— Отдай! Это не твоё! — голос Нины Геннадьевны вдруг разорвал тишину пустой квартиры, громкий, как удар молнии
Инга не сразу поняла, что происходит. Она стояла, сжимающая в руках шкатулку с драгоценностями, и недоумённо взглянула на свекровь.
— Нина Геннадьевна, вы что? Это мои вещи, — Инга старалась говорить как можно спокойнее, хотя внутри её всё клокотало, готовое вырваться наружу.
— Ничего подобного! Эти вещи купил мой сын на свои деньги! — свекровь резко сделала шаг вперёд, протянула руку. — Отдай, я сказала! Это всё купил мой сын!
Инга отступила, не успев сдержать себя. За эти пять лет, что она была замужем за Сергеем, она привыкла к мелким придиркам, к её странным выходкам. Но вот это было нечто совсем новое.
— Сергей? — она не удержалась и засмеялась, нервно, с нотками раздражения. — Он мне за все эти годы даже серёжки маленькие не купил! Эти украшения — от родителей, от бабушки, а кое-что я сама на свою зарплату купила.
Нина Геннадьевна фыркнула так, будто Инга только что рассказала ей какой-то совсем уж нелепый анекдот.
— Сказки рассказывай! Учительница золото на что, с твоей зарплатой? Давай сюда! — и, не дождавшись ответа, она вырвала шкатулку из рук Инги.
Инга так растерялась, что не сразу смогла среагировать.
— Верните! Немедленно верните! — её голос был уже почти криком, но Нина Геннадьевна стиснула шкатулку к груди, отступая назад, будто защищая ценнейший трофей.
— И телефон положи на стол. Тоже мой сын покупал, — заявила она, как будто это было самое естественное продолжение разговора.
Инга застыла. Всё происходящее было таким абсурдным, что она чувствовала, как будто оказалась в каком-то сюрреалистичном сне.
— Вы что, шутите? — голос Инги задрожал. — Этот телефон я купила сама! Из своей зарплаты! Я даже чек сохранила!
— Чеки можно подделать, — с уверенностью, как у человека, не нуждающегося в доказательствах, сказала Нина Геннадьевна. — Мой Серёженька всегда говорил, что ты на его деньги живёшь.
Инга почувствовала, как её кровь кипит. Это было последней каплей.
— Пять лет, — её голос стал тихим, почти сдержанным. — Пять лет я терпела ваши постоянные упрёки и манипуляции. Но это уже слишком. Я ухожу. Сейчас же. А если не вернёте мне мои вещи — я вызову полицию.
Она огляделась, а потом, неожиданно для самой себя, добавила:
— Неизвестно, кто кого в итоге отсюда выгонит.
Для Инги это было не просто завершение одной ссоры. Это было осознание того, что её отношения с Сергеем и его матерью закончены. Время, проведённое в этом браке, научило её одному: мнение матери для Сергея всегда важнее, чем её собственное. И вот, пожалуй, настал момент, когда она должна была сама за себя постоять.
***
В тот момент, когда Инга решила собрать свои вещи и уйти, Сергей был на работе. Она выбрала это время специально, чтобы избежать лишних разговоров и драмы. Но вот что она не учла: свекровь Нина Геннадьевна, как обычно, появилась в самый неподходящий момент.
Звук ключа в замке заставил Ингу вздрогнуть. Она с недоверием взглянула на дверь, но, не успев даже подумать, как распорядиться своими мыслями, Нина Геннадьевна вошла в квартиру, не постучав, как всегда, будто это её собственный дом.
— Что ты делаешь? — спросила она, заметив чемодан у Инги.
— Ухожу, — ответила Инга, стараясь не заискивать. — Нам с Сергеем больше не по пути.
Нина Геннадьевна не была удивлена. Её взгляд, наоборот, был каким-то даже спокойным, как будто она ждала этого момента. И взгляд её, впрочем, не оставался на Инге. Он упорно скользнул к сумке, в которой лежала шкатулка с украшениями. Тут-то и начался конфликт. Свекровь, не теряя времени, вырвала из её рук не только шкатулку, но и пакет с документами — паспорт и свидетельство о браке.
