Сюрприз
Елена застыла на месте, чашка в руках, и прижалась к стенке, пытаясь скрыться за ней, как за последним барьером. Опять. Знакомый стук в дверь эхом отозвался в голове. Она же знала, кто там. Конечно, Галина Петровна, её свекровь, с этим её лицом, будто весь мир ей обязаны. Точно сейчас на неё будет смотреть, как на бездушную картину, которую просто надо повесить в холл.
— Открой, Леночка, я с гостинцами! — её голос был таким сладким, что можно было бы лезть в темные леса за чем-то более опасным. Но Елена уже хорошо научилась читать между строк.
Она сжала чашку, так что её пальцы побелели, и пошла к двери. Всё равно придётся открывать.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — её голос был ровным, но едва ли не стальной. Да, такой её знала свекровь: ни в эмоциях, ни в тоне ничего лишнего.
— Что это у тебя тут? — Галина Петровна уже шагала в коридор, мимо, с таким видом, как будто это её дом. Зацепилась взглядом за новую вазу в гостиной и выдала с присущей ей уверенностью: «Опять деньги на ветер. Дмитрий, наверное, богат, раз ты позволяешь себе такие траты.»
Елена почувствовала, как горячая волна поднимается к горлу. Бабушка, а ну-ка держи свой язык под контролем!
— Это мои деньги, Галина Петровна. И моя квартира, — она произнесла эти слова так, как будто Галина Петровна ещё не поняла этого простого факта.
— Ой, какая гордая! — свекровь фыркнула и сразу же направилась на кухню, как если бы она тут родилась. — А где мой сын?
— На работе, — спокойно ответила Елена.
— Как всегда, один пашет, а другая… — многозначительный взгляд на Елену. Она прямо-таки почувствовала, как Галина Петровна мысленно её уже осуждает.
— Я тоже работаю, если вы забыли. — Елена ощутила, как раздражение ползёт по венам, но держалась.
— Ну да, сидишь в своём офисе, бумажки перекладываешь… — свекровь не остановилась, будто для неё офис Елены был просто хранилищем пустых бумаг и кофе в пакетиках.
Елена вдруг резко поставила чашку на стол. Пальцы побелели, но она пыталась не показывать этого.
— Может, хватит? — она подняла взгляд, лицо стало твёрдым. — Вы в моем доме, не забывайте. Я бы на вашем месте подумала, как бы не расплескать все уважение к гостям.
— Твой дом? — свекровь рассмеялась. — Это дом моего сына. И мой тоже. Пока ты тут живёшь, ты…
— Должна? — Елена не выдержала и перебила её. Голос дрожал, но не от страха, а от злости. — Я вам ничего не должна. И если Дмитрий до сих пор не объяснил вам, что это моя жизнь, а не ваше хозяйство, тогда, наверное, он так и останется маменькиным сынком.
Галина Петровна побледнела, и это было даже приятно.
— Как ты смеешь?! — её глаза сверкали, как угроза, но Елена почувствовала, как она уже давит на неё с этим своим взглядом.
— Очень легко, — сказала она с усмешкой, как бы подшучивая, но все-таки ощутив внутреннее напряжение.
В этот момент дверь резко щёлкнула, и на пороге появился Дмитрий. Его лицо было вытянутое, словно он только что видел духа.
— Мама? — его голос был странно неуверенным. — Что тут происходит?
— Твоя жена меня выгоняет! — Галина Петровна перешла в атаку.
Дмитрий обернулся к Елене, глаза полные недоумения.
— Лена, правда?
— Да, — она не стала оправдываться, не было смысла. — Я устала. Я устала от всего этого.
— От чего?! — Дмитрий замахал руками, как будто ему было трудно понять, в чём дело.
— От того, что ты никогда меня не защитишь. Никогда.
Тишина. Чёртова тишина, как самый весомый ответ.
Новые условия
Дмитрий стоял, разрываемый на два лагеря. Галина Петровна сверкала глазами, ожидая его реакции, а Елена стояла напротив, выражение лица — смесь разочарования и боли. Она устала от этой игры, устала от масок, от постоянных компромиссов.
