Глава 1
Алексей смотрел на кардиограмму своей дочери, и в его жилах стыла кровь. Сердце охватило ледяным холодом. Он понимал: без срочной операции его шестилетней Дарине жить осталось от силы месяц. Сейчас ей совсем нельзя волноваться. Но как объяснить ребёнку, что её мать просто сбежала? Бросила их в самый сложный момент.
— Лёша, я больше не могу! — рыдала Алина, обхватив ноги мужа и сидя прямо на полу. — Я понятия не имела, насколько тяжело быть матерью больного ребёнка. Это просто невыносимо — видеть, как она мучается.
— Но ты ведь должна быть рядом, поддержать её, — Алексей пытался высвободиться из её цепких объятий. — Она так в тебе нуждается. Ну как ты этого не понимаешь?
— Не могу. У меня не осталось сил терпеть всё это. Я насквозь пропахла больницей. Руки уже все в трещинах от спирта и хлорки. Господи, Лёшенька, мне ведь ещё так мало лет. Я мечтаю о нормальной жизни. И это всё твоя вина. Ты не позволил мне сделать аборт. Вот теперь и расхлёбывай сам.
— Уйди, — с отвращением взглянул Алексей на жену сверху вниз и оттолкнул её от себя.
Алина быстро встала, будто и не сидела минуту назад на коленях, обливаясь слезами. Она отряхнула юбку, поправила волосы.
— Как скажешь! — усмехнулась она и скрылась в коридоре. Через мгновение вышла уже с чемоданом, который, по всей видимости, был собран заранее. — Счастливо оставаться!
Дверь за ней с грохотом захлопнулась, и слышно было лишь, как зацокали, а затем затихли её каблучки. Дверь в подъезд хлопнула, и Алексей понял: на этот раз Алина не играет.
— Что ж, баба с возу — кобыле легче, — произнёс он вслух, обращаясь к самому себе, хотя прекрасно понимал, что легче не будет.
Он остался один со своими мыслями и до сих пор не мог поверить, что его супруга, женщина, которую он когда-то любил, мать его ребёнка, вот так просто ушла, бросив его и Дарину.
Он вспомнил их знакомство в одном из кафе, куда часто заходил медперсонал на обед или ужин. Алексей забежал перекусить между операциями и за соседним столиком увидел необычную девушку. Она словно сошла со страниц старых романов. Одежда, причёска, манеры — всё в ней было необычным, не таким, как у остальных.
Незнакомка весело смеялась в кругу своих подруг, совершенно обычных, и Алексей невольно залюбовался. Девушка заметила его взгляд и кокетливо поправила локон. Затем повернулась к нему.
— Только не говорите, что вы пришли сюда просто поесть. Вам ведь нужен мой автограф?
Алексей опешил, и это было заметно по выражению его лица.
— Вы действительно пришли просто поесть, — рассмеялась незнакомка. — Ой, я уж подумала о себе невесть что.
— Почему же? Я бы с радостью получил ваш автограф, — поспешил заверить её молодой врач.
— Правда? — она воодушевилась и захлопала в ладоши. — А вы были на спектакле, где я играю главную роль?
— Нет.
— Тогда жду вас завтра в семь вечера. Скажите, что к Алине, и тогда я подарю вам свой автограф. А сегодня у нас генеральная репетиция.
Девушка наклонилась ближе и понизила голос до шёпота:
— Мы сбежали, чтобы подкрепиться, а переодеваться было лень. Так что я здесь в сценическом образе.
Она хихикнула, но, взглянув на часы, заторопилась, подгоняя подруг:
— Ну, я жду вас завтра!
Алексей только и успел кивнуть, как девушки исчезли, будто их и не было.
Заработавшись, он едва не забыл об их встрече, но вовремя вспомнил. Назвав пароль на входе в театр, он без труда попал внутрь. Шла постановка «Ромео и Джульетты». Его новая знакомая действительно играла главную роль. Алексей ничего не понимал в актёрском мастерстве, а просто любовался ею на сцене.
После спектакля она сама нашла его, как была в костюме и гриме.
— Ну, признайтесь, вы ведь не видели Джульетту лучше, чем я? — самонадеянно и смело заявила она Алексею, смеясь, чем окончательно покорила сердце молодого кардиохирурга.