— Паспорт-то хоть отдайте! — возмутилась Инга, пытаясь вернуть документы.
— Сначала проверю, что ты там украсть собралась, — отмахнулась Нина Геннадьевна.
Инга, изо всех сил стараясь не терять самообладания, решила попытаться убедить её логикой.
— Нина Геннадьевна, послушайте меня. Эти украшения — подарки моих родителей, часть — от бабушки. У меня есть фотографии, где я в них ещё до того, как познакомилась с Сергеем! Вот, смотрите, — она достала телефон и показала фотографию, — вот я на выпускном, с золотой цепочкой. Мои родители мне её подарили.
Свекровь даже не удосужилась взглянуть на экран.
— А вот кольцо, — продолжала Инга, показывая на своё обручальное кольцо, — единственное, что подарил мне Сергей. И то — при свидетелях, на свадьбе.
— Не смеши меня, — фыркнула Нина Геннадьевна. — Я помню, как Серёжа показывал мне серёжки, которые тебе купил. И браслет с сапфирами.
Инга устала. Она чувствовала, как её терпение иссякает. Сапфирового браслета у неё никогда не было. И серёжек, подаренных Сергеем, тоже.
— Хорошо, — решительно сказала она, — давайте дождёмся Сергея и спросим его.
В этот момент Инга уже знала: даже если свекровь вернёт ей шкатулку, оставаться в этом доме больше нельзя. Пять лет она мирилась с постоянным вмешательством Нины Геннадьевны в их жизнь, с тем, что Сергей не мог сделать ни одного шага, не посоветовавшись с матерью. Инга часто пыталась поговорить с ним об этом. Но он либо отмахивался: «Ты преувеличиваешь», либо оправдывал мать: «Она просто хочет нам добра».
Их совместная жизнь была как невидимая линия, балансирующая между требованиями свекрови и её попытками сохранить хоть какое-то пространство для себя. Нина Геннадьевна всегда имела мнение по поводу всего: как должно быть расставлено мебель, какие продукты покупать, как Инге одеваться и даже какую причёску носить.
Последней каплей стал отпуск, который Инга и Сергей планировали вдвоём. Нина Геннадьевна вмешалась, заявив, что «у Серёженьки проблемы с давлением», и поездку нужно отменить. Когда Инга заметила, что у мужа никаких проблем с давлением нет, свекровь сказала: «Мать всегда знает лучше». И Сергей, конечно, согласился с ней.
***
Ожидание возвращения Сергея стало для Инги настоящей пыткой. Нина Геннадьевна не отходила от неё ни на шаг, словно ждущая, что невестка вот-вот попытается украсть какой-нибудь драгоценный предмет. Шкатулку с украшениями и документы она прятала в своей сумке, не скрывая, что держит их под рукой.
Когда наконец раздался знакомый щелчок замка, Инга почувствовала облегчение. Ну вот, сейчас всё разрулится.
— О, мама, ты уже здесь, — Сергей вошёл, усталый, с пыльным взглядом. — Что-то случилось?
— Твоя жена пытается унести все ценности, — торжественно заявила Нина Геннадьевна, сразу переходя в наступление. — Которые ты ей дарил за эти годы.
Сергей, ещё не понимая, что происходит, перевёл взгляд на Ингу.
— Правда уходишь? — его голос был удивлённым, но не тревожным.
Инга кивнула.
— Да. Я много раз пыталась поговорить с тобой, но ты не слушал. Так дальше продолжаться не может.
— А что насчёт ценностей? — теперь Сергей нахмурился.
— Твоя мать забрала мою шкатулку с украшениями и паспорт, — объяснила Инга, не скрывая раздражения. — Говорит, что всё это ты мне дарил, и поэтому я не имею права забрать.
— Мама? — Сергей снова обратился к Нине Геннадьевне с недоумением.
