Густой запах свежей краски и недавно уложенного ламината наполнял пространство кухни. Виктор провел рукой по новой столешнице, которую установил всего три дня назад. Гладкая, с имитацией мраморной поверхности — точь-в-точь как хотела Алина. Сколько денег и времени он вложил в этот дом за пятнадцать лет — не сосчитать. Сначала заменил проводку, потом трубы, укрепил фундамент, перекрыл крышу… И вот теперь заканчивает полную модернизацию кухни.
Скрип входной двери прервал его размышления. Лёгкие шаги по коридору, шуршание пакетов — Алина вернулась из магазина. За ней, гремя каблуками, вошла Марина Степановна.
— Ну наконец-то закончил, — вместо приветствия произнесла тёща, критически оглядывая кухню. — Я уже забыла, когда нормально готовила.
Виктор сдержанно улыбнулся. За пятнадцать лет совместного проживания он привык к манере тёщи скупо хвалить и щедро критиковать. Временами казалось, что женщина просто не замечает, как преобразился её старый дом благодаря зятю.
— Мам, ну что ты сразу начинаешь, — Алина выставила пакеты на столешницу и подошла к мужу. — Вить, выглядит просто потрясающе!
Виктор обнял жену за плечи. Перед глазами пронеслись воспоминания: как пятнадцать лет назад они въехали сюда после по.жара в их квартире, как поначалу планировали пожить «годик-другой», а потом… Потом рождение детей, ипотека на развитие бизнеса, и решение направить все свободные деньги не на покупку нового жилья, а на ремонт дома тёщи, который со временем, как негласно предполагалось, станет их семейным гнездом.
— Я купила продукты на праздничный ужин, — Алина начала разбирать пакеты. — В субботу соберёмся все вместе, отметим окончание ремонта.
Марина Степановна поджала губы и расправила плечи — верный знак, что собирается сообщить что-то важное.
— Кстати, об ужине, — она постучала острым ногтем по столешнице. — Я тоже хотела объявить новость. К нам придёт Георгий Петрович.
— Это который из твоего хора ветеранов? — рассеянно спросила Алина, разбирая продукты.
— Нет, — тёща замялась, что было ей совсем несвойственно. — Мы познакомились в интернете. На сайте знакомств для людей старшего возраста.
Виктор и Алина переглянулись.
— Мам, это же здорово! — осторожно произнесла Алина. — Мы будем рады познакомиться с твоим… другом.
— Не с другом, — Марина Степановна расправила воротник блузки. — С будущим мужем.
Брови Виктора взлетели вверх. За пятнадцать лет совместной жизни он ни разу не видел, чтобы тёща проявляла интерес к мужчинам. После раннего ухода из жизни мужа она полностью посвятила себя дочери, внукам и хору ветеранов.
— Ого, поздравляю, — он попытался скрыть удивление. — И давно вы…
— Три месяца, — отрезала Марина Степановна. — Георгий сделал мне предложение на прошлой неделе. Я согласилась.
Алина подошла к матери и обняла её: — Мамочка, я так за тебя рада! Расскажи о нём. Сколько ему лет? Чем занимается?
Разговор потёк в привычном русле. Марина Степановна, приободрённая реакцией дочери, пустилась в рассказы о своём женихе: статный вдовец шестидесяти восьми лет, бывший военный, сейчас владеет сетью ломбардов в соседнем регионе. Познакомились в сети, сначала общались виртуально, потом он приезжал дважды, останавливался в гостинице. В разговоре проскальзывали необычные для практичной тёщи нотки восторженности.
Виктор, слушая вполуха, снова провёл рукой по новой столешнице. Почему-то эта новость заставила его ощутить смутное беспокойство. Интуиция, отточенная годами ведения строительного бизнеса, подсказывала: что-то здесь не так.
— А где вы планируете жить после свадьбы? — спросил он, прерывая поток восхищений о новом избраннике.
Воцарилась тишина. Марина Степановна прямо посмотрела на зятя, слегка прищурившись. Этот взгляд Виктор хорошо знал — так теща смотрела, когда собиралась сказать что-то неприятное.