Они стали встречаться, и спустя три месяца он понял, что хочет жениться на ней. Алина была не против, но Алексею всё время казалось, что она постоянно играет какую-то роль.
Свадьба была пышной, но без лишнего пафоса. Невеста ни минуты не сидела на месте. Ей всё время нужно было быть в центре внимания. Алексею оставалось лишь любоваться ею со стороны, ведь он был сдержанным, более серьёзным человеком.
Через год она сказала, что ждёт ребёнка, но хочет прервать беременность.
— Ну я же только-только начала играть в серьёзных пьесах! — топала она ногами, заламывая руки и пуская театральные слёзы. — Ну кто меня потом возьмёт на главную роль? Ну разве что на роль старухи Изергиль!
Но Алексей был непреклонен. Он не дал Алине совершить эту ошибку.
Когда родилась Дарина, жена попыталась стать хорошей матерью, но быстро осознала, что это не её амплуа. Она не могла смириться с тем, что жизнь должна крутиться вокруг ребёнка, а не вокруг её любимого искусства. Отсутствие внимания поклонников, да и публики в целом, угнетало её, делало крайне раздражительной.
Когда Дарине поставили страшный диагноз, Алина окончательно сломалась. Она не желала хоронить свою карьеру, ухаживая при этом за больной дочкой, поэтому ушла. Вскоре подала на развод, и их развели, оставив дочь с отцом.
Лариса заступила на смену, как обычно, принеся с собой кулёк свежих пирожков, которые так любил Алексей Петрович. Впрочем, она угощала всех, чтобы никто и не заподозрил о её особом отношении к детскому кардиохирургу. Чувство жалости граничило с нежностью, тщательно скрываемой девушкой.
Надо же было такому случиться, что у детского кардиолога ребёнок имел серьёзные проблемы с сердцем. Ларисе очень нравилась Дарина, и она с удовольствием проводила с ней свободное время, когда та лежала в стационаре на обследовании и лечении.
Медсестрой Лариса решила стать ещё в детстве, когда заболела её мама. Отец всегда боялся делать уколы, так что приходилось за деньги нанимать женщину из поликлиники, чтобы та приходила на дом и делала инъекции. Мама в итоге поправилась, а Лариса твёрдо решила связать свою жизнь с медициной, чтобы родители к старости могли на неё положиться.
Придя в отделение детской кардиологии, Лариса сразу обратила внимание на молодого, но уже опытного врача Алексея Петровича. А проработав с ним бок о бок два года, поняла, что влюбилась.
— Ну так скажи ему, — подначивала её подружка Жанна. — Может, у вас служебный роман завяжется?
— Жанна, он ведь женат, и жена у него красавица, актриса. И у них ещё дочка есть, — вздыхала Лариса. — Нет, я в жизни ему об этом не скажу. Буду любить, но издалека.
— Ну и дура, — подытожила Жанна.
— Ну и пусть, — согласилась Лариса.
— Лариса, слыхала, у Петровича дочке месяц всего дают, — шепнула ей на ухо медсестра, которую она меняла на посту.
— Как?! — охнула Лариса, прикрыв рот рукой.
— А вот так. Петрович просит Кирилла Яковлевича прооперировать Дарину. Сам не может. Говорит, что неэтично, а мне кажется, боится, что рука дрогнет.
— А ты видела маму Дарины? — вдруг спросила Лариса коллегу. — Девочка в больнице лежит уже неделю, а я её ни разу не видела.
— Ты знаешь, и я тоже, — удивлённо задумалась сменщица. — Может, на гастролях?
— А вот доктор-то наш что-то совсем приуныл. Хотя с таким диагнозом у дочери ещё не так приунываешь.
— Ладно, буду почаще заглядывать к ней, — вслух решила Лариса.
Закончив процедуры у маленьких пациентов, она заглянула в палату к дочке Алексея.
— Привет! Как у тебя дела? — улыбаясь, Лариса присела рядом.
— Хорошо, — вздохнула Дарина. — Только мама почему-то не приходит.
— Ну ты же знаешь, что твоя мама актриса. Возможно, уехала на гастроли, но я уверена, как только она вернётся, сразу примчится к тебе, — попыталась успокоить её медсестра. — А пока смотри, что я тебе принесла.
Лариса достала из пакета альбом и карандаши.
