— Светлана Викторовна, почему вы решили, что мы оплатим вашу поездку? Мы даже не обсуждали это, а отель уже забронирован, — добавила она, не отводя взгляда от свекрови.
— Я не вижу в этом проблемы. Вы же молодые, у вас есть все возможности заработать. Да и это всего лишь один отпуск. Ты можешь позволить себе потратить деньги на семью, или ты считаешь, что я этого не заслуживаю? — её голос стал холодным, как лёд, и мгновенно в комнате повисло напряжённое молчание.
***
Екатерина сидела на кухне, потягивая чашку горячего чая, и смотрела в окно. Утренний свет мягко освещал стол, на котором лежали только что испечённые блинчики, и в воздухе ощущался этот тонкий, почти волшебный запах, который поднимал настроение. Павел уже ушёл на работу, оставив её наедине с этим спокойствием, которого она так ждала последние недели.
— Хорошо быть одной, — думала она, наслаждаясь тишиной. Четыре года брака с Павлом — и она никак не могла привыкнуть к тому, что раньше казалось обыденным. Всё начиналось вроде как в сказке: любовь, уют, понимание. А теперь… она вдруг стала замечать, что что-то в их отношениях меняется.
Дни становились всё более похожими друг на друга. И хотя внешне всё оставалось без изменений, внутреннее ощущение было другим. Трения, которые казались незначительными, накапливались, как мелкие камешки в туфле. Ты чувствуешь их, но продолжаешь идти, пока не понимаешь, что уже не можешь не почувствовать.
Она заметила, как Павел стал всё чаще обсуждать с матерью Светланой Викторовной такие вещи, которые раньше решались между ними, вдвоём. Особенно это касалось финансов. Павел, всегда готовый выслушать её мнение, вдруг начал игнорировать её предложения, когда речь заходила о деньгах. Он много работал, зарабатывал, но вот эти вот маленькие решения, которые раньше обсуждались, стали… исчезать.
Екатерина старалась не думать об этом всерьёз. Она зарабатывала больше, часто отказывалась от своих желаний ради общего блага. Мечтали об ипотеке, о доме. Но каждый месяц, каждый день, она всё чаще ощущала, как в этом союзе становится всё меньше пространства для неё. И хотя Павел был рядом, ей было как-то одиноко.
Павел всегда готов был поддержать свою мать, но не её. Это беспокоило Екатерину, хотя она никогда не говорила об этом вслух. Светлана Викторовна была той женщиной, чье присутствие невозможно было не заметить. Она приходила без предупреждения, в любое время. И каждый раз Екатерина чувствовала, что её личное пространство нарушается.
Светлана Викторовна любила давать советы по хозяйству, хотя сама давно не вела домашние дела. Она жила в крошечной однокомнатной квартире в старом районе, но всегда считала, что её опыт и знания — безусловно, бесценны.
— Катя, почему у тебя шторы такие тёмные? Надо светлее брать, дом сразу другим будет, — говорила она, расправляя скатерть на кухне. Екатерина лишь тихо улыбалась, потому что прекрасно знала, что любые её возражения останутся незамеченными.
И вот однажды ситуация стала развиваться совсем неожиданно. Всё началось с обычного разговора об отпуске.
Екатерина мечтала провести лето вдвоём с Павлом. Уехать в небольшой городок, где они могли бы быть только друг с другом, вдали от городской суеты. Она даже начала искать места, но Павел внезапно сказал:
— Знаешь, я подумал, а что если взять маму с собой?
Екатерина замерла. Она не была против того, чтобы его мать поехала с ними, но идея проводить отпуск втроём… смешанные чувства.
— Мы ведь так долго этот отпуск планировали для нас двоих, — сказала она, пытаясь мягко выразить своё недовольство.
— Ну, ей будет приятно. Она давно мечтает увидеть море, да и отдых ей полезен, — сказал Павел, как будто уже принял решение.
Екатерина не ответила, но в её душе вспыхнула тревога. Павел уже всё обдумал, не посоветовавшись с ней. Её мнение, как всегда, оказалось на втором плане.
Прошло несколько дней, и тема отпуска снова всплыла за ужином, когда Светлана Викторовна приехала в гости. Она с радостью начала обсуждать возможные курорты, не забывая упомянуть дорогие экскурсии и отели с полным пансионом.
— Мы с Павлом уже посмотрели несколько мест, — сказала Светлана Викторовна, будто Екатерина не имела ни малейшего отношения к этому разговору. — Там всё для идеального отдыха: бассейн, СПА, фитнес-центр.
Екатерина подавила вздох, наблюдая за тем, как Павел, поглядывая на неё, кивал своей матери. Их отпуск, который она так ждала, как нечто особенное, вдруг превращался в организацию идеального отдыха для свекрови. Всё шло не по плану.