— Об этом я и хотела поговорить, — она перевела взгляд на дочь. — Георгий предлагает мне переехать к нему. У него большой дом в центре Нижнеуральска. А этот дом… этот дом я решила продать.
Рука Виктора замерла на столешнице. Алина резко обернулась к матери: — Продать? Наш дом?
— Мой дом, — уточнила Марина Степановна, выделив первое слово. — Я понимаю, что для вас это неожиданно, но пора двигаться дальше. Вы живёте в моём доме уже пятнадцать лет, пора и честь знать.
Фраза, сказанная буднично, ударила Виктора сильнее, чем если бы тёща его физически толкнула. Он почувствовал, как немеют кончики пальцев от неожиданной обиды и злости.
— Мама, ты это серьёзно? — голос Алины дрогнул. — А как же мы? Куда нам идти?
— Алина, вам с Виктором по сорок лет. У вас взрослые дети. Виктор — владелец строительной фирмы. Неужели за пятнадцать лет вы не могли накопить на собственное жильё? — В голосе тёщи прозвучала неприкрытая ирония.
Виктор молчал, чувствуя, как внутри растёт возмущение. Конечно, они могли бы накопить. Но каждый свободный рубль он вкладывал в этот дом — дом, который считал семейным, который, как ему казалось, рано или поздно станет их собственностью. Старая проводка, прогнивший фундамент, протекающая крыша — всё это он исправил своими руками. Построил баню на участке, гараж, беседку для семейных посиделок. Сколько денег и времени вложено — не сосчитать.
— Мама, но Виктор столько вложил в ремонт, — начала Алина.
— Я его об этом не просила, — отрезала Марина Степановна. — Да, спасибо за ремонт. В конце концов, вы пятнадцать лет жили здесь бесплатно. Считайте это платой за аренду.
Виктор почувствовал, как его терпению приходит конец: — Марина Степановна, но мы же договаривались…
— О чём? — теща вскинула подбородок. — Покажите мне хоть одну бумагу, где сказано, что я обещала вам этот дом. Мы договаривались, что вы поживёте здесь, пока не встанете на ноги. Пятнадцать лет прошло! Это не «пока», это злоупотребление моей добротой.
Виктор сжал кулаки. Нет, документов никаких не было. Всё делалось на доверии, на словах, на негласном понимании. Или, как теперь выяснилось, недопонимании.
— И когда ты планируешь продать дом? — тихо спросила Алина, опустив голову.
— Я уже нашла покупателей, — тёща перешла на деловой тон. — Они дают хорошую цену, выше рыночной. Сделку планируем заключить через два месяца. Этого времени вам хватит, чтобы найти жильё.
Два месяца. Шестьдесят дней, чтобы найти новый дом и деньги на его покупку. Виктор почувствовал, как кружится голова. Бизнес в последний год шёл не так хорошо, как хотелось бы — конкуренция, экономический спад…
— Это невозможно, — выдавил он.
— Возможно, Виктор, — тёща поднялась. — Я уже не молодая женщина. Мне выпал шанс начать новую жизнь, и я намерена его использовать. Если хотите, можете взять ипотеку. С твоей кредитной историей это не проблема.
Она посмотрела на часы: — Мне пора к парикмахеру. Обсудим детали позже.
Каблуки Марины Степановны процокали по коридору, хлопнула входная дверь. Виктор и Алина остались на кухне, оглушённые новостью. Он посмотрел на жену — глаза полны слёз, плечи опущены.
— Она не может так поступить, — прошептала Алина. — Это наш дом. Наш!
Виктор обнял жену, не находя слов утешения. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет труда, вложений, планов — и всё рушится в один момент из-за внезапной прихоти тёщи и какого-то неизвестного мужчины, появившегося из ниоткуда.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он, не чувствуя уверенности в собственных словах.
В субботу вечером дом наполнился голосами. Семейный ужин, задуманный как праздник по случаю окончания ремонта, превратился в смотрины будущего мужа тёщи. Георгий Петрович оказался высоким седовласым мужчиной с военной выправкой и цепким взглядом. Он держался уверенно, чуть снисходительно, как человек, привыкший командовать.