— Папа говорил, ты любишь рисовать. Может, нарисуешь мне что-нибудь? Мне бы очень хотелось повесить картинку у себя возле кровати.
Девочка расцвела и радостно закивала. Затем принялась за творчество.
— А ты ещё придёшь? — спросила Дарина, когда Лариса выходила из палаты.
— Конечно, приду, — пообещала та.
Проходя мимо кабинета Алексея, медсестра случайно стала свидетелем разговора отца Дарины и второго кардиохирурга отделения.
— Кирилл, вся моя надежда только на тебя. Я знаю, ты сможешь. Я тебе полностью доверяю, — с жаром убеждал Алексей старшего коллегу.
— Алексей, я, конечно, не отказываюсь, но и ты пойми. Если что-то пойдёт не так или случится осложнение, а ещё, не дай бог, самое страшное, ты ведь мне этого никогда не простишь.
Кирилл Яковлевич говорил тихо, но убедительно.
— Да я понимаю все риски и обещаю: никогда ничего не предъявлю, если что-то пойдёт не по плану. Но вот себе я точно такого не прощу.
Алексей схватился руками за голову и тяжело опустился на диван.
— Ладно. Когда думаешь назначать операцию?
Кирилл положил руку ему на плечо.
— Медлить уже нельзя. Думаю, двух дней хватит на подготовку.
Алексей вскочил и, схватив товарища за руку, начал её трясти:
— Кирилл, Кирилл Яковлевич, спасибо тебе. Спасибо!
— Да руку оторвёшь! — рассмеялся тот, но смех получился немного печальным. — А Алина, кстати, где? Что-то я её не вижу.
— На гастролях. Ушла, — сухо ответил Алексей и стиснул зубы. — Ей, видите ли, тяжело. Не готова посвятить себя больному ребёнку. Для неё сцена важнее.
Кирилл присвистнул и осуждающе покачал головой. Потом похлопал Алексея по плечу:
— Ну ничего, ты справишься. Ты хороший отец.
Лариса не могла поверить в то, что услышала. Ну как, как можно поступить так с собственным ребёнком? Не укладывалось у неё в голове. А Дарина ведь ждёт маму.
Она решила заходить к девочке так часто, как только будет получаться.
Кирилл Яковлевич был хорошим сыном. Когда умер его отец, он решил остаться жить с матерью. К сорока пяти он так и не женился, похоронив жену, которую довольно рано забрала онкология.
— Кирюшенька, ну что ж ты так и будешь всю оставшуюся жизнь жить со старухой? — допытывалась у него Елена Сергеевна. — Ты же ещё совсем молодой! В сорок пять жизнь только начинается! Кариночка точно была бы не против, если бы ты женился снова и был счастлив.
— Эх, мама, мама, таких, как Карина, больше нет, а других мне не надо, — пресекал такие разговоры Кирилл. — И никакая ты не старуха. Ты у меня ещё ого-го! В общем, давай закончим.
— Ладно.
Елена Сергеевна на время прекращала такие разговоры, прекрасно зная, как её сын любил свою жену. Но всё же, как и любой матери, ей хотелось, чтобы он был счастлив, а ещё мечтала понянчить внуков.
Она знала, как переживал Кирилл болезнь жены. Карина тяжело переносила лечение, последние недели вообще кричала от боли, а он ничего поделать не мог. Кирилл почти не отходил от её постели до самого последнего дня. Она ушла прямо у него на руках.
Всё это время он работать не мог, руки дрожали. Лишь спустя пять лет снова смог взять скальпель и стать одним из лучших детских кардиохирургов.
И вот теперь онкология у матери. «Господи, да за что это всё?» — мысленно спрашивал Кирилл. «В чём они провинились? Мама, Карина…»
Лечение плохо помогало Елене Сергеевне. Сильные боли мучили её, и спасалась она только сильнодействующими препаратами. Но так вышло, что обезболивающее закончилось и дома, и в больнице.
— Мужчина, не нервничайте, — пыталась успокоить Кирилла фармацевт в специализированной аптеке, куда он приехал с рецептом. — К сожалению, препарат сегодня закончился. Но, к счастью, поставка будет завтра, послезавтра.
— Да?! А сейчас как я должен снимать боль у человека? У кошки боли, у собачки боли, что ли, по-вашему?!
