Ровно пять лет назад, Павел впервые привёз Юлию на этот живописный кусочек земли. Это были скромные шесть соток, утопающие в шелесте берёзовой рощи, откуда открывался умиротворяющий вид на извилистую реку.
Обнимая её, он вдохновенно произнёс:
— Вот тут, Юленька, мы возведём наше семейное гнёздышко.
Юлия лишь согласно кивнула, но в её голове уже рисовались чёткие образы: уютная терраса с подвесными креслами, маленький сад для души и звонкий смех их будущих детей, наполняющий двор.
Год за годом, их мечта обрастала реальными очертаниями, но это требовало колоссальных жертв.
Первый этап, целый год, ушёл на сбор средств для покупки самой земли. Юлия отказалась от давно запланированной поездки на морское побережье, убеждая себя: «Немного подождём, зато потом всё лето будем отдыхать в своём собственном украинском поместье». Павел в это время брал каждую возможную подработку, трудясь грузчиком в свободные дни.
Второй год был посвящён рождению архитектурной идеи. Юлия погружалась в чертежи, дотошно выверяя каждый квадратный метр будущего строения. «Здесь расположится наша огромная кухня, а здесь — самая светлая комната для малышей», — делилась она мечтами.
На третий год начались активные работы. Каждые выходные они, словно паломники, отправлялись на участок возле села Березовка. Павел с товарищами заливал монолитный фундамент, а Юлия готовила для них немудрёные, но сытные обеды прямо на открытом огне.
Четвёртый год ознаменовался подъёмом стен и устройством кровли. Чтобы приобрести высококачественные, энергосберегающие окна, Юлия без колебаний рассталась с дорогими часами, оставшимися от её отца. «Пусть наш домик будет не просто коробкой, а местом, сделанным с истинной любовью и заботой», — объясняла она своё решение.
Пятый, решающий год, целиком поглотила внутренняя отделка. Пока Павел задерживался на работе до глубокой ночи, Юлия в одиночку просматривала тысячи страниц в интернете, сравнивала цены на ламинат, декоративную плитку и сантехническое оборудование. Её выходные превратились в бесконечные марафоны по крупным строительным гипермаркетам.
— Ещё чуть-чуть, и мы закончим, — обещал он, нежно целуя её в макушку. — Совсем скоро мы заживём по-настоящему, как цивилизованные люди.
После того, как Юлин отец отошёл в мир иной и оставил ей небольшое наследство, она ни секунды не сомневалась, куда вложить эти средства. Сто пятьдесят тысяч гривен — именно такая сумма стала их финальным, мощным толчком к реализации мечты.
«Теперь, к осени, мы точно успеем!» — ликовала Юлия.
И вот тогда, неожиданно, Павел произнёс нечто странное.
— Какой же у нас получился прелестный, уютный домик. Знаешь, Юль, давай оформим его на мою маму, — убеждал он.
Юлия медленно провела рукой по подоконнику — он был идеально ровным и гладким. Каждое окно она выбирала лично. Каждые выходные, когда подруги отдыхали, она колесила в «Эпицентр», таская в сумке образцы плитки и бесконечно сверяя ценники.
— Юленька, ты меня слушаешь? — Павел смотрел на неё с той самой обаятельной улыбкой, которая раньше всегда заставляла её сердце таять.
— Слушаю, — прошептала она.
— Вот и отлично! — Он потирал руки с видом человека, который уже поставил точку в этом вопросе. — Татьяна Петровна уже в годах. Пусть хоть на закате жизни ощутит себя полноправной хозяйкой.
Юлия обернулась. Внутри у неё моментально всё сжалось от холода.
— А я?
— Ты о чём? — Павел выглядел искренне сбитым с толку. — Юль, ты же понимаешь, это же всего лишь формальность. Обычные бюрократические бумажки.
Формальность?!
Сто пятьдесят тысяч гривен от отца — просто формальность? Её собственные накопления за три года — тоже формальность? Все те субботы и воскресенья, потраченные на стройрынки вместо заслуженного отдыха — это всё ерунда?
— Павел, — она попыталась сохранить голос ровным, — но ведь основной капитал — это мои средства.
— Ну и что? — Он беззаботно пожал плечами. — Мы же муж и жена! А в настоящей семье никто не ведёт счёт, кто сколько вложил.
Не ведут счёт. Юлия вспомнила, как ещё полгода назад он скрупулёзно требовал от неё чек за каждую купленную для дома мелочь, приговаривая: «Нужно же знать наши точные расходы!»