— Сколько это стоит? — спросила Екатерина, пытаясь скрыть нарастающее напряжение.
— Да ерунда, что там эти деньги, — отмахнулась Светлана Викторовна, будто это вообще не имело значения. — Главное — это удовольствие! А ещё скидки на экскурсии! Я тут уже приглядела один отель…
Тут Екатерина не выдержала. В её голове начали складываться все детали, и картинка становилась ясной. Сначала намёки Павла, теперь планы его матери — и всё это обсуждалось так, будто её мнение не имело никакого значения. Екатерина почувствовала, как внутри что-то начинает меняться, как волна раздражения поднималась с каждой минутой. Она не могла больше молчать.
— Мама, вы что, решили, что за это всё мы будем платить сами? — голос Екатерины был неожиданно твёрдым.
Светлана Викторовна замерла, Павел посмотрел на жену с лёгким удивлением, будто не ожидая такого поворота.
— Ну, конечно, за такие вещи платит семья, — сказала свекровь, не моргнув, будто так и должно быть.
— Семья, — повторила Екатерина, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — А я думала, что мы с Павлом собирались планировать отпуск вдвоём. Вместе.
Павел открыл рот, чтобы что-то сказать, но Екатерина уже не собиралась останавливаться. Она не могла больше оставаться в тени.
— Я, честно говоря, устала от того, что мои желания и планы всегда остаются на втором плане, — сказала она, не отрывая взгляда от Светланы Викторовны. — Все время вам нужно что-то. Но никто не спросит меня, чего хочу я.
Светлана Викторовна нахмурилась, как будто не понимала, почему она слышит такой тон. Павел бросил на жену тревожный взгляд, но Екатерина чувствовала, что её решимость уже не остановить.
— Ты всегда думаешь, что это мелочи, — продолжала она, игнорируя растерянное лицо мужа. — Но ты же знаешь, как я отношусь к нашему бюджету. Мы годами откладываем, пытаемся создать что-то своё, а теперь ты хочешь просто потратить всё это на чужие прихоти.
— Чужие? — возмутилась Светлана Викторовна, её голос стал выше обычного. — Ты что, считаешь, что я чужая для вас? А я — мать Павла, между прочим, который, к слову, работал, как вол, чтобы обеспечить семью!
Екатерина сжала зубы, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Светлана Викторовна всегда умела выставить её виноватой, найти виноватую сторону. Екатерина хотела ответить остро, но остановилась. Ей нужно было оставаться спокойной, выдержанной.
— Я уважаю ваш опыт, Светлана Викторовна, но не понимаю, почему мы должны платить за этот отпуск. У нас и без того достаточно расходов, — начала она спокойно, хотя внутри всё кипело.
Светлана Викторовна бросила быстрый взгляд на сына, и Екатерина заметила, как Павел слегка наклонился к матери, будто готовясь её защитить. Но Екатерина не собиралась сдаваться.
— Почему вы решили, что мы оплатим вашу поездку? Мы даже не обсуждали это, а отель уже забронирован, — добавила она, не отводя взгляда от свекрови.
Светлана Викторовна нахмурилась ещё больше, и в её взгляде промелькнула та самая решимость, с которой она всегда умела орудовать.
— Я не вижу в этом проблемы. Вы же молодые, у вас есть все возможности заработать. Да и это всего лишь один отпуск. Ты можешь позволить себе потратить деньги на семью, или ты считаешь, что я этого не заслуживаю? — её голос стал холодным, как лёд, и мгновенно в комнате повисло напряжённое молчание.
Екатерина почувствовала, как что-то внутри неё ёкнуло. Она поняла, что ситуация уже не просто о деньгах или отдыхе. Это было гораздо глубже — это было о том, как Светлана Викторовна видела её место в их семье. И, похоже, для неё Екатерина была не более чем источником средств, которые можно расходовать по усмотрению.
— Светлана Викторовна, — начала Екатерина, пытаясь сохранить спокойствие, — мне кажется, что вы воспринимаете наш бюджет как нечто, чем можно распоряжаться без нашего ведома. Но это не так. Мы с Павлом сами решаем, как тратить деньги. Мы планировали этот отпуск вдвоём. А сейчас я чувствую, что моё мнение вообще не имеет значения. Мы не обязаны платить за вас.
Павел, до сих пор молчавший, наконец, решился вмешаться.
— Катя, мама просто не думала, что это вызовет у тебя такое недовольство, — сказал он, пытаясь разрядить атмосферу. — Мы можем пересмотреть планы, может, не брать такой дорогой отель, ведь хотели оградить тебя от лишних хлопот. А мама, ну, она просто давно мечтала о поездке.
— Пересмотреть планы? — Екатерина не удержалась. — Паша, ты что, не понимаешь, что речь не только об отдыхе? Речь о том, что твоя мать всегда считает, что может вмешиваться в наши дела, а ты её поддерживаешь! Сначала советы, потом финансы, а теперь ты предлагаешь мне смириться с тем, что она решает за нас? Ты что, не видишь, как она пытается контролировать всё?
