Алина сидела за столом на кухне в доме свекров и чувствовала себя ужасно неловко.
За окном моросил мелкий осенний дождь, во дворе повсюду были лужи, а в доме было так жарко натоплено, что хотелось распахнуть все окна. Она сняла уличные туфли ещё в прихожей и переобулась в свои домашние тапочки — мягкие, войлочные, очень удобные, которые купила себе сама.
Суббота выдалась серой и безрадостной. Они с мужем Николаем приехали в гости к его родителям, как делали всегда раз в две недели.
Свекры жили в собственном доме на окраине города, в старом квартале, где каждый участок был отгорожен высоким забором, а между соседями сохранялись почти деревенские отношения.
Дом у родителей мужа был добротным — кирпичный, двухэтажный, с большой кухней и просторной гостиной. Несколько лет назад они сделали капитальный ремонт, пристроили веранду, возвели новый забор из профнастила, вырыли колодец с автоматической подачей воды. Всё это обошлось в крупную сумму, которую оплачивал Николай.
За столом сидел свёкор Олег Викторович — мужчина лет пятидесяти восьми, механик на заводе, с огрубевшими руками и прямой осанкой. Рядом с ним свекровь Татьяна Николаевна, учительница младших классов, вечно погружённая в семейные хлопоты. Напротив расположилась золовка Мария — двадцатидвухлетняя студентка медицинского института, которая училась на платном отделении за счёт Николая и Алины.
Николай с младшим братом Виктором ушли в гараж — у Виктора барахлила машина, нужно было осмотреть ходовую. Виктору скоро исполнялось двадцать пять, он работал водителем в небольшой фирме, зарабатывал немного, но мечтал о чём-то большем.
— Вот кстати, — начала Татьяна Николаевна, разливая чай по чашкам, — у нас тут семейный совет получается. Как раз очень своевременно.
Алина напрягалась всякий раз, когда свекровь произносила слова «семейный совет». Обычно это означало, что от них с Николаем сейчас будут что-то требовать.
— Через месяц у Виктора юбилей, — продолжала Татьяна Николаевна. — Двадцать пять лет. Молодой мужчина, пора ему на ноги становиться по-настоящему.
— И что вы решили? — осторожно поинтересовалась Алина.
— Мы хотим подарить ему мотоцикл, — вмешался Олег Викторович. — Хороший, б/у, но в отличном состоянии. Нашли за сто двадцать тысяч гривен.
— Мотоцикл? — удивилась Алина. — А зачем?
— Как зачем? — возмутилась Мария. — У него же машины нет, как у некоторых! А на мотоцикле и на работу можно ездить, и по городу быстрее, и бензина меньше тратит.
— Мы тут прикинули, — продолжил свёкор, — каждый добавит понемногу. Я с матерью — тридцать тысяч. Маша — пока ничего, она же студентка. А ваша семья — девяносто тысяч.
Алина поперхнулась чаем.
— Почему именно мы должны платить больше всех?
— Потому что у вас деньги есть, — пояснила свекровь тоном, не терпящим возражений. — Вы в городе работаете, зарплаты у вас приличные. А мы тут как можем, так и крутимся.
— Татьяна Николаевна, — Алина старалась говорить спокойно, — но мы и так постоянно помогаем. На забор мы дали сто пятьдесят тысяч, на колодец — семьдесят, на новый сарай — восемьдесят тысяч. Плюс на обучение Маши каждый месяц по двадцать тысяч переводим.
— И что с того? — вмешалась золовка. — У вас деньги водятся, а у нас свои заботы. Мотоцикл — это же не какая-то роскошь, а средство передвижения!
— Маш, но девяносто тысяч — это вообще-то огромные деньги…
— А по двадцать четыре тысячи в год на мою учёбу — это, что, небольшие? — огрызнулась девушка.
Свекровь всхлипнула и достала платочек.
— Ой, что же это за невестка такая! — причитала она. — Мы сына вырастили, умным сделали, образование дали, на работу хорошую устроили! А она только против всего и каждую копейку считает!
