Наталья проснулась оттого, что солнце било прямо в глаза сквозь незадернутые шторы. Денис забыл их закрыть вчера — слишком уж торопился нести её на руках через порог. Она улыбнулась воспоминанию и повернулась к мужу. К мужу! Странно звучало даже в мыслях.
— Соня моя, — Денис потянулся и обнял её. — Как спалось, госпожа Кравцова?
— Прекрасно, господин Кравцов.
Они лежали, переплетясь, как две ветки молодой яблони, и Наталья чувствовала себя абсолютно счастливой. Вчерашний день промелькнул калейдоскопом: белое платье, слёзы мамы, смех подружек, первый танец под «Вальс» Хачатуряна…
— Знаешь, что я подумал? — Денис приподнялся на локте. — Теперь ты официально моя. Штамп в паспорте, печать, всё как положено.
— И ты мой, — Наталья игриво ткнула его в бок.
— Ну это понятно. Но теперь ты должна меня слушаться. Жена должна подчиняться мужу — так в ЗАГСе сказали!
Он рассмеялся, явно довольный своей шуткой. Но Наталья почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Словно кто-то выключил солнце.
— В ЗАГСе такого не говорят, — тихо сказала она.
— Да ладно тебе, Натка! Шучу же! Хотя вообще-то муж — глава семьи, это факт. Но я добрый царь, не переживай!
Он потянулся её поцеловать, но Наталья отстранилась. Перед глазами вдруг встала другая картина: мама, прижавшаяся к стене на кухне их старой хрущёвки, и отец, размахивающий кулаками. «Я здесь хозяин! Молчать, когда я говорю!»
— Что такое? — Денис нахмурился. — Ты чего?
— Ничего.
Наталья встала с кровати и пошла в ванную. В зеркале отражалось бледное лицо с потухшими глазами. Вчерашняя невеста исчезла, осталась только испуганная девочка, которая пряталась под одеялом, пока отец кричал на кухне.
— Нать, ты там не утонула? — Денис постучал в дверь. — Завтракать будем? Я яичницу сделаю. Или нет, ты сделаешь — ты ж теперь жена!
Последняя фраза прозвучала как удар хлыста. Наталья открыла кран и долго смотрела, как вода уходит в слив, закручиваясь воронкой.
Когда она вышла из ванной, Денис уже накрывал на стол. Увидев её лицо, он встревожился:
— Ты что, правда обиделась? Да я же…
— Мне нужно к маме, — перебила Наталья.
— Сейчас? Мы же хотели весь день валяться в постели!
— Мне нужно к маме, — повторила она и пошла одеваться.
Денис растерянно смотрел, как она собирает вещи. Вчерашнее свадебное платье висело на стуле, похожее на сдувшееся облако.
— Нать, ну скажи, что случилось? Я что-то не то сказал?
Она обернулась. Хотела объяснить — про отца, про мамины синяки, про то, как в десять лет поклялась себе, что никогда не позволит мужчине командовать собой. Но слова застряли в горле, как рыбья кость.
— Мне просто нужно побыть одной.
— В первое утро после свадьбы? Ты серьёзно?
В его голосе звучала обида пополам с раздражением. Наталья почувствовала, как внутри поднимается паника. Сейчас он начнёт кричать. Сейчас покажет своё истинное лицо.
Но Денис только вздохнул и сел на диван.
— Ладно. Езжай к маме. Я подожду.
Она выскочила из квартиры, как из горящего дома. В лифте обнаружила, что плачет — тихо, беззвучно, как научилась в детстве.
Мама открыла дверь и сразу всё поняла. Не задавая вопросов, налила чаю, достала вчерашний свадебный торт — кусок, который забрали домой «на счастье».
— Рассказывай.
Наталья рассказала. Про утро, про слова Дениса, про то, как накатил страх.
Мама долго молчала, глядя в окно. На подоконнике цвёл декабрист — тот самый, который они забрали из старой квартиры, когда сбежали от отца.
— Он пошутил, мам. Я понимаю, что пошутил. Но…
— Но ты услышала другого человека, — закончила мама. — Твоего отца.
— Да.
— Знаешь, что я тебе скажу? — Мама повернулась к ней. — Денис — не твой отец. И ты — не я. Вы другие люди, у вас другая история.
— Но вдруг…
— Вдруг — это не про жизнь. Жизнь — это про то, что есть. А есть у тебя муж, который любит тебя и который сейчас, наверное, места себе не находит.
Телефон Натальи разрывался от звонков. Она выключила звук ещё в лифте.
— А если он такой же станет? Сначала шутки, потом…
— А если не станет? — мама взяла её за руку. — Послушай меня, доченька. Я сбежала от твоего отца, потому что он с первого дня показывал, кто он. Просто я не хотела видеть. А твой Денис… Я же видела, как он на тебя смотрит. Как за тебя переживает. Помнишь, когда ты болела, он каждый день супы тебе носил?