— Конечно! — свекровь уверенно кивнула, словно это было абсолютно очевидно. — Ты же сам показывал мне, что покупал ей. Не помнишь?
Сергей замер, явно в растерянности.
— Когда я тебе что-то показывал? — его голос был полон недоумения. — Я Инге никогда ничего особенного не дарил, кроме букетов на праздники.
— Как это не дарил?! — возмутилась Нина Геннадьевна. — А браслет с сапфирами? А те серёжки с рубинами? Ты мне их показывал перед тем, как подарить!
— Какой ещё браслет? Какие серёжки? — Сергей смотрел на мать, как на странную птицу. — Мама, у меня никогда не было денег на такие подарки.
Инга не выдержала.
— Верните мои вещи, Нина Геннадьевна. Вы прекрасно знаете, что это моё.
Свекровь, казалось, не слышала её, продолжая направлять взгляд на сына.
— Серёжа, ты что, забыл? Или специально отпираешься? Эта женщина увела тебя от меня, а теперь ещё и хочет обобрать до нитки!
— Мама, перестань, — устало сказал Сергей. — Отдай Инге её вещи. Пусть забирает, что ей принадлежит.
— Не отдам! — вдруг надулась Нина Геннадьевна. — Пусть докажет, что это её!
— Как я должна доказать? — Инга уже теряла терпение. — У меня есть фотографии, где я в этих украшениях ещё до брака. Есть свидетели — мои родители, которые их дарили. Есть чеки на то, что я покупала сама.
— Мало ли что ты там нафотошопила, — фыркнула свекровь. — И чеки можно подделать.
Сергей, стоя между ними, не спешил вставать на чью-либо сторону.
— Давайте все успокоимся, — предложил он, словно улаживал спор двух детей. — Разберёмся спокойно.
Инга почувствовала, как её нервы доходят до предела. Пять лет брака, и её муж до сих пор не может чётко занять её сторону, даже когда её права грубо нарушаются.
— Всё, — тихо сказала она. — С меня хватит. Я подам заявление в полицию о краже. И не только украшений, но и документов, которые ваша мать тоже забрала.
— Инга, зачем сразу полиция? — встревожился Сергей. — Давай решим всё мирно.
— Мирно? — Инга горько усмехнулась. — Я пять лет пыталась всё решать мирно. Пять лет терпела, что твоя мать контролирует каждый наш шаг. А ты… ты просто смотрел на это и ничего не делал.
Она повернулась к Нине Геннадьевне:
— Даю вам время до завтра. Если мои вещи не вернутся ко мне, я обращусь в полицию.
С этими словами Инга схватила сумку с самыми необходимыми вещами и вышла из квартиры. Оставив мужа и свекровь стоять, ошеломлённых, как два камня на обочине.
***
Марина, подруга Инги и юрист по профессии, сидела, задумчиво качая головой.
— Это просто какой-то кошмар, — проговорила она, словно не веря собственным словам. — И куда Сергей смотрел все эти годы?
Инга устало пожала плечами.
— В сторону мамы, куда же ещё? Как она скажет, так и будет.
Последние сутки Инга провела в квартире Марины. Та приютила подругу без лишних вопросов, просто выслушала, дала ей выговориться, а уже потом, когда Инга немного успокоилась, предложила рассказать подробности.
— Так что будем делать? — спросила Марина, когда Инга закончила свой рассказ. — Заявление в полицию — это, конечно, вариант. Но может, стоит попробовать решить вопрос через других родственников?
— Каких ещё родственников? — Инга горько усмехнулась. — Сергей под каблуком у матери, а больше никого и нет.
— А отец Сергея? Они же в разводе, верно?
Инга задумалась. Виктор Петрович, бывший муж Нины Геннадьевны, мог бы помочь. Он всегда хорошо относился к Инге, а вот с бывшей женой отношения у него были, мягко говоря, сложными.
— Да, ты права, — кивнула Инга. — Я позвоню Виктору Петровичу. Может, он сможет повлиять на ситуацию.
