— И когда ты теперь приедешь? — голос Анны Петровны звучал с едва заметным упреком.
— Мамуль, ну ты же понимаешь, работа… — Михаил вздохнул, прижимая телефон к уху и косясь на жену, которая сидела рядом с планшетом, просматривая какие-то графики. — Мы постараемся на следующие выходные, правда.
— Конечно-конечно, — голос в трубке стал суше. — У всех работа. У твоей Ксюши, наверное, особенно много дел, с её-то должностью.
Ксения подняла глаза от планшета и вопросительно посмотрела на мужа. Она прекрасно слышала интонации свекрови даже на расстоянии. За год совместной жизни с Михаилом она так и не смогла найти подход к его матери.
— Мам, давай без этого, — Михаил поморщился. — Передай привет папе. Скоро увидимся.
Когда разговор закончился, Ксения отложила планшет.
— Она меня не принимает, — проговорила она тихо. — Что бы я ни делала.
— Ксюш, ты просто разные люди. Она всю жизнь в деревне, в школе преподавала. А ты… — он сделал неопределенный жест рукой.
— А я кто? — в голосе Ксении появился вызов. — Городская выскочка? Белоручка? Так она обо мне думает, да?
Михаил не ответил.
Трудно было спорить с очевидным. Их первая встреча с матерью год назад не заладилась с самого начала. Ксения приехала на знакомство в светлом костюме, с безупречным маникюром, и сразу стало ясно, что Анна Петровна, в своем застиранном фартуке, с натруженными руками, мысленно поставила на ней крест.
— Слушай, может нам стоит съездить в следующие выходные? — Ксения неожиданно предложила. — У меня накопились отгулы. И твоя мама права — давно не виделись.
Деревенский дом родителей Михаила был добротным, но очень простым. Небольшой палисадник, старая яблоня, скамейка у забора. Когда такси остановилось у калитки, Анна Петровна как раз развешивала белье на веревке между двумя столбами.
— Мишенька! — она всплеснула руками, увидев сына, и поспешила к калитке.
Объятия, поцелуи, восклицания…
А потом взгляд, которым она окинула Ксению — быстрый, оценивающий. И легкое разочарование в глазах, когда увидела, что невестка снова «при параде»: в легких брюках и шелковой блузке, с модной сумкой через плечо.
— Проходите, проходите, — засуетилась Анна Петровна. — Отец на огороде, сейчас крикну его.
Дом встретил их запахом свежей выпечки.
На столе уже стояли тарелки, заварочный чайник под полотенцем.
Сельский быт, неторопливый и основательный.
— Ксения, — Анна Петровна повернулась к невестке, когда та помогала раскладывать на столе привезенные гостинцы. — Может, поможешь мне потом с огородом? Морковку прополоть надо.
— Конечно, — ответила Ксения, хотя в её глазах мелькнуло что-то похожее на панику.
Михаил это заметил.
— Мам, мы только приехали. Давай сначала отдохнем?
— Разумеется, — Анна Петровна поджала губы. — Я просто подумала, ведь Ксения могла бы… Но если ей сложно…
— Нет-нет, — поспешила заверить Ксения. — Я с удовольствием помогу. Просто… у меня аллергия на некоторые растения. Но я могу надеть перчатки.
— Аллергия, — повторила Анна Петровна с таким выражением, будто услышала что-то очень экзотическое. — На растения. Надо же. Я думала не бывает такого…
Весь обед прошел в напряженной атмосфере. Отец Михаила, Виктор Степанович, пытался разрядить обстановку рассказами о деревенских новостях, но было видно, как свекровь украдкой наблюдает за Ксенией: как та держит вилку, как аккуратно отрезает кусочек курицы, как промокает губы салфеткой.
«Ишь ты, — читалось в её взгляде, — принцесса городская. Такая и руки-то в земле пачкать не захочет».
На следующий день Ксения все-таки вышла в огород, натянув перчатки и повязав на голову платок. Анна Петровна показала ей, какие сорняки нужно выдергивать, и ушла готовить обед, бросив напоследок:
— Если сложно будет — скажи. Я понимаю, не привыкла ты к такой работе.
Через час, когда свекровь вышла проверить результаты, Ксения всё еще усердно трудилась, хотя на лбу выступили капельки пота, а на щеке осталась полоска земли.
— Вот здесь надо осторожнее, — Анна Петровна наклонилась, показывая, как лучше выдернуть сорняк. — Это молодая морковка, её легко с корнем вытащить.
