Почему, так происходит? Жизнь идёт своим чередом, всё привычно, понятно… А потом — раз! И всё летит к чертям. Именно так случилось у нас с Игорем.
Мы женаты двенадцать лет. Двенадцать! Можете себе представить? Я помню, как мы покупали первую квартиру. Он тогда работал инженером на заводе, я — учительницей в школе. Копили с каждой зарплаты. Считали буквально каждый рубль.
— Лен, а может, не будем брать этот холодильник? — говорил он тогда. — Дорого очень. — Игорь, нам же нужно где-то продукты хранить!
Смешно сейчас вспоминать. Тот холодильник до сих пор стоит на кухне. Гудит, правда, как самолёт. Но работает.
А потом… Потом что-то изменилось. Не сразу, конечно. Постепенно. Сначала я заметила, что он стал позже приходить домой. Потом — что меньше рассказывает о работе. А потом вообще перестал рассказывать.
— Как дела? — спрашиваю. — Нормально, — отвечает и уткнётся в телефон.
Вот тут-то я и поняла… Нет, не поняла. Почувствовала. Что что-то не так. Женское чутьё — штука надёжная. Редко подводит.
Я тогда решила заняться собой. Записалась на курсы флористики. Знаете, всегда мечтала научиться красиво цветы составлять. Букеты делать. Композиции всякие.
Первый урок… Господи, как же я волновалась! Руки тряслись, когда розы резала. Наставница — тётя Света, добрейшая душа — говорит:
— Леночка, не бойся! Цветы чувствуют страх. Они любят уверенные руки.
И правда. Стоило расслабиться — и пошло! Будто всю жизнь этим занималась. Розы, хризантемы, георгины… Каждый цветок — как живой. У каждого своего характера, своё настроение.
Через месяц принесла домой первый букет. Гордая такая!
— Игорь, смотри! Сама сделала! — Красиво, — бросил он, даже не подняв глаз от компьютера.
Знаете, в этот момент что-то во мне щёлкнуло. Не сломалось — именно щёлкнуло. Как выключатель.
Я поставила букет в вазу и подумала:
«А зачем я ему показываю? Зачем жду его одобрения?»
С тех пор я перестала рассказывать ему о курсах. О том, как у меня получается. О том, что тётя Света хвалит. О том, что другие ученицы просят совета. Просто делала. Училась. Росла.
А дома… Дома мы стали как соседи. Вежливые, но чужие. Он приходил поздно, я уже спала. Я вставала рано, он ещё спал. Пересекались только за завтраком.
— Кофе будешь? — спрашиваю. — Буду.
И всё. Больше слов не было. Да и зачем? Всё уже сказано. Точнее, не сказано, но понятно.
Через полгода тётя Света предложила мне работу в её салоне. Помощницей флориста.
— Леночка, у тебя талант! Руки золотые! Давай попробуем?
Я согласилась не раздумывая. Первый раз в жизни — не раздумывая! Всегда же советовалась с Игорем. По каждому пустяку. А тут… Нет. Просто согласилась.
Первый день в салоне. Волнение, конечно, было. Но какое-то другое. Не страх — предвкушение. Я делала букет невесты. Представляете? Букет невесты! Белые пионы, эвкалипт, немного лаванды… Девушка плакала, когда увидела.
— Это же просто волшебство! — говорила она. — Именно такой я и мечтала!
Вечером пришла домой и не удержалась — рассказала Игорю.
— Представляешь, меня на работу взяли! Флористом!
— Зарплата какая? — первое, что он спросил.
Не «как дела», не «понравилось ли». Зарплата.
— Пока небольшая. Но тётя Света говорит, если хорошо буду работать…
— Небольшая — это сколько?
Я назвала цифру. Он усмехнулся.
— Копейки. Лучше бы в школе оставалась.
Знаете, что я тогда почувствовала? Злость. Чистую, яркую злость. Не обиду — именно злость. И ещё — решимость.