Набирая номер бывшего свёкра, Инга вспомнила, как пять лет назад впервые перешагнула порог квартиры родителей Сергея. Тогда они ещё жили вместе, хотя между ними уже витали тучи. Нина Геннадьевна сразу не понравилась ей, а вот Виктор Петрович, наоборот, отнёсся к ней тепло.
— Алло, Виктор Петрович? Здравствуйте, это Инга.
— Инга! Как же я рад тебя слышать, — в голосе бывшего свёкра было искреннее тепло. — Как ты?
— Не очень, — честно призналась Инга, коротко изложив суть дела.
Виктор Петрович выслушал её без перебиваний.
— Я всё понял, — сказал он, наконец. — Нина всегда была… своенравной женщиной. Но чтобы до такого дойти… Не переживай, я помогу. Только давай не будем решать всё по телефону. Встретимся завтра. Хорошо?
На следующий день Инга, Марина и Виктор Петрович сидели в маленьком кафе недалеко от дома Марины.
— Нина всегда любила контролировать всё и всех, — рассказывал Виктор Петрович, помешивая кофе. — Когда мы только поженились, я особо на это не обращал внимания. А потом родился Сергей, и всё внимание Нины переключилось на него. Она буквально душила его своей заботой. Я пытался возражать, но…
Он развёл руками.
— Наверное, поэтому мы и развелись. Она не могла смириться с тем, что кто-то может иметь мнение, отличное от её.
— Но почему Сергей до сих пор позволяет матери манипулировать собой? — спросила Марина, подняв бровь. — Ему уже тридцать три года!
— Привычка, — вздохнул Виктор Петрович. — С детства привык слушать маму. А она, знаешь, как действует? Любое неповиновение — сразу трагедия: «Ты меня не любишь, ты меня предал». И Сергей сдаётся. Ему проще уступить, чем переживать её истерики.
Инга кивнула. Как часто она наблюдала эту картину: стоит Сергею попытаться сказать что-то в ответ, как Нина Геннадьевна тут же начинает говорить о своём разбитом сердце, о том, как тяжело ей было растить его одной (хотя Виктор Петрович всегда платил алименты и участвовал в воспитании), о том, как она всем ради него пожертвовала.
— У Сергея есть сестра, правда? — вдруг вспомнила Инга. — Ольга, она старше его.
— Да, — кивнул Виктор Петрович. — Ольга старше на четыре года. Она давно уехала в другой город, но мы с ней поддерживаем связь. Кстати, она тоже натерпелась от материнского контроля. Нина разрушила её отношения с парнем, когда Ольге было двадцать. Посчитала, что он «недостаточно хорош». Ольга тогда сильно переживала, а потом уехала учиться и осталась там.
— Может, стоит поговорить с ней? — предложила Марина. — Втроём у вас будет больше шансов убедить Нину Геннадьевну вернуть вещи.
— Хорошая мысль, — согласился Виктор Петрович. — Я сегодня же позвоню Ольге.
Инга слушала их и ощущала, как внутри нарастает решимость. Она больше не позволит собой манипулировать.
— А что, если Нина Геннадьевна всё равно откажется вернуть мои вещи? — спросила она, не скрывая тревоги.
— Тогда пойдём официальным путём, — твёрдо сказала Марина. — У меня уже готово заявление в полицию. В конце концов, это самое настоящее хищение чужого имущества.
***
К удивлению Инги, Ольга позвонила ей сама уже вечером того же дня.
— Папа рассказал мне, что произошло, — начала она сразу, без всяких предисловий. — Я хочу помочь. Мама… она всегда была такой, но после развода с папой, похоже, стала совсем другой. С тех пор, как он ушёл, она словно решила, что имеет право контролировать каждое наше движение.
— Спасибо, — искренне сказала Инга. — Я не думала, что ты захочешь вмешиваться.
— Я Сергею много раз говорила, чтобы не позволял ей лезть в вашу жизнь, — продолжала Ольга. — Но он… он как-то не может. С детства ей легче было его подчинить, чем противостоять. А потом он как-то привык. Это же мама.
