— А ты не слишком ли борзеешь, Марина? — свекровь поджала губы и укоризненно покачала головой. — Мать твоего мужа перед тобой, между прочим, а не кто-нибудь с улицы.
Марина сосредоточенно нарезала овощи для салата, стараясь не поднимать взгляд. Нож в руке двигался всё быстрее, костяшки пальцев побелели от напряжения. Каждый удар лезвия о разделочную доску отдавался в висках.
— Ирина Петровна, мы уже обсудили этот вопрос, — она старалась говорить спокойно, но голос всё равно дрогнул. — Мы с Димой семь лет копили на эту квартиру. Семь лет! Вы понимаете?
— Я понимаю только, что у моего младшего сына беременная жена, ребёнок семи лет, и живут они на птичьих правах! А вы тут жируете вдвоём в двушке! — Ирина Петровна повысила голос. — Эгоисты! Вот кто вы такие!
В коридоре хлопнула входная дверь — пришёл Дмитрий. Марина с облегчением выдохнула. Может, хоть муж сможет образумить свою мать.
— Привет всем! — он вошёл на кухню, и его улыбка тут же погасла, когда он увидел напряжённые лица женщин. — Что тут происходит?
— Дима, скажи своей жене, что так нельзя! — тут же переключилась на сына Ирина Петровна. — Брат твой с Олей и Катей в однушке свекрови ютятся, вторым ребёнком беременны, а вы вдвоём в двушке шикуете! Разве так можно? Вы что, не можете им помочь?
Дмитрий устало опустился на табурет. Этот разговор происходил уже в третий раз за неделю.
— Мам, мы говорили об этом. У Лёши есть работа, просто он не хочет на неё устраиваться. Всё ищет что-то особенное, — он потёр переносицу. — Мы свою квартиру не за просто так получили, ты же знаешь. Я на двух работах пахал, Марина сверхурочные брала…
— Да-да-да, святые люди, всё сами! — перебила Ирина Петровна. — А теперь вам младший брат с семьёй не указ, да? Пусть хоть на улице живут?
Марина резко отложила нож и повернулась к свекрови.
— Никто не будет жить на улице. У них есть крыша над головой. А то, что Алексей в тридцать лет не может обеспечить свою семью — это не наша вина! — она почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, которую она сдерживала все эти месяцы. — У нас за спиной никого не было, когда мы начинали. Нам никто не помогал. Мы сами всё заработали.
— Ишь ты какая! — Ирина Петровна поднялась со стула. — Да что ты вообще понимаешь в жизни? В семье надо друг другу помогать!
— Помогать — да, — кивнула Марина. — Но отдавать своё жильё, за которое мы кровью и потом платили? Это уже не помощь, это…
— Заткнись! — вдруг закричала Ирина Петровна, стукнув кулаком по столу. — Не смей перечить мне! Димка, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает? Да я тебя растила, ночей не спала, а ты позволяешь этой…
— Мама, хватит! — Дмитрий резко поднялся. — Не смей так разговаривать с Мариной. Я уже всё сказал: квартиру мы никому не отдадим. Точка.
Ирина Петровна побледнела и схватилась за сердце.
— Вот, значит, как? Родную мать променял? На неё? — она ткнула трясущимся пальцем в сторону Марины. — Да чтоб ты знал, она тебя просто использует! А ты, дурак, и рад стараться! Выбирай: или я, или она!
В кухне повисла тяжёлая тишина.
— Мам, ты же понимаешь, что это моя жена, — тихо сказал Дмитрий.
— Вот, значит, как, — словно эхом повторила Ирина Петровна. — Запомни этот день, сынок. Ты выбрал не ту сторону.
Она резко развернулась и, не прощаясь, вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
Марина медленно опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Дим, прости, но я не могу больше… — её голос дрожал. — Семь лет мы горбатились. Семь лет без отпусков, без выходных… Я не могу это просто так отдать.
Дмитрий подошёл и положил руки ей на плечи.
— Ты права. Мы это заслужили, — он глубоко вздохнул. — Просто мама никогда не поймёт. Для неё Лёшка всегда был особенным.
