— Мамуль, а дядя Антон сегодня придёт? — Егор прижался к оконному стеклу, напряжённо высматривая знакомую серебристую машину во дворе.
Вера крепко сжала губы, продолжая мыть тарелки. Третий день подряд её сын задаёт один и тот же вопрос. Третий день она не находит сил, чтобы ответить ему честно.
— Егорчик, дядя Антон больше не будет к нам заходить.
— Почему? — Мальчик резко развернулся, и в его широко открытых глазах Вера увидела ту же самую растерянность, которую она наблюдала два года назад, когда их семью покидал отец.
Почему? Потому что его мама — отчаянная трусиха. Потому что она просто не может допустить мысли, что кто-то останется в её жизни надолго. Потому что сейчас ей кажется проще и безопаснее оттолкнуть, чем потом неизбежно страдать.
— Так сложились обстоятельства, малыш.
Вера вытерла руки полотенцем и крепко обняла сына. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что взрослые порой принимают такие решения, истинную причину которых они не способны понять даже сами?
А ведь всё начиналось так светло и многообещающе.
Когда бабушка Зоя ушла из жизни, оставив Вере старенький, почти разваливающийся дом на окраине города Полтава, первой мыслью было, конечно, продать его. Но её мама настояла на немедленном ремонте.
— Тамара Ивановна, возьмись наконец за ум! — Тамара Ивановна никогда не церемонилась с дочерью. — Тебе уже двадцать семь, а твой сын растёт без нормального отца. Переезжайте в дом, найдёшь там себе хорошего мужика, не то что этот… твой бывший.
— Мама, прошу тебя…
— Никаких «прошу»! Я уже сама договорилась с ремонтниками. Григорий Петрович — очень приличный, деловой мужчина, недавно овдовел. У него небольшая бригада, но работают они на совесть.
Вера не стала спорить. После болезненного развода она научилась тщательно выбирать, на что стоит тратить свои силы и нервы. А переводы с английского приносили ей достаточно средств, чтобы позволить себе капитальный ремонт.
Григорий Петрович приехал с сыном в субботу утром. Вера наблюдала из окна, как они внимательно осматривают участок. Отец — грузный, очень подвижный, явно привык отдавать приказы. Сын — высокий, удивительно сосредоточенный, двигался медленно, но очень уверенно.
— Здравствуйте, хозяйка! — Григорий Петрович широко улыбнулся, входя в дом. — Я Григорий, а это мой сын Антон. Кровлю смотрели — нужно частично менять, фундамент в порядке, а вот проводку…
— Вера, — представилась она, пожимая протянутую руку.
Антон молча кивнул, но его взгляд задержался на ней чуть дольше, чем этого требовал простой этикет. Вера почувствовала знакомое, острое желание спрятаться, но заставила себя стоять прямо.
— А где же маленький хозяин дома? — Григорий огляделся по сторонам. — Тамара Ивановна говорила, у вас сынишка есть.
— Егор у подруги, — солгала Вера. На самом деле мальчик спал в соседней комнате, но ей не хотелось объяснять чужим людям, почему ребёнок вынужден расти без отца.
За первую неделю работы Григорий Петрович полностью разговорил Веру. Он умел находить подход к любому человеку — это была его профессиональная привычка. Расспрашивал о её работе, хвалил переводы, много рассказывал про стройку. А Антон всё так же молчал, но Вера физически ощущала его внимательный взгляд.
— Знаешь, Вера, — как-то сказал Григорий, попивая чай на кухне, — мой Антон после развода сильно замкнулся. Я думал, он вообще в монастырь уйдёт.
— Пап… — тихо попросил Антон.
— А что, разве неправда! Уже два года как он собственного внука не видел. А всё потому, что невестка его с ребёнком ушла к другому мужчине.
Вера поперхнулась чаем. Значит, у Антона тоже есть сын.
— Сколько ему лет? — спросила она.
— Восемь, — коротко ответил Антон. — Живёт он сейчас в городе Харьков.
В его голосе прозвучала такая искренняя боль, что Вера невольно протянула руку и легонько коснулась его плеча.
— Простите…
— Ничего страшного, — он накрыл её ладонь своей. — В жизни всякое случается.
Они долго сидели в молчании, и Вера впервые за два года не чувствовала себя одинокой.