— Простите, но я-то что могу сделать? — с сочувствием смотрела на раздражённого посетителя уставшая женщина, которой приходилось выслушивать такие обвинения за день уже не в первый раз.
— Бардак! Везде! — вырвалось у Кирилла, и он выскочил из аптеки, сжимая в кулаке рецепт.
«Что делать?» — крутилось у него в голове. «В отделении вроде был препарат, но просить-то нельзя. Никто же не знает, что мама болеет. Ладно, один раз получилось, получится ещё».
Он решительно направился в клинику.
В коридоре ему попалась Лариса.
— Кирилл Яковлевич, вы что-то забыли? — удивилась медсестра, глядя на взволнованного доктора. Она видела, как он уходил после дежурства домой, и вот снова здесь.
— Да, ключи в халате оставил, — хлопнул он себя по лбу. — Сейчас заберу и домой.
Лариса кивнула и отправилась к себе на пост. Но она снова удивилась, увидев, что Кирилл Яковлевич направился не в кабинет и не в ординаторскую, а дальше по коридору.
Она тихонько последовала за ним и вдруг поняла: его цель — аптечный блок.
Хирург открыл дверь своим ключом и вошёл внутрь, закрыв за собой дверь. Но он и не заметил, что та закрылась неплотно, и между дверью и косяком остался небольшой зазор, достаточно широкий, чтобы можно было разглядеть, что происходит внутри.
Он открыл сейф, где хранились дорогие подотчётные препараты, и что-то переложил в карман.
Лариса так же тихо отошла от двери и вернулась на пост. Через пару минут хирург прошёл мимо, даже не взглянув на неё. Он явно нервничал и торопился.
Подождав немного, Лариса вернулась к аптечному блоку и, открыв его, вошла. «Что же вы взяли?»
Она раскрыла журнал выдачи препаратов и заглянула в сейф. Ключи от сейфа по долгу службы были и у неё. Сверив записи с наличием медикаментов, она не досчиталась нескольких ампул сильного обезболивающего.
Закрыв сейф, журнал и аптечный блок, она вернулась на пост, не зная, как поступить.
— Ну не похож он на того, кто употребляет, — рассуждала она. — Зарплата у него неплохая. Не думаю, что он продаёт это нуждающимся. А что тогда? Может, болеет кто-то? Эх, надо подождать. Надеюсь, всё прояснится.
С подготовкой Дарины к операции поступок хирурга слегка забылся. Лариса много внимания уделяла девочке, и та стала скучать по ней, когда медсестра уходила домой.
Алексей тоже заметил участие девушки. Лариса всегда ему нравилась — как коллега, как друг. Спокойная, рассудительная, внимательная, она была полной противоположностью его жены. Каждый поступок Алины казался наигранным, будто она всегда играла на публику, даже если их было только двое в комнате. Он уставал от бесконечных истерик, слёзных монологов и театральных жестов, которые больше напоминали спектакль, чем настоящие чувства.
Теперь, как никогда, ему были необходимы уравновешенность и сдержанность Ларисы. Алексей видел, что дочка тянется к ней, и был благодарен за это.
Накануне операции, после сверки подотчётных препаратов, оказалось, что исчезли несколько ампул.
Заведующий отделением рвал и метал:
— Немедленно запись с камер мне на стол!
Их просматривали с конца, и последней, кто входил в блок, оказалась Лариса.
— Что вы делали в аптечке?! — рычал заведующий, вызвав девушку в кабинет.
— Да, мне показалось, что дверь открыта, и я зашла посмотреть, не случилось ли чего, — опустив голову, ответила медсестра.
— Неправда! Вы открыли дверь своим ключом. Зачем?! Вы взяли ампулы с препаратом?! — наседал начальник.
Лариса молчала. Она поняла: расскажи она сейчас всю правду, ей могут поверить, но тогда Кирилла Яковлевича уволят. А этого нельзя было допустить, ведь всё было готово к операции, и она должна была вот-вот начаться.
— Мне срочно нужны были деньги, а другого я ничего не смогла придумать.
Она, мысленно попрощавшись с работой, с Дариной, с Алексеем, взглянула заведующему прямо в глаза. Ведь он ни за что не захочет больше иметь с ней дел. Клеймо воровки навсегда приклеится к ней.
