Варвара Лебедева сидела одна на кухне, медленно откусывая остывший омлет пластиковой вилкой. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тихим цоканьем старинных часов на стене. Вкус яичницы был таким же пресным, как и её прошедшие три года.
В эту безмятежность врезался глухой стук в дверь.
— Вот и твой «граф» пожаловал домой, — пробормотала Варвара, поднимаясь со стула.
В дверном проёме стоял Вадим: ему было тридцать восемь, на нём — белая рубашка, слегка расстёгнутая на груди, словно он всё утро на спор с кондиционером дрался в своём «Мерседесе». Волосы аккуратно зачёсаны назад, от него доносился шлейф дорогого аромата и — ещё чужих духов. Её глаз никогда не тянул к «Chanel Chance». И — уж тем более — к шансу, ведь он давно выдохся.
— Ты опять задержался? — спросила она ровным голосом, но каждый звук срывался на нотку боли.
— Работа… Бывает, — холодно отозвался Вадим, проскочив мимо и даже не коснувшись её губами. — Клиент из Одессы из меня всю душу выжал.
— Интересно, а какой у клиента был бюст: до или после операции? — варьировало в её голосе ядом.
Он обернулся, лицо его застыло в привычном «налоговом» выражении.
— Варя, это ты опять начинаешь? Неужели тебе больше заняться нечем, кроме как обвинять меня во всём на свете?
— А у тебя, кроме как врать, фраз новых не появилось? — Варвара вернулась к своему стулу и ударила по столу вилкой. — Мы и про налоги-то больше не говорим: у нас теперь сплошной «бизнес-бизнес». Хотя к нему ты относишься, словно к жене: сначала любишь, потом эксплуатируешь, а потом переписываешь на своё имя.
Он усмехнулся криво и выпнулся:
— Шутки у тебя… Жалко тебя, Варя. Пойдёшь отдохнёшь, полежишь — может, пройдёт.
— Я жалкая? — её голос рвал тишину. — Знаешь, что жалко? Что я не ушла от тебя, когда ты предложил поселиться в доме моего деда, назвал его «родовым гнёздышком». А на деле сел мне на шею.
Вадим молчал. Он не кричал и не ругался — он просто выключил эмоции.
— Не хочешь — не живи, Варя. Но без истерик. Дом твой, никто не спорит.
— Только вот документы оказались у тебя. Заперты. И ты уговариваешь меня «для удобства» оформить доверенность.
Он сделал глоток воды, сел напротив и впервые вообще встретился с её взглядом:
— Знаешь что… Я честно скажу: ты мне была нужна в том числе из-за дома. Но теперь… уже поздно об этом говорить.
— Ты серьёзно? — она даже не смогла понять, то ли ей смеяться, то ли стакан в лоб ему швырнуть. — Ты мне прямо в глаза это говоришь, словно о погоде?
— А зачем скрывать? — пожал плечами он. — Мы взрослые люди. Ты — хозяйка особняка, и многим он интересен. В том числе Геннадию Марковичу. Это чистый бизнес.
— А я кто? — её руки сжались в кулаки. — Я тоже бизнес?
Он встал:
— Договоримся. Просто будь взрослой.
И ушёл в спальню, оставив Варю один на один с горьким привкусом тоски. Тот омлет скис жиром или ей уже так всё казалось после смерти деда? Дом перешёл ей по завещанию, и через месяц появился Вадим — обходительный, с голливудской улыбкой и гладкими руками. Ну вот, поздравляю, простушка, ты попалась в блестящую ловушку.
Она подошла к буфету и осторожно вынула дедову тетрадку: там — фамилии, адреса, заметки и номер телефона Михаила Степановича, старого друга деда. Вспомнила его слова: «Будь осторожна с этим юношей. У него глаза как у риэлтора — всё меряет в метрах и квадратуре». Вот видишь…
Варя набрала номер. Гудки. Хриплый, но энергичный голос:
— Михаил Степанович? Варвара Лебедева… Помните меня?
— Как же забыть! Слышал, ты теперь хозяйка. Зачем звонишь?
— Мне нужна помощь. Без лишних вопросов. Приезжайте завтра в десять.
— Буду.
На следующий день, как только Вадим «ушёл в офис» к очередной клиентке, Варвара заварила кофе и ждала. В 10:05 в дверь позвонили — перед ней стоял Михаил Степанович в поношенном пальто и с портфелем, будто помнящим ещё Брежнева.
— Рассказывай, — устроился он за столом.
— Муж мой — мошенник, — начала она. — Женился ради дома. Сейчас он с неким инвестором мутит сделку: собирается продать особняк, оформить всё через подставных лиц и оставить меня ни с чем. Я случайно подслушала разговор.
