Лиза разглядывала его через стекло модного кафе — постаревшего, осунувшегося, с печатью крупных неудач на лице. Андрей Викторович Рогозин, когда-то её муж, а теперь чужой и погасший человек, сидел, сгорбившись над чашкой кофе, которую крутил между ладонями, словно пытаясь согреться. Его некогда безупречный костюм выглядел помятым, а глаза бегали по залу с неестественной тревожностью, будто он ожидал подвоха даже от официантки, принесшей счет.
«Ушел, а когда новая жена обанкротилась, вспомнил и решил вернуться?» — эта мысль стучала в висках Лизы набатом.
Пятнадцать лет назад Андрей был совсем другим — энергичным руководителем отдела в строительной компании, с громким смехом и привычкой хлопать по плечу даже малознакомых людей. Он заполнял пространство вокруг себя, как разливается весенний ручей — бурно, стремительно, с брызгами и шумом.
— Лизок, ты опять в своих бумажках копаешься? Жизнь проходит! — любил повторять он, заставая жену за работой над бухгалтерскими отчетами их маленького семейного кафе.
Она улыбалась и отвечала неизменное:
— Кто-то должен считать деньги, Андрюша.
Их маленькое кафе «Душевное» на окраине Москвы — бизнес, начатый ещё с родителями Лизы, — приносило стабильный, хоть и не впечатляющий доход. Постоянные клиенты ценили домашнюю атмосферу, бабушкины рецепты и внимание к мелочам.
— Ты как белка в колесе, — морщился Андрей. — Зачем все эти жалкие потуги, когда можно думать масштабно?
Именно в тот год Андрей познакомился с Кларой Ставицкой — владелицей инвестиционной компании «Ставица». Высокая блондинка с холодным взглядом голубых глаз и точеным профилем, она казалась вырезанной из скандинавского льда. Говорила Клара коротко, резко, как будто отсекала ножом лишние слова:
— В бизнесе нет места сантиментам. Есть риск, расчет и результат.
Лиза помнила, как постепенно Андрей начал задерживаться после работы, как его разговоры заполнились новыми терминами — «венчурные инвестиции», «IPO», «хеджирование рисков». Его глаза загорались при упоминании новых проектов «Ставицы».
— Ты не понимаешь, Лиз, — говорил он с нетерпением человека, которому тесно в прежних рамках. — Клара предлагает мне войти в совет директоров. Это другой уровень, понимаешь? Не твои пирожки и чай с лимоном, а серьезный бизнес, где крутятся миллионы.
В тот вечер, когда Андрей объявил, что уходит, лил проливной дождь, барабанивший по крыше их спальни как предвестник надвигающейся беды.
— Я встретил другую женщину, — произнес он, глядя куда-то мимо Лизы. — И дело не только в чувствах… Клара даёт мне шанс стать кем-то большим, чем просто сытый обыватель.
— Шанс стать кем-то — или шанс быть с кем-то? — спросила тогда Лиза, удивляясь собственному спокойствию.
Андрей дернул плечом:
— Какая разница? Судьба дает нам шансы в разных обличьях. Не могу прозябать в этой… обыденности. Я задыхаюсь, понимаешь?
Через месяц он женился на Кларе. Через три — стал финансовым директором «Ставицы». Еще через полгода его фотография украсила обложку журнала «Бизнес России» с заголовком «Новые лица российского бизнеса».
Лиза тогда закрыла свое кафе на три дня — единственный раз за все время. Лежала дома, глядя в потолок, и повторяла, как мантру: «Я справлюсь. Я справлюсь». На четвертый день она вернулась к работе.
— Тётя Лиз, этот мужик уже третий день приходит и спрашивает тебя, — сообщила Варя, дочь шеф-повара и главный менеджер «Душевного», теперь уже сети из пяти кафе по всей Москве.
