Семейный ужин с привкусом лжи
Кухня пахла жареной картошкой, луком и вечными обидами. Алена Семеновна всё готовила, как всегда, с самозабвением. Стакан компота она поставила перед Константином, но тот, как обычно, не удостоил её ни взгляда, ни слов. Ботинки под столом скрипели, когда она в который раз протянула ему стакан, надеясь на хотя бы пару слов в ответ.
— Константин, ты меня слышишь, или твой мозг уже в Сочи? — голос её дрожал, она старалась держаться, но раздражение давало о себе знать.
Он даже не поднял головы, только вздохнул и пробормотал.
— Да, мам, слушаю.
— Ты слушаешь… — Алена Семеновна перехватила ложку, как орудие для последнего предупреждения. — Я не для того эти деньги откладывала, чтобы вы их пропили на очередной отпуск, Костя!
Евгения, сидящая напротив, резко откинула голову и взглянула на мать Константина. В её глазах мелькнуло что-то неясное, но сразу потухло.
— Алена Семеновна, да мы взрослые люди, сами разберемся, куда деньги тратить. — её голос был таким сладким, что от его фальши хотелось вырвать язык.
Алена Семеновна ударила ложкой по краю тарелки. Стол был застлан, но этим вечером ни одна ложка не была на месте.
— Ну да, разобрались, конечно… В прошлый раз вы «временно» взяли на ремонт машины, а потом оказалось, что в Сочи уехали! — старуха почти не сдержалась. Её слова были как плевок, попадали точно в цель.
Константин сжал кулаки, но промолчал. В глазах его загорелся такой огонь, что Алена Семеновна готова была и сама плюнуть в лицо этому огню.
— Мам, хватит! — голос сына был сдержанным, но от этого только резче.
— Точно, не дети, а воры! — она встала, её тень воссияла над ними, как приговор. — Все, что мы с папой накопили, вы в руки швыряете, а я потом умираю с этим на душе!
Евгения нервно засмеялась. Смех её был истеричный, но она не могла сдержаться.
— Ой, да какая драма! Всё вернем, только вы не переживайте.
Алена Семеновна кивнула, её лицо исказилось в предсмертной гримасе.
— Когда вернете? После моей смерти?
Тишина. Она произнесла это так, что у всех затрепетало внутри.
Константин встал, стол грянул под его движением, стул, словно испугавшийся его ярости, покачнулся и упал.
— ХВАТИТ! — он ударил кулаком по столу, так что посуды чуть не вылетели наружу.
Евгения, испуганная этим движением, в одно мгновение схватила его за руку.
— Костя, успокойся! — её голос дрожал, но она пыталась удержать его.
— Не трогай меня! — он резко рванул руку, и она чуть не упала.
Алена Семеновна наблюдала за ними. В её глазах было что-то тревожное — не гнев, не обида. Просто разочарование.
— Ладно, — она выдохнула, села обратно. — Берите, но это последний раз, слышите?
Евгения, как всегда, улыбнулась. Победно.
— Спасибо, Алена Семеновна, вы не пожалеете.
Старуха только медленно покачала головой.
— Я уже пожалела.
***
Неожиданный свидетель
Резкий стук в дверь разорвал тишину.
— Кому черт принес? — буркнул Константин, но Евгения уже шагнула вперёд, на лице её застыла фальшивая улыбка.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Людмила Петровна — соседка снизу. Та самая, которая и в подъезде, и в квартире «случайно» всегда была рядом, слушала через стену, а потом собирала слухи и пускала их по соседям.
— Ой, а у вас тут такие страсти, — она протянула фразу, словно ей было невыносимо забавно. — Я просто за солью зашла.
Алена Семеновна сжала губы. Людмила Петровна никогда не приходила «просто так». А по вечерам она точно не приходила за солью.
— Соль? В одиннадцать вечера? — насмешливо фыркнула Евгения, хотя её голос всё равно звучал неубедительно.
Людмила Петровна на секунду остановилась, затем её улыбка стала ещё шире, и она не могла не заметить, как её слова раздражают.
— Ага. И заодно хотела спросить, Костя, ты же в банке работаешь, верно? — её взгляд блеснул, будто она уже знала ответ.
