оцепенение. Что она наделала? Как теперь жить? Ипотека за двухкомнатную квартиру, двое детей, нет работы. Последние семь лет она была домохозяйкой, полностью зависела от зарплаты мужа.
«Но ведь я не могу так больше, — думала она, автоматически складывая детские игрушки, разбросанные по полу. — Не могу жить во лжи, с человеком, который не уважает ни меня, ни наших детей».
Иван подошёл к ней и обнял за ноги:
— Мама, а где папа?
— Папа… папа уехал по делам, малыш, — она присела и обняла сына, пытаясь улыбнуться. — Он… задержится.
Вечером, уложив детей, она сидела на кухне и составляла план. Нужно было мыслить здраво. Первым делом — выяснить, сколько стоит сейчас их квартира, если придётся продавать. Затем — подсчитать, сколько осталось платить по ипотеке. Потом — найти работу, желательно с возможностью работать из дома, пока Иван не пойдёт в школу.
У неё были небольшие сбережения — около 20 тысяч рублей, отложенные на «чёрный день». Видимо, этот день настал.
Следующие недели слились для Екатерины в один бесконечный забег. Утром — детский сад для Ивана, школа для Анны. Днём — поиски работы через знакомых, через объявления, через интернет-кафе, где можно было посидеть час-другой. Вечером — дети, ужин, уроки с Анной, сказки Ивану.
Дмитрий звонил редко, в основном, чтобы поговорить с детьми. Денег не предлагал. «Хотела самостоятельности — получай», — так он сказал при последнем разговоре.
В середине июля случилось чудо — бывшая однокурсница предложила Екатерине удалённую работу в отделе кадров небольшой компании. Нужно было обрабатывать документы, созваниваться с кандидатами, назначать собеседования.
— Сначала на полставки, пока Ванечка в саду, — объясняла Катя соседке Нине Петровне, которая согласилась иногда присматривать за мальчиком. — А осенью, когда он привыкнет ходить в сад полный день, я смогу выходить в офис.
— Справишься, девочка, — ободряюще кивала пожилая женщина. — Не ты первая, не ты последняя. Сильная ты, Катюша, справишься.
Сильная ли? Екатерина не чувствовала в себе силы. Скорее, отчаяние и страх за будущее детей.
К августу она подала документы на развод. Дмитрий не возражал, но и на алименты соглашался неохотно.
— Мужчина, у вас двое несовершеннолетних детей, — терпеливо объясняла судья. — По закону вы обязаны выплачивать на их содержание треть заработка.
— Да она спустит всё на свои тряпки! — огрызнулся Дмитрий.
Екатерина сидела с прямой спиной, не поднимая глаз. Когда-то она любила этого человека, верила ему, мечтала о совместной старости. Теперь перед ней был чужой, неприятный мужчина, думающий только о себе.
— А где документы на квартиру? — требовательно спросил он после суда. — Я платил за неё, имею право на половину!
— Квартира в ипотеке, Дмитрий Сергеевич, — спокойно ответила Екатерина. — Если хотите получить свою долю, нужно сначала погасить кредит. Или вы готовы выплатить мне стоимость моей доли?
Он побагровел, но ничего не сказал. Денег у него не было — всё уходило на съёмную квартиру и развлечения с новой девушкой, с которой он познакомился в том самом баре.
К октябрю жизнь стала налаживаться. Екатерина работала уже полный день, Иван привык к детскому саду, Анна успешно освоилась во втором классе. Жить было трудно — зарплата едва покрывала ипотеку и базовые нужды, алименты Дмитрий платил нерегулярно. Но они справлялись.
— Мам, а почему папа больше с нами не живёт? — спросила как-то Анна, когда они возвращались из школы.
Екатерина вздохнула. Она знала, что этот вопрос рано или поздно возникнет.
— Папа и я… мы больше не можем жить вместе, солнышко. Иногда взрослые перестают понимать друг друга. Но мы оба любим вас с Ваней.
— Врёшь! — внезапно крикнула девочка, и Екатерина вздрогнула. — Он нас не любит! Он даже не звонит! А когда жил с нами, всё время кричал и обзывался!
Екатерина остановилась и присела перед дочерью:
— Аня, послушай. У папы сейчас трудный период. Он… не всегда умеет показывать свои чувства. Но я уверена, что в глубине души он любит вас.
Говоря эти слова, она сомневалась в их правдивости. Любил ли Дмитрий своих детей? Или они были для него лишь обузой, помехой его свободе?