— Спасибо, — Ксения благодарно кивнула. — Знаете, у моей бабушки тоже был огород. Когда я маленькая была, помогала ей иногда. Правда, давно это было.
— Да? — в голосе Анны Петровны мелькнуло удивление. — А ты никогда не рассказывала.
— Вы не спрашивали, — просто ответила Ксения, возвращаясь к прополке.
Этот маленький обмен репликами ничего не изменил, но что-то неуловимо сдвинулось в атмосфере между ними. Как будто крошечная трещинка появилась в стене непонимания.
Вечером, когда Михаил с отцом занялись починкой крыльца, Ксения решилась на разговор.
— Анна Петровна, — начала она, помогая нарезать овощи для салата. — Я знаю, что вы беспокоитесь за Мишу. И что я не такая невестка, о которой вы мечтали.
Свекровь на секунду замерла с ножом в руке.
— С чего ты взяла?
— Это заметно, — мягко сказала Ксения. — И я вас понимаю. Мы правда очень разные. Но я люблю вашего сына. И хочу, чтобы у нас с вами были хорошие отношения.
Анна Петровна молчала, методично нарезая огурец.
— Вы, наверное, думаете, что я избалованная городская девушка, которая только и умеет, что за компьютером сидеть, — продолжила Ксения. — Но это не так. Я многое умею. Просто… по-другому.
— Многое умеешь, — эхом отозвалась Анна Петровна. — А борщ варить умеешь? А заготовки на зиму делать? А рубашку мужу погладить так, чтобы стрелочки были?
— Борщ — да, заготовки — научусь, если нужно, — Ксения старалась говорить спокойно. — А рубашки Миша предпочитает относить в химчистку. Так практичнее при нашем графике работы.
— Практичнее, гляди на нее — повторила свекровь с таким выражением, будто это слово имело неприятный привкус. — Всё у вас, городских, практичное. Только семья — она не про практичность.
Дни шли за днями. Приезды в деревню стали более регулярными, но отношения между свекровью и невесткой оставались прохладными.
Каждый раз Ксения привозила дорогие подарки — то мультиварку, то миксер, то новый робот-пылесос.
— Зачем нам эти модные штуки? — ворчала Анна Петровна. — Хочет показать, какая она богатая?
Но Михаил-то знал, что Ксения выбирала подарки часами, пытаясь угадать, что действительно облегчит быт его родителей. Знал, как она расстраивалась, видя, что очередная попытка сблизиться не удалась.
— Дай ей время, — успокаивал он жену. — Она просто из другого поколения. Из другого мира.
В середине осени случилось непредвиденное.
Звонок от отца разбудил их среди ночи.
— Мишка, мать в больницу увезли, — голос Виктора Степановича дрожал. — Сердце прихватило.
Они собрались за двадцать минут. Ксения молча складывала вещи, пока Михаил судорожно искал ключи от машины.
— Я возьму отпуск, — сказала она, когда они уже мчались по ночной трассе. — На работе поймут.
— Ты не обязана, — начал Михаил.
— Обязана, — твердо ответила Ксения. — Она твоя мама. И ей нужна помощь.
Анну Петровну положили в районную больницу с диагнозом «гипертонический криз». Ничего критического, но требовалось серьезное лечение и покой. Когда Ксения с Михаилом приехали, Виктор Степанович сидел в коридоре больницы с потерянным видом.
— Как она? — бросилась к нему Ксения.
— Стабильно, говорят, — он потер лицо руками. — Но слабая очень. А дома хозяйство… огород… заготовки недоделанные…
— Не беспокойтесь об этом, — Ксения положила руку ему на плечо. — Мы со всем справимся.
Следующие две недели превратились для Ксении в настоящее испытание. Утром она спешила в больницу, где помогала свекрови с гигиеническими процедурами, кормила её, читала ей книги.
Потом мчалась домой, где готовила обед для Виктора Степановича и Михаила, а после принималась за заготовки на зиму, которые Анна Петровна не успела закончить.
Михаил, вынужденный вернуться в город по рабочим делам, приезжал только на выходные и каждый раз поражался: Ксения, всегда такая безупречная, теперь ходила с простым хвостиком, в старых джинсах и растянутом свитере.
Руки, обычно украшенные идеальным маникюром, теперь были в мелких царапинах от работы в саду. Но она не жаловалась.