Квартиру они купили три месяца назад. Небольшую двушку в типовой девятиэтажке, но свою, без ипотеки — просто копили и откладывали с 2003 года, экономя на всём. Марина работала бухгалтером в небольшой фирме, часто оставаясь допоздна, а Дмитрий трудился на стройке, а по вечерам подрабатывал таксистом. График изматывающий, но была цель — своё жильё, без долгов и кредитов.
Заходя в свою квартиру, Марина каждый раз ощущала странное чувство — смесь гордости и недоверия. Неужели это действительно их? Светлая кухня с барной стойкой, о которой она мечтала, просторная спальня, небольшая гостиная. Простая мебель, недорогой ремонт, но всё своё, заработанное, выстраданное.
А через две недели после новоселья пришла Ирина Петровна с неожиданным предложением: отдать квартиру младшему сыну Алексею, его жене Ольге и их семилетней дочке Кате. У них, мол, второй ребёнок на подходе, а живут в однокомнатной квартире матери Ольги, тесно и неудобно. А Марина с Дмитрием могут пока пожить у родителей Марины.
Предложение было настолько абсурдным, что они сначала даже не восприняли его всерьёз. Но Ирина Петровна не шутила.
Тогда был первый серьёзный скандал.
— У тебя совесть есть, Дима? — кричала мать. — Брату с семьёй негде жить, а ты жмёшься!
— Мам, но мы с Мариной семь лет копили на эту квартиру, — пытался объяснить Дмитрий. — Лёша может найти работу и снять жильё.
— Да где он найдёт такую работу? Сейчас кризис! А у вас двоих свое жильё есть!
— У нас есть жильё, потому что мы работали как проклятые, — не выдержала тогда Марина. — А Алексей в свои тридцать лет даже нормальную работу найти не может!
— Не смей обсуждать моего сына! — взвилась свекровь. — Не тебе его судить!
После этого скандала Ирина Петровна не разговаривала с ними две недели. А потом пришла снова, словно и не было того разговора, только теперь с новым аргументом: она устала от того, что Алексей с семьёй постоянно у неё, она хочет пожить спокойно.
Затем последовал второй скандал. И третий. А сегодня, похоже, произошёл окончательный разрыв.
Прошла неделя. Ирина Петровна не звонила. Дмитрий ходил мрачнее тучи, но держался. Марина видела, как ему тяжело, и чувствовала укол вины, хотя разумом понимала, что они правы.
В пятницу вечером, когда они ужинали, в дверь позвонили. На пороге стоял Алексей — высокий, худощавый, с растрёпанными светлыми волосами, так похожий на Дмитрия внешне и такой разный по характеру.
— Лёш, привет, — Дмитрий явно обрадовался брату. — Проходи. Будешь ужинать с нами?
— Нет, я ненадолго, — Алексей неловко потоптался в прихожей, но всё же прошёл на кухню. — Как вы тут?
— Нормально, — пожал плечами Дмитрий. — А ты как? Как Оля, Катя?
— Да всё по-старому, — Алексей сел за стол, но от предложенного чая отказался. — Слушайте, я насчёт мамы… Она очень расстроена.
— Мы заметили, — сухо ответила Марина.
— Вы не думали, может, всё-таки… — начал Алексей, но Дмитрий перебил его:
— Лёш, хватит. Мы не будем отдавать квартиру. Это наше жильё, мы его заработали.
— Да я понимаю, — Алексей неожиданно кивнул. — Я, собственно, и не за этим пришёл.
Марина удивлённо подняла брови.
— А зачем тогда?
— Устроился на работу, — сказал Алексей, слегка смущаясь. — В автосервис. Не очень престижно, конечно, но платят нормально. Думаю, через пару месяцев сможем снять квартиру.
Дмитрий расплылся в улыбке и хлопнул брата по плечу.
— Отлично, Лёшка! Молодец!
— Это хорошая новость, — кивнула Марина, чувствуя, как внутри неё что-то расслабляется. — Поздравляю.
— Спасибо, — Алексей вздохнул. — Просто… мама меня теперь тоже не понимает. Говорит, что я предатель, что должен был добиваться вашей квартиры, а не идти работать автослесарем. Как будто у меня есть выбор, знаете? Оля на шестом месяце, Катька в школу пошла, а я… — он махнул рукой.