Варя, двадцатитрехлетняя выпускница Плехановки, с рыжими кудрями и россыпью веснушек на курносом носу, обладала цепким взглядом и деловой хваткой.
— Говорит, что вы знакомы, — добавила она, скептически поджав губы. — Но выглядит… не очень. Прикажешь послать подальше?
Лиза отложила планшет с расчетами для нового филиала:
— Как его зовут?
— Андрей Викторович, — скривилась Варя. — Весь такой официальный, хотя пиджак, кажись, не первой свежести.
Сердце пропустило удар. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет без единой весточки.
— Пусть войдет, — сказала Лиза, поправляя воротник своей простой белой блузки. — И принеси нам чай с шиповником. И тех пирожков, с яблоками и корицей.
Когда Андрей переступил порог её кабинета, Лиза не позволила себе ни единого движения навстречу. Она видела, как он окинул взглядом небольшое, но элегантное помещение — дубовый стол, мягкое кресло, стены, увешанные фотографиями кафе и дипломами.
— Здравствуй, Лиз, — сказал он, и голос его дрогнул. — Ты… прекрасно выглядишь.
Это была правда. В свои сорок пять Лиза сохранила стройную фигуру, а в каштановых волосах, собранных в простой пучок, серебрилась лишь одна прядь у виска. Морщинки в уголках глаз появлялись только когда она улыбалась — что происходило часто.
— Присаживайся, Андрей, — она указала на кресло напротив. — Чем обязана такому… неожиданному визиту?
Он опустился в кресло с видимым облегчением, будто ноги плохо держали его.
— Я слышал, у тебя теперь целая сеть, — начал он, неловко улыбаясь. — Пять кафе, да? Молодец. Всегда знал, что у тебя деловая хватка.
Лиза промолчала. Она никогда не забудет его пренебрежительного «жалкие потуги» и «не твои пирожки и чай с лимоном».
— Ты, наверное, слышала про… ситуацию, — продолжил он, потирая виски жестом усталого человека. — Про «Ставицу» и все такое.
О да, она слышала. Весь деловой мир Москвы месяцами обсуждал крах инвестиционной империи Клары Ставицкой. Финансовые пирамиды, подложные отчеты, выведенные в офшоры миллионы, обманутые инвесторы… И громкий судебный процесс, где Клара получила восемь лет, а её приближенные — от трех до пяти.
— Тебя, кажется, оправдали? — спросила Лиза, наблюдая, как вздрагивают его руки. — По всем пунктам обвинения.
— Да, — кивнул Андрей. — Суд признал, что я не был в курсе махинаций Клары. Что я… такая же жертва.
В этот момент вошла Варя с подносом. Бросив подозрительный взгляд на посетителя, она с нарочитой аккуратностью расставила чашки и тарелку с пирожками.
— Будет нужно, зови, тётя Лиз, — сказала она и демонстративно оставила дверь приоткрытой.
Лиза заметила, как Андрей с жадностью уставился на пирожки. Когда-то он морщился, называя их «деревенской едой». Теперь же он неловко откусил кусочек и прикрыл глаза от удовольствия.
— Всё такие же вкусные, — пробормотал он. — Помнишь, как твоя мама учила тебя добавлять щепотку гвоздики?
Лиза помнила. И то, как он смеялся над её «старорежимными кулинарными причудами».
— Андрей, — она отпила чай. — Давай к делу. Чего ты хочешь?
Он поставил чашку, глубоко вздохнул и произнес:
— Я хочу вернуться, Лиз. Я совершил ужасную ошибку пятнадцать лет назад. Теперь я это понимаю.
Лиза почувствовала, как внутри поднимается что-то острое — не то смех, не то рыдание. Она сдержала этот порыв и спросила ровным голосом:
— А где Клара?
— Она… — он запнулся. — Она подала на развод из СИЗО, ещё до суда. Сказала, что я бесхребетный слизняк и неудачник. Что не хочет, чтобы её имя хоть как-то ассоциировалось со мной.