— Игорь, — сказала я. — А что, если не копейки получится? Что, если я хорошо зарабатывать буду?
Он рассмеялся. Не зло, но… снисходительно. Как взрослый над ребёнком, который мечтает стать космонавтом.
— Лена, ну что ты как маленькая? Цветочки… Это же не серьёзно.
Вот тогда-то я и поняла окончательно. Он меня не видит. Совсем. Для него я всё та же учительница, которая копит на холодильник. А я… А я уже другая.
Прошёл год
Я работаю в салоне, учусь дальше. Освоила свадебную флористику, корпоративную. Начала делать большие композиции для ресторанов. Заказчики довольны, рекомендуют друзьям.
И знаете? Зарплата уже не копейки. Совсем не копейки.
А дома… Дома ничего не изменилось. Игорь всё так же приходит поздно, всё так же молчит. Только теперь я понимаю — он не просто устаёт. Он живёт другой жизнью. Какой — пока не знаю. Но чувствую.
Вчера он пришёл особенно поздно. Я не спала — работала над эскизом большой композиции для новой гостиницы. Заказ серьёзный, деньги хорошие.
— Ещё не спишь? — удивился он.
— Работаю.
— Над чем?
Я показала эскиз. Рассказала о заказе. О том, сколько это стоит. Он внимательно слушал. Потом долго молчал.
— Хорошие деньги, — наконец сказал.
— Да. Хорошие.
Ещё пауза.
— Лен… — начал он. — Нам нужно поговорить.
«Вот оно», — подумала я. — «Наконец-то».
— О чём? — О нас. О том, что происходит.
Я отложила карандаш и посмотрела на него. Действительно посмотрела. Впервые за долгое время. Он изменился. Постарел. Усталый какой-то. И… виноватый.
— Говори, — сказала я.
— Я… У меня есть… — он запнулся. — Лена, я встречаюсь с другой.
Странно. Я думала, что буду кричать. Плакать. Бить посуду. А я просто кивнула.
— Давно?
— Полгода.
Полгода. Как раз, когда я начала работать в салоне. Совпадение? Не думаю.
— И что дальше? — спросила я.
— Не знаю. Хочется честно жить. Надоело врать.
Честно… Интересное слово. Мне тоже хочется честно жить.
— Игорь, — сказала я спокойно. — Я тоже хочу честно жить.
Он облегчённо вздохнул. Наверное, думал, что я устрою скандал.
— Значит, разводимся?
— Значит, разводимся.
Мы сидели и молчали. Двенадцать лет совместной жизни заканчивались вот так — спокойным разговором на кухне. Без слёз, без упрёков. Просто заканчивались.
— Квартира… — начал он.
— Что квартира?
— Как делить будем?
И вот тут я впервые за весь разговор улыбнулась. Не радостно — грустно, но улыбнулась.
— А знаешь, Игорь? Всё, что я заработала, останется при мне. И точка.
Он удивился:
— То есть как?
— А так. Ты в последние годы жил своей жизнью. Я — своей. Каждый зарабатывал сам. Каждый будет с тем, что заработал.
— Но квартира же общая…
— Квартира — да. Общая. Продадим, поделим пополам. А остальное — каждый сам.
Он хотел что-то сказать, но я встала.
— Игорь, я устала. Завтра рано вставать. Большой заказ.
И пошла в спальню. А он остался сидеть на кухне.
Утром его уже не было. Записка на столе:
«Поговорим вечером».
Но говорить уже не о чем. Всё сказано.
Я иду на работу, и впервые за долгое время мне легко. Страшно, конечно, тоже. Но больше — легко.
Всё, что я заработала, останется при мне. И это не только про деньги. Это про опыт, про умения, про уверенность в себе. Про то, что я могу сама. Что я не та робкая учительница, которая боялась холодильник покупать.
А дальше… Дальше будет то, что будет. И это будет моя жизнь. Честная жизнь.
