Я увязла в финансовых обязательствах из-за вашего бракосочетания, а теперь моя помощь больше не нужна? — рыдая, воскликнула мать.
Официальное подтверждение из финансового учреждения Татьяна получила в четверг.
Заявка одобрена. Заём оформлен на пятилетний срок. Сто шестьдесят тысяч гривен.
Её руки заметно дрожали. Она никогда в жизни не привлекала настолько крупных денежных сумм. Вообще, женщина старательно избегала любых кредитных обязательств — отец всегда наставлял: живи по своим средствам, Таня, а не за счёт чужих кошельков.
Но торжество единственного сына. Это же совершенно иное дело!
— Мам, — говорил Егор по телефону, — мы приняли решение устроить приём в ресторане. Карина мечтает о великолепной церемонии. Ну, ты же понимаешь, чтобы всё было на высшем уровне.
На высшем уровне. А какова цена этого «высшего уровня»?
— Егорушка, а какая это примерно сумма?
— Ну… — он запнулся. — Там банкет, свадебный наряд, украшения. Думаю, около двухсот двадцати тысяч наберётся.
У Татьяны перехватило дыхание. Двести двадцать тысяч гривен! Её ежемесячное пенсионное пособие — всего девять тысяч гривен. Две её годовые пенсии.
— Егор, это для меня колоссальная сумма.
— Мам, — голос сына вдруг стал напряжённым. — Я рассчитывал на твою поддержку. У меня самого зарплата средняя, у Карины тоже. А её родители нам уже жилище приобрели. Получается неловко — они внесли такой вклад, а с нашей стороны…
Неловко. Сыну неловко.
— Егорушка, но у меня нет таких свободных средств.
— Мам, а дачный участок? Ты же говорила, что планируешь его продать.
Дачный участок. Место, где она проводила каждые выходные, где отдыхала душой.
— Егор, но эта дача для меня очень ценна.
— Мам, — и тут в трубке раздался другой голос. Голос Карины. — Здравствуйте, Татьяна Петровна! Можно мне сказать?
— Конечно, дорогая.
— Татьяна Петровна, я понимаю, что дача очень дорога вашему сердцу. Но мы с Егором вступаем в брак всего один раз в жизни! — голос звучал чисто и уверенно. — И потом, мы же не просим дара. Мы обязуемся вернуть всё впоследствии!
Вернуть впоследствии. Когда именно впоследствии? И из каких ресурсов, если заработки у них средние?
— Кариночка.
— Татьяна Петровна, честное слово, мы вам всё компенсируем! А пока, пусть это будет нашим совместным вложением в наше семейное благополучие!
Совместным вложением.
И Татьяна сдалась. Потому что голос у будущей невестки был настолько убедительным. И потому что Егор молчал — следовательно, он полностью согласен. И потому что ей действительно стало неудобно: родители невестки подарили квартиру в Житомире, а что она?
Дачный участок продали оперативно. Но свадебное торжество в итоге вышло ещё дороже запланированного.
— Татьяна Петровна, — объясняла Карина, — там цветочное оформление подорожало. И наряд — я нашла просто потрясающий, но он чуть-чуть дороже. Ну совсем капельку!
Капелька — это была разница в десятки тысяч.
— Мам, — добавил Егор, — ну давай уж завершим всё, как следует. А то как-то слишком скромно выйдет.
Скромно. Свадьба стоимостью более двухсот тысяч гривен — скромно.
И Татьяна отправилась в банк. За кредитом.
Торжество прошло великолепно.
Карина блистала в дизайнерском наряде. Егор выглядел ослепительно счастливым. Присутствующие гости восхищались: Как роскошно! Как изысканно!
А Татьяна сидела за банкетным столом и размышляла: Сто шестьдесят тысяч гривен займа. Пять лет выплат. По три тысячи сто гривен ежемесячно.
Три тысячи сто гривен из девяти тысяч пенсии.
Ничего, успокаивала она себя. Дети счастливы. Остальное не имеет значения.
— Татьяна Петровна! — подошла мать Карины. — Какая великолепная свадьба! Вы с Егором очень постарались!