— Не могу поверить, что ты сама закрыла все эти банки, — сказал он однажды, глядя на ровные ряды консервации в кладовке.
— По маминым рецептам, — улыбнулась Ксения. — Она мне перед тем, как… в общем, она успела рассказать, как правильно огурцы солить. И компот из яблок варить.
— А откуда ты вообще знаешь, как это делается?
— Бабушка научила, — пожала плечами Ксения. — Я же говорила твоей маме, что многое умею. Просто обычно на это нет времени.
Когда состояние Анны Петровны улучшилось настолько, что её перевели в общую палату, соседки по больнице каждый раз восхищались, глядя на Ксению.
— Какая у тебя, Петровна, невестка заботливая, — судачили они. — И красавица, и умница. Повезло твоему сыну.
Анна Петровна только кивала. Что-то менялось в её взгляде, когда она смотрела на Ксению — что-то теплело.
А потом случился тот разговор, который всё перевернул…
— Анна Петровна, — Ксения присела на краешек больничной кровати. — Я хотела спросить про розы.
— Какие розы? — не поняла свекровь.
— У вас в саду. Они ведь зимой замерзнут без укрытия?
Анна Петровна с удивлением посмотрела на невестку.
— Конечно замерзнут. Их обрезать надо, окучить и лапником накрыть. А что?
— Я хотела сделать это сама, но боюсь напортачить, — честно призналась Ксения. — Вы не могли бы объяснить, как правильно?
Анна Петровна приподнялась на подушке.
— А зачем тебе это? Миша поможет, когда приедет.
— У него и так забот полно, — покачала головой Ксения. — И розы — это же ваша гордость. Я видела, как вы за ними ухаживаете. Не хочу, чтобы пропали.
Что-то дрогнуло в лице пожилой женщины. Она долго смотрела на Ксению, словно впервые её видела.
— Ты ведь совсем другая, чем я думала, — наконец произнесла она тихо.
Ксения опустила глаза.
— Я знаю, что вы считали меня пустышкой. Избалованной городской девчонкой, которая не знает настоящей жизни.
— А ты и не знала, — вдруг улыбнулась Анна Петровна. — Но учишься быстро. Вон как хозяйство подхватила — любо-дорого посмотреть.
— У меня просто не было другого выхода, — Ксения пожала плечами.
— Был, — серьезно сказала свекровь. — Ты могла вызвать сиделку для меня. Могла нанять помощницу по хозяйству. С вашими-то городскими зарплатами. Но ты сама всё делаешь. Сама.
Она протянула руку и неожиданно накрыла ладонь Ксении своей.
— Я ведь знаю, как ты на работе отпрашивалась. Слышала, как ты с начальством по телефону разговаривала. И как ночами сидела, отчеты доделывала, чтобы тебя не уволили за отсутствие.
Ксения вскинула на неё удивленный взгляд.
— Вы слышали?
— Конечно, — кивнула Анна Петровна. — Я хоть и старая, а не глухая. И не слепая. Вижу, как ты стараешься. Теперь вижу.
Через три недели Анну Петровну выписали домой. К её возвращению Ксения с Виктором Степановичем навели в доме идеальный порядок. Прихожую украшал букет поздних астр, на столе красовался пирог, который Ксения испекла по рецепту, записанному со слов свекрови.
— Господи, — Анна Петровна остановилась на пороге, оглядывая чистую, уютную комнату. — Словно и не болела вовсе. Все заготовки сделаны, дом прибран…
— И розы укрыты, — с гордостью добавил Виктор Степанович. — Ксюша сама всё сделала, представляешь? Сама обрезала, окучила, лапником накрыла. Я только показал, где инструменты лежат.
— Да ну? — недоверчиво глянула на него Анна Петровна.
— Спроси у Нины Васильевны, — кивнул муж в сторону забора, за которым виднелся соседский дом. — Она всё видела. Говорит, даже её зять так аккуратно розы не укрывает.
В тот же вечер соседка заглянула «проведать больную». Поохала, порадовалась выздоровлению и, конечно, не преминула заметить:
— А невестка-то твоя, городская штучка, оказывается, хозяйственная. Я-то, грешным делом, думала — куда Мишке такая фифа, только и умеет, что губы красить. А она вон какая работящая!
Анна Петровна, вопреки обыкновению, не подхватила критику.
— Не фифа она, — твердо сказала она. — А образованная, умная девушка. И руки у неё золотые. Ты бы видела, какие она салаты делает — в любом ресторане позавидуют!