— Послушай, — Павел обнял её за плечи, — ты что, против моей мамы? Она же относится к тебе как к родной дочери…
Юлия вздрогнула. Как к родной дочери. Значит, родную дочь можно вот так просто оставить без крыши над головой?
— Я не против Татьяны Петровны, — медленно произнесла она. — Я против того, чтобы дом, который мы возводили вместе, принадлежал кому-то, кроме нас.
— Да чего ты так драматизируешь! — Павел отпустил её и начал нервно ходить по комнате. — Мама же не собирается тебя обижать. Я же сказал, что так будет правильнее!
Я же сказал.
Юлия посмотрела на него и внезапно осознала: он абсолютно не видит проблемы. Для него это действительно пустые «бумажки». Потому что в их браке он привык принимать решения единолично. А её функция — просто соглашаться.
— Павел, а что, если оформить право собственности на нас двоих? — осторожно предложила она.
Его лицо моментально изменилось. Улыбка испарилась, губы сжались в тонкую линию.
— Ты вечно всё усложняешь! — Он с силой ударил кулаком по столешнице. — Почему ты всегда ищешь конфликт на ровном месте?!
Юлия молча наблюдала. А он продолжал:
— Знаешь что? Хорошо. Подумай. Но я убеждён — это лучший вариант. Мама это заслужила.
Заслужила. А она? Разве она не заслужила этот дом, в который вложила всё своё наследство, все свои усилия и время?
Следующие три дня Юлия не появлялась в их почти достроенном доме. Она не звонила Павлу. Просто ходила на работу, возвращалась и проводила часы, глядя в окно с чашкой горячего напитка, размышляя. А он сначала даже не понял причину её обиды.
— Юленька, что ты дуешься? — позвонил он вечером. — Я же тебе всё объяснил. Перестань зацикливаться!
Она просто положила трубку.
А через день на пороге появилась Татьяна Петровна. Как всегда, без предупреждения. Расположилась на кухне и начала раскладывать на столе сладости.
— Юля, доченька, что это ты стройку забросила? Паша ведь переживает.
Юлия молча поставила чайник.
— Знаешь, — продолжила свекровь, разворачивая конфетку, — вот у Кристины зять, он сам предложил переписать дом на тёщу! Сам! Говорит: «Пусть моя мамочка хоть в старости почувствует себя полноправной хозяйкой». Вот это я понимаю — настоящий мужчина!
Юлия поставила чашку перед свекровью и села напротив.
— А у нас как? — Татьяна Петровна вздохнула с притворным драматизмом. — Невестки сейчас пошли такие — всё тянут себе и только о своей выгоде думают.
— Татьяна Петровна, — тихо, но твёрдо сказала Юлия, — а если бы этот дом строился на ваши средства, вы бы подарили его Павлу?
Свекровь поперхнулась чаем.
— Это совершенно другое дело, — пробормотала она. — Я же мать.
— А я жена. Которая вложила в этот дом абсолютно всё, что имела.
— Ну так тебе что, жалко? — Голос Татьяны Петровны стал ледяным. — Для семьи жалко средств?
Юлия смотрела на неё долго-долго. И вдруг поняла: речь не о доме. Речь о том, что её позиция и её вложения не стоят ровным счётом ничего.
— Знаете что, — сказала Юлия, вставая, — пусть Павел позвонит, когда решит, что и моё мнение чего-то стоит.
Татьяна Петровна возмущённо вскинула брови:
— Ах вот как! Поглядите, какая гордячка! А ну-ка, девочка, вернись в реальность!
— Я стою на земле, — Юлия открыла перед ней дверь. — А вот вы с сыном, кажется, витаете в невесомых облаках.
После этого инцидента Павел начал звонить ежечасно. Сначала его голос был полон негодования:
— Ты что, с ума сошла?! Оскорбить мою мать!
Потом он перешёл на жалостливые нотки:
— Юль, ну что ты творишь?
К вечеру в его тоне прорезались угрозы:
— Если не одумаешься, я всё оформлю сам. Без твоего согласия!
— Оформляй, — коротко отрезала Юлия и отключила мобильный.
Утром он примчался домой. Вид у него был потрёпанный, глаза красные. Он явно провёл бессонную ночь, слушая жалобы матери.
— Юль, ну прекрати! — Он присел рядом. — Почему ты ведёшь себя как ребёнок? Ну подумаешь, оформим на маму. Она же не против тебя настроена!