— Вы в своём уме?! — продолжал бушевать начальник. — Вы же могли попросить деньги у коллег, у меня в конце концов! Да вы понимаете, что теперь я просто обязан вас уволить, если вообще не отдать под суд?!
— Я понимаю, — вздохнула Лариса, — и готова понести наказание.
Через полчаса она выходила с вещами из больницы.
А в это время в операционной Кирилл и Алексей колдовали над маленьким сердечком, не зная о том, что случилось в их отсутствие.
Глава 2
Операция длилась несколько часов. Закончив, уставшие и довольные, они вышли, точнее, вывалились из операционной.
— Кирилл, спасибо. Я твой должник.
Алексей от избытка чувств обнял коллегу.
— Да погоди ты. Посмотреть нужно, как Дарина восстанавливаться будет, — улыбнулся Кирилл. — Но я уверен, мы сделали всё правильно, и теперь всё должно быть хорошо.
Кирилл пошёл в отделение, а Алексей вернулся к дочке. Маленькая, хрупкая, бледная, почти прозрачная, она лежала с закрытыми глазами. У Алексея сердце сжалось от нежности.
«Милая моя, я всегда буду рядом», — подумал он и, усевшись в уголке, незаметно задремал.
Проснулся от шёпота дочери.
— Пап! — тихо звала Дарина.
— Пап, ой, очнулась! — бросился он к ней. — Где-то болит?
Девочка отрицательно помотала головой.
— А мама не приехала? — без особой надежды спросила малышка.
— Нет, милая, не приехала, — вздохнул Алексей.
— Она меня больше не любит…
— Да любит, конечно. — Он всё время боялся этого разговора, но избежать его не удалось. — Любит, но по-своему. Знаешь, иногда взрослые делают такой выбор, который другим трудно понять. Маме тяжело было находиться рядом, когда ты болела. Она боялась, что это помешает её работе. Вот и решила уйти.
Дарина молчала, обдумывая его слова.
— Значит, я ей мешала…
— Да нет, моя маленькая, кому ж ты мешала? Это не твоя вина. Просто мама не смогла справиться. А ты самая лучшая девочка на свете, и я очень люблю тебя.
— А Лариса придёт? — вдруг задала странный вопрос дочка.
— Лариса? — отец задумался. — А ты хочешь, чтобы она пришла?
— Очень хочу. Она очень хорошая. Она мне альбом принесла, карандаши. А ещё мы с ней сказки читали, и она мне истории разные рассказывала. У неё такой голос и руки такие мягкие…
— Надо же, даже дочь заметила, какая Лариса спокойная, — удивился Алексей. — Ладно, я ей передам, чтобы она к тебе приходила, когда тебя в палату переведут, — пообещал отец, выходя из реанимации.
Он отправился искать медсестру, но её нигде не было.
«Смена, наверное, закончилась. Ну ничего, завтра найду и поговорю», — решил он.
Коллеги поздравляли Алексея и Кирилла с успешно проведённой операцией и, конечно же, желали Дарине здоровья. Он решил заночевать в больнице, чтобы быть рядом с дочкой, мало ли что может случиться.
А проходя мимо поста медсестёр, услышал ворчание одной из них:
— Как будто у меня дел больше нет. Они увольняют там, а я отдувайся! Шёл бы сам, да и работал две смены.
— Тамара Андреевна, это вы сейчас о ком? — не удержался от вопроса Алексей.
— А вы что, не слышали ещё? Ларису уволил наш Зав, — довольно буркнула та.
— Как уволил?! За что?! — не понял кардиолог.
— Точно не знаю, но говорят, что-то с медикаментами связано, — пожала медсестра плечами. — А мне теперь в две смены пахать, пока замену не найдут.
— Так, а у вас есть адрес Ларисы… не знаю, отчество, — поинтересовался Алексей.
— Ой, какой там адрес! Вон через дорогу дом, первый подъезд, третий этаж, квартира прямо, — отмахнулась Тамара Андреевна и поудобнее устроилась в кресле, раскрыв какую-то книгу.
Алексей, недолго думая, решил нанести визит девушке и узнать, что конкретно случилось. Дверь ему открыла миловидная женщина в годах. Узнав, кто он, позвала Ларису.
— Доченька, к тебе пришли!