Алина почувствовала, как внутри всё закипает. Вот именно это её и бесило больше всего — постоянные намёки на то, что Николай всем обязан родителям, а значит, и она должна быть им безмерно благодарна.
— Татьяна Николаевна, — Алина ощутила, как терпение лопается, — мы и так помогаем постоянно! На дом, на забор, на учёбу Маши! А теперь ещё девяносто тысяч на мотоцикл! У нас что, денежный принтер дома стоит?
— Ну и что с того? — огрызнулась Мария. — У вас зарплаты хорошие, а мы тут едва сводим концы с концами! Нам никак таких денег не заработать!
— Едва сводите концы с концами? — Алина поднялась из-за стола. — На наши деньги едва сводите! Каждый месяц двадцать тысяч на твою учёбу переводим! Это нормально?
— А что ненормального? — вмешалась свекровь. — Мы Николая вырастили, умным сделали, на работу устроили! Теперь он просто обязан семье помогать!
— По вашим связям устроили? — рассмеялась Алина. — Да он охранником работал, когда на парня напали грабители! Он заступился, спас человека! А парень оказался бизнесменом и предложил работу! Это Николай сам заработал, а не ваши связи!
— Как ты смеешь! — взревел свёкор, вскакивая. — В нашем доме так с нами разговаривать!
— Да что же вы за люди такие! — не выдержала Алина. — Только требовать умеете! Хапаете и хапаете! А когда моя мама в больнице лежала, где вы были? Когда моему брату на операцию деньги понадобились — вы помогли? Нет! Зато от нас вы всё подряд требуете!
— Замолчи немедленно! — заорал Олег Викторович. — Как ты смеешь нас с твоей роднёй сравнивать!
— А что, ваша родня лучше? — Алина уже не сдерживалась. — Мы для вас просто кошелёк, да? Только дай и дай!
— Всё! — свёкор побагровел. — Вон из моего дома! Немедленно!
— Олег Викторович, успокойтесь…
— Молчать! — он схватил её за руку. — Марш на улицу! И чтобы ноги твоей здесь больше не было! Надумала она тут нам указывать, как жить!
Он распахнул входную дверь настежь. Холодный ветер ворвался в прихожую, принося с собой запах дождя и мокрой земли.
— Давай, марш на улицу! — свёкор схватил Алину за плечо.
— Что вы делаете? — растерялась она. — Я в тапочках! Хотя бы телефон дайте забрать!
— Давай! Надо было раньше думать! — Олег Викторович буквально вытолкал её на крыльцо. — Вот так с нами разговаривать!
Дверь с грохотом захлопнулась. Алина осталась стоять на деревянном крыльце в домашних тапочках, в лёгкой кофте, под моросящим дождём.
Земля во дворе была мокрой, покрытой лужами. Тапочки промокли за пару секунд. Алина огляделась — её сумка и куртка остались в доме, телефон тоже. Николай с братом были в гараже у друга и не слышали, что произошло.
Она постояла минуту, не зная, что делать. Потом, осторожно ступая по лужам, направилась к соседнему дому. Ноги в мокрых тапочках скользили, было очень холодно и унизительно.
У соседей жила пожилая пара — Нина Степановна и Владимир Иванович. Алина знала их в лицо, здоровалась при встрече, но близко они не общались.
Она постучала в калитку. Через минуту показалась Нина Степановна — женщина лет шестидесяти, в домашнем халате и тёплых тапочках.
— Алина? Что случилось? — удивилась соседка, увидев мокрую растрёпанную девушку.
— Извините за беспокойство… Я с соседнего дома… Можно у вас на крыльце постоять? У нас тут… семейные разборки…
— Да что ты! Заходи в дом, простудишься же! — Нина Степановна распахнула дверь. — Володя! Иди сюда, гостья у нас!
Владимир Иванович — крепкий мужчина с седыми усами — вышел из комнаты.