— А где же в этой ситуации я? — тихо спросила Юлия.
— Как где? Ты моя жена!
— Жена без права голоса?
Павел растерялся:
— При чём тут вообще право голоса? Я же не решаю ничего против твоих интересов!
— Ты решаешь за меня! — Впервые за эти дни её голос дрогнул от обиды. — Ты даже не спросил меня! Ты просто объявил: «Перепишем на маму», — и всё! Словно моего мнения просто не существует!
— Но ведь это логично!
— Для кого логично? Для тебя? Для твоей мамы? А для меня?
Павел замолчал, затем неуверенно произнёс:
— Ну, ты же должна понимать…
— Понимаю, — кивнула Юлия. — Понимаю, что в этой семье я — не член, а приложение. Мои средства ценят, а моё слово — нет.
Она встала и подошла к гардеробу. Достала дорожную сумку.
— Куда ты? — Павел вскочил.
— К Оле. Мне нужно время, чтобы подумать.
— Юля, не уходи! Давай поговорим!
— Не о чем, — она равнодушно складывала одежду. — Ты всё равно меня не слышишь.
Он схватил её за руку:
— Слышу! Давай обсудим!
Юлия остановилась и посмотрела ему прямо в глаза:
— Обсудим? Или ты снова попытаешься объяснить мне, почему я обязана согласиться с твоим решением?
Тишина.
— Вот именно, — тихо сказала она, закрывая молнию на сумке.
У Ольги Юлия пробыла целую неделю. Первые два дня проплакала. А потом ощутила неожиданное, странное чувство: облегчение.
Павел звонил каждый день, просил вернуться, затем злился, затем снова умолял.
— Мама сказала, что можно оформить и на нас двоих, — сообщил он на пятый день.
— Какая небывалая щедрость, — сухо парировала Юлия.
— Так возвращайся! Мы же всё уладили!
— Кто уладил? Вы с мамой?
— Ну да. А в чём дело?
— В том, что меня снова никто не спросил.
Она оборвала звонок.
Павел приехал сам, заявился к Ольге, сидел у неё на кухне, пил чай и жаловался, что жена стала неуправляемой.
— Я же пошёл на уступки! — возмущался он. — Я согласился на оформление пополам!
— Ты пошёл на уступки, — повторила Юлия. — Ты согласился. С кем?
Павел открыл рот и закрыл его. Кажется, впервые за всё время до него дошла элементарная мысль: он так ни разу и не поинтересовался, чего она хочет на самом деле.
Прошло десять дней. Юлия игнорировала звонки и сообщения. И тогда Павел приехал вновь. С букетом. С виноватым выражением лица. И с новым «гениальным» планом.
— Юленька, я всё продумал! — Он ввалился в квартиру Ольги. — У меня есть идеальное решение!
— Я внимательно слушаю, — сказала она, не поворачиваясь.
— Давай поступим так: мы оформляем собственность на маму, а затем она обратно перепишет её на нас! — Павел поставил цветы и сел рядом. — Формально дом будет её, а фактически — наш! И все останутся довольны!
Юлия долго смотрела на дорогие, красивые цветы. Он всегда дарил такие, когда чувствовал свою вину.
— Ты не уловил сути, — медленно проговорила она.
— Что именно? — Он взял её за руку. — Юль, это же беспроигрышный вариант! Мама счастлива, и ты получаешь свои законные права.
— Я получу бумажку, — перебила она. — Может быть, через год, через два, а может, никогда. Что, если Татьяна Петровна передумает?
— Она никогда не передумает!
— А если она уйдёт из жизни? — тихо спросила Юлия. — Что тогда случится с домом?
Павел опешил.
— Ну, это будет не скоро.
— Не скоро? — Юлия высвободила руку. — А если она вдруг составит завещание? Передаст его кому-то ещё? Например, твоим сёстрам?
— Да она не способна на такое!
— Откуда ты знаешь? — Юлия отошла к окну. — Ты же даже с ней не посоветовался. Просто принял решение за всех!
Павел подошёл сзади, обнял её:
— Юленька, ну почему ты всё так драматизируешь?
— Ты действительно хочешь, чтобы я доверила сто пятьдесят тысяч гривен наследства своего отца твоей маме?! Которая считает меня меркантильной?
— Она так не думает.
— Думает! — Юлия резко повернулась. — Я слышала, что она говорила Клаве! «Невестки нынче пошли — всё себе да себе»! Это она про меня, Павел! Про меня!
Он опустил взгляд.