Мы с Егором. Хотя Егор не потратил ни единой копейки. У него ведь заработок средний.
— Да, — кивнула Татьяна. — Приложили усилия.
— А теперь будем ждать внуков! — засмеялась сватья. — Не так ли, Татьяна Петровна? Скоро станем бабушками!
Бабушками. А на какие средства содержать внуков? На оставшиеся пять тысяч девятьсот гривен пенсии?
Через месяц после церемонии Татьяна набрала номер сына:
— Егорушка, как вы? Как Карина?
— Нормально, мам. Устаём, конечно. Работа, обустройство.
— Может, мне приехать к вам в гости? Пирогов напеку.
Пауза. Какая-то странная, неловкая пауза.
— Мам, а давай немного позже? У нас сейчас косметический ремонт.
— Какой ремонт?
— Ну, небольшой. Карина хочет всё изменить. Говорит — необходимо создать своё уютное гнёздышко.
— Егор, а откуда вы взяли средства на ремонт?
— Мам, — его голос стал отстранённым. — Мы же взрослые люди. Сами в состоянии решить наши финансовые вопросы.
Сами в состоянии решить. А для свадьбы сами решить не смогли?
— Егорушка.
— Мам, мне нужно бежать. Карина ждёт. Созвонимся!
И он резко завершил разговор.
Созвонимся. Когда именно? И про три тысячи сто гривен ежемесячно они, видимо, забыли?
Прошло три месяца. Татьяна набирала его номер раз в неделю.
Сценарий был всегда один и тот же:
— Егорушка, как ваши дела?
— Нормально, мам.
— А Карина как себя чувствует?
— Тоже в порядке.
— Может, приеду в гости?
— Мам, мы очень заняты сейчас.
Заняты. Чем же они настолько заняты? Все люди работают. А она что, не работала? Сорок лет отдала Житомирскому заводу!
А затем соседка, Нина Сергеевна, нечаянно проговорилась.
Они встретились в продуктовом. Татьяна толкала тележку с самыми бюджетными продуктами — крупы, куриные сосиски, хлеб.
— Таня, — говорит Нина, — а я твоего Егора видела позавчера!
— Где? — Татьяна даже обрадовалась. Сын приехал в её район!
— В крупном торговом центре. С женой. Выбирали мебель в элитном отделе. Я подошла поздороваться.
— И что?
— Ну, они как-то странно отреагировали. Егор вроде бы обрадовался, а невестка, — Нина поморщилась. — Какая-то холодная. И говорит мне: «Знаете, Татьяна Петровна ужасно назойливая. Постоянно звонит, напрашивается приехать. Мы уже не знаем, как от неё отделаться».
У Татьяны всё внутри похолодело.
— Что?
— Да, Танюш. Прямо так и сказала. При Егоре. А он промолчал.
Назойливая. Раз в неделю позвонить — это назойливо. А двести двадцать тысяч гривен взять — это вполне нормально.
Вечером Татьяна набрала номер Егора. Руки дрожали.
— Егор, это правда, что я назойливая?
— Мам, — голос настороженный. — О чём ты вообще?
— Твоя супруга утверждает, что я вам надоела. Что звоню слишком часто.
Пауза. Долгая, невыносимая пауза.
— Мам, — вздохнул Егор. — Ну, ты же должна понимать. У нас теперь своя, отдельная жизнь. Мы молодожёны. Хочется проводить время вдвоём.
— А я, по-твоему, мешаю?
— Не мешаешь, но… Мам, ну постоянные звонки, эти расспросы. Карина чувствует себя неловко. Она не привыкла к такому контролю.
Контроль. Спросить, как идут дела — контроль.
— Егор, я не контролирую. Я просто скучаю по тебе.
— Мам, — голос его стал более жёстким. — Попытайся осознать. Мы взрослые люди. У нас собственные планы, свои интересы. Не нужно к нам так сильно привязываться.
Привязываться. К единственному сыну привязываться нельзя.
— Хорошо, — тихо сказала Татьяна. — Я тебя поняла.
И больше не звонила.
Месяц абсолютной тишины. Татьяна ждала — может, Егор сам позвонит? Спросит, как её самочувствие, почему она перестала звонить?