Когда ремонт уже подходил к концу, Григорий Петрович стал откровенно заниматься сватoвством. То «случайно» задерживался в городе, оставляя сына заканчивать мелкую работу в одиночестве. То просил Веру съездить с Антоном за какими-то материалами. То приглашал её в кафе обсудить окончательную оплату, а сам в последний момент отменял встречу.
— Ваш отец очень настойчивый человек, — как-то сказала Вера Антону, когда они в очередной раз остались вдвоём.
— Он просто за меня переживает, — Антон отложил отвёртку. — После того, как Жанна ушла, я… как будто разучился общаться с женщинами.
— А со мной общаетесь вполне нормально.
— С вами всё иначе. Вы не давите, не требуете от меня немедленных решений.
Вера невесело усмехнулась:
— Может, потому что я такая же трусиха, как и вы.
Антон внимательно посмотрел на неё:
— Ваш муж тоже ушёл к другой?
— Ушёл к другой, оставив мне долги, сына и кучу пустых обещаний, что будет помогать.
— Помогает?
— Присылал немного денег первые полгода. Потом его новая пассия забеременела, и он бесследно пропал.
Они стояли в ещё не доделанной гостиной, окружённые банками с краской и свёртками обоев, и вдруг Вера чётко поняла — она не хочет, чтобы этот ремонт заканчивался. Она не хочет, чтобы Антон просто исчез из её жизни.
В тот день Егор впервые увидел строителей. Мальчик вернулся с прогулки раньше, чем обычно, и застал Антона за установкой последней розетки.
— А вы кто? — прямо спросил ребёнок.
— Антон. А ты, наверное, Егорка?
— Просто Егор. А что это вы делаете?
— Розетки меняю. Хочешь посмотреть?
Вера замерла в дверях. После развода сын сторонился всех чужих мужчин, а тут сидит рядом с Антоном и внимательно слушает его объяснения про электрическую проводку.
— А у вас есть дети? — спросил Егор.
— Есть сын. Только он живёт далеко.
— А почему далеко?
— Так сложилось.
— А мой папа тоже далеко живёт. И не приезжает.
Антон замер с отвёрткой в руке. Потом осторожно спросил:
— Скучаешь по нему?
— Иногда. А вы по своему сыну скучаете?
— Каждый день.
Егор кивнул, как будто это был самый естественный ответ на свете.
— А можете научить меня чинить розетки?
— Можно, конечно. Только когда немного подрастёшь.
— А когда вы ещё придёте?
Антон посмотрел на Веру:
— Я не знаю. Это уже мама будет решать.
В тот вечер, укладывая сына спать, Вера услышала:
— Мам, а дядя Антон очень хороший.
— Да, хороший.
— А он может остаться с нами?
Вера долго не могла найти ответ. Потому что она сама хотела того же.
Ремонт официально был закончен через неделю. Григорий Петрович принял работу, получил оговоренные 3500 гривен и довольно потирал руки:
— Ну что, Вера, красота! Теперь живи и радуйся жизни. А если что-то понадобится подправить, звони, не стесняйся. Антон в любое время приедет.
Антон стоял рядом и молчал. Вера видела, как он сжимает и разжимает кулаки.
— Антон, — позвала она его, когда Григорий Петрович уже отошёл к машине. — Может быть… может быть, вы зайдёте завтра? Я приготовлю ужин.
Он обернулся, и в его глазах блеснула надежда:
— Можно.
Следующий день Вера провела в лихорадочной подготовке. Убиралась до блеска, готовила, несколько раз меняла платье, снова готовила. Егор носился по дому как заведённый — дядя Антон идёт в гости!
Антон пришёл с большим букетом ромашек для неё и увесистой шоколадкой для Егора. Ужин прошёл удивительно спокойно — говорили о работе, о доме, о планах на будущее. После того как Егор лёг спать, они остались вдвоём на кухне.
— Вера, — начал Антон, — я не умею произносить красивых слов.
— И не надо.
— Нет, надо. Мне очень хочется… хочется приходить к вам. И не только ради работы.
— А мне хочется, чтобы вы приходили.
Он взял её за руку:
— Но я боюсь. А вдруг опять всё просто сломается?
— А я боюсь, что не сломается, — призналась Вера. — Боюсь привыкнуть к счастью.
— Тогда будем бояться вместе?
Она кивнула, и он осторожно поцеловал её. Это был первый поцелуй за долгих два года.