«Справедливо», — подумала Лиза, но вслух произнесла:
— И ты решил вернуться ко мне.
— Я многое понял, Лиз, — торопливо заговорил он. — Всё это время я гнался за призраками. Деньги, статус, успех… А настоящее счастье было рядом. В этих пирожках, — он неловко усмехнулся, — в наших вечерах перед телевизором, в том, как ты всегда умела… создавать уют.
Лиза смотрела на него и видела не только сегодняшнего сломленного мужчину, но и того высокомерного Андрея, который пренебрежительно морщился при виде её скромных амбиций.
— Ты ведь одна? — спросил он с надеждой. — Я узнавал…
— Нет, я не одна, — медленно произнесла Лиза. — У меня пятьдесят шесть сотрудников. Пять кафе. И целая жизнь, построенная без тебя.
— Я не о том, — нетерпеливо отмахнулся он. — Я о личном. Мужчина есть?
Лиза задумалась. Был Игорь — владелец типографии, с которым она встречалась три года после ухода Андрея. Немного занудный, но надежный, как скала. Был Сергей — архитектор, спроектировавший интерьер её второго кафе, весёлый и романтичный, засыпавший её стихами собственного сочинения. Был Михаил — вдовец с двумя детьми, появившийся в её жизни пять лет назад и ставший…
— Есть, — коротко ответила она. — Но дело не в этом.
— А в чём? — он придвинулся ближе, и она почувствовала запах дешевого одеколона. — Лиз, я знаю, я виноват. Но людям свойственно ошибаться. Я многое понял и изменился…
— Люди не меняются, Андрей, — покачала головой Лиза. — Они просто оказываются в разных обстоятельствах, которые высвечивают разные стороны их натуры. Сегодня ты потерпел крах и вспомнил о тихой гавани, которую когда-то презирал. А завтра… что будет завтра, если вдруг фортуна снова повернется к тебе лицом?
— Нет, нет, — замотал головой Андрей. — Я правда всё осознал. Эти пятнадцать лет были как… американские горки. Сначала взлет, успех, деньги… Знаешь, у нас была яхта, Лиз! Назвали «Аврора». А потом… всё рухнуло в один миг. Счета арестованы, имущество под следствием… Я остался ни с чем. — Он сглотнул. — Квартиру пришлось продать, чтобы оплатить адвокатов.
— И где ты живешь сейчас? — спросила Лиза, хотя уже догадывалась об ответе.
— У приятеля… временно, — пробормотал Андрей. — Но это ненадолго! У меня есть связи, планы… Я скоро встану на ноги.
Лиза слушала его, и с каждым словом её сердце наполнялось не гневом или обидой, а каким-то глубоким, почти отстраненным пониманием.
— Андрей, — мягко сказала она. — Я не держу на тебя зла. Правда. Но я не могу тебя вернуть. Не потому, что у меня есть другой мужчина, и не из мести за прошлое. Просто… тебя больше нет в моей жизни. И не было пятнадцать лет.
— Но я могу быть полезным! — в его голосе появились умоляющие нотки. — Я многому научился, Лиз! Я могу помочь с финансами, с расширением бизнеса! У тебя ведь наверняка есть планы роста, я могу…
Лиза покачала головой:
— У меня отличный финансовый директор. Дарья Сергеевна, она раньше работала в «Точке». И замечательная команда.
Он замолчал, потом сказал тихо:
— Дай мне хотя бы работу. Любую. Я могу… хоть посуду мыть.
Почему-то эта последняя фраза больнее всего резанула сердце Лизы. Андрей Рогозин, который когда-то глумился над её «низкопробным общепитом», теперь готов мыть тарелки в её кафе.
Она встала, давая понять, что разговор окончен:
— Прости, Андрей. Я не могу.
Он тоже поднялся, неловко задев чашку. Чай пролился на блюдце.