Павел выглядел озадаченным. Он явно не ожидал такого накала, но слова жены заставили его задуматься. Он как-то вдруг понял, что оказался между двух огней — между женщинами, которые были для него обе важны, но, похоже, не могли ужиться.
— Катя, я не хочу, чтобы ты так думала… — начал он, но Светлана Викторовна, не дав ему закончить, перебила его, словно почувствовав, что вот он момент, чтобы дать последний удар.
— Так вот в чём дело! Ты думаешь, что я пытаюсь контролировать вас? Да я просто хочу помочь! — свекровь резко поднялась со стула, её лицо стало каменным. — Помочь, потому что вижу, что Павел слишком добрый, слишком мягкий. Он не понимает, как надо вести себя в семье. А ты, Катя, просто не хочешь принять этого! — её голос становился всё громче, и всё больше отдавал отчаянием.
Екатерина встала, чувствуя, как в груди бурлит гнев. Больше не было сил молчать, терпеть её упрёки и наставления.
— Светлана Викторовна, давайте проясним раз и навсегда. Я не просила вашей помощи и не собираюсь оплачивать ваши прихоти. Наши с Павлом отношения — это не ваша зона ответственности. И если вы не прекратите вмешиваться, я сделаю так, чтобы вы больше никогда не смогли влиять на нашу жизнь, — она произнесла это так, что слова отозвались в комнате гулким эхом.
Слова повисли в воздухе, и было ясно, что никто из них не собирается отступать.
Павел, понимая, что ситуация вышла из-под контроля, встал между матерью и женой. Он выглядел потерянным, смущённым, слабо пытался вернуть всё в рамки хотя бы какого-то спокойного разговора.
— Мама, Катя права… Мы должны решать это сами, — сказал он, голос его дрожал от напряжения. — Ты всегда была рядом, но теперь нужно дать нам немного пространства.
Светлана Викторовна посмотрела на сына так, будто услышала нелепость.
— Ты за неё, Павел? — сказала она это с таким удивлением, словно не могла поверить, что её собственный сын мог встать на сторону жены.
Павел замолк. Он любил свою мать, но вдруг почувствовал, что она буквально парализует их с Екатериной отношения. Он не мог больше быть и там, и тут. Нужно было выбирать. И он это знал.
— Мама, — вымолвил он с трудом, — мы больше не можем продолжать так. Мы с Катей хотим строить наши отношения сами, без постоянного вмешательства. Это касается не только денег, но и всего остального.
Светлана Викторовна замолчала. Её лицо стало каменным, а в глазах мелькала обида и разочарование. Она словно не могла поверить, что её сын, выросший в её заботе, теперь отстраняется.
— Так вот как вы мне платите за все годы, что я вкладывала в Павла, — прошептала она, как будто сама себе. — Ты всегда был хорошим сыном, но теперь я вижу, что твоя семья для тебя ничего не значит.
Екатерина больше не могла это слушать. Словно всё, что в ней держалось, прорвалось в этот момент. Она подошла к двери, повернулась к Павлу и тихо сказала:
— Я думаю, нам нужно поговорить наедине.
Павел бросил на мать взгляд, полный сожаления, и, не сказав ни слова, пошёл за Екатериной в спальню. Она закрыла дверь, и теперь их маленькая крепость должна была стать местом откровения.
Он уселся на кровать, нервно потирая руки, взгляд его был рассеянным.
— Катя, я не знал, что всё так зашло… — начал он, его слова звучали обескураженно. — Я думал, что как-то справлюсь, но теперь понимаю, что нужно было поговорить намного раньше.
Екатерина села напротив. Её взгляд был твёрдым, но голос звучал мягче, спокойнее.
— Паша, я понимаю, ты любишь свою мать, — сказала она, выдыхая. — Но мы с тобой должны расставить приоритеты. Ты должен быть на моей стороне. Мы — это наша семья, и никто не имеет права вмешиваться в наши дела, особенно такие важные, как деньги.
Павел кивнул, но в его глазах было что-то неопределённое — смесь признательности и недоумения.
— Я поговорю с ней, — сказал он, стиснув зубы. — Мы должны установить границы, иначе это никогда не закончится.
Екатерина вздохнула с облегчением, ощущая, что разговор наконец-то движется в нужном направлении.
— И ещё одно, — добавила она. — Наш бюджет, наши решения — всё будем принимать вместе. Никаких трат без обсуждения.
Павел на мгновение замолчал, как будто не знал, что на это сказать. Но потом кивнул. Он знал, что это правильно, даже если немного пугал его этот новый поворот.
— Хорошо, — наконец произнёс он, — Я поговорю с мамой. Скажу, что она должна уважать наши решения.