Константин напрягся. Он не понял, что за «случайность» эта была, но знал: это не просто случайность.
— Ну, да… — он пробормотал, при этом его глаза начинали искать выход из ситуации.
— Странно… — Людмила Петровна полезла в карман халата и вытащила телефон. — Потому что сегодня я тебя в банке у моего зятя видела. Ты там что, уборщиком?
Евгения резко обернулась к мужу, и её лицо исказилось от удивления.
— Что за бред?!
Но Константин уже побледнел.
— Ты следишь за мной?! — он шагнул вперёд, но Людмила, как будто учёный, шагнула в сторону, уверенно продолжая крутить телефон в руках.
— Ой, не кипятись, дорогой. Я просто зашла случайно, а там тебя в униформе метлой увидела. И ещё… — она достала фото. — Сфоткала. На память.
Алена Семеновна ахнула.
— Ты… ты мне говорил, что у тебя руководящая должность!
— Мам, это не то, что ты думаешь!
— А что я должна думать?! — её голос сорвался. — Ты врёшь мне про работу, тратишь мои деньги на черт знает что…
Евгения вдруг засмеялась — её смех был коротким, надрывным.
— О боже… Значит, ты даже не банкир? Ты… уборщик?!
Константин не выдержал, весь его внутренний мир был в шоке.
— Заткнись! Ты сама ничего не делаешь, только лежишь!
— А я хотя бы не притворяюсь бизнесменом! — она резко бросила эти слова, как нож в сердце.
Людмила Петровна наблюдала за их скандалом с какой-то едва скрытой гордостью, но в тот момент Алена Семеновна, словно проснувшаяся от удушающего кошмара, резко повернулась к ней.
— Люда… Ты не просто так пришла сюда. Чего тебе нужно?
Людмила Петровна, не теряя улыбки, села, как кот, устроившийся на горячем.
— Ой, Аленочка, ты же знаешь — я добрая. Но мой зять как раз ищет нового управляющего в свой офис… может, договоримся?
— Договоримся? — старуха произнесла это слово, как эхо от давно забытого выбора.
— Ну да, ты мне молчишь о твоём «успешном» сыне, а я тебе… — соседка протянула руку к вазе с печеньем. — Ты поможешь мне с ремонтом балкона. Бесплатно.
Константин рванулся к ней.
— Ты шантажируешь мою мать?!
Людмила Петровна улыбнулась ещё шире.
— Нет, дорогой, я просто предлагаю… взаимовыгодное сотрудничество.
Тишина повисла в воздухе, как камень.
Алена Семеновна медленно села, её взгляд был пустым.
— Выхода нет, да?
— Выход всегда есть, — соседка потянулась к печенью. — Но платить придется всем.
***
Месть соседки
В комнате стояла тишина, но она была какой-то напряженной, с натянутыми нервами, готовыми лопнуть. Людмила Петровна сидела напротив Алены Семеновны, разминала пальцы, как будто наслаждаясь каждым мгновением того, что происходило. Каждое слово, которое она говорила, будто тянуло за собой невидимую паутину.
— Ну что, Аленочка, договорились? — её голос был сладким, будто она прямо сейчас решила приготовить какое-то ужасное блюдо и не терпела, чтобы ей мешали.
Алена Семеновна сжала кулаки до белых костяшек, но сдержалась. Она кивнула, чуть замедленно, с трудом.
— Хорошо. Ремонт сделаем.
— Мам! — Константин резко встал из-за стола, как сжатая пружина, готовая прыгнуть. Он сделал шаг вперед, но Евгения, с глазами полными отчаяния, схватила его за руку и прошептала через зубы:
— Замолчи! Ты уже все испортил!
Людмила Петровна засмеялась коротко, как боль, которая вдруг пробивает все на своем пути. Это был смех, который не приносит радости.
— Ой, какие вы трогательные… Но знаете, мне вдруг вспомнилось кое-что еще, — соседка протянула слова, как нож в спину.
Константин обернулся, его лицо стало каменным, но голос уже выдавал страх.
— Что?
Людмила Петровна спокойно достала смятый чек и поднесла его к носу, как поднос с очень деликатной едой, которую она собиралась щедро подать.