— Что происходит? — спросил он, увидев состояние Алины.
— Олег её выгнал, — пояснила жена. — В чём была, почти босиком.
— За что же? — удивился хозяин.
— Ни за что, — устало ответила Алина. — Не согласилась деньги на подарок дать. А точнее, оплатить подарок, который они сами и решили подарить.
— На подарок? — переглянулись супруги. — Да что же это такое…
Нина Степановна усадила Алину за стол, принесла горячий чай и сухие тапочки.
— Вот так и живут, — вздыхала она. — Сын работает, деньги зарабатывает, а они всё требуют и требуют.
— А что за подарок-то такой? — поинтересовался Владимир Иванович.
— Мотоцикл младшему сыну хотят купить. Сто двадцать тысяч стоит. С нас девяносто требуют.
— Ничего себе! — присвистнул мужчина. — Да за такие деньги можно подержанную машину купить!
— Мы и так им постоянно помогаем, — продолжала Алина. — На дом деньги давали, на забор, на колодец. Образование золовке оплачиваем. А тут ещё и мотоцикл.
— Понятно, — кивнула Нина Степановна. — А муж-то твой где?
— В гараже с братом. Не знает, что произошло.
Они просидели так около часа. Алина согрелась, успокоилась, даже немного вздремнула в кресле. А потом во дворе послышались голоса — это вернулись Николай с Виктором.
Через несколько минут в дверь постучали.
— Кто там? — спросил Владимир Иванович.
— Николай, сосед. Жену свою ищу.
Владимир Иванович открыл дверь. На пороге стоял высокий мужчина с мрачным лицом и сжатыми челюстями.
— Здравствуйте, — коротко поздоровался он. — Извините за беспокойство. Алина у вас?
— Заходи, заходи, — пригласила Нина Степановна. — Да, у нас твоя жена. Олег её выгнал.
Николай вошёл в дом, увидел Алину в чужих тапочках с заплаканными глазами.
— Собирайся, — сказал он. — Едем домой.
Алина вздохнула и встала.
— Спасибо вам огромное. Извините за беспокойство.
— Да что ты! Заходи, если что, не стесняйся, — махнула рукой Нина Степановна.
— Садись в машину, — коротко сказал он.
По дороге домой они ехали молча. Только когда свернули к своему дому, Николай наконец заговорил:
— Рассказали, что произошло.
— И что они сказали?
— Что ты их оскорбила. Что ты неблагодарная. Что отец правильно сделал, выставив тебя.
Алина промолчала.
— Они хотели, чтобы я остался и с тобой разбирался при них, — продолжил муж. — Мол, жену свою на место поставь.
— И что ты ответил?
Николай припарковался у подъезда и повернулся к жене.
— Я сказал, что ругаться можно, спорить можно. Но выставить мою жену босиком за порог в дождь — это уже край. Она моя жена. И если ещё раз такое повторится, приезжать к ним мы больше не будем.
Алина почувствовала, как на глазах выступают слёзы.
— А они что?
— Отец начал кричать, что я подкаблучник. Мама плакать. А Виктор молчал — понял, что мотоцикла теперь точно не будет.
— И что дальше?
— Дальше я сказал, что мы не банкомат и не благотворительный фонд. Помогаем, сколько можем, но в разумных пределах. А требовать с нас на мотоцикл, когда мы и так каждый месяц по двадцать тысяч на Машину учёбу переводим, — это наглость.
— Как они отреагировали?
— Никак. Мама всхлипывала, отец мрачно молчал. Виктор пару раз попытался что-то сказать, но я его оборвал.
Они поднялись в свою квартиру. Алина переоделась в домашнюю одежду. За окном продолжал накрапывать дождь.
— Знаешь, — сказала она, сидя на кухне, — я даже не из-за денег возмутилась. Хотя девяносто тысяч — это огромная сумма.
— А из-за чего?