Не позвонил.
Зато банк звонил с завидной регулярностью. Напоминал о платеже. Три тысячи сто гривен до пятнадцатого числа.
Татьяна экономила буквально на всём. Мясо покупала только раз в неделю. Лекарственные препараты — выбирала самые дешёвые аналоги. На маршрутке проезжала лишнюю остановку пешком — экономила четыре гривны.
А в социальных сетях видела фотографии Карины: новая модная сумка, туфли, ужин с подругами в дорогом ресторане.
На что они существуют? — думала Татьяна. Ведь зарплаты-то средние…
А потом встретила бывшую одноклассницу Егора — Ларису.
— Татьяна Петровна! — обрадовалась девушка. — Как поживаете? Как молодые?
— Отлично, — соврала Татьяна. — Всё прекрасно.
— А я слышала, они автомобиль приобрели! Совершенно новый! Егор хвастался в школьном чате.
Автомобиль? У Татьяны потемнело в глазах. Какой автомобиль? На какие деньги?
— Да, — кивнула она. — Купили.
— Повезло им! Молодые, красивые, финансово обеспеченные! — Лариса рассмеялась. — А вы, наверное, уже ждёте внуков?
Вечером Татьяна не выдержала. Позвонила.
— Егор, это правда, что вы купили машину?
— А, мам. Да, приобрели. А что не так?
— На какие средства?
— Мам, — голос стал ледяным. — Это тебя не касается.
— Как не касается? — Татьяна почувствовала, как внутри всё начинает клокотать. — Егор, а деньги за торжество когда вы вернёте?
— Какие деньги?
— Егор! Двести двадцать тысяч гривен! Я оформила кредит!
— Мам, — он говорил медленно, как с неразумным ребёнком. — Мы же тебя не заставляли оформлять заём. Это было твоё личное решение.
Твоё решение. Она сама себе придумала свадьбу за двести тысяч гривен.
— Егор, но ты же давал обещание вернуть.
— Мам, мы постараемся. Когда-нибудь, в перспективе. Но сейчас у нас другие, более важные приоритеты.
— Какие именно приоритеты?
— Мам, прекрати! — крикнул он. — Хватит устраивать мне допрос! У нас своя жизнь! Свои собственные планы! Мы не обязаны отчитываться перед тобой!
— Но я продолжаю платить каждый месяц.
— Так не плати! Никто тебя не принуждает!
Не плати. А что скажет банк? Судебные исполнители?
— Егор.
— Всё, мам. Я измотан этими разговорами. Если ты продолжишь меня изводить, мы вообще прекратим любое общение.
И он бросил трубку.
Татьяна сидела с телефоном в руках и безутешно плакала.
Она его изводит.
А на столе лежала квитанция из банка. Три тысячи сто гривен. До пятнадцатого числа.
Ещё пять с лишним лет выплат. Пять лет по три тысячи сто гривен ежемесячно. За торжество детей, которые теперь от неё отвернулись.
Через неделю её артериальное давление подскочило до 180. Татьяна с трудом добралась до городской поликлиники.
— Татьяна Петровна, — сказала ей доктор, — у вас сильный стресс? Вы нервничаете? Вам сейчас категорически запрещено волноваться.
Запрещено волноваться. А как не волноваться, когда единственный сын стал чужим?
— Татьяна Петровна, что же у вас стряслось?
И Татьяна рассказала. О свадьбе, о кредите, о ледяной отчуждённости сына.
Врач слушала молча. Потом покачала головой:
— Знаете что, Татьяна Петровна? Забудьте о них. Начните жить для себя. У нас при поликлинике функционирует клуб «Серебряный возраст». Приходите. Там много разных женщин, многие пережили нечто подобное.
Живите для себя. А как это — для себя? Татьяна уже и не помнила.
— А деньги? Кредит?
— А дети пусть разбираются сами. Вы свой материнский долг выполнили. Вырастили, обеспечили образование, сыграли свадьбу. Теперь ваша очередь подумать о своём здоровье и счастье.
Ваша очередь. В шестьдесят лет.
— Записывайте меня, — сказала Татьяна. — В ваш клуб.