— Это, милые мои, из спа-салона на Ленинском. Три недели назад. Ты там была, Женечка, да?
Евгения побледнела так, что её лицо стало похоже на бумагу.
— Откуда у тебя…
— Ой, да я просто дружу с администратором! — Людмила Петровна игриво подмигнула, её губы растянулись в предвкушении. — И знаешь, что интересно? Ты была там не одна. С каким-то… молодым человеком. Очень молодым.
Константин медленно, но уверенно повернулся к жене, как если бы его мозг уже не справлялся с этой ношей.
— Это что за херня?
— Не слушай её! — Евгения вскочила, готовая что-то сказать, но Людмила Петровна уже протягивала телефон, будто она только что словила добычу.
На экране появилось фото: Евгения в полупрозрачном халате, улыбающаяся, обняв молодого парня. Фото было нечетким, но достаточно ясно показывало все.
— Это… это мой тренер по йоге! — выкрикнула она, словно это могло быть оправданием.
— В спа? — Константин вырвал телефон из её рук и посмотрел на экран, его лицо покраснело от ярости. — Бл@дь, ты вообще слышишь, какую х@йню несешь?!
— Костя, я могу объяснить!
— Объясни! — он швырнул телефон в стену. Гаджет разлетелся на куски, и тишина, которая последовала, была такой густой, что казалось, в ней можно было утонуть.
Людмила Петровна ахнула, делая вид, что испугалась, но на самом деле это была фальшивая реакция, как всегда.
— Ой, какой горячий! Ну ладно, я потом новый куплю… на ваши деньги, — она произнесла эти слова с таким выражением, что даже у самой Алены Семеновны появилось сомнение в том, что она что-то может остановить.
Неожиданно Алена Семеновна заговорила тихо, почти шепотом, но её слова заставили замолчать всех в комнате.
— Люда. Ты получишь свой ремонт. Но если ты сейчас же не уйдешь… — она медленно поднялась, её лицо становилось всё жестче. — Я расскажу твоему мужу, кто на самом деле оплачивает твои посиделки с зятем.
Людмила Петровна замерла, будто её пронзила молния. Она не ожидала такого поворота.
— Ты… ты блефуешь?
— Проверим?
Тишина. Она висела в воздухе так долго, что становилось тяжело дышать.
Людмила Петровна резко развернулась, как будто её спонтанная решимость вдруг исчезла.
— Ладно. Но ремонт — к пятнице! — её голос был уже сдержанным и немного зловещим, как если бы она подписала приговор, но не сказала об этом вслух.
Дверь захлопнулась с громким звуком.
Константин стоял, сжимая кулаки, так сильно, что казалось, если бы он не отпускал их, они вот-вот треснут.
— Женя. Кто этот мудак?
Она отступила на шаг, её взгляд был пустым, но глаза прятали ответ, который она боялась произнести.
— Это не то, что ты думаешь…
— Я ДУМАЮ, ЧТО ТЫ МНЕ ИЗМЕНЯЕШЬ! — он рванулся к ней, но Алена Семеновна, как мать, которая все видела, резко встала между ними.
— ХВАТИТ!
Они замерли, как будто какое-то невидимое усилие удерживало их от дальнейших движений.
— Разбирайтесь без криков, — прошептала она, её голос был тихий, но острый, как лезвие ножа. — Я не позволю, чтобы в моем доме…
Евгения вдруг рассмеялась, смех был пронзительным и истеричным, как если бы она не могла больше сдерживаться.
— Твой дом? Ты все еще думаешь, что-то контролируешь?
Константин смотрел на неё с отвращением, его взгляд был холодным и твёрдым.
— Вали отсюда.
— Что?
— Ты меня слышала. Вон. Пока я тебя не придушил.
Она задергала головой, как раненая птица, но в её глазах уже не было той искры, что раньше.
— Ты… ты не имеешь права!
— Имею, — он шагнул к ней, с каждым шагом его слова становились все жёстче. — Потому что это МОЯ квартира. И МОЯ мать. А ты… ты просто шлюха, которая теперь может идти к своему йогу.
Евгения развернулась и выбежала, хлопнув дверью так, что в доме снова стало пусто и холодно.