— Помню.
— Твой отец мне стакан воды ни разу не подал за пятнадцать лет.
Наталья уткнулась маме в плечо. Пахло «Красной Москвой» — теми же духами, которыми мама душилась всю жизнь.
— Я не знаю, что делать.
— Поговори с ним. Объясни. Если он тебя любит — поймёт.
— А если не поймёт?
— Тогда хорошо, что узнала это в первый день.
К вечеру Наталья вернулась домой. Денис сидел на кухне перед нетронутой яичницей. Увидев её, вскочил:
— Слава богу! Я уже хотел к тёще ехать!
— Денис, нам нужно поговорить.
Он побледнел.
— Ты хочешь развестись? В первый день?
— Я хочу рассказать тебе кое-что. Про моего отца.
Она говорила долго. Про пьяные скандалы, про мамины синяки, прикрытые тональным кремом, про ночь, когда они с мамой сбежали, взяв только самое необходимое. Про то, как поклялась себе, что никогда не допустит, чтобы мужчина помыкал ею.
Денис слушал молча. Потом встал, подошёл к ней и осторожно, словно она была из хрусталя, обнял.
— Прости меня. Я идиот.
— Ты не знал.
— Но должен был догадаться. Ты же вздрагиваешь, когда по телевизору кто-то кричит.
Они стояли посреди кухни, обнявшись, и Наталья чувствовала, как уходит напряжение. Как тает ледяной ком в груди.
— Знаешь что? — Денис отстранился и посмотрел ей в глаза. — Давай установим правила. Никаких шуток про подчинение. Никаких «я мужик, я решаю». Все решения — вместе. Договорились?
— А если я захочу розовые обои в спальне?
— Тогда… тогда мы обсудим это как два взрослых человека и придём к компромиссу. Например, розовые обои в спальне, а я выбираю диван в гостиную.
Наталья рассмеялась — впервые за этот день.
— По рукам.
— И ещё, — Денис стал серьёзным. — Если я опять скажу какую-нибудь глупость — не убегай. Скажи мне. Объясни. Я же не телепат, я могу не понять.
— Хорошо.
— И последнее. Я люблю тебя. Не как собственность, не как прислугу. Как человека, с которым хочу прожить жизнь. На равных.
Наталья поцеловала его — долго, нежно, чувствуя, как возвращается вчерашнее счастье. Не то чтобы страх ушёл совсем — он притаился где-то в глубине, готовый выскочить при первом же поводе. Но теперь она знала: можно говорить. Можно объяснять. Можно строить свою семью не по образцу кошмара из детства, а так, как хочется им двоим.
— Яичница совсем остыла, — сказал Денис.
— Сделаем новую. Вместе.
— Вместе так вместе. Только чур, я не умею омлет переворачивать.
— Научу.
Они возились на кухне, смеялись, и солнце, которое утром било в глаза так немилосердно, теперь мягко золотило их лица. На подоконнике стоял горшок с фиалкой — свадебный подарок от Денисовой бабушки. «На счастье», — сказала старушка.
Наталья посмотрела на мужа — он сосредоточенно резал помидоры, высунув от усердия кончик языка, — и подумала, что счастье — это не отсутствие страхов. Это когда есть человек, с которым не страшно о них говорить.
Полгода спустя Наталья проснулась от того, что Денис гремел на кухне посудой. Время было раннее — шесть утра.
— Ты что творишь? — сонно спросила она, выходя из спальни.
— Завтрак в постель хотел сделать. Сюрприз.
На плите дымилась сковородка с чем-то чёрным.
— Это блины?
— Это были блины. Теперь это угольки.
Наталья рассмеялась и обняла его сзади.
— Спасибо за попытку.
— Я же обещал, что мы всё будем делать вместе. Но подумал — иногда можно и что-то для тебя.
— Знаешь что? Давай всё-таки вместе. Ты тесто, я жарю.
— Договорились.
Они готовили блины, и Денис рассказывал, как вчера его коллега хвастался, что жена ему рубашки гладит и ботинки чистит.
— И что ты сказал?
— Что моя жена — не прислуга. И что я сам умею гладить с десяти лет.
— Неправда. Ты не умеешь.
— Ну… Почти умею. Если очень надо — научусь.
Наталья смотрела, как он неуклюже переворачивает блин, и думала о том, что мама была права. Он — не отец. И их семья — не повторение старого кошмара, а совсем другая история. История, которую они пишут вдвоём, день за днём, блин за блином.
— Опять подгорел!
— Ничего. Первый блин комом.
— Это уже пятый!
— Тогда пятый блин комом. Не сдавайся, у тебя получится.
И у него получилось. Не сразу, не с первого раза, но получилось. Как и у них получилось — построить семью, в которой нет места страху. Только любовь, уважение и иногда подгоревшие блины.
Которые они едят вместе.
