Прочитав короткую записку, оставленную женой, Илья сжал тонкий листок в кулак и с силой метнул в стену. Потом нащупал телефон, набрал номер Вероники и долго слушал бесконечные гудки. Он звонил снова и снова — пока автоответчик не сообщил ровным голосом: «телефон абонента выключен или находится вне зоны сети…».
— Значит, решилась… — едва слышно прошептал он, опёрся спиной о стену, медленно съехал вниз и обхватил голову ладонями.
Перед глазами, как бегущая строка, снова вспыхнули последние слова, которые он только что прочитал:
«Прости. Я ухожу. Насовсем».
Илья дотянулся до комка бумаги, разгладил его на колене и перечитал — будто надеялся, что ошибся, что буквы сложатся во что-то другое. Но чуда не случилось.
«Прости. Я ухожу. Насовсем».
— Тогда и я… — хрипло, почти беззвучно произнёс Илья. — Тоже уйду. Навсегда.
Он с трудом поднялся, прошёл в прихожую и, не оглядываясь, вышел, захлопнув за собой дверь.
— Гляньте-ка, какой внимательный взгляд! — восхищённо сказала акушерка, прижимая к груди только что появившегося на свет мальчика. — Профессором станет — вот увидите.
— Угу… — устало улыбнулась женщина на соседней кушетке. — Весь в папу. Тот тоже доктор наук… был. Назову его в честь мужа — Ильёй.
Отца Илья никогда не видел, но, словно по ниточке, потянулся по его дороге. Он рос любознательным и сообразительным. Когда большинство первоклашек плакали и цеплялись за руки родителей, Илья шёл на свою первую линейку сияющий и смелый, буд-то его отпускали на самую долгожданную прогулку.
Он с малых лет влюбился в знания, и потому его комнату быстро заполнили книги — почти домашняя библиотека.
— Молодец ты у меня! — повторяла мама, Лидия Сергеевна. — Вот вырастешь — всех удивлять будешь.
Удивлять он начал уже в начальной школе. Как-то на перемене уверил одноклассников, что «арабские цифры» придумали вовсе не арабы, а индийские учёные. Сверстники покрутили пальцем у виска и стали ждать урока. Нина Павловна, их учительница, выслушала спор, подошла к Илье, положила ладонь ему на плечо и улыбнулась:
— Илья прав. Я как раз хотела рассказать об этом завтра.
Чем больше знаний прибавлялось, тем сильнее ему хотелось делиться ими с другими. Поэтому едва он окончил девятый, сказал маме, что станет учителем.
— Дело хорошее, — вздохнула Лидия Сергеевна. — Только нервы и копейки. Может, на экономический пойдёшь?
— Мам, деньги — не главное. Важно быть полезным людям, — спокойно ответил Илья.
В педуниверситете он встретил Веронику. Не в шумной аудитории и не на вечеринке — в библиотеке, между полок, где пахло бумагой и тишиной. Слово за слово, разговоры потянулись, и вскоре оба заметили, как много у них общего. Да и красивой она была — той самой тихой красотой, которая не кричит, а светится.
Илья потерял голову и через несколько дней признался ей в любви. А ещё через полгода достал кольцо. «Да», — ответила Вероника почти не раздумывая. Родители с обеих сторон не возражали, только попросили повременить со свадьбой до дипломов.
Когда Илья надел кольцо на тонкий безымянный палец невесты, он будто взлетел — счастливее его не было никого. Вероника сияла не меньше. Родители, наблюдая со стороны, украдкой утирали слёзы: дети смотрелись так гармонично, словно две половинки одного целого. Казалось, ничего не может испортить их счастливую дорогу.
Но…
…не сложилось.
Почему — никто толком не понял. Они не скандалили, поддерживали друг друга как умели. Илья пошёл преподавать в школу, а Вероника, сначала мечтавшая о школе, позже всё-таки выбрала перевод — решили, что одного учителя в семье достаточно.
Жили ровно, пока однажды всё не перевернулось. Вероника влюбилась. Не в «крутого бизнесмена», а в обычного таксиста — Кирилла. Он подвёз её в дождливый вечер до дома, и, смущаясь, попросил телефон «на всякий случай». Она улыбнулась — почему-то захотела продиктовать цифры. С первого взгляда он ей понравился.
— Не будете звонить? — спросила она, уже набирая номер на бумажке.
— Ещё как буду, — ответил он.
Сначала Вероника думала, что пройдёт — «ну что за любовь к незнакомцу?». Она замужем, да и Илью любит… вроде любит. Но разговоры с Кириллом затягивались, переписки — тоже. Сердце тянуло куда-то в сторону, и она металась между «надо» и «хочу» ещё несколько недель.
Илья всё видел. И догадывался. Но молчал. Решил, что выбирать должна она. Не силой же удерживать.
Возможно, это и была его роковая ошибка. Он любил Веронику больше жизни — и молчал. Не делал ни шага, чтобы удержать рядом. «Если она любит другого, зачем держать? Насильно мил не будешь», — убеждал он себя. Хотя ясно понимал: без неё его жизнь потеряет смысл.