Марина и Дмитрий переглянулись.
— Лёш, тебе сколько лет? — спросила Марина.
— Тридцать, — удивлённо ответил Алексей.
— Вот именно. Пора самому решения принимать, а не на маму оглядываться, — она говорила спокойно, без упрёка. — Ты молодец, что работу нашёл. И Оля поймёт, и мама… со временем.
— Да уж, — невесело усмехнулся Алексей. — Мама теперь со мной разговаривает как с врагом народа. Говорит, я её старость не уважаю, сам должен решать свои проблемы.
— Подожди, — Дмитрий нахмурился, — но ведь именно это ты и делаешь — сам решаешь свои проблемы.
— Видимо, не так, как ей хотелось бы, — пожал плечами Алексей. — Ладно, я пойду. Просто хотел, чтобы вы знали — я всё понимаю. Вы правы насчёт квартиры.
Когда за Алексеем закрылась дверь, Дмитрий долго сидел молча, глядя в одну точку.
— О чём думаешь? — спросила Марина, убирая со стола.
— О том, что мама, кажется, всех нас использует, — медленно проговорил он. — Меня — чтобы я отдал квартиру, Лёшку — чтобы он эту квартиру требовал. А теперь, когда он решил сам зарабатывать, она и на него обиделась.
Марина подошла и обняла мужа за плечи.
— Мне жаль, что так вышло, — тихо сказала она. — Я знаю, как ты любишь маму. Но сейчас, кажется, мы все её разочаровали.
— Да, — кивнул Дмитрий. — Потому что не поступили так, как она хотела.
Шли дни, складываясь в недели. Ирина Петровна так и не позвонила. Дмитрий несколько раз пытался сам связаться с матерью, но она либо не брала трубку, либо отвечала односложно и быстро заканчивала разговор.
А потом позвонила Ольга.
— Марина, привет, — голос в трубке звучал неуверенно. — Мы можем поговорить?
Они встретились в маленьком кафе недалеко от работы Марины. Ольга выглядела уставшей — большой живот, круги под глазами, растрёпанные волосы.
— Как ты? — спросила Марина, заказывая чай.
— Нормально, — Ольга поправила волосы. — Тяжело, конечно. Лёша теперь всё время на работе, Катя в школе, я одна… Ирина Петровна помогает иногда, но теперь реже.
Марина кивнула, ожидая продолжения. Она догадывалась, что Ольга пришла не просто поболтать.
— Слушай, ты извини, что я так прямо, — Ольга нервно сжала чайную ложку. — Но я хотела поговорить про квартиру.
Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. Неужели опять?
— Я знаю, что вы с Димой не хотите её отдавать. И я понимаю, правда, — быстро заговорила Ольга. — Просто… мне нужно, чтобы ты знала — это была не моя идея. Не я просила Ирину Петровну требовать у вас квартиру.
Марина удивлённо подняла взгляд.
— Да, я была бы не против, конечно, — продолжала Ольга, крутя в руках чашку. — Но я никогда не считала, что вы обязаны отдать нам своё жильё. Это всё свекровь… она вбила себе в голову, что должна обеспечить нас с Лёшей квартирой. И решила, что проще всего забрать вашу.
— Но почему ты не сказала ей, что это неправильно? — спросила Марина.
Ольга горько усмехнулась.
— Ты же знаешь Ирину Петровну. Попробуй ей что-нибудь сказать… Она сразу: «Ты неблагодарная! Я для вас стараюсь, а вы!» — Ольга вздохнула. — Мы с Лёшей уже смирились, что она всегда будет вмешиваться в нашу жизнь. Просто плывём по течению.
— И давно вы так… плывёте? — осторожно спросила Марина.
— С самого начала. Я забеременела Катей, мы поженились — Ирина Петровна всё решала. Где жить, как жить… Лёша привык во всём полагаться на маму. А я… что я могла сделать?
— Найти работу, например, — сказала Марина, но тут же пожалела о своих словах. — Прости, я не хотела…
— Да нет, ты права, — кивнула Ольга. — Я могла бы работать. Но Ирина Петровна считает, что женщина должна сидеть дома с детьми. А Лёша её слушает. Слушал, по крайней мере, до недавнего времени.