— Прекрасный дом, — похвалил он, оглядывая столовую. — Сразу видно хозяйскую руку.
— Это всё Виктор, — неожиданно сказала Марина Степановна. — Мой зять — талантливый строитель.
Виктор удивлённо посмотрел на тёщу. За последние дни она не проронила ни слова о его заслугах, настаивая на своём решении продать дом.
— Действительно? — Георгий окинул Виктора оценивающим взглядом. — Отличная работа. Дом выглядит как новый. Думаю, вы получите за него хорошую цену, Марина.
Виктор почувствовал, как внутри снова поднимается волна возмущения. Этот человек говорит о доме, в который вложена часть его жизни, как о товаре для продажи.
— Кстати, о цене, — Георгий повернулся к тёще. — Я говорил с риелтором. Он считает, что можно поднять цену ещё на пятнадцать процентов. Район стал престижным, а дом в отличном состоянии.
Алина пнула мужа под столом, призывая сохранять спокойствие. Она хорошо знала его характер — Виктор мог вспыхнуть и наговорить лишнего. Но разговор о продаже их дома, который вели прямо за ужином, словно речь шла о продаже подержанного автомобиля, выводил из себя.
За столом сидели и дети: Кирилл, девятнадцатилетний студент технического вуза, и шестнадцатилетняя Соня, школьница. Они молча наблюдали за происходящим, изредка переглядываясь. Для них дом тёщи был единственным, который они помнили. Здесь прошло их детство, здесь каждый уголок был знаком и дорог.
— А мы куда поедем? — вдруг спросила Соня, прерывая обсуждение деталей продажи.
Взрослые замолчали. Марина Степановна растерянно посмотрела на внучку.
— Солнышко, вы с родителями найдёте новое жильё. Может быть, даже лучше этого.
— Но я не хочу никакое другое, — в голосе девочки зазвучали слёзы. — Здесь все мои друзья, здесь моя школа.
— Соня, не начинай, — устало произнесла Алина. — Мы обсудим это позже.
— А что тут обсуждать? — вступил Кирилл. — Бабушка выходит замуж и выгоняет нас из дома. Всё предельно ясно.
— Я никого не выгоняю, — жёстко ответила Марина Степановна. — Я продаю свою собственность. Это мой дом, и я вправе распоряжаться им, как считаю нужным.
— Твой дом? — Кирилл посмотрел на бабушку с вызовом. — А кто его спас от разрушения? Кто вложил в него столько денег и сил? Папа! И теперь ты просто выбрасываешь нас, чтобы уехать с человеком, которого знаешь три месяца?
— Кирилл! — Алина повысила голос. — Немедленно извинись перед бабушкой!
— Не буду, — юноша отодвинул тарелку. — Я говорю правду. Бабушка поступает подло.
— Если я такая подлая, почему бы тебе не съехать прямо сейчас? — повысила голос Марина Степановна. — Уверена, в общежитии найдётся место для такого талантливого молодого человека.
Соня всхлипнула. Обстановка накалялась на глазах.
— Думаю, нам пора, — вдруг произнёс Георгий Петрович, поднимаясь. — Марина, ты обещала показать мне те фотоальбомы.
Тёща, бросив сердитый взгляд на внука, последовала за женихом в свою комнату. Как только дверь за ними закрылась, Виктор выдохнул: — Что за человек? Ведёт себя так, будто уже хозяин здесь.
— Не начинай, — Алина принялась убирать со стола. — Мама имеет право на личную жизнь.
— На личную жизнь — да. На то, чтобы выставить нас на улицу после пятнадцати лет — нет!
Дети молча наблюдали за перепалкой родителей. Соня продолжала тихонько всхлипывать, а Кирилл сидел с мрачным выражением лица.
— Пап, а ты правда не можешь ничего сделать? — спросил он. — Ты же вложил в этот дом кучу денег.
Виктор покачал головой. Вопрос сына бил в самое больное место — в его беспомощность как главы семьи, неспособного защитить свой дом.
— Юридически дом принадлежит бабушке. Всё, что я делал, делалось без документов, на словах. Доказать что-то будет сложно.