— Алексей Петрович?! — опешила та, выходя из комнаты в прихожую, и тут же испуганно воскликнула: — Что случилось с Дариной?!
— Да нет, нет, с Дариной всё в порядке. Завтра переведут в палату из реанимации. А я к вам, Лариса, именно по этому поводу.
— Ой, что ж вы стоите-то на пороге? Проходите на кухню. Там и разговаривать удобнее, и я сейчас чайник поставлю. У меня вон пирог почти готов, — засуетилась женщина.
— Это моя мама, Екатерина Семёновна, — представила её Лариса.
— Ну вы пока поговорите.
Екатерина Семёновна проверила пирог, включила газ, поставила чайник на плиту и вышла из кухни, чтобы не мешать. Она поняла: это именно тот доктор, который нравится дочери. Уж слишком часто она рассказывала про него и его больную дочку.
— Лариса, я не понимаю, почему вас уволили. Слышал только, что это как-то связано с препаратами, — завалил её вопросами Алексей.
— Честно говоря, не хотелось бы об этом говорить.
Лариса стала серьёзной, и гость понял, что так он ничего не добьётся.
— Но, возможно, я бы смог вам помочь.
— Да не нужно, спасибо, — улыбнулась с лёгкой грустью в глазах девушка.
— Лариса, тогда вот что я хотел бы спросить. Вы не могли бы хоть иногда навещать Дарину? Она спрашивала про вас. У вас так здорово получается ладить с ней. И она к вам очень привязалась.
— О, конечно, я обязательно приду! — обрадовалась Лариса. — Только её мама, ваша жена, против не будет? Я ведь теперь не медперсонал.
— Моя жена?.. — он усмехнулся. — Она бросила нас. Карьера, роли — это для неё. А дочка? Хм. Алина никогда не хотела детей. Это я настоял. А когда узнала, что у Дарины проблемы с сердцем, то вообще испугалась. Так что нет, не беспокойтесь, она против не будет.
Они поговорили ещё об операции, о восстановлении и реабилитации девочки. Екатерина Семёновна не просто накормила Алексея горячим пирогом, а ещё и завернула с собой.
— Заглядывайте, — на прощание сказала она гостю.
Алексей пообещал зайти ещё. Ему так понравилась душевная обстановка в их доме. И хозяйки обе милые, приветливые. С хозяином, правда, познакомиться не удалось. Он был на работе, но доктор чувствовал: отец Ларисы наверняка был тоже хорошим человеком.
А вот своих родителей Алексей не помнил. Разбились на снегоходе, упав с обрыва. Его забрала к себе сестра матери, чтобы парня не отдали в детский дом. Но заниматься им времени у неё не было. Она делала карьеру, поэтому Алексей был предоставлен сам себе. Лишь внутренний стержень и заложенное родителями правильное воспитание сделали из него того, кем он стал.
Ему всегда не хватало семейного тепла, какого-то понимания. И даже будучи женатым, он не чувствовал этого. А два часа, проведённые в доме Ларисы, убедили его: всё, что было раньше, — суррогат. Иллюзия счастья.
«Вот каким должен быть дом, где тебя понимают, любят и ждут», — думал он.
Алексей даже позавидовал тому спутнику жизни, которого выберет себе Лариса, и почувствовал даже лёгкий укол ревности, что немало удивило его.
Следующие несколько часов, лёжа на диване в кабинете, он заново мысленно проживал те часы и не заметил, как уснул, улыбаясь.
На следующий день Кирилл хотел незаметно вернуть ампулы, которые получил наконец по рецепту, но внезапно весь персонал пригласил заведующий отделением к себе в кабинет.
— Надеюсь, вы в курсе, что медсестра Лариса Юрьевна была уволена за кражу подотчётных ампул.
Он обвёл строгим взглядом всех присутствующих. Никто толком не знал, в чём провинилась Лариса. И вот, наконец, причина стала известна. По кабинету пролетел шёпоток. Не было ни единого человека, кто поверил бы в это.
Кирилл похолодел. Из-за него пострадал невинный человек.
— Нет, это ошибка. Лариса здесь ни при чём. Это я взял ампулы, но хотел сегодня вернуть.
Кириллу пришлось всё рассказать.
— Вы уволили невиновного.
— Ну как же так, Кирилл Яковлевич?! — растерялся заведующий.