Тишина.
Алена Семеновна медленно опустилась на стул, её глаза были полны разочарования, как если бы она потеряла все, что могла бы когда-то сохранить.
— Что мы натворили…
Константин резко провел рукой по лицу, усталость наконец догнала его.
— Ничего. Она сама все решила.
Но где-то внизу, в квартире Людмилы Петровны, уже слышался смех.
***
Последний аргумент
Константин сидел на кухне, мрачно сжимая в руке стакан с водкой. Лед уже растаял, превращая напиток в мутную жижу, но он пил не для удовольствия. Просто потому, что больше не знал, как иначе справляться с этим разъедающим, тупым ощущением.
— Выпей хоть чаю, — произнесла Алена Семеновна, ставя перед ним чашку с паром. Она пыталась быть заботливой, но в её голосе не было ни нежности, ни тепла. Чай — это не решение, и он знал это. Он даже не взглянул на чашку.
— Где её телефон? — голос его был глухим, с каким-то странным подтоном, как будто бы сам вопрос был приговором.
Алена Семеновна нахмурилась, зная, что разговор будет тяжёлым. Она села напротив, поглаживая ручку чашки.
— Костик, оставь это…
— Где?! — его голос вдруг стал резким, почти срываясь.
Она вздохнула, но молчала, а потом кивнула в сторону прихожей. Сумочка Евгении валялась на табуретке, брошенная в спешке. Он вскочил с места так резко, что стул грохнулся о пол, заставив её вздрогнуть. Рука сама потянулась к сумке, и через секунду он уже расстёгивал замок, вытряхивая всё содержимое на пол — помаду, ключи, кошелёк и… телефон.
— Не надо этого, — попыталась вмешаться мать, но он уже вводил код.
— Ты знаешь пароль? — удивилась она.
— День рождения её собаки, — хрипло усмехнулся он. — Вот и вся её преданность.
Экран ожил. Мессенджеры, соцсети, галерея… Он тыкнул в первую же переписку под именем «Серёж ❤️». И тут же обмер. Глаза расширились.
— Бл@ть. — Он произнес это так, будто ему в грудь вогнали нож.
Алена Семеновна подошла поближе, заметив, как у сына задрожали руки.
— Что там? — её голос был тихим, словно она уже догадывалась.
Он медленно поднял на неё взгляд, и на его лице был тот же холодный камень, который она так хорошо знала.
— Она беременна. — Его слова были как приговор. Она увидела, как его тело напряглось, как дрожь пробежала по его спине.
— Господи… — выдохнула она, сжимаясь на месте.
— Три месяца, — он пролистал переписку дальше. — И это… Это не мой ребёнок. Потому что мы с ней уже полгода… — голос его сорвался, как если бы он вдруг понял, что слишком поздно что-то менять.
В этот момент дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Евгения, мокрая от дождя, с глазами, полными агрессии и ужаса.
— Где моя сумка?! — она прокричала, входя в кухню, не замечая ничего вокруг.
Константин поднялся, сжимая телефон, как оружие.
— Поздравляю. Будешь мамой. — Он небрежно, как будто это был просто факт, бросил её это как камень.
Евгения замерла, её взгляд потемнел, а пальцы сжались в кулаки.
— Ты… Ты полез в мой телефон?!
— А ты в мою жизнь — с членом какого-то Серёжи! — Он не выдержал, схватил телефон и швырнул его ей под ноги, словно это было всё, что оставалось от их отношений.
Евгения резко наклонилась, подбирая его, и в её глазах было что-то дикое, почти злое.
— Ты ничего не понимаешь! — её голос дрожал от ярости.
— Объясни! — Константин рванулся к ней, схватив за плечи. — Объясни, какого х@я?!
— Пусти! — Она вырвалась, споткнувшись о порог, и тут же раздался глухой удар — она ударилась животом о дверной косяк.
— Ой… — её лицо исказилось от боли, она прижала руки к животу.
— Женя? — Константин шагнул вперёд, с его лица исчезло всё, кроме беспокойства.
— Не подходи! — она сжалась, побелевшее лицо с глазами, полными боли. — Болит…
Алена Семеновна, как будто пробудившись от оцепенения, резко оттолкнула сына.