— Мне всё равно, — упрямо сказала Анна. — Мне с тобой лучше, мам.
Екатерина обняла дочь, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— И мне с вами лучше, зайка. Мы справимся, вот увидишь.
В конце октября в офис, где работала Екатерина, пришёл новый руководитель службы безопасности — Сергей Андреевич Васильев, 42 года, бывший военный. Высокий, подтянутый, с внимательными серыми глазами и лёгкой сединой на висках.
— Екатерина Николаевна, подготовьте, пожалуйста, документы на новых сотрудников охраны, — попросил он в первый же день.
— Конечно, Сергей Андреевич, — она подняла на него глаза и вдруг смутилась под его изучающим взглядом.
Через неделю он пригласил её на обед в кафе напротив офиса.
— У меня двое детей, я недавно развелась, — сразу предупредила Екатерина.
— А у меня сын-подросток, жена умерла три года назад, — просто ответил он. — Я не ищу лёгких путей, Екатерина. Просто хочу узнать вас лучше.
Она смотрела на этого спокойного, уверенного в себе мужчину и чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Нет, ещё не любовь — просто надежда на то, что жизнь может наладиться.
В середине ноября Дмитрий позвонил, чтобы предупредить, что задержит выплату алиментов.
— Понимаешь, у нас проблемы на работе, возможно, будет сокращение, — он говорил неуверенно, будто оправдываясь.
— Дима, детям нужна зимняя обувь, — устало сказала Екатерина. — И за садик надо платить. Ты обещал помогать.
— Да знаю я! — огрызнулся он. — Думаешь, мне легко? Квартиру снимаю, кредит на машину, Марина тоже работу потеряла…
— Марина? — Екатерина вдруг поняла, что совершенно не ревнует. — Это твоя девушка?
— Да… мы вместе живём.
— Понятно. Ну что ж, желаю счастья. А про детей не забывай, хорошо?
Она положила трубку и вернулась к готовке ужина. Анна делала уроки за кухонным столом, Иван рисовал что-то в своём альбоме.
«Живут вместе. Всего через пару месяцев после нашего развода. А я и не удивлена».
Звонок в дверь прервал её мысли.
— Привет, — улыбнулся Сергей, протягивая пакет с продуктами. — Решил заглянуть, узнать, как вы тут. Купил кое-что к чаю и немного фруктов для детей.
— Дядя Серёжа! — обрадовался Иван, бросаясь к гостю.
Сергей подхватил мальчика на руки и подбросил к потолку, вызвав восторженный визг. Даже Анна, обычно настороженная с чужими людьми, приветливо улыбнулась.
— Проходите, — Екатерина посторонилась. — Мы как раз собирались ужинать. Присоединитесь?
— С удовольствием, — Сергей помог ей накрыть на стол, играючи выполняя поручения Ивана, показавшего ему свои игрушки.
Екатерина наблюдала за ними и думала: вот так и должно быть. Спокойно, тепло, с уважением друг к другу. Без крика, без упрёков, без предательства.
Ближе к Новому году Дмитрий позвонил снова. Голос его был странным, будто надломленным.
— Катя, можно я приеду? Просто увидеть детей…
— Конечно, Дима. Они будут рады.
Но когда он пришёл, стало ясно, что дело не только в детях. Он осунулся, глаза потеряли блеск, одежда выглядела помятой.
— Марина ушла, — сказал он, когда дети убежали смотреть мультики с подаренными им игрушками. — Сказала, что я эгоист и не умею заботиться о других.
Екатерина промолчала. Что тут скажешь?
— Знаешь, я смотрю, как ты справляешься, и… мне стыдно, — неожиданно признался Дмитрий. — Ты всё сама — работа, дети, квартира. А я даже алименты нормально платить не могу.
— Ты пытаешься. Это уже что-то, — она вдруг почувствовала жалость к этому человеку. Не любовь, не злость — простую человеческую жалость.
— Я вырос без отца, — вдруг сказал он, глядя в окно. — Он ушёл, когда мне было пять. Помню, как мама плакала ночами. А я обещал себе, что никогда не буду таким. И вот… стал точно таким же.
Екатерина вздохнула. Теперь многое становилось понятным — его неумение быть отцом, его страх ответственности, его бегство от семейных обязанностей.
— Дима, ты можешь всё изменить. Может, не с нами — эту страницу мы уже перевернули. Но ты всё ещё отец Ани и Вани. Они нуждаются в тебе.
— Думаешь, не поздно? — в его глазах мелькнула надежда.