— Но можно попробовать! — Кирилл не сдавался. — Есть же фотографии до и после. Есть соседи, которые видели, как ты работал. Есть чеки на материалы…
Виктор взглянул на сына с новым интересом. А ведь парень прав. Какие-то доказательства найти можно. Большая часть материалов покупалась через его фирму, значит, документы должны сохраниться.
— Знаешь, ты подал мне хорошую идею, — он хлопнул сына по плечу. — Завтра же начну собирать документы.
— Ты серьёзно собираешься судиться с моей матерью? — глаза Алины расширились от удивления и возмущения.
— Нет, — Виктор покачал головой. — Но иметь на руках доводы для серьёзного разговора не помешает. А этот Георгий… он мне не нравится. Что-то с ним не так.
— Ты просто ревнуешь, — фыркнула Алина. — Мама наконец-то нашла себе пару, а ты недоволен.
— Дело не в этом, — Виктор нахмурился. — Он слишком… гладкий. И появился слишком внезапно. Три месяца — и сразу свадьба и продажа дома? Не верю в такие совпадения.
Алина пожала плечами, но в её глазах мелькнуло сомнение. Она тоже заметила, что жених матери держится слишком уверенно, слишком по-хозяйски.
— Что ты предлагаешь?
— Я проверю его, — решительно ответил Виктор. — Узнаю, кто он такой на самом деле.
Следующие две недели Виктор жил как на иголках. Днём занимался бизнесом, а вечерами и в выходные собирал информацию о Георгии Петровиче и доказательства своих вложений в дом.
По второму направлению дела шли неплохо. Он нашёл старые фотографии дома до ремонта — обшарпанные стены, проваливающийся пол, покосившаяся крыша. Нашлись и платёжные документы на основные материалы, проходившие через бухгалтерию его фирмы. Соседи, хорошо знавшие ситуацию, согласились при необходимости подтвердить его многолетний труд по восстановлению дома.
А вот с информацией о женихе тёщи дело обстояло сложнее. Георгий Петрович Самойлов, 68 лет, вдовец, владелец сети ломбардов в Нижнеуральске — всё это подтверждалось. Но что-то не давало Виктору покоя. Интуиция подсказывала: копать нужно глубже.
Он обратился к старому другу, работавшему в службе безопасности банка. Тот обещал поднять связи и проверить Георгия более тщательно.
Тем временем Марина Степановна активно готовилась к продаже дома. В отсутствие домочадцев водила потенциальных покупателей на экскурсии, обсуждала с риелтором детали сделки, паковала личные вещи. Семейная атмосфера становилась всё более напряжённой.
Алина металась между мужем и матерью, пытаясь сохранять нейтралитет. Но с каждым днём это становилось всё сложнее. Особенно когда она заметила, что мать начала избавляться от старых семейных фотографий, словно готовясь стереть прошлое.
— Мам, а куда делся альбом с нашей свадьбы? — спросила она однажды, не найдя его на привычном месте.
— Я рассортировала фотографии, — отмахнулась Марина Степановна. — Оставила только самые важные. Остальное выбросила — занимают только место.
Алина почувствовала, как что-то обрывается внутри. Её мать, всегда такая сентиментальная в отношении семейных реликвий, теперь выбрасывает фотографии дочери?
— Но почему? — она с трудом сдерживала эмоции. — Ты всегда так дорожила этими воспоминаниями.
— Это просто вещи, Алина, — тёща продолжала складывать книги в коробку. — Я начинаю новую жизнь. Зачем тащить в неё весь этот хлам?
Алина смотрела на мать, не узнавая её. Словно перед ней был другой человек — с чужим голосом, чужими жестами, чужими ценностями.
— Это мой отец на этих фотографиях, — тихо произнесла она. — Твой муж.
— Бывший муж, — поправила Марина Степановна. — Он давно ушёл, а я наконец-то встретила настоящего мужчину. Георгий заставил меня почувствовать себя живой.
— А как же мы? Твои внуки? Неужели мы тоже часть прошлого, которое нужно оставить?