— Дима, — Галина Петровна не выдержала молчания первой. Её голос прозвучал так, как если бы она просила у сына немного человеческого участия. — Ты же не позволишь мне так с ним разговаривать?
Он молчал.
— Дмитрий, — Елена сказала, но теперь её голос звучал твёрдо, как нож. — Либо она уходит, либо я.
— Ты что, серьёзно? — Дмитрий засмеялся нервно. — Из-за такого пустяка?
— Пустяка? — она резко подошла к нему, словно в последний раз. — Ты называешь пустяком то, что твоя мать приходит сюда, как будто у неё тут монархия, а ты даже не скажешь ни слова против?
— Она же просто заботится! — он попытался оправдать её, но всё, что вышло, было похоже на оправдание ребёнка.
— Заботится? — она скривила губы в насмешке. — Она хочет контролировать всё, а ты ей в этом только помогаешь.
Галина Петровна фыркнула, будто это было её главное оружие в борьбе с неугодными.
— Вот видишь, сынок, как она на меня смотрит?
— Хватит! — Дмитрий вдруг рявкнул. Но вот вопрос: не на кого из них двоих? Он посмотрел на Елену, на лице только ярость. — Перестань устраивать сцены!
Она отшатнулась. Пальцы скрючились в кулаки.
— Ага, всё понятно.
— Что понятно?
— Ты сделал свой выбор.
Она развернулась и пошла в спальню, как в последний раз, будто на самом деле не было возвращения.
— Лена! — Дмитрий бросился за ней.
— Не трогай меня.
— Да перестань!
Она резко обернулась, как тигр в клетке.
— Знаешь что? Я уезжаю. На пару дней. Подумай. Или… не думай. Как хочешь.
Дверь захлопнулась за ней с таким звуком, как будто весь этот дом рухнул.
Одиночество вдвоём
Дмитрий остался один. Мать, зная, как извлечь мораль из каждой сцены, ушла, с удовольствием потирая руки после «победы».
Он плюхнулся на диван, лицо его было настолько исковеркано, что и сам диван, наверное, бы сбежал, если мог.
Что за чертовщина? — вопрос в голове катился, как бильярдный мяч. Он схватился за голову и попытался вспомнить, что произошло за последние несколько часов. Телефон молчал, как будто он и не существует. Елена не звонила.
Он долго сидел, свернувшись в комок. Потом, набрав её номер, почувствовал, как кровь в венах застывает.
— Алло, — её голос был таким холодным, что он сразу понял: пришёл конец веселью.
— Лен… Ты где? — его голос был слишком тонким, как у человека, которого вот-вот начнёт трясти от похмелья.
— У подруги.
— Когда вернёшься? — он задал этот вопрос, и, кажется, в тот момент и сам не верил, что это вообще возможно.
— Не знаю.
Он хотел что-то сказать, но опять понял, что его слова ничем не помогут. Застыл на месте, как скворец на ветке.
— Ты правда считаешь, что я… — он не успел закончить. Она уже перебила его.
— Да, — её голос звучал как последний приговор. — Ты всегда выбираешь её. И я устала быть второй.
— Но она же мать! — он взорвался, но тут же понял, что это не лучший способ вести разговор.
— А я — твоя жена. Или уже не твоя? — она спросила, и ответить на этот вопрос было почти невозможно. Дмитрий молчал. У него не было слов.
— Всё. Мне нужно время.
И как-то неожиданно трубка в его руках просто отключилась. Всё. Картинка потухла. Как в плохом фильме, когда ты уже знаешь, что конец — неизбежен.
Последняя черта
Три дня. Три долгих дня молчания, и вот, наконец, Елена вернулась. Никаких стуков, никаких криков, как в драме. Она просто пришла. И как-то так, что воздух вокруг стал сразу тяжёлым, как бетон. Дмитрий стоял в прихожей, пытаясь собрать хоть какие-то остатки достоинства, но чувствовал, как руки предательски дрожат.