— Для детей никогда не поздно, — твёрдо сказала она.
Весной 2001 года Екатерина и Сергей решили жить вместе. Его сын-подросток Кирилл поначалу настороженно отнёсся к новой семье отца, но быстро подружился с Анной, а потом взял шефство и над Иваном.
— Никогда бы не подумала, что всё так обернётся, — говорила Екатерина подруге, когда они гуляли в парке. — Год назад я была в отчаянии, думала, жизнь кончена. А сейчас…
— А сейчас ты счастлива, — улыбнулась подруга. — И выглядишь прекрасно!
Это была правда. Екатерина похудела, сменила причёску, стала следить за собой. Но главное — в её глазах появился тот свет, которого не было долгие годы жизни с Дмитрием.
— А как твой бывший? Смирился?
— Не сразу, — Екатерина покачала головой. — Был период, когда он следил за мной в соцсетях, даже приходил к дому, пытался поговорить. Но сейчас, кажется, принял. Регулярно видится с детьми, платит алименты. Даже извинился за всё.
— Ты простила его?
— Знаешь, — Екатерина задумалась, — я не держу зла. Он дал мне двух прекрасных детей. И если бы не тот кризис, я бы не встретила Сергея, не поняла бы, что могу быть сильной. Так что в каком-то смысле… я даже благодарна.
Они присели на скамейку. Впереди Сергей играл с детьми в мяч, его смех разносился по парку.
— Хороший он мужик, — кивнула подруга. — Повезло тебе.
— Нет, — Екатерина покачала головой. — Это не везение. Это выбор — мой и его. Мы оба прошли через боль и поняли, что значит настоящая семья. И теперь делаем всё, чтобы сохранить то, что нашли.
На душе у неё было спокойно. Жизнь продолжалась — с новыми радостями, новыми заботами, новыми надеждами. Но главное — она знала, что сильнее, чем думала. И что счастье возможно — просто иногда за него приходится бороться.
Дмитрий стоял у окна своей съёмной квартиры и смотрел на улицу. Дети должны были приехать к нему на выходные — он теперь старался проводить с ними больше времени. Готовил их любимые блюда, покупал игрушки, водил в кино и парки.
Ему понадобилось потерять семью, чтобы понять её ценность. Понадобилось увидеть, как его место занял другой мужчина — более достойный, более внимательный, более ответственный.
— Я был таким дураком, — сказал он вслух.
Звонок в дверь прервал его мысли. На пороге стояли Анна и Иван с рюкзаками.
— Папа! — Иван бросился ему на шею.
Анна была сдержаннее, но тоже улыбалась:
— Привет, пап.
— Привет, мои хорошие, — Дмитрий обнял их, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Я так скучал по вам!
— Папа, а ты же поможешь мне с уроками? — спросила Анна. — У меня не получается задача по математике.
— Конечно, помогу, — Дмитрий был тронут. Раньше дочь никогда не просила у него помощи. — Сначала пообедаем, а потом займёмся математикой, хорошо?
За обедом Иван болтал без умолку, рассказывая о детском саде, о новых друзьях, о «дяде Серёже», который учил его кататься на велосипеде.
Дмитрий слушал и думал: «Как многого я лишился из-за своего эгоизма. Сколько важных моментов пропустил».
После обеда, когда они с Анной сидели над учебниками, а Иван задремал на диване, Дмитрий решился спросить:
— Аня, скажи… вам хорошо с Сергеем Андреевичем?
Дочь посмотрела на него внимательно:
— Да, пап. Он добрый. И маму любит. И нас с Ваней тоже.
Дмитрий кивнул, чувствуя одновременно облегчение и горечь:
— Это хорошо. Я рад, что у вас всё хорошо.
— Пап, — Анна положила свою маленькую ладошку на его руку. — Но мы с Ваней всё равно тебя любим. Ты же наш папа.
И в этот момент Дмитрий понял, что, несмотря на все свои ошибки, он получил второй шанс. Не вернуть прежнюю семью, но стать настоящим отцом для своих детей. И он не собирался упускать этот шанс.
Иногда теряешь счастье, чтобы понять его ценность. И если повезёт, находишь новое — не такое, как прежде, но не менее драгоценное.
Жизнь продолжалась — для Екатерины с её новой семьёй, для детей с двумя любящими отцами, для Дмитрия с его уроками и осознаниями. И в этой новой жизни было место для всех — с их ошибками, болью, надеждами и стремлением к счастью.