Марина Степановна на мгновение замерла, затем продолжила собирать вещи: — Не драматизируй. Я не отказываюсь от вас. Просто хочу, чтобы вы наконец начали жить своей жизнью, а не цепляться за мою юбку. Вам с Виктором давно пора завести собственное жильё.
— Мы думали, что уже его имеем, — Алина не сдержала горечи. — Пятнадцать лет Витя вкладывал всё в этот дом. Ты же знаешь, сколько сил и денег он потратил!
— Я его об этом не просила, — отрезала тёща. — Он делал это по собственному желанию.
— Потому что считал этот дом своим! Нашим! Ты же сама говорила, что оставишь его нам!
Марина Степановна выпрямилась: — Я такого не говорила. И вообще, хватит об этом. Решение принято. Если вашей зарплаты не хватает на жильё, возьмите ипотеку, как все нормальные люди.
Разговор явно зашёл в тупик. Алина вышла из комнаты матери с тяжёлым сердцем. Это было уже не просто недопонимание — это был настоящий разрыв между двумя самыми близкими ей людьми.
Звонок от друга из службы безопасности раздался, когда Виктор заканчивал рабочий день в офисе.
— Есть информация по твоему Георгию, — голос в трубке звучал заговорщически. — И она тебе не понравится.
— Говори, — Виктор напрягся, чувствуя, как учащается пульс.
— Твой Георгий Петрович Самойлов не первый раз женится на женщине в возрасте. До твоей тёщи у него было три жены — все за шестьдесят, все обеспеченные, с недвижимостью.
— И что с ними случилось?
— Вот что интересно, — друг понизил голос. — Каждый раз по одной схеме: свадьба, продажа имущества жены, совместное вложение средств в его бизнес, а потом — развод. Причём деньги жён испарялись в неизвестном направлении. Он мастерски всё оформляет — комар носа не подточит. Одна из бывших жён подавала в суд, но безрезультатно.
Виктор почувствовал, как внутри всё холодеет. Его худшие опасения подтвердились.
— У тебя есть контакты этих женщин? Мне нужно с ними поговорить.
— Я могу найти адрес одной из них — она живёт недалеко от вас. Но Виктор, будь осторожен. Этот Георгий — не тот человек, с которым стоит связываться. У него хорошие покровители.
После разговора Виктор долго сидел в машине, обдумывая полученную информацию. Итак, жених тёщи — обычный брачный аферист, специализирующийся на пожилых женщинах с недвижимостью. Подлец, отработавший схему до мелочей. И теперь его целью стала Марина Степановна и их дом.
Виктор завёл машину и поехал по адресу, который прислал друг. Валентина Николаевна, вторая жена Георгия, жила в маленькой однокомнатной квартире на окраине города. А ведь до знакомства с Георгием у неё был собственный дом в центре, вспомнил он слова друга.
Пожилая женщина, открывшая дверь, выглядела встревоженной: — Вы кто?
— Меня зовут Виктор. Я пришёл поговорить о Георгии Петровиче Самойлове.
При этом имени лицо женщины исказилось: — Я ничего не скажу. Уходите.
Она попыталась закрыть дверь, но Виктор мягко удержал её: — Пожалуйста, это очень важно. Моей тёще грозит та же опасность. Она собирается за него замуж.
Валентина Николаевна на мгновение замерла, затем отступила в глубь квартиры: — Входите. Только быстро.
Маленькая квартирка была чистой, но скудно обставленной. На стенах — дешёвые репродукции, мебель старая, но ухоженная. Типичное жильё пенсионерки со скромным достатком.
— Чай будете? — спросила хозяйка.
— Нет, спасибо, — Виктор сел на предложенный стул. — Расскажите мне о Георгии.
Валентина Николаевна тяжело опустилась в кресло напротив: — Что тут рассказывать… Он появился в моей жизни как чудо, — глаза женщины затуманились воспоминаниями. — Я овдовела за год до этого. Дети разъехались, живут своими семьями. Одиночество давило стенами. И тут он — галантный, внимательный, с военной выправкой.
Виктор внимательно слушал, отмечая сходство истории с ситуацией тёщи.