Три месяца Антон приходил к ним каждый день. Иногда помогал по дому, иногда они просто сидели на кухне и разговаривали до ночи. Егор привязался к нему безоговорочно. Вера начинала верить, что, возможно, у них, наконец, получится создать настоящую семью.
А потом позвонил бывший муж, Денис.
— Алло, Вера? Слышь, я там за алименты могу в тюрьму попасть. Давай договоримся как-то.
— Не нужно ни о чём договариваться, Денис.
— Да брось ты. Я же не специально… Обстоятельства просто так сложились.
Вера положила трубку. Руки её сильно дрожали. Всё та же безответственность, те же пустые отговорки.
Вечером пришёл Антон, принёс Егору новую модель машинки. Мальчик радостно показывал ему подарок, а Вера смотрела на них и вдруг поняла — она не может. Не может рисковать сердцем сына ещё раз.
А что, если и Антон уйдёт? А если через год-другой встретит кого-то получше? А если его бывшая жена Жанна захочет вернуться? Сколько можно играть в «а вдруг»?
— Антон, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она, когда Егор уснул.
По его лицу она поняла — он всё понял.
— Что-то случилось?
— Звонил Денис. И я осознала… я поняла, что не готова. Совсем не готова к этому.
— Вера…
— Нет, пожалуйста, выслушай. Я думала, что готова, но это неправда. Я до сих пор жду какого-то подвоха. Всё время думаю — когда ты поймёшь, что мы тебе не нужны?
— Я никогда этого не пойму, — тихо сказал Антон.
— А если поймёшь? Егор уже очень сильно к тебе привязался. Если ты уйдёшь, я даже не знаю, как ему это объяснить.
— Я не собираюсь уходить.
— Денис тоже не собирался уходить.
Антон встал, прошёлся по кухне. Потом снова сел напротив неё:
— То есть ты заранее записываешь меня в предатели?
— Я просто защищаю своего сына.
— От меня?
— От себя. От своего безумного желания поверить в сказку.
Они сидели в полной тишине. Потом Антон медленно кивнул:
— Понятно. Значит, так тому и быть.
Он встал, взял свою куртку.
— Антон, прости меня, пожалуйста…
— Не за что прощать. Ты права — лучше сразу оборвать, чем потом.
Дверь закрылась тихо.
Прошла целая неделя. Егор каждый день спрашивал о дяде Антоне. Вера объясняла, что они больше не увидятся, и видела, как медленно гаснут глаза сына.
— Мам, а это из-за меня? — спросил он вчера, еле слышно.
— Нет, малыш, не из-за тебя.
— А из-за чего же?
«Из-за того, что твоя мама — трусиха».
Позвонила её мама:
— Верочка, что же ты натворила? Григорий Петрович звонил, говорит, вы с Антоном поссорились.
— Мы не поссорились.
— А что же тогда?
— Ничего не вышло, мам.
— Почему? Он же такой надёжный парень!
— Именно поэтому.
Тамара Ивановна помолчала:
— Доченька, ты же понимаешь — идеальных людей не бывает.
— Понимаю. Но я не могу рисковать Егоркой.
— А жить в одиночестве ты можешь?
Вера не ответила. Потому что не знала.
Сегодня Егор снова стоит у окна и ждёт. А она моет посуду и мучительно думает — правильно ли она поступила? Может быть, стоило один раз рискнуть всем? Может быть, некоторые мужчины действительно не уходят?
Но поезд ушёл. И теперь она никогда не узнает, какой могла бы быть их с Антоном история. Зато она знает точно — Егор больше не пострадает от её ошибок.
Мальчик отходит от окна и садится рядом с ней на диван.
— Мам, а можно я буду помнить дядю Антона?
— Конечно, можно, малыш.
— А ты будешь?
Вера обнимает сына:
— Буду, любимый. Обязательно буду помнить.
И это чистая правда. Она будет помнить те три месяца, когда была почти счастлива. Будет помнить человека, который мог бы стать им настоящей семьёй. И будет всю жизнь втайне гадать — а что, если бы в тот вечер она не испугалась?
Но некоторые решения, принятые из страха, нельзя изменить. Даже если в глубине души понимаешь, что жестоко ошиблась.
Как вы считаете, друзья, имела ли Вера право, защищая сердце сына, превентивно оттолкнуть хорошего мужчину? Или же риск счастья всегда стоит того, чтобы его принять? Когда страх за детей становится преградой для собственной жизни? Поделитесь своим мнением. 👇