Клуб «Серебряный возраст» проводил собрания по вторникам.
Первый раз Татьяна пришла с дрожащими руками. Стояла у входа и думала: А вдруг там только одни пожилые дамы? Жалуются на недуги, обсуждают болячки?
Но внутри обстановка была совершенно иной.
Зоя — бывший инженер — делилась подробностями своего нового проекта: организация туристических поездок для пенсионеров. Вероника демонстрировала вышивку — такую искусную, что захватывало дух. А Светлана, как оказалось, в шестьдесят пять лет решила пойти на курсы парикмахеров.
— Девочки, — говорила она, — всю жизнь работала на благо других. На мужа, детей, внуков. А теперь думаю: а когда же я начну жить для себя?
— А вы что поведаете? — спросила психолог, Анна Викторовна.
И Татьяна рассказала. О свадьбе, кредите, равнодушии сына. Говорила и плакала.
— Девочки, — сказала Вероника, — а вы слышали о созависимости?
— Что это? — спросила Татьяна.
— Это когда ты живёшь чужой жизнью. Думаешь только о том, как всем помочь, угодить, не огорчить. А про себя забываешь полностью.
Созависимость. Пугающее слово. Но как похоже на правду.
— И как с этим справляться?
— Учиться произносить «нет». Учиться ставить себя на первое место. Это не эгоизм — это здоровая позиция.
А Татьяна всю свою жизнь произносила «да». Егор хочет дорогие кроссовки — да. Егор хочет репетитора — да. Егор хочет роскошную свадьбу — да.
Через месяц посещения занятий Татьяна преобразилась.
Впервые за полгода она чувствовала себя по-настоящему живой.
А потом позвонил Егор.
— Мам, привет! Как ты?
Как дела? После трёх месяцев молчания интересуется её самочувствием?
— Хорошо, — коротко ответила Татьяна.
— Мам, а мы тут недавно обсуждали. Может, ты приедешь к нам в гости? На выходные?
Обсуждали. Интересно, что же заставило их начать обсуждение?
— Зачем?
— Как зачем? — Егор растерялся. — Ну, мы соскучились. Карина передаёт привет.
Карина передаёт привет. Та самая, которая называла её назойливой.
— Егор, а зачем я вам? Я же назойливая.
— Мам, ну перестань. Мы не это имели в виду.
— А что же имели?
Пауза. Нервная, напряжённая пауза.
— Мам, ладно, я скажу откровенно. У нас трудности. Нам нужны деньги.
Деньги. Вот в чём причина. Не соскучились — средства понадобились.
— Какие деньги?
— Ну, мы же брали заём. На машину. А теперь не справляемся с платежами.
— И что?
— Мам, может, ты выручишь? Ну, хотя бы на три месяца? Мы потом обязательно всё вернём!
Обязательно вернём. Где-то она уже слышала эту фразу.
— Егор, — Татьяна говорила медленно, сохраняя спокойствие. — А ты помнишь, что мне за вашу свадьбу предстоит платить ещё более пяти лет?
— Помню, но…
— А помнишь, что ты обещал вернуть деньги?
— Мам, мы не можем сейчас.
— А я могу? — вдруг спросила Татьяна. — А мне легко три тысячи сто гривен отдавать с моей пенсии?
— Мам, ну разве матери может быть жалко для своих детей?
Разве матери жалко. Это был главный манипулятивный приём.
— Егор, — сказала Татьяна твёрдо. — Мне было не жалко. Я продала дачу, оформила кредит. Теперь ваша очередь проявить щедрость. По отношению к матери.
— Мам!
— Всё, Егор. Я больше не финансовый автомат. И не жертвенный агнец. Хочешь автомобиль — плати за него сам.
— Мам, ты что, совсем рассудка лишилась?!
— Наоборот. Наконец-то я пришла в себя.
После разговора с сыном Татьяна ждала — вдруг позвонит, извинится?
Не позвонил.
Зато на следующий день в дверь позвонила Карина.
— Татьяна Петровна, могу я войти?
— Проходите, — пропустила её Татьяна.
Карина была в новом пальто. Довольно дорогом.
— Татьяна Петровна, я по поводу вчерашней беседы.