— Увольте меня, а Ларису верните, — опустил голову кардиохирург.
Конечно, увольнять такого специалиста никто не стал, но сделали выговор. Ларису восстановили в должности. Эту радостную новость Алексей решил сам сказать девушке. Ноги сами несли его туда, будто он там жил всю свою жизнь.
— Но почему ты это сделала? — не заметив, как перешёл на «ты», спросил он Ларису. — Почему не сказала, что видела, как Кирилл взял ампулы? Тебя бы тогда не уволили.
— Ну тогда уволили бы его. А даже если бы не уволили, всё равно это был бы стресс для него. Я не могла так рисковать. Но кто, кроме него, мог бы провести операцию? — объясняла Лариса Алексею, как несмышлёному ребёнку.
И только теперь он понял, что девушка пожертвовала своей репутацией и работой ради его дочери.
Он бросился к ней в ноги:
— Прости меня, пожалуйста. Я дурак. В глубине души засомневался в тебе. Думал, что дыма без огня не бывает. Эх, нет мне оправданий.
— Алексей Петрович, Лёша, ну встань, пожалуйста, — она попыталась поднять его. — Я бы на твоём месте тоже всякое подумала. И, кстати, не факт, что поверила бы. Но ведь всё закончилось хорошо. Дарина поправляется. Кирилл Яковлевич спокойно лечит маму, и я возвращаюсь на работу.
Лариса, словно маленького мальчика, успокаивала и уговаривала его.
Через четыре месяца, когда Дарина совсем поправилась, Алексей сделал Ларисе предложение.
Стоя на крыльце дворца бракосочетания, он заметил, что в толпе мелькнуло лицо бывшей жены, но мысленно отмахнулся от её образа, как от назойливой мухи, решив, что ему показалось.
А Алина, зайдя за угол, с горечью поняла: она всё потеряла.
Свадьба прошла скромно, но душевно. В отличие от той, первой, пышной церемонии, где невеста играла главную роль, теперь всё было по-настоящему. Лариса не искала внимания, не устраивала представлений — она просто была счастлива.
Гости отмечали, как по-доброму смотрит Алексей на новую жену, как легко ему с ней. Дарина не отходила от Ларисы ни на шаг, называя её мамой так естественно, словно иначе и быть не могло.
После свадьбы они стали настоящей семьёй. Лариса окружила Дарину заботой, но не той показной, театральной, какую пыталась изображать Алина, а настоящей, материнской.
Девочка расцветала с каждым днём. Операция прошла успешно, сердечко работало как часы, и врачи давали самые благоприятные прогнозы.
Алексей часто ловил себя на мысли, что именно так и должна выглядеть счастливая семья. Никаких истерик, никаких сцен. Просто тихое, спокойное счастье.
Лариса вернулась на работу и продолжала заботиться не только о Дарине, но и о других маленьких пациентах отделения. Коллеги радовались её возвращению — без неё действительно было пусто.
Кирилл Яковлевич после того случая стал ещё более осторожным. Мама его постепенно шла на поправку, хотя борьба с болезнью была нелёгкой. Он часто благодарил судьбу за то, что Лариса оказалась рядом в тот критический момент и приняла удар на себя.
Елена Сергеевна, узнав о случившемся, настояла, чтобы Кирилл пригласил Ларису и Алексея в гости. За чаем она не переставая благодарила молодую женщину:
— Вы спасли моего сына. Если бы его уволили, он бы этого не пережил. Медицина — это вся его жизнь после… после Карины.
Лариса скромно улыбалась:
— Я просто сделала то, что должна была сделать. Дарине нужна была операция, а Кирилл Яковлевич — единственный, кто мог её провести.
— Вы настоящий человек, — качала головой Елена Сергеевна. — Таких сейчас мало.
Месяцы складывались в годы. Дарина пошла в школу, стала обычной здоровой девочкой, которая бегала, прыгала и смеялась, как все её сверстники. Алексей иногда с трудом верил, что ещё совсем недавно врачи давали ей всего месяц жизни.
Лариса родила Алексею сына. Назвали его Кириллом — в честь доктора, который спас Дарину. Кирилл Яковлевич был тронут до слёз, когда узнал об этом.
— Только не вырастите из него врача, — шутил он. — Пусть лучше музыкантом станет или художником. Нервов меньше.
