— Ларис, тут такое дело… Раз квартира куплена в браке, она считается совместно нажитым имуществом. Значит… делить будем.
— Ты… ты серьезно? – выдавила она, с трудом сдерживая подступающую истерику.
— Ну а что? Закон есть закон, – невозмутимо ответил Дмитрий, избегая ее взгляда. — Все, что в браке, делится пополам.
Утро началось с SMS.
— Зарегистрировали! Ура! Квартира наша! – ликовала Лариса.
«Наша», – эхом отозвалось в голове с горьким привкусом.
«Моя», – поправила она себя, стиснув телефон в руке.
Три года, три года адской экономии, отказов себе во всем, и вот она – крошечная, но такая желанная однушка. Символ ее личной свободы, остров спасения от вечного прессинга Раисы Николаевны, свекрови, и пассивного согласия мужа, Дмитрия.
Она помнила тот день, когда поделилась с Дмитрием мечтой о собственном уголке. Он пожал плечами:
— Зачем? Нам и так хорошо. Маме вон скучно одной.
«Маме» – это Раисе Николаевне, которая считала своим долгом указывать Ларисе, как жить, как воспитывать детей (которых у них, к счастью, пока не было), как вести хозяйство, и вообще, как «правильно» быть женой. Дмитрий в большинстве случаев молча поддерживал маму, считая Ларисины амбиции «ненужной блажью».
Лариса выдохнула, отгоняя дурные мысли. Сегодняшний день – ее победа. Она наконец-то вырвется из этой клетки, где каждый вздох контролируется бдительным оком свекрови.
Вечером, в кухне, когда часы на стене монотонно отсчитывали секунды, Дмитрий «как будто погоду докладывая» (Ларисина фраза, которую он часто употреблял, когда нужно было сообщить что-то неприятное) произнес:
— Ларис, тут такое дело… Раз квартира куплена в браке, она считается совместно нажитым имуществом. Значит… делить будем.
Мир Ларисы на мгновение замер. Она смотрела на Дмитрия, словно видела его впервые. «Делить»? Квартиру, которую она выстрадала, выгрызла у судьбы, откладывая каждую копейку?
— Ты… ты серьезно? – выдавила она, с трудом сдерживая подступающую истерику.
— Ну а что? Закон есть закон, – невозмутимо ответил Дмитрий, избегая ее взгляда. — Все, что в браке, делится пополам.
В этот момент на кухню, словно по знаку, вошла Раиса Николаевна.
— Димочка прав, Ларисочка, – ласково, но фальшиво заворковала она. — Зачем тебе эти нервы? Поделитесь по-хорошему, и все.
Лариса почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Это была спланированная акция. Они ждали момента, чтобы отобрать у нее то, что принадлежало ей по праву.
— Ты… ты все это время… – Ларисе было трудно говорить, слова застревали в горле. —Ты был со мной ради этого? Чтобы потом отнять у меня квартиру?
Дмитрий уклончиво отвел взгляд.
— Да не говори ерунды. Просто… так сложилось.
«Сложилось», – эхом отозвалось в голове. Так «сложилось», что они всегда считали ее чужой в их доме. Так «сложилось», что ее мечты и стремления были для них лишь поводом для насмешек.
Лариса встала из-за стола, чувствуя, как по щекам текут слезы.
— Я не отдам тебе свою квартиру, Дмитрий. Ни-ко-гда.
На следующее утро Лариса взяла отпуск.
Первый пункт в ее плане мести – банк. Она запросила выписки по всем своим счетам за последние три года. Там черным по белому было указано, что большая часть суммы на квартиру поступила с ее личного счета, куда приходили деньги от продажи квартиры, доставшейся ей в наследство от деда.
Второй пункт – встреча с юристом. Молодая, но уверенная в себе женщина внимательно выслушала Ларису, изучила документы и обнадежила:
— У вас есть все шансы сохранить свою квартиру. Наследство разделу не подлежит. Главное – доказать, что деньги на квартиру поступили именно от продажи наследства.
Лариса облегченно выдохнула. Шанс был.
Третий пункт – сбор дополнительных доказательств. Лариса связалась со своими клиентами (она работала дизайнером интерьеров) и попросила их предоставить документы, подтверждающие ее доходы за последние годы.
Время тянулось мучительно медленно. Каждая минута казалась вечностью. Но Лариса не сдавалась. Она знала, что должна бороться за свое будущее, за свою свободу.
Наконец, настал день суда. У входа в здание Ларису встретила целая делегация: Дмитрий, Раиса Николаевна, их подруги – все с надменными лицами и злорадными взглядами.
— Ну что, Ларисочка, доигралась? – ехидно поинтересовалась Раиса Николаевна.
Из толпы вышла старая нотариус, на пенсии, знакомая Раисы Николаевны.
— Послушай меня, девочка, – заговорила она примирительным тоном. — Не мучай себя и Дмитрия. Отдай ему половину квартиры, и все будут довольны. Зачем тебе эти тяжбы?
Лариса молча прошла мимо. Она не собиралась ни перед кем оправдываться. Она знала, что права.
В зале суда Дмитрий был спокоен и уверен в себе. Он даже бросил на Ларису презрительный взгляд, словно заранее празднуя победу.
Но когда Лариса начала представлять доказательства, его уверенность начала таять. Выписки из банка, документы о наследстве, справки о доходах – все говорило в ее пользу.
Судья внимательно изучил документы и, после непродолжительного совещания, вынес решение:
— В иске Дмитрия Сергеевича Вотинова о разделе совместно нажитого имущества – квартиры по адресу… отказать.
В зале воцарилась тишина. Лицо Дмитрия перекосилось от злости. Раиса Николаевна что-то истерично шептала ему на ухо.
На улице Лариса почувствовала, как с плеч свалился огромный груз. Она выиграла. Она победила.
Дмитрий, выйдя из здания суда, со злостью обрушился на мать.
— Это все ты! Это ты меня уговорила! Зачем мне эта головная боль?
Раиса Николаевна пыталась оправдаться, но Дмитрий не слушал ее.
Лариса не оглянулась. Она знала, что сделала правильный выбор. Она выбрала свободу, независимость, право распоряжаться своей жизнью.
Вечером в своей квартире, в тишине и покое, Лариса почувствовала настоящее облегчение. Она заблокировала номер телефона свекрови, решив, что больше не будет оправдываться ни перед кем. Она выиграла не только суд, но и свое право на жизнь без них.
Через полгода Лариса случайно встретила Раису Николаевну в магазине. Свекровь попыталась заговорить с ней, виновато опустив глаза.
— Лариса, ну как ты? Все хорошо?
Лариса просто прошла мимо, слегка улыбнувшись. Иногда лучший ответ – его отсутствие. А лучшая месть – собственное счастье.