— Я понимаю, — сказал он с горечью. — Ты мстишь мне. И имеешь право.
— Нет, — покачала головой Лиза. — Месть предполагает, что человек всё ещё занимает важное место в твоей жизни. А ты… ты просто эпизод из прошлого.
Андрей дернулся, как от пощечины.
— Прощай, Андрей, — сказала Лиза. — И… удачи тебе.
Когда за ним закрылась дверь, в кабинет тут же влетела встревоженная Варя:
— Всё в порядке, тётя Лиз? Кто этот тип?
Лиза посмотрела на девушку, чье острое личико выражало искреннее беспокойство, и улыбнулась:
— Никто, Варюш. Просто человек из прошлого.
— Бывший муж, да? — прищурилась проницательная Варя. — Тот самый, который тебя бросил?
— Было и прошло, — пожала плечами Лиза. — Давай лучше посмотрим расчеты по новому филиалу. Я думаю, нам стоит сделать там уголок для детей, с книжками и игрушками…
Вечером, когда Лиза вернулась домой, в прихожей её встретил аромат свежесваренного кофе.
— Как прошел день? — спросил Михаил, выглядывая из кухни. Его седеющие виски и морщинки вокруг добрых карих глаз делали его похожим на профессора-интеллигента.
— Нормально, — улыбнулась Лиза, снимая пальто. — А где дети?
— Машка на тренировке, Петька сидит за уроками, — ответил Михаил. — Я приготовил лазанью, твою любимую.
Он обнял её, поцеловал в макушку, и Лиза почувствовала, как расслабляются напряженные плечи.
— Что-то случилось? — чутко спросил Михаил. — У тебя такой вид…
— Приходил Андрей, — просто сказала Лиза. — Бывший муж. Хотел вернуться.
Михаил нахмурился:
— И… что ты ему ответила?
— Что его больше нет в моей жизни, — она пожала плечами. — И это правда.
Михаил помолчал, потом поцеловал её руку:
— Знаешь, я иногда думаю… Как же мне повезло, что он оказался таким иди.отом.
Лиза рассмеялась, впервые за весь этот долгий день ощущая, как отпускает напряжение.
— Пойдем ужинать, — сказала она, беря его за руку. — Жизнь продолжается.
А через три дня в одном из кафе «Душевное» появился новый посудомойщик — сутулый мужчина средних лет с потухшим взглядом. Пожилая администратор Нина Степановна, работавшая с Лизой с самого основания первого кафе, приняла его без лишних вопросов.
Лиза узнала об этом лишь через месяц, случайно заглянув на кухню филиала на Сретенке.
— Почему ты мне не сказала? — спросила она Нину Степановну.
Та удивленно подняла брови:
— А что такого? Человек работящий, непьющий, вовремя приходит. Тарелки намывает до блеска.
Лиза посмотрела на сгорбленную фигуру за мойкой, на руки в резиновых перчатках, на профиль, когда-то казавшийся ей самым красивым в мире.
— Не говори ему, что я знаю, — тихо сказала она. — Пусть работает.
Нина Степановна улыбнулась понимающе:
— У каждого своя дорога, Лизавета. И свой урок. Может, ему этот нужен.
В тот вечер, вернувшись в свой главный офис, Лиза долго смотрела на фотографию, спрятанную в дальнем ящике стола — она и Андрей пятнадцать лет назад, счастливые, улыбающиеся, на фоне их кафе «Душевное».
Она провела пальцем по изображению и прошептала:
— Удачи тебе, Андрей. По-настоящему — удачи.
Затем она закрыла ящик и вышла из кабинета, набирая номер Михаила:
— Привет! Ты сможешь забрать детей сегодня? У меня собрание с менеджерами… Да, потом сразу домой. Купить что-нибудь к ужину? Хорошо, до вечера. Я тоже.
Жизнь продолжалась — полная, наполненная, настоящая. Без сожалений о прошлом и без страха перед будущим.