— А что изменилось?
— Он впервые не послушался её. Устроился на работу, которую она считает недостойной. Знаешь, мне кажется, это первый раз, когда он сам принял решение, — в голосе Ольги звучало удивление и что-то ещё — уважение?
— И как тебе такой Алексей? — не удержалась Марина.
Ольга слабо улыбнулась.
— Странно. Непривычно. Но… мне нравится. Он стал каким-то… настоящим, что ли.
Они посидели ещё немного, разговаривая уже не о квартире, а о более обыденных вещах — о будущем ребёнке, о школе Кати, о работе Марины. Когда прощались, Ольга вдруг сказала:
— Знаешь, я рада, что вы не отдали квартиру. Нам нужно было самим начать что-то делать.
Марина только кивнула в ответ.
Ирина Петровна позвонила через месяц. Голос в трубке звучал сухо, но уже без прежней враждебности.
— Димка, зайди ко мне завтра. Поговорить надо.
Дмитрий пошёл один — Марина решила, что им с свекровью лучше сначала поговорить наедине.
Вернулся он вечером, задумчивый, но спокойный.
— Что она хотела? — Марина даже не пыталась скрыть беспокойство.
— Извиниться, представляешь? — Дмитрий покачал головой, словно сам не верил. — По-своему, конечно. Не прямо. Но сказала, что погорячилась, что не имела права требовать от нас квартиру.
— И с чего вдруг такие перемены?
— Не знаю, — пожал плечами Дмитрий. — Может, до неё наконец дошло. Может, Лёшка с ней поговорил. Она сказала, что гордится им — он теперь деньги домой приносит, откладывает на съёмное жильё.
Марина покачала головой.
— И когда только повзрослеть успел… Не верится даже.
— Мне кажется, это ты ему глаза открыла, — усмехнулся Дмитрий. — Когда отказалась отдавать квартиру. Он впервые понял, что не всё в жизни достаётся просто так.
— Думаешь?
— Уверен. И знаешь что? — Дмитрий обнял жену. — Я тебе за это благодарен. Ты не прогнулась под мою маму, не поддалась на манипуляции. И оказалась права.
Марина прижалась к мужу.
— Я просто защищала наш дом. То, что мы честно заработали.
— И правильно сделала, — кивнул Дмитрий. — Теперь у каждого своя дорога. Лёшка повзрослел, мама… ну, хотя бы смирилась. А мы с тобой будем жить в своей квартире и радоваться жизни.
Марина улыбнулась. Семь лет тяжёлого труда, три месяца семейной драмы — и вот теперь, кажется, наступает спокойный период. Они заслужили свой дом, своё счастье. И не отдали его, несмотря на всё давление. А что будет дальше — покажет время.
А через два месяца они помогли Алексею и Ольге снять однокомнатную квартиру недалеко от работы Алексея. И когда у них родился второй ребёнок — мальчик, которого назвали Артёмом, — Дмитрий и Марина стали часто заходить к ним в гости. Ирина Петровна тоже приходила, хотя первое время держалась немного отстранённо. Но постепенно отношения налаживались.
Глядя на новую, более здоровую динамику в их большой семье, Марина иногда думала: какими же сильными должны быть эти личные границы, чтобы отстоять их, не разрушив при этом отношения? И насколько важно уметь говорить «нет», даже если это создаёт временные трудности?
Они с Дмитрием защитили своё право на собственность, и это не только не разрушило семью, но, парадоксальным образом, помогло всем стать взрослее и ответственнее. Их отказ отдать квартиру заставил Алексея наконец взяться за свою жизнь, а Ирину Петровну — пересмотреть свои методы выражения любви к детям.
А ещё Марина поняла, что иногда то, что кажется эгоизмом — защита своего имущества, своего пространства, — на самом деле может быть актом любви и уважения. К себе, к своему труду, к своей семье. И даже к тем, от кого приходится защищаться.
Иногда отказ может принести больше пользы, чем согласие.
Их новая квартира стала не яблоком раздора, а катализатором перемен, которые давно назрели в их семье.
И это стоило каждой минуты борьбы за неё.