— Илья, нам, наверное, надо развестись, — как-то вечером ровно сказала Вероника, отводя глаза. Она ждала, что он возразит, скажет что-то важное, из-за чего всё переменится. Он же молча возил вилкой салат. Лишь когда она поднялась и вышла из кухни, он тихо спросил:
— Ты уже решила?
Ответа не последовало. Сказать ей было нечего. Кирилл тем временем выворачивался наизнанку, чтобы доказать ей свою любовь. А что делал Илья, чтобы сохранить семью? «Если так легко отпускает — значит, не любит», — подумала она.
Съезжать Вероника не стала сразу. Они спали в разных комнатах: она — в спальне, он — на кухне. Илья всё ещё надеялся: опомнится, вернётся. И он простит… всё простит.
Однажды вечером он пришёл домой и сразу заметил: вещей стало меньше. На столе — сложенная записка. Он прочитал её, как приговор, несколько раз, швырнул в стену и кинулся звонить. Сначала она просто не брала трубку, потом и вовсе отключила телефон.
— Значит, решила… — прошептал он. — Тогда и я… уйду.
Дальше всё плыло, как в тумане. Илья зашёл в ближайший бар «чтобы стало легче», заказал рюмку — но не смог проглотить. Он почти не пил никогда: крепкий запах вывернул наизнанку. Легче не становилось.
Он вышел и пошёл. Куда — сам не знал. Пустые ночные улицы, редкие фонари, мысли, как ледяные иглы: «зачем мне жить, если рядом больше нет того, кого люблю? Ради чего?..». Чем больше он кружил, тем яснее становилось в голове: «надо уходить».
Возле круглосуточного магазина он краем глаза заметил серого котёнка — тот сидел у ступени, ни не просил, ни жаловался, просто смотрел на прохожих. Илья прошёл мимо… но через минуту вернулся. «Хоть напоследок сделаю что-то хорошее».
— У вас для котят корм есть? — спросил он кассира.
— У нас магазин для людей, — равнодушно ответила женщина. — Могу предложить колбасу или сосиски.
Через пару минут Илья сидел на корточках у крыльца и отщипывал крохотные кусочки колбасы. Котёнок ел увлечённо; Илья невольно улыбнулся, даже пару раз провёл тёплой ладонью по мягкой шёрстке. Вспомнил, как в детстве мечтал о котёнке, а мама всё откладывала: «в другой раз». Тот «другой раз» так и не пришёл.
Он поднялся и пошёл дальше. Теперь он точно знал, куда ему идти.
Когда Илья вышел на мост, было уже далеко за полночь: ни людей, ни машин. Только чёрная вода внизу и ветер.
— То, что надо, — отметил он ровно. Перебрался через ограждение, оглянулся, глубоко вдохнул и прикрыл глаза. «Вот и всё».
Где-то вдалеке завёлся двигатель — на мост въезжала машина. «Надо торопиться…». Он крепче сжал перила.
И вдруг прямо за спиной раздалось громкое «мяу». Илья обернулся — на пустой дороге, дрожа от холода, сидел тот самый серый котёнок. Смотрел на него и тянулся тонким голосом, будто умолял: «не надо».
— Прости, малыш, я уже решил, — прошептал Илья. — Возвращайся, откуда пришёл. Тебе не нужно это видеть.
Котёнок не уходил. Он жалобно кричал и не сводил с Ильи глаз. А на мост тем временем вкатывался тяжёлый грузовик. Илья уже собирался отпустить перила, но… снова посмотрел на малыша. Мысль ударила в висок: «Он же сейчас попадёт под колёса!»
— Уйди с дороги! — крикнул Илья и замахал рукой. Котёнок упрямо сидел. Грузовик был уже близко — фары полоснули светом. Илья сорвался с места: бросился вперёд, успел подхватить кроху и, споткнувшись, рухнул на обочину.
Визг тормозов, оглушительный сигнал, сочный мат — водитель едва успел остановиться.
— Мужик, ты в порядке? Жить надоело? — рявкнул он из окна.
— Простите… — Илья поднялся, прижимая к груди дрожащий комочек. И вдруг добавил тихо: — Уже не тороплюсь.
— Совсем… — проворчал водитель и укатил.
Когда гул стих, Илья опустился на колени. Он прижал котёнка крепче — и не отпускал. Так и просидели до рассвета — двое на пустом мосту: человек и маленькая жизнь, которая держала его здесь.
С первыми лучами солнца Илья понял: ему тут больше нечего делать. Холодный ужас прокатился внутри — ведь ещё секунда… и он бы уже ничего не смог исправить.
— Спасибо тебе, маленький, — прошептал он, глядя в круглые янтарные глаза. — Ты помог мне выбрать верно.
Он поднялся, улыбнулся растущему на горизонте свету и пошёл навстречу новому дню. Навстречу новой жизни. Как же хорошо — просто жить. И как удивительно — чувствовать, что сердце всё ещё умеет любить. Несмотря ни на что.
Иногда нас возвращает к жизни совсем крошечная причина — тонкое «мяу» в ночи, тёплая лапка на ладони, чей-то взгляд, которому ты вдруг становишься нужен. А вы верите, что маленькое существо может спасти взрослого человека? И как бы вы поступили на месте Ильи — прошли бы мимо или остановились? 🐾