— Мы познакомились в парке. Он подсел ко мне на скамейку, разговорились. Потом стал заходить каждый день, приносил цветы, говорил комплименты. Знаете, в моём возрасте такое внимание… опьяняет.
Она горько усмехнулась: — Через два месяца сделал предложение. Я согласилась, не раздумывая. А потом начались разговоры о том, что мой дом старый, требует много вложений, что лучше его продать и купить квартиру поближе к его бизнесу. Остальные деньги он предложил вложить в развитие сети ломбардов — обещал золотые горы.
— И вы согласились? — тихо спросил Виктор.
— Конечно, — она развела руками. — Я влюбилась как девчонка. Доверяла ему безоговорочно. Продала дом, который достался мне от родителей. Большую часть денег отдала ему — на развитие бизнеса. А потом…
Она замолчала, сжав руки в кулаки.
— Сначала всё было хорошо, — продолжила она после паузы. — Мы купили маленькую квартиру — эту самую. Георгий говорил, что временно, что скоро мы разбогатеем и купим виллу. А потом он стал отдаляться. Появились командировки, какие-то срочные дела. Через полгода после свадьбы подал на развод. Сказал, что я его душу и не разделяю его бизнес-интересы.
— А деньги? — Виктор подался вперёд.
— Какие деньги? — она горько рассмеялась. — Он всё оформил юридически безупречно. Я сама подписала все документы. Добровольно вложила средства в его компанию, став миноритарным акционером. А потом компания обанкротилась. Якобы. На самом деле он просто перевёл все активы на другое юрлицо.
Виктор покачал головой. Схема проста и эффективна — классическое мошенничество, но юридически трудно доказуемое.
— Вы обращались в полицию?
— Конечно. И в суд подавала. Бесполезно. У него везде связи, а документы составлены идеально. Суд решил, что это обычный предпринимательский риск. Я осталась с этой квартирой и пенсией.
Женщина вдруг подалась вперёд, схватив Виктора за руку: — И я не единственная! Нас таких трое. Он охотится за одинокими женщинами с недвижимостью. Втирается в доверие, женится, забирает имущество и исчезает. Спасите свою родственницу, пока не поздно!
Виктор поблагодарил Валентину Николаевну и, взяв её контакты, отправился домой. В голове зрел план. Теперь, когда у него есть конкретные доказательства, он сможет открыть тёще глаза на истинную сущность её жениха.
Вечером Виктор показал Алине собранные документы и рассказал о встрече с бывшей женой Георгия.
— Боже мой, — она побледнела, просматривая бумаги. — Это же настоящий хищник. И мама попалась ему на крючок.
— Нужно срочно поговорить с ней, — Виктор собрал документы в папку. — Показать ей всё это.
— Она не поверит, — Алина покачала головой. — Ты же знаешь маму. Она решит, что это твои происки, чтобы сохранить дом.
— А если она поговорит с Валентиной Николаевной лично? Услышит историю из первых уст?
Алина задумалась: — Возможно. Но как её уговорить на эту встречу?
— Придумаем что-нибудь. Главное — действовать быстро. Я слышал, как она говорила по телефону о предварительном договоре купли-продажи. Кажется, она хочет подписать его на следующей неделе.
На следующий день Алина попыталась заговорить с матерью о Георгии, но натолкнулась на глухую стену: — Я не хочу это обсуждать, — отрезала Марина Степановна. — Ты, как и твой муж, просто не хочешь моего счастья.
— Мама, это не так! — Алина чуть не плакала. — Мы беспокоимся о тебе. О твоём будущем.
— Моё будущее — это Георгий, — тёща поджала губы. — И я не позволю вам разрушить это.
Разговор зашёл в тупик. Алина в отчаянии позвонила мужу: — Она ничего не хочет слушать. Говорит, что мы против её счастья.
— План Б, — решительно ответил Виктор. — Мы устроим очную ставку. Я пригласил Валентину Николаевну на чай завтра днём. Сказал, что твоя мама хочет с ней посоветоваться по поводу Георгия. Нужно, чтобы твоя мать была дома.
— Но как мы её удержим? Она может просто уйти, когда увидит, к чему всё идёт.