— Может быть, она сказала это сгоряча.
— А ты? — Юлия смотрела ему в лицо. — Ты тоже сгоряча решил всё за меня? Когда даже не поинтересовался, чего я хочу?
— Я думал, ты меня поймёшь.
— Я поняла, — тихо произнесла Юлия. — Поняла, что для тебя в этой семье я — пустое место. Мои деньги нужны, а моё мнение — нет.
Павел молчал.
— И ещё один вопрос, — продолжила Юлия. — Почему нельзя было оформить на тебя? Ты же муж. Хозяин. Почему сразу на маму?
— Ну, я хотел ей доставить радость.
— Моими средствами. И моим трудом.
Наступило напряжённое молчание. Павел стоял посреди чужой кухни и, кажется, впервые осознал, насколько глубоко он ошибся.
— Юленька, — произнёс он наконец, почти шёпотом, — а что же ты предлагаешь?
Юлия посмотрела на него долго и пристально. В её голосе не было ни обиды, ни слез, только твёрдая, холодная уверенность:
— Если ты так сильно желаешь подарить ей дом — оформляй на себя и дари. Но ты не сделаешь этого за счёт моих денег.
Она встала.
— Дом будет оформлен на нас — пополам, как мы и мечтали. Или его не будет совсем.
— Но ведь…
— Никаких «но», — перебила она. — Я вложила финансы. Я ездила, выбирала, покупала. Ты работал на стройке в свободное время. Мы строили этот дом вместе. Значит, он будет нашим. В противном случае, я забираю свою долю и возвожу жильё сама. Но уже для себя.
Павел смотрел на жену и не узнавал её. Где та мягкая, всегда уступчивая Юленька, которая шла навстречу?
— А если я не соглашусь? — с трудом выдавил он.
Юлия пожала плечами:
— Тогда прощай. Я буду строиться без тебя.
— Ты не справишься!
— Справлюсь, — спокойно ответила она. — Знаешь, что я усвоила за эти дни? Я способна на многое. И мне для этого не нужно ничьё разрешение.
Она налила себе чаю. Руки были абсолютно тверды.
— У тебя есть время для размышлений до утра. А я пойду подышу свежим воздухом.
И вышла. Оставив Павла наедине с букетом и с осознанием: он впервые столкнулся с женой, которая не боится сказать решительное «нет».
Павел вернулся через три дня. Измотанный, с уставшим видом. Видимо, провёл эти дни у матери, выслушивая её упрёки.
Юлия в этот момент собирала фрукты в саду. Услышала скрип калитки, обернулась. Муж стоял у изгороди с папкой в руках.
— Можно зайти? — спросил он тихо.
Он присел на скамейку под старой яблоней.
— Я всё обдумал.
Юлия молчала, ожидая.
— Мама обиделась, — с трудом произнёс он. — Очень сильно обиделась. Сказала, что я её предал.
— И?
— И я понял. — Павел закрыл лицо руками. — Я понял, что с самого начала повёл себя неправильно.
Юлия поставила корзину и повернулась к нему:
— В чём именно ты перегнул?
— Во всём, — он поднял голову. — Я не спросил тебя. Я решил за тебя. Как будто твоё мнение не имеет веса.
Впервые за эти две недели в его словах не было ни намёка на обиду, ни раздражения. Только усталость.
— И что дальше? — спросила Юлия.
— Дальше, — он достал из папки документы. — Я был у юриста. Оформил договор на оба наших имени. Пополам. Как мы и задумывали с самого начала.
Юлия взяла бумаги. Просмотрела. Всё было честно. Пятьдесят на пятьдесят.
— А мама?
— Мама, — Павел тяжело вздохнул. — Она сказала, что не хочет меня больше знать. Что у неё теперь нет сына.
— Мне жаль, — искренне сказала Юлия.
— Мне тоже. Но, — он встал. — Я не хочу больше метаться между тобой и ней.
Юлия сложила документы и спрятала их в карман своего фартука.
— Знаешь, что самое удивительное? — сказала она. — Я не хотела отнять у твоей мамы дом. Я просто хотела, чтобы ты, наконец, меня услышал.
— Я услышал, — тихо ответил Павел. — Прости, что так долго.
Он обнял её. Осторожно, с опаской.
Юлия не оттолкнула его. Но и не вернулась к прежней мягкости сразу.
Татьяна Петровна не общалась с ними два месяца. Затем стала звонить, сначала по большим праздникам. Потом просто так.
Дом они достроили к наступлению осени.