— А ты что думала? — усмехнулся он. — Мужики за сорок пять не из-за омлета женятся. И не из-за кулинарных талантов.
— Я не вдова, — вздохнула Варя.
— Ты просто… была наивна. Но не безнадёжна.
— Спасибо. Я хочу забрать у него документы. Но боюсь, уже что-то подделано.
— Видел он их у себя в кабинете? — прищурился старик.
— Да, ключ у него.
— Значит, действовать будем по-русски. Есть ещё газовая плита?
— Есть… зачем?
— На всякий случай, если без суда не договоримся — покажем огонь.
— Это шутка?
— Пока да.
Вечером Варвара накрыла праздничный стол: запеканка, вино, свечи. Вадим вернулся в приподнятом настроении:
— Праздник?
— Три года назад мы расписались, — напомнила она, вынося подарок: дедовы часы с гравировкой «Тем, кто торопится — всегда не в ту сторону».
Он выронил бокал, но оправился:
— Глубоко.
— А ты не боишься времени? Оно ведь и твои сделки раскроет.
Вадим помрачнел, но ничего не ответил. А позднее, когда он нырнул к себе в кабинет, чтобы проверить сейф, Варвара подсматривала из щели: там были паспорта, доверенности и её подпись на бумаге, которую она никогда не подписывала. И договор с Марковичем — продажа особняка на следующей неделе.
— У него поддельные документы, — сообщила она Михаилу, который к тому времени прикурил лампу у её газовой плиты. — Доверенность — не моя, всё фальсификация.
— Отлично! — старик хлопнул её по плечу. — Это уже уголовщина. Нам нужны улики и… инвестор.
— Что, идти к нему самой?
— Именно. У инвесторов один Бог — выгода. А ты — настоящая наследница. За дело!
На следующий день она пришла в офис Геннадия Марковича — просторный зал с колоннами и стеклянным столом. За ресепшеном стояла девушка, явно не нуждавшаяся в зарплате. Сам Маркович встал из-за стола:
— Варвара Сергеевна, рад вас видеть. Вадим много о вас рассказывал.
— Я надеюсь, не слишком лестно, — улыбнулась она.
— Вполне. Говорил, что вы женщина с характером. Я их люблю.
— А я мужчин с совестью. Документы, которые он вам предложил… мошенничество. Мы можем пойти в полицию или поговорить по-взрослому.
Он замолчал, посмотрел в окно, а потом вернулся к ней:
— Вы похожи на вашего дедушку.
— Он бы вами гордился, — мягко сказала Варя. — Но продал бы вам этот дом дороже.
— С вами интересно работать, — наконец улыбнулся он. — Присылайте мне договор.
Она вышла из офиса, сжимая в ладонях предварительный контракт, и впервые за долгое время почувствовала… вкус свободы. Больше не страшил ни развод, ни одиночество, ни пустая квартира. Её пугало лишь одно: как она могла столько лет жить рядом с человеком, который видел в ней лишь право собственности.
Вернувшись домой, Варвара устроила «прощальный» ужин. Сегодня Вадиму стукнуло сорок, и он вошёл с букетом роз.
— За любовь? — предложил он, ставя цветы в вазу.
— Нет. — Варвара достала папку с документами. — За честность. Здесь — оригинал завещания, свидетельства, заключение экспертизы и письмо от Марковича: сделка теперь с моей стороны. А вы… вы соберите вещи и уйдёте сегодня.
Он посмотрел на бумаги и на неё, потом вскочил и швырнул бокал в стену.
— Ты не имеешь права так со мной разговаривать! — заорал он.
— А ты имел право лезть в мой сейф, врать, спать с другими? — хладнокровно уточнила она. — Я просто обошла тебя на обгон.
Он заорал, что «вернётся, заберёт всё», но она лишь кивнула:
— Пробуй вернуть… только из своего дома. Из моего ты выписан навсегда.
Без провожаний, без чемодана, с пакетиком базовых вещей он ушёл. Через неделю Маркович официально купил особняк, а Варвара продала его по цене рынка — не из жадности, а из принципа. Переехала в скромную квартиру в городе и открыла агентство по недвижимости «Вторая подпись», защищая интересы женщин после сорока.
Вадима однажды видели у вокзала: в кепке и толстовке, с папкой под мышкой — всё ещё в поисках, кого бы обмануть. А тот торт, что она купила на его день рождения? Оставила на крыльце для дворника: хоть кому-то сладко пришлось бы от её истории.
А вы когда-нибудь чувствовали, что нужно поставить точку и начать жизнь заново?