— Придётся рискнуть. Другого выхода нет.
Следующий день выдался пасмурным, под стать настроению семьи. Марина Степановна собиралась уходить, когда в дверь позвонили.
— Ты кого-то ждёшь? — спросила она дочь, направляясь к двери.
— Это к тебе, мама, — Алина выглядела напряжённой. — Пожалуйста, выслушай эту женщину. Это важно.
Тёща нахмурилась, но открыла дверь. На пороге стояла Валентина Николаевна, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
— Вы кто? — резко спросила Марина Степановна.
— Валентина Николаевна, — представилась гостья. — Бывшая жена Георгия Петровича Самойлова.
Лицо тёщи исказилось от гнева. Она обернулась к дочери: — Это подстава? Виктор подговорил эту женщину?
В этот момент в коридор вышел сам Виктор: — Марина Степановна, прошу вас, выслушайте её. Хотя бы пять минут. А потом решайте сами.
Тёща колебалась, явно борясь с желанием выставить незваную гостью за дверь. Но что-то в глазах Валентины Николаевны — печаль, искренность? — заставило её сдаться: — Хорошо. Пять минут.
Они прошли в гостиную. Валентина Николаевна, нервно теребя сумочку, рассказала свою историю — точно так же, как вчера Виктору. С каждым словом лицо Марины Степановны становилось всё более напряжённым. Когда гостья закончила, наступила тяжёлая тишина.
— Это всё неправда, — наконец произнесла тёща, но в её голосе уже не было прежней уверенности. — Георгий рассказывал мне о своих бывших жёнах. Говорил, что они пытались его оклеветать из-за неудавшихся отношений.
— У меня есть фотографии, — тихо сказала Валентина Николаевна, доставая из сумочки конверт. — Наша свадьба. Наш дом — тот, который я продала. И выписка из банка о переводе денег в его компанию.
Марина Степановна медленно перебирала фотографии, и с каждым снимком её лицо всё больше бледнело.
— Есть ещё кое-что, — Виктор положил перед тёщей папку с документами. — Здесь информация о всех его бывших жёнах. О банкротстве фирмы сразу после получения денег. О новой компании, открытой месяц спустя. Схема отработана до мелочей.
Тёща долго молчала, изучая бумаги. Затем подняла взгляд на Валентину Николаевну: — Почему вы пришли? Зачем вам это?
— Потому что я не хочу, чтобы ещё одна женщина повторила мою судьбу, — просто ответила та. — Я потеряла всё — дом, сбережения, самоуважение. Осталась доживать век в крошечной квартире, едва сводя концы с концами. Георгий — хищник. Он находит уязвимых женщин и разрушает их жизни.
Марина Степановна закрыла папку: — Спасибо, что пришли. Мне нужно всё обдумать.
Когда Валентина Николаевна ушла, тёща повернулась к зятю: — Ты ведь с самого начала его подозревал?
— Да, — честно ответил Виктор. — Что-то в нём показалось мне фальшивым. Слишком гладкий, слишком идеальный. И слишком быстро всё закрутилось.
— И ты решил копать под него, — это был не вопрос, а утверждение.
— Я защищал свою семью, — просто ответил Виктор. — Наш дом.
Тёща хмыкнула: — Наш? Ты по-прежнему считаешь его своим?
— Пятнадцать лет труда, Марина Степановна. Пятнадцать лет вложений — материальных и душевных. Каждый уголок этого дома хранит частичку моей жизни. Да, я считаю его своим. Нашим — семейным.
Тёща долго смотрела на него, словно видела впервые. Затем перевела взгляд на дочь: — Мне нужно побыть одной. Я позвоню Георгию.
Она ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь. Виктор и Алина переглянулись. Первый шаг сделан — семена сомнения посеяны. Но что будет дальше?
Следующие два дня Марина Степановна была необычно молчалива. Она не упоминала ни Георгия, ни продажу дома, проводила большую часть времени в своей комнате. Когда Алина пыталась заговорить с ней, отвечала односложно, явно погружённая в свои мысли.
