– Твоя жена отказывается подписывать документы! – возмущенно воскликнула Галина Сергеевна. – Говорит какую-то чушь про продажу квартиры!
Бабушкина квартира всегда была моей тихой гаванью. Светлая кухня, пропахшая свежей выпечкой, гостиная с потрепанным, но таким уютным диваном, спальня, где мне снились самые сладкие сны. И вот, стою я утром, завариваю себе жасминовый чай, когда раздается этот звонок. Звонок, который перевернул мою жизнь с ног на голову.
На пороге, как всегда, – моя свекровь, Галина Сергеевна. Энергичная, улыбчивая, с огромной авоськой в руках, доверху набитой «полезностями».
– Здравствуй, Лизонька! Принесла кое-что к чаю. И кое-что не к чаю тоже, – заливается она своим бодрым голосом, протискиваясь в кухню, будто это ее дом.
В авоське обнаружились пирожки с рисом и яйцом (любимые у Дани, моего мужа), домашняя колбаса, творог и еще куча всего, что, по словам Галины Сергеевны, «вам, молодым, некогда покупать». Два года я замужем за Даней, и все эти два года Галина Сергеевна самозабвенно «помогает» нам с бытом. Сначала это умиляло, потом начало раздражать, а теперь… Теперь я уже просто вздыхаю.
– Спасибо, Галина Сергеевна, очень приятно, – выдавливаю я из себя, стараясь не показать раздражения.
– Да что ты, Лизонька, что ты! Для детей ничего не жалко! – отмахивается она, ловко раскладывая продукты по полкам. – Ну, рассказывай, как дела на работе? А то все бегаете, бегаете… Когда о детях думать будете?
Я вздыхаю. Этот вопрос – ее коронный.
– Галина Сергеевна, мы только два года женаты. Еще успеем, – отвечаю я, ставя чайник.
– Успеете, успеете… – тянет она, но я чувствую, что это не конец.
И точно. Попивая чай с пирожками (которые, кстати, оказались очень вкусными), Галина Сергеевна будто невзначай обронила:
– Знаешь, Лизонька, приходила тут ко мне знакомая, риэлторша. Все восхищалась вашим районом. Говорит, место отличное, до метро близко. Я ей даже квартиру вашу показала.
Я чуть чашкой не подавилась.
– В смысле, показали? Зачем? – спрашиваю, стараясь сохранить спокойствие.
– Да так, просто. Она цену прикидывала. Интересно же, сколько квартира стоит. Мало ли что в жизни бывает, – отмахивается она. – А вообще, я вот что думаю… Может, пора уже документы на Данила переоформить? Он же у нас глава семьи. Правильно будет, если все по-честному.
Тут уже я замерла. Квартира – это мое личное, это память о бабушке. Я копила на нее несколько лет, работая на двух работах. И тут вдруг – «переоформить на Данила».
– Галина Сергеевна, я… не знаю, – бормочу я, пытаясь собраться с мыслями. – Мне нужно подумать.
– Ну, конечно, подумай, подумай, – ласково говорит она. – Я только добра вам желаю. Чтобы все у вас было, как у людей.
Весь день я ходила, как в воду опущенная. Слова Галины Сергеевны засели у меня в голове, как заноза. С одной стороны, я понимала, что она говорит о стабильности, о доверии в браке. С другой… что-то меня настораживало.
Вечером я позвонила своей лучшей подруге, Светке. Света – человек прямой, как рельса. Всегда говорит то, что думает, даже если это больно.
– Лизка, ты совсем с ума сошла?! Какая переоформлять квартиру?! Ты чего?! – заорала она в трубку, как только я ей все рассказала.
– Ну, Светик, ну, Галина Сергеевна говорит… – попыталась я оправдаться.
– Да что она там говорит?! Она тебе сейчас напоет, а потом останешься у разбитого корыта! Ты хоть знаешь, что она вытворяет?!
– Что вытворяет? – насторожилась я.
– У меня коллега в агентстве недвижимости работает. Рассказывала, что твоя Галина Сергеевна уже трехкомнатную квартиру в центре присматривает. Говорит, скоро деньги будут, от продажи недвижимости.
Я онемела.
– Ты серьезно? – прошептала я.