Когда соседка ушла, Ксения, которая слышала этот разговор из кухни, тихонько подошла к свекрови и обняла её за плечи.
— Спасибо, — прошептала она.
— За что? — удивилась Анна Петровна.
— За то, что защитили меня.
Пожилая женщина покачала головой.
— Это не я тебя защищаю. Это ты нас всех… — она махнула рукой, не находя слов. — Знаешь, когда ты впервые приехала, в своем модном костюмчике, с наманикюренными пальчиками, я подумала: «Ну вот, взял себе куклу вместо жены». А теперь гляжу на тебя и думаю: «Вот ты себя и показала во всей красе».
Она обняла невестку и добавила уже другим тоном:
— Только не вздумай бросать свою работу. Ты там, говорят, незаменимый специалист. А с розами мы уж как-нибудь вместе справимся, когда сможешь приезжать.
Прошел почти год с тех пор, как Анна Петровна вернулась из больницы. Многое изменилось за это время. Михаил с Ксенией стали гораздо чаще приезжать в деревню. Анна Петровна освоила видеозвонки на новом планшете, который подарила ей невестка, и теперь каждый вечер общалась с сыном и его женой, даже когда те не могли выбраться из города.
В один из таких приездов, теплым летним вечером, вся семья собралась за длинным столом в саду. Цвели яблони, жужжали пчелы над цветущими грядками, пахло свежескошенной травой. Виктор Степанович неспешно разливал домашнее вино по бокалам.
— А помнишь, Анюта, — вдруг сказал он, обращаясь к жене, — как ты сначала невзлюбила нашу Ксюшу? Всё ворчала: «Городская, белоручка, ничего не умеет».
Анна Петровна смущенно улыбнулась.
— Было дело. Глупая была, предвзятая. А она вон какая у нас оказалась — и хозяйка отменная, и жена любящая, и на работе её ценят.
— И готовит лучше всех, — поддержал Михаил, с нежностью глядя на жену.
— Да ладно вам, — Ксения смутилась от такого количества похвал. — Обычная я. И готовлю обычно.
— Не скромничай, — Анна Петровна погладила её по руке. — Твой капустный пирог даже лучше моего получается. И розы в этом году так цветут, как ты их обрезала… Любо-дорого посмотреть.
— Я у вас научилась, — улыбнулась Ксения.
— А я у тебя, — неожиданно ответила свекровь. — Научилась не судить по одежке. Не делить людей на «городских» и «деревенских». Понимать, что главное — не где человек живет и как выглядит, а какое у него сердце.
Она подняла бокал.
— За тебя, доченька. Вот ты себя и показала во всей красе. И краса эта не снаружи, а внутри.
— За тебя, мама, — Ксения с блестящими от слез глазами подняла свой бокал. — За твое здоровье. И за то, что ты приняла меня в свою семью.
Они чокнулись, и что-то в этом звуке было особенное — словно окончательно разбилась стена недоверия, которая когда-то стояла между ними.
— Знаешь, — сказала потом Анна Петровна, когда они с Ксенией остались одни на веранде, а мужчины отправились проверять новый садовый инструмент, — я ведь тоже когда-то была невесткой. И моя свекровь тоже сначала меня не принимала. Только в отличие от меня, она так и не изменила своего мнения.
— Правда? — удивилась Ксения. — Вы никогда не рассказывали.
— Много о чем не рассказывала, — вздохнула Анна Петровна. — Мы ведь все делаем ошибки. Главное — уметь их признавать. И исправлять, пока не поздно.
Она посмотрела на цветущий сад, на крепкий дом, на своего сына, который что-то увлеченно объяснял отцу, размахивая руками.
— Знаешь, о чем я сейчас думаю? Что когда-нибудь ты будешь свекровью. И, надеюсь, не повторишь моих ошибок.
— Ну, до этого еще далеко, — рассмеялась Ксения.
Анна Петровна хитро прищурилась.
— Не так уж и далеко. Я же вижу, как ты последнее время салаты странные ешь. И от вина отказываешься.
Ксения вспыхнула.
— Мы хотели сегодня всем сказать… Вы первая догадались.
— Еще бы не догадаться, — Анна Петровна обняла её. — Я ведь теперь тебя как открытую книгу читаю. Моя девочка… Моя дорогая невестка…
И эти слова, произнесенные с такой теплотой, стоили больше всех подарков мира.