На третий день она сама подошла к Виктору, когда тот работал в гараже: — Нам нужно поговорить.
Они сели за старый верстак. Тёща выглядела осунувшейся, но решительной: — Я расторгла помолвку с Георгием.
Виктор внутренне выдохнул с облегчением, но внешне сохранил нейтральное выражение: — Это было нелегкое решение.
— Нелегкое, — согласилась она. — Но необходимое. Я позвонила ещё одной его бывшей жене. История та же. А потом проверила его бизнес через своих старых коллег. Его ломбарды — это фикция, прикрытие для отмывания денег.
Она горько усмехнулась: — Он позвонил вчера. Кричал, угрожал. Обещал засудить меня за клевету. Но когда я сказала, что подключила юристов и готова подать заявление в полицию, быстро сдулся.
— Вы поступили правильно, — Виктор осторожно прикоснулся к её руке. — Он бы разрушил вашу жизнь.
— Возможно, — она пожала плечами. — Но дело не только в нём. Эта ситуация заставила меня многое переосмыслить.
Она внимательно посмотрела на зятя: — Пятнадцать лет, Виктор. Пятнадцать лет ты вкладывал в этот дом силы и средства. А я собиралась выбросить тебя на улицу из-за мимолётного увлечения.
— Вы имели право, — начал он. — Юридически дом…
— Дело не в юридических правах, — прервала его тёща. — Дело в справедливости. В семейных ценностях. В том, что правильно.
Она достала из кармана сложенный лист бумаги: — Я отменила продажу дома. И вот, набросала кое-что. Хочу, чтобы ты посмотрел.
Виктор развернул лист. Это был черновик дарственной — Марина Степановна собиралась переписать дом на Алину и его, оставив за собой право пожизненного проживания.
— Марина Степановна, вы не обязаны…
— Обязана, — твёрдо сказала она. — Это правильно. Этот дом давно уже ваш — по факту, если не по документам. Пора исправить эту несправедливость.
Виктор не находил слов. За пятнадцать лет это была первая ситуация, когда тёща открыто признала его вклад в семью, его право на то, что он создал своими руками.
— Спасибо, — просто сказал он. — Это многое значит для меня. Для всех нас.
Тёща кивнула: — Но у меня есть одно условие. Ты должен завершить ремонт второго этажа. Хочу, наконец, жить в нормальных условиях.
Виктор рассмеялся, чувствуя, как напряжение последних недель отпускает: — Сделаю в лучшем виде. Слово строителя.
Шесть месяцев спустя семья собралась на просторной веранде, пристроенной к дому. Второй этаж был полностью отремонтирован, с отдельной комфортабельной зоной для Марины Степановны. Дом официально принадлежал Виктору и Алине, тёща обладала правом пожизненного проживания, а дети знали, что в будущем унаследуют семейное гнездо.
Георгий Петрович исчез из их жизни так же внезапно, как появился. По слухам, он переключился на поиск новых жертв в другом городе. Но теперь, благодаря бывшим жёнам, объединившимся против него, полиция начала расследование его деятельности.
— За наш дом! — Виктор поднял бокал. — За то, что мы сохранили его и сделали ещё лучше.
— За семью, — добавила Алина. — За то, что мы прошли через испытания и стали крепче.
Марина Степановна, непривычно мягкая и задумчивая в последние месяцы, подняла свой бокал: — Знаете, я часто вспоминаю, как сказала тогда: «Вы живёте в моём доме уже пятнадцать лет, пора и честь знать». Какой же глупой я была.
— Не глупой, мама, — мягко возразила Алина. — Просто ослеплённой.
— Возможно, — тёща кивнула. — Но я благодарна судьбе, что всё обернулось именно так. Теперь я знаю точно: этот дом принадлежит всем нам. И никто не может этого изменить.
Виктор обвёл взглядом веранду, сад, фасад дома — всё, что было создано его руками за эти годы. Пятнадцать лет труда. Пятнадцать лет вложений. Пятнадцать лет любви к своей семье, воплощённой в каждой балке, каждом камне, каждой мелочи этого дома.
Дома, который наконец-то принадлежал им — по закону и по справедливости.