— Да, я заметила, — горько усмехнулась Инга.
— Слушай, я завтра приеду, — решительно сказала Ольга. — Думаю, нам нужно поговорить все вместе. С мамой и с Сергеем. Пора им понять, что так дальше быть не может.
Инга почувствовала, как что-то в ней вздохнуло с облегчением. Может быть, наконец-то кто-то из их семьи осмелится сказать Нине Геннадьевне то, что она должна была услышать давно.
***
На следующий день состоялась встреча, которую Инга впоследствии называла «семейным трибуналом». В бывшей квартире Инги, теперь уже больше не её, собрались все заинтересованные стороны: сама Инга, Марина как юрист, Виктор Петрович, Ольга, Сергей и, конечно, Нина Геннадьевна.
Поначалу свекровь не хотела даже разговаривать. Она заявила, что «никому не обязана ничего объяснять». Но Виктор Петрович не сдавался.
— Нина, хватит устраивать спектакль. Верни Инге её вещи, и на этом всё закончится, — сказал он.
— Какие её вещи? — возмутилась Нина Геннадьевна. — Всё, что у неё есть, купил мой сын!
— Мама, — тихо сказал Сергей, — ты же знаешь, что это не так. Я никогда не дарил Инге драгоценностей. У меня просто не было на это денег.
— Как это не дарил? — искренне удивилась Нина Геннадьевна. — А серёжки с рубинами? А золотой браслет с сапфирами?
— Нет у меня никакого браслета с сапфирами, — вздохнула Инга. — И серёжек с рубинами тоже. Вот, смотрите, — она протянула Нине Геннадьевне свой телефон, — все мои украшения на фотографиях. Вот я с золотой цепочкой на выпускном, за три года до знакомства с Сергеем. Её мне родители подарили. Вот кольцо с гранатом — от бабушки, на восемнадцатилетие. Я могу показать чеки на то, что покупала сама.
Нина Геннадьевна отмахнулась от телефона.
— Мало ли что ты там нафотошопила.
— Мама! — не выдержала Ольга. — Ты понимаешь, что обвиняешь Ингу в воровстве? В присвоении чужого имущества? Это серьёзное обвинение!
— Я никого ни в чём не обвиняю, — отрезала Нина Геннадьевна. — Я просто защищаю интересы своего сына.
— А ты спросила у своего сына, нуждается ли он в такой защите? — вмешался Виктор Петрович. — Сергей, скажи матери прямо: дарил ты Инге те украшения, о которых она говорит, или нет?
Все взгляды обратились к Сергею. Он выглядел как загнанный зверёк.
— Нет, не дарил, — пробормотал он, с трудом глотая слова. — У меня никогда не было денег на такие подарки. Я даже на день рождения дарил Инге обычно что-то практичное или цветы.
Наступила тишина. Нина Геннадьевна смотрела на сына так, будто он только что сделал ей худшее предательство.
— Как ты можешь? — прошептала она. — Как ты можешь так говорить? После всего, что я для тебя сделала…
— Мама, хватит, — неожиданно твёрдо сказал Сергей. — Просто верни Инге её вещи. Это её имущество, она имеет полное право его забрать.
Марина решила, что пора подключать юридические аргументы:
— Нина Геннадьевна, у меня здесь готовое заявление в полицию, — она достала документ из папки. — Я юрист, и могу вас заверить: удержание чужого имущества — это противоправное деяние, которое может повлечь за собой серьёзные последствия. Давайте решим этот вопрос мирно.
Нина Геннадьевна взглянула на документ с выражением яростной неприязни, но в её взгляде промелькнуло что-то вроде сомнения.
— И паспорт вы тоже удерживаете, — добавила Марина. — А это уже совсем другая статья.
— Какой ещё паспорт? — вмешался Сергей. — Мама, ты и паспорт Инги забрала?
— Он был вместе с другими документами, — нехотя признала Нина Геннадьевна.