— Из-за наглости. Они даже не спросили, согласны ли мы. Просто поставили перед фактом: «Ваша семья даст столько-то тысяч». Как будто мы обязаны.
— Они привыкли, что мы всегда помогаем.
— Помогаем — да. Но мы же их не содержим! У нас тоже есть свои планы, свои мечты. Мы хотели летом в отпуск поехать, машину поменять. А тут — мотоцикл для Виктора.
Николай кивнул.
— Понимаю. И ты абсолютно права.
— А Мария как себя вела?
— После того, как я высказался, притихла. Видимо, поняла, что и с образованием могут быть проблемы, если они так продолжат.
— А Виктор?
— Виктор больше всех расстроился. Он-то на мотоцикл рассчитывал. Но когда отец тебя выгнал, он понял, что всё испортил. Теперь он злится на родителей, что они слишком нагло потребовали денег на подарок.
Алина отпила чай и задумалась.
— Пусть сами деньги собирают. Или Виктор сам копит. Двадцать пять лет — взрослый мужик.
На следующий день позвонила Мария. Голос у неё был виноватый.
— Алин, привет… Как дела?
— Нормально.
— Слушай, а вы правда больше к нам не приедете?
— Не знаю. Спроси у брата.
— Я спросила. Он сказал — пока родители не извинятся за вчерашнее, не приедет.
— И правильно сделал.
— Алин, ну не обижайся… Папа погорячился…
— Маша, твой папа выставил меня на улицу босиком. В дождь. Это не «погорячился», это унижение.
— Ну да… Мне тоже это не понравилось. Я ему сказала.
— И что он ответил?
— Что он прав. Что нельзя так с родителями разговаривать.
— Понятно. Ну тогда и говорить не о чем.
— А насчёт мотоцикла… Мы поняли, что поторопились. Просто Виктор так мечтал…
— Мария, проблема не в мотоцикле. Проблема в том, что вы считаете нас обязанными платить за ваши прихоти.
— Не все так считают. Я, например, понимаю.
— А родители?
— Они пока злятся. Но Виктор с ними разговаривает. Может, образумятся.
Через неделю позвонил Виктор. Попросил прощения за поведение родителей, сказал, что сам будет копить на мотоцикл.
— Может, всё-таки приедете? — спросил он. — А то мама совсем извелась. Плачет каждый день.
— Пусть извинится тогда, — ответил Николай. — При всех выгнал жену, при всех пусть и извиняется.
— Я попробую с ними поговорить.
Извинений пришлось ждать ещё две недели. Наконец позвонила свекровь.
— Коленька, — голос у неё был смущённый, — может, вы в выходные приедете?
— Мам, мы обсуждали это. Пока не извинитесь перед Алиной…
— Ну хорошо, хорошо… Передай ей, что мы… что папа погорячился. Не надо было так.
— Это не мне передавать. Это ей лично говорить.
Татьяна Николаевна помолчала.
— Аленька? Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Ну прости нас, старых… Отец наш… свёкор то есть… он вспыльчивый. Не подумал.
— Татьяна Николаевна, я не против того, чтобы помогать семье. Но требовать…
— Понимаю, понимаю. Мы уже забыли про мотоцикл. Виктор сам будет копить.
— И ещё. Не надо говорить, что Николай всем обязан вашим связям. Он сам всего добился.
— Хорошо, больше не буду.
В следующие выходные они поехали к свекрам. Атмосфера была напряжённая, но вежливая. Свёкор пробурчал что-то похожее на извинение, свекровь суетилась, накрывая стол.
Мотоцикл больше не упоминали. Зато Мария вдруг заговорила о том, что, возможно, переведётся на бюджетное отделение.
— А что, есть шанс? — удивилась Алина.
— Да, освободилось место. Если получится, то вам не придётся больше за учёбу платить.
— Это было бы здорово, — искренне обрадовался Николай.
Как вы думаете, смогли бы вы так же твёрдо расставить границы в подобной ситуации? Или лучше всё же уступить? Делитесь своими мыслями в комментариях.