— Я слушаю.
— Понимаете, Егор очень расстроился. Он не ожидал от вас такой жестокости.
Жестокости. Отказ спонсировать их новый автомобиль — жестокость.
— Карина, а что жестокого в том, что я отказалась предоставить вам средства?
— Ну вы же мать! Разве можно бросить сына в тяжёлый момент?
— А разве можно брать у матери последние деньги на роскошную свадьбу, а затем месяцами её полностью игнорировать?
Карина смутилась:
— Мы не игнорировали. Мы просто были очень заняты.
— Покупкой автомобиля?
— Татьяна Петровна!
— Карина, — Татьяна встала. — Я тридцать лет воспитывала Егора. Кормила, одевала, обучала. Потом продала своё единственное место отдыха и увязла в долгах ради вашего торжества. Думаю, свой материнский долг я выполнила. Теперь ваша очередь быть самостоятельными и ответственными взрослыми.
— Татьяна Петровна, — голос Карины дрогнул. — А что, если мы объявим себя банкротами?
— А что, если я? — спокойно спросила Татьяна. — Если банк подаст на меня в суд за неуплату? Вас это беспокоило?
Карина молчала.
— Всё, дорогая. Разговор окончен. Учитесь жить по своим финансовым возможностям.
Когда Карина ушла, Татьяна села в кресло и внезапно засмеялась.
Два месяца Егор не звонил.
Татьяна не страдала. Удивительно, но не страдала.
А потом Егор приехал лично.
Татьяна открыла дверь — стоит сын на пороге. Какой-то осунувшийся, похудевший. И смотрит на неё с непонятным выражением.
— Мам, можно войти?
— Конечно.
Он прошёл в комнату, опустился в кресло. Молчал очень долго.
— Мам, — наконец произнёс он. — Мы с Кариной всё обсудили.
— И каков результат?
— Мам, мы хотим всё исправить. Будем выплачивать твой кредит за свадьбу сами. По очереди — то я, то Карина.
Татьяна смотрела на сына и думала: Слишком поздно, Егорушка. Слишком поздно.
— Егор, а машину вы продадите?
— Мам, — он замялся. — Машина необходима. Для работы.
— Понятно, — кивнула Татьяна.
— Мам, но мы, правда, будем помогать! Хотя бы по три тысячи ежемесячно!
По три тысячи гривен. Из трёх тысяч ста. Какая щедрость.
Через неделю позвонила Карина.
— Татьяна Петровна, могу я с вами встретиться?
— Зачем?
— Поговорить. Извиниться, по-человечески.
Встретились в маленьком кафе в Житомире. Карина выглядела уставшей и подавленной.
— Татьяна Петровна, — начала она, — я поняла, как сильно мы ошибались.
— В чём именно?
— Во всём. Мы взяли у вас средства и полностью забыли о вас. Мы вели себя как полные эгоисты.
Как эгоисты. По крайней мере, честно призналась.
— И что теперь?
— Мы выставляем машину на продажу. Будем выплачивать ваш заём в полном объёме. И, — Карина замолчала. — И мы очень хотим восстановить нормальные отношения. Если вы не возражаете.
Татьяна смотрела на невестку и размышляла: А действительно ли я хочу восстанавливать?
— Карина, — сказала она наконец. — Я не держу зла. Но и доверять вам, как прежде, я не смогу.
— Я понимаю.
— Поэтому давайте установим дистанцию: мы общаемся, но каждый живёт своей жизнью. Вы — своей, я — своей.
— А если у нас появятся внуки?
— Посмотрим, — пожала плечами Татьяна. — Время покажет, какой будет наша роль.
Автомобиль они продали. Кредит начали выплачивать сами — с огромным трудом, но платили.
А Татьяна начала совершенно новую жизнь. Путешествовала с клубом «Серебряный возраст», посещала театры, регулярно встречалась с подругами.
— Тань, — говорила Зоя, — ты словно заново родилась!
— Так и есть, — смеялась Татьяна. — В шестьдесят лет родилась второй раз.
И это была чистейшая правда.
Я никому больше не буду доказывать свою ценность, думала она. Я и так ценна. Для самой себя.