Виктор Петрович покачал головой:
— Нина, ты переходишь все рамки. Верни вещи и документы, пока дело не приняло серьёзный оборот.
Нина Геннадьевна окинула всех присутствующих недовольным взглядом и, наконец, нехотя встала:
— Ладно, сейчас принесу.
Когда она вышла из комнаты, Сергей повернулся к Инге:
— Прости меня. Я должен был давно поговорить с мамой. Она… она не всегда была такой.
Инга покачала головой:
— Дело не в твоей маме, Сергей. Дело в тебе. В том, что ты никогда не мог сказать ей «нет». Что ты всегда ставил её желания выше моих, выше наших семейных интересов.
— Я могу измениться, — неуверенно сказал Сергей. — Может, дашь нам ещё один шанс?
Инга посмотрела на него с грустью в глазах:
— Нет, Сергей. Пять лет — это достаточно долгий срок, чтобы понять: ничего не изменится.
Вернулась Нина Геннадьевна, держа в руках шкатулку с украшениями и пакет с документами.
— Вот, забирай, — она почти швырнула их на стол перед Ингой. — Только телефон точно покупал Сергей!
— Нет, мама, — тихо, но твёрдо сказал Сергей. — Телефон Инга купила сама, на свою зарплату. Я помню, как она откладывала на него деньги.
Нина Геннадьевна посмотрела на сына так, как если бы он только что вырвал у неё сердце.
— Спасибо, — Инга аккуратно забрала свои вещи и документы. — Теперь я могу спокойно уйти.
— И всё? — не выдержала Нина Геннадьевна. — Пять лет жили вместе, и ты просто так уходишь? Без объяснений?
— Я объясняла Сергею свои чувства и проблемы много раз, — спокойно ответила Инга. — Но он предпочитал не слышать. Вы, Нина Геннадьевна, были важнее, чем я, его жена. Я долго пыталась с этим смириться, но больше не могу и не хочу.
Она повернулась к Сергею:
— Я подам на развод. Надеюсь, ты не будешь создавать проблем.
Сергей выглядел потерянным, как человек, который внезапно осознал, что всё потеряно.
— Инга, пожалуйста, давай ещё раз поговорим. Я всё осознал, правда…
— Поздно, Сергей, — покачала головой Инга. — Слишком поздно.
***
Прошёл месяц. Инга сняла небольшую квартиру, обставила её с удобством и начала новую жизнь. Развод прошёл без особых проблем: Сергей не стал чинить препятствий, согласился на все условия. И, вроде бы, всё должно было быть просто. Но не было. В жизни всегда что-то остаётся, что не позволяет тебе просто отпустить.
Однажды, выйдя из супермаркета, Инга столкнулась с Ниной Геннадьевной. На мгновение обе замерли, не зная, что делать, как реагировать на эту встречу.
— Здравствуйте, — сказала Инга, собираясь пройти мимо, стараясь не выдать, как ей неуютно в этот момент.
— Не ожидала тебя здесь увидеть, — Нина Геннадьевна окинула её оценивающим взглядом, будто проверяя, хорошо ли Инга выглядит. — Ну что, хорошо выглядишь. Жизнь без семейных обязательств пошла тебе на пользу.
Инга почувствовала, как в её голосе снова слышатся те же осуждающие нотки. Она бы раньше стала оправдываться или, наоборот, злиться. Но теперь только спокойно улыбнулась:
— Да, в целом я в порядке. Как Сергей?
— А что ему будет? — Нина Геннадьевна поджала губы. — Работает, как всегда. Только вот осунулся весь. Ты ведь не позвонила ему после развода. Даже не поинтересовалась.
— Мы всё обсудили на последней встрече, — мягко ответила Инга, пытаясь не дать себя укусить зацепкам. — Не было смысла растягивать прощание.
Нина Геннадьевна неожиданно расправила плечи, будто готовясь к атаке.
— Ты ведь просто ждала удобного момента, чтобы уйти, верно? Пять лет притворялась, что всё в порядке, а потом забрала всё, что могла, и исчезла.