— Я скучал, — пробормотал он, как-то не веря в эти слова сам.
— Правда? — она прошла мимо, не останавливаясь. И он почувствовал, как его сердце сжалось. Если бы только мог взять и раствориться, как дым.
— Лена, давай поговорим. — он шагнул ей навстречу, но она даже не повернула голову. Всё как-то застыло. Тот момент, когда чувства заканчиваются, а начинается пустота.
— О чём? — её голос был равнодушным, будто она обсуждала погоду с незнакомым человеком.
— О нас. — он наклонился, стараясь вложить в слова хоть какую-то силу.
Она остановилась, но и это не было знаком перемирия. Это было просто продолжение.
— Хорошо. Говори.
Он замер, и всё, что мог — так это запутаться в собственных мыслях. Слишком много времени прошло, чтобы хоть что-то вернуть обратно. Он знал, что она его больше не ждёт.
— Я… я не хочу тебя терять. — слова произнеслись неуверенно, как будто он вообще не верил в то, что говорил.
— Но и маму не хочешь обидеть, да? — она обернулась и посмотрела ему в глаза. В её взгляде не было ни гнева, ни слёз — только сухая, холодная ирония.
Он сглотнул, как человек, который вдруг понял, что у него нет выбора.
— Я поговорю с ней. — он сказал это, но знал, что суть в этих словах была не больше, чем в пустом обещании.
— Сколько раз ты это говорил? — она повернулась, её голос был невыносимо тихим, но в нём была вся боль, весь опыт того, как долго она ждала, что этого не случится.
— В этот раз всё будет по-другому! — он почти выкрикнул это, но сам не верил в свой оптимизм.
— Нет, — она покачала головой, как будто это было решено до насмешки. — Не будет.
— Почему?! — он закричал, и в его голосе было что-то отчаянное, что-то, чего он сам не ожидал от себя. Она стояла в паре шагов от него, и каждый её шаг в сторону был как гвоздь в его гроб.
— Потому что я ухожу. — она сказала это, не пытаясь больше объяснять.
Он остолбенел. Как будто земля ушла из-под ног. Это был тот момент, когда он понял, что в его жизни что-то серьёзно сломалось.
— Ты… что? — слова вылетели, но не имели смысла.
— Я подаю на развод.
— Ты с ума сошла! — он не мог поверить в то, что она произносит. Как будто ударили по нему не только словом, но и реальностью.
— Нет. Я наконец-то пришла в себя. — её глаза были твёрдыми, словно сталь.
Она взяла сумку и повернулась, как будто всю жизнь ждала этого шага. И больше не смотрела на него.
На этот раз — навсегда.
Возвращение
Дождь, как всегда в таких случаях, нещадно бил по окнам, превращая мостовую в какое-то грязное, блестящее зеркало, в котором не отражалась ни жизнь, ни надежда, а только твоя собственная тупая морда. Дмитрий стоял под подъездом Елены, сжимая в руках этот идиотский букет алых роз — те самые, которые она когда-то любила. Пять раз перечитал её последнее сообщение: «Не звони. Мне нужно время». А время? Время давно истекло, но вот он, стоит, как идиот, и думает, что может что-то ещё изменить.
Он набрал её номер. Почувствовал, как в горле встал ком — ну а что, его всегда так трясёт в такие моменты?
— Алло, — её голос звучал так, будто она только что вылезла из-под колес машины. Устало, без всякого интереса.
— Лена… Я у твоего дома.
— Зачем? — она явно была готова не услышать ничего, что могло бы её хоть как-то зацепить.
— Нам нужно поговорить. Лично.
— Дмитрий, я… — она как-то небрежно начала, но он уже перебил её.
— Пожалуйста.
Молчание. Короткое, но ёмкое. И вот — «Хорошо». Просто, как приговор. Так, мол, и быть.
Лифт полз вверх так, как если бы ему было неинтересно, что с ним сейчас делает человек внутри. А сердце Дмитрия колотилось в груди, как будто оно хотело вырваться наружу и, может быть, убежать куда-то подальше. Что, если она уже не одна? — эта мысль была как нож, который каждый раз, при каждом её слове, всё глубже вонзается.