– Абсолютно. И знаешь, что еще? Если Даня станет совладельцем, он сможет распоряжаться квартирой по своему усмотрению. Продать, заложить… Ты этого хочешь?!
Вечером я смотрела на Даню совсем другими глазами. Он был какой-то рассеянный, постоянно в телефоне, отвечал невпопад. Когда я рассказала о визите Галины Сергеевны, он оживился.
– Ну что, ты подумала? Мама же права. Нужно все оформить по-честному. Я же тоже вкладываюсь в нашу жизнь.
Я молча кивнула, но сомнения терзали меня с новой силой.
На следующий день я позвонила в то самое агентство недвижимости. И узнала, что Света была права. Галина Сергеевна действительно присматривает квартиру в центре. И собирается продавать нашу. Все это – за моей спиной.
Вечером раздался звонок. На пороге – Галина Сергеевна. С привычной авоськой и непривычно холодной улыбкой.
– Я тут документы принесла, – заявила она, не здороваясь. – Подписывай, Лизонька. Что тянуть кота за хвост?
Я молча смотрела, как она раскладывает бумаги на кухонном столе. Слова о заботе и семейных ценностях казались фальшивыми, как дешевая бижутерия.
– Галина Сергеевна, – наконец сказала я, – а вы как хотите, как положено или как удобно вам?
Она вскинула брови.
– Это что еще значит?
– А то, что я знаю про квартиру в центре. И про то, что вы уже договорились о просмотре без моего ведома.
В этот момент в кухню вошел Даня.
– Что тут происходит? – спросил он, оглядывая нас.
– Твоя жена отказывается подписывать документы! – возмущенно воскликнула Галина Сергеевна. – Говорит какую-то чушь про продажу квартиры!
Даня растерянно переводил взгляд с матери на меня.
– Это вы с мамой обсуждали за моей спиной, да? – спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Он попытался оправдаться.
– Ну, это же для нашего общего блага!
– Для нашего? Или для мамы?
Галина Сергеевна побледнела.
– Да ты неблагодарная эгоистка! Только о себе и думаешь!
– А вы обо мне подумали, когда хотели продать мою квартиру?
Даня, наконец, понял всю глубину предательства.
– Мам, это правда? Ты хотела продать квартиру Лизы?
Галина Сергеевна ответила, что думала о нем. Что они могли бы жить лучше.
Даня попросил ее уйти. Сказал, что им с Лизой нужно разобраться. Галина Сергеевна, побагровев от возмущения, хлопнула дверью и ушла. Мы остались стоять в тишине.
– Прости меня, Лиз. Я был дураком, – прошептал Даня.
– А что сейчас изменилось?
– Теперь я вижу все иначе. Ты – моя семья. И я не позволю никому тобой манипулировать.
На следующий день Даня вернулся от матери с мрачным лицом. Он рассказал, что она уже подготовила договор купли-продажи и даже подделала его подпись. Даня клялся, что не знал об этом. Он был в шоке.
Вскоре наша жизнь наладилась. Без манипуляций и давления со стороны Галины Сергеевны в нашем доме воцарился мир. Я почувствовала себя защищенной, а Даня наконец-то стал взрослым и самостоятельным. Однажды, обнимая меня, Даня поблагодарил меня за то, что я не сдалась. Я ответила, что рада, что он выбрал нас.
– Знаешь, Лиз, я тут подумал… Может, нам завести ребенка? – неуверенно предложил он.
Я улыбнулась.
– А я как раз хотела тебе сказать… У нас будет ребенок.
Даня был вне себя от радости. Теперь наша жизнь принадлежала только нам. Он начал посещать психолога, чтобы разобраться с влиянием матери на его жизнь и научиться выстраивать здоровые отношения. Я, в свою очередь, сблизилась с родителями Дани, отцом и бабушкой, которые всегда поддерживали меня, но не могли противостоять властной Галине Сергеевне.
Вместе мы планировали будущее, мечтали о большом доме за городом и о счастливой семье. И я знала, что все у нас обязательно получится. Ведь теперь мы были вместе, и никто не мог нас разлучить. А бабушкина квартира… Она так и осталась моей тихой гаванью, символом нашей любви и верности.