Инга почувствовала, как раздражение снова подступает, но заставила себя сохранить спокойствие.
— Нина Геннадьевна, мы с Сергеем пытались построить семью. Не получилось. Бывает. Я забрала только свои личные вещи.
— А как же драгоценности? — не успокаивалась Нина Геннадьевна. — Ты же обобрала моего сына!
Инга тихо вздохнула. Ничего не изменилось. Нина Геннадьевна продолжала жить в своей реальности, где она — жертва, а все остальные — виноваты.
— Эти украшения всегда были моими, и вы это прекрасно знаете, — твёрдо сказала Инга. — Мы это обсуждали при свидетелях. Сергей подтвердил, что не дарил мне драгоценностей.
— Он просто хотел быть великодушным, — фыркнула Нина Геннадьевна. — Всегда был слишком мягким. А ты этим воспользовалась.
Инга поняла, что дальше говорить бессмысленно. Нина Геннадьевна никогда не изменит своего мнения.
— Мне пора, — вежливо сказала она, чувствуя, как этот разговор просто иссушает её. — Всего доброго, Нина Геннадьевна.
— Постой, — неожиданно остановила её бывшая свекровь. — Скажи, ты счастлива теперь? Без моего сына?
Этот вопрос внезапно звучал не как обвинение, а как… почти человеческий интерес. На мгновение Инга почувствовала, как из-под маски властной матери выглянула просто пожилая женщина, которая боится потерять связь с сыном.
— Я спокойна, — честно ответила Инга. — И да, по-своему счастлива. Надеюсь, Сергей тоже найдёт своё счастье.
— Он скучает по тебе, — внезапно призналась Нина Геннадьевна. — Хотя никогда в этом не признается.
Инга кивнула, не зная, как реагировать. Она не думала, что это станет такой откровенностью.
— Передайте ему… передайте, что я желаю ему всего наилучшего. Искренне желаю, — сказала она, зная, что больше не имеет никакого смысла оставаться в этом прошлом.
Она развернулась и пошла прочь, ощущая взгляд Нины Геннадьевны в своей спине. Этот разговор оставил какое-то странное послевкусие — не горечь, как можно было ожидать, а странную, почти спокойную ясность. Инга поняла, что действительно отпустила это всё.
На следующий день раздался звонок. Это был Виктор Петрович.
— Инга, как ты? Нина сказала, что видела тебя вчера.
— Да, мы случайно столкнулись в магазине, — подтвердила Инга, не пытаясь скрывать, как это произошло. — У меня всё хорошо, спасибо.
— Рад слышать, — в голосе бывшего свёкра была искренняя теплота. — Слушай, мы с Ольгой думали… может, встретимся как-нибудь? Просто посидим, поговорим. Всё-таки пять лет были семьёй.
Инга улыбнулась:
— С удовольствием, Виктор Петрович. Я рада, что хотя бы с вами и Ольгой мы сохранили хорошие отношения.
— Кстати, Ольга недавно познакомилась с хорошим парнем, — оживился Виктор Петрович. — И представляешь, Нина даже не пытается вмешиваться! Может, начинает понимать, что нельзя контролировать жизнь взрослых детей.
— Было бы здорово, — дипломатично ответила Инга, хотя и сомневалась в такой перемене.
После разговора она подошла к своему комоду и достала шкатулку с украшениями — те самые, из-за которых разгорелся весь конфликт. Открыв крышку, Инга перебирала свои сокровища: золотую цепочку от родителей, кольцо с гранатом от бабушки, серебряные серьги, купленные на первую зарплату…
Каждое украшение хранило в себе часть её жизни, её истории. Они не были просто драгоценностями, они были символами её независимости, её права решать свою судьбу.
Инга надела на шею цепочку с маленьким кулоном в виде ключика — подарок родителей на окончание института. Символично: ключ к новой жизни, к новым возможностям.
Закрывая шкатулку, она поймала своё отражение в зеркале и улыбнулась. Всё только начинается.