Дверь открылась.
Елена стояла на пороге — в простых джинсах и растянутом свитере, волосы собраны в хвост, на лице — ни макияжа, ни эмоций. Красивая, как всегда. Но чужая. Совсем чужая.
— Заходи, — сказала она, и этот голос… в нём не было ничего, что можно было бы назвать «жизнью». Просто голос, и всё.
Он сделал шаг в квартиру. Тут пахло кофе и чем-то новым. И не её духами. Его глаза заметили это первым делом.
— Ты одна? — голос у него был ровный, даже удивительно ровный. Но вот он как-то сам не поверил, что задаёт такой вопрос.
— Нет. — она даже не удивилась. Как будто вообще ничего не происходит.
Из кухни вышел мужчина. Высокий, с короткой стрижкой, в чёрной футболке. В руках — две чашки. Он даже не посмотрел на Дмитрия, а просто подошёл к Елене и тихо сказал:
— Всё в порядке?
— Да. Минутку. — ответила она, будто ничего особенного не происходит, и вообще он тут, по сути, лишний.
Дмитрий почувствовал, как земля уходит из-под ног. Как будто его оторвало от реальности и бросило прямо в какой-то пустой космос. Он ещё раз посмотрел на мужчину, и вдруг это ему показалось смешным, жалким. Он в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.
— Кто это? — он спросил, но голос дрожал. И в его вопросе было всё: и страх, и боль, и что-то уже похожее на истеричный срыв.
— Сергей, — ответила она, как будто это не имеет значения. — Мы встречаемся.
И Дмитрий в этот момент понял, что это был конец. В руках его этот дурацкий букет роз стал совсем нелепым, неуместным, и он даже не знал, куда их теперь деть.
— Я пришёл извиниться, — выдавил он, стараясь говорить как можно спокойнее, но понимал, что это не имеет ни малейшего смысла.
— Поздно. — она произнесла это так, что слова были как молоток по голове. Это было не осуждение, это было заключение.
— Лена… — он хотел сказать что-то ещё, но она перебила его.
— Нет, ты послушай, — она перебила его с такой решимостью, что у него даже сжалось сердце. — Ты пришёл только потому, что наконец понял: я больше не буду ждать. Но если бы я вернулась, всё повторилось бы снова. Ты не изменился. Ты просто испугался одиночества.
— Это не так! — он выкрикнул это, но в душе он понимал, что она, чёрт возьми, права.
— Докажи. — она посмотрела на него так, что он сразу понял — слов больше нет. Ещё пару секунд, и он бы согласился с её взглядом, с её словами, с тем, что всё, что они имели, уже не вернётся.
Сергей стоял в стороне и молча наблюдал. Никакой агрессии, никакой злости. Просто спокойствие. Спокойствие, которое, как оказалось, было намного страшнее любого злорадства.
— Ладно, — Дмитрий вдруг взял эти дурацкие цветы и протянул их ей. — Это… для тебя.
Она посмотрела на них, потом взяла, не сказав ни слова.
— Спасибо.
— Я… я пойду. — слова вырвались, но он сам их не понял. Что он делает? Он уходил, и ему не было ни стыда, ни гордости. Просто было что-то тяжёлое в груди, как будто на сердце лежал камень.
— Да. — она сказала это, как будто всё решено.
Он повернулся к двери, рука потянулась к ручке, но вдруг она произнесла:
— Дмитрий.
Он обернулся. Его сердце заколотилось, а руки невольно сжались в кулаки.
— Я тебе не враг, — сказала она, и её слова были как холодная вода. — Но мы закончили. По-настоящему.
Дверь захлопнулась.
Он стоял на лестничной площадке, слушая, как дождь с бешеной силой бьёт по крыше. Где-то внутри рвалось что-то — «вернись», «бейся за неё», «сломай эту дверь». Но он не вернулся. Он просто ушёл. И на этот раз — навсегда.
P.S. А розы она выбросила. В тот же вечер.