Но все понимали, что он гордится таким знаком внимания.
Жизнь текла размеренно и спокойно. Алексей был счастлив так, как никогда не был счастлив с Алиной. Та самая настоящесть, простота и искренность, которых ему так не хватало, теперь окружали его каждый день.
Лариса оказалась не только прекрасной женой и матерью, но и верным другом. С ней можно было обсудить сложный случай на работе, поделиться переживаниями, просто помолчать, устав за день.
Дарина души не чаяла в младшем братике. Она помогала маме ухаживать за ним, пела ему песенки, показывала свои рисунки. Между ними установилась та самая связь, которая бывает только между родными по-настоящему.
Алина иногда мелькала в новостях — играла в каких-то спектаклях, давала интервью. Но тех громких ролей, о которых мечтала, так и не получила. Критики отмечали, что её игра стала какой-то пустой, ненастоящей.
А может, дело было не в актёрском мастерстве, а в том, что она предала самое дорогое ради призрачного успеха.
Однажды Дарина спросила Алексея:
— Пап, а ты помнишь мою настоящую маму?
— Помню, конечно, — осторожно ответил он.
— А как ты думаешь, она помнит обо мне?
— Не знаю, милая. Но знаешь что? У тебя есть мама, которая любит тебя больше всего на свете. И это самое главное.
Дарина кивнула:
— Да, я знаю. Лариса — моя настоящая мама. Она всегда рядом.
Прошло семь лет с того дня, когда Алексей впервые переступил порог дома Ларисы. Семь лет счастливой семейной жизни, которые пролетели незаметно.
Дарина уже училась в восьмом классе, маленький Кирилл пошёл в первый. Алексей стал заведующим кардиологическим отделением, Лариса — старшей медсестрой.
Кирилл Яковлевич продолжал оперировать, спасая детские жизни. Его мама, Елена Сергеевна, победила болезнь и теперь частенько сидела с внуками Алексея и Ларисы, которых считала почти родными.
Однажды вечером, когда дети уже спали, Алексей и Лариса сидели на кухне за чаем.
— Знаешь, — задумчиво произнёс Алексей, — иногда мне кажется, что та история с ампулами была не случайностью, а судьбой.
— Почему? — удивилась Лариса.
— Если бы не это, я бы не узнал, какая ты на самом деле. Не пришёл бы к тебе домой, не понял бы, что именно с тобой хочу прожить всю жизнь.
Лариса улыбнулась:
— Возможно, ты и прав. Всё в этой жизни не просто так.
— Я люблю тебя, — Алексей взял её руку в свою. — Спасибо, что ты у нас есть. Спасибо, что спасла Дарину. Спасибо, что подарила мне настоящую семью.
— Это я должна благодарить тебя, — ответила Лариса. — За доверие, за любовь, за этих прекрасных детей.
Они сидели, держась за руки, и в этой простой сцене было больше настоящих чувств, чем во всех театральных представлениях Алины вместе взятых.
Жизнь удалась. У каждого из них — у Алексея, Ларисы, Кирилла Яковлевича — был свой путь, свои испытания. Но они прошли через них, не потеряв главного — человечности, доброты, способности жертвовать собой ради других.
И теперь их окружало то самое счастье, которое не купишь ни за какие гривны и не получишь, играя на публику. Настоящее, тихое, домашнее счастье.
А где-то в другом конце города, в небольшой квартирке, Алина сидела у окна и смотрела на редкие огни. Карьера не сложилась так, как она мечтала. Главных ролей не было. Поклонников тоже.
Она часто думала о Дарине. Интересовалась через общих знакомых, как дела у дочери. Узнала, что девочка здорова, счастлива, называет Ларису мамой.
Каждый раз эти новости разрывали ей сердце. Но она сама сделала свой выбор. И теперь пожинает плоды.
Иногда ей хотелось вернуться, попросить прощения. Но она понимала: поздно. Слишком поздно. Она упустила своё счастье ради химеры, ради иллюзии успеха.
А Алексей нашёл своё счастье. С Ларисой. С детьми. С настоящей семьёй.
И это было справедливо.
История закончилась хорошо для героев, но мне кажется, что и у Алины в жизни ещё всё может измениться. А как вы думаете, что бы вы сделали на месте Алексея или Ларисы?