— У неё кровь! — крикнула она, глаза её расширились.
По ноге Евгении действительно стекала алая струйка, её штанишки становились всё ярче, и кровь, как размытая акварель, расползалась по тканям.
— Вызови скорую! — закричала старуха, её голос стал хриплым от страха.
Константин стоял, как вкопанный, глядя на красное пятно, расползающееся по светлым штанам жены, и его мысли, кажется, полностью исчезли.
— Это… Это же… — его голос стал непонимающим, как у ребёнка, который не может поверить в то, что происходит.
— Да это твой ребёнок, идиот! — вдруг завопила Евгения, её руки судорожно сжали живот. — Я врала ему, что не твой… чтобы он отстал… Ой, мама…
Алена Семеновна уже набирала номер.
— Скорая, быстро! У женщины выкидыш! — её голос был неожиданно твёрдым, словно она знала, что делать.
Константин медленно опустился на колени, его руки бессильно опустились, и взгляд затуманился.
— Моё… — шептал он, почти не слышно.
Евгения рыдала, сжимая подол юбки, и её лицо искажала такая боль, что Константин почувствовал, как будто вся тяжесть мира рухнула на его плечи.
— Ненавижу тебя… Ненавижу… — её слова рвались из неё с каждым дыханием.
За окном завыла сирена, и в этой суете, в этом хаосе, ничего уже не имело значения.
***
Финальная глава: «Кровные узы»
Коридор больницы ощущался, как ледяная пустота. Пахло хлоркой и чем-то несказанно тяжелым, каким-то прощанием с жизнью. Константин сидел на холодной скамье, вцепившись в пластиковый подлокотник. Тонкие пальцы не чувствовали ничего, кроме боли в пальцах. В его голове звенела тишина, с которой не хотелось мириться.
В процедурном кабинете изредка доносился слабый стон. Что-то в этом звуке было таким чуждым, что почти не воспринималось. Его сознание отказывалось принимать все происходящее.
— Ваша жена потеряла ребенка. — Тот врач, как орудие наказания, произнес эти слова, и они повисли в воздухе, как непосильная ноша, которую нести нельзя.
Дверь кабинета открылась, и вот она — Евгения. Бледная, как привидение, с пустым взглядом, в больничном халате с темным пятном. Она не смотрела на него. Прошла мимо, как будто бы его и не было.
— Ты… — Константин вскочил, но она продолжала идти, не обращая на него ни малейшего внимания.
— Женя… — Он снова попытался, но она резко остановилась, не оборачиваясь.
— Молчи… — её голос был ледяным, словно она проколола его горло этим словом. — Ты добился своего.
Она выпустила в воздух смятый листок. Он упал на пол, и в этот момент Константин понял, что все, что им было, все, что он любил — превратилось в прах.
— Это анализ. Твой ребенок. Теперь он… — её губы задрожали. — Просто пятно на простыне.
Он кинулся к ней, схватив за руку, но она не выдержала. Оторвала руку от его захвата и ударила его по лицу.
— Ты убил его! — её ногти оставили кровавые полосы на его коже, как бесконечные порезы на душе.
— Женя, я не хотел! — Его голос сорвался. Он почти умолял, но это не имело значения.
— Пусти! — Она уже била его, и её лицо было в такой ярости, что Константин почувствовал, как трясутся его руки. — Ты убил его, гад! Ты!
В коридоре тут же выбежала медсестра. Она вглядывалась в них с тревогой, но её слова не имели веса.
— Успокойтесь! — ее голос был каким-то лишенным сил.
Но Евгения, как дикая зверюга, бросилась к Константину. Ее тело трясло, и она была готова разорвать его на части.
— Знаешь, что я сделаю? — её глаза горели от злости. — Я сожгу твою жизнь. Как ты — моего ребенка!
Она вырвалась из его рук, шатаясь пошла к выходу. Константин видел, как она достала телефон.
— Алло? Серж… Да, забери меня… Да, он все знает…
И дверью хлопает.
Алена Семеновна, молча стоявшая в углу, наклонилась и подняла с пола этот чертов листок. Смотрела на него так, как если бы вдруг увидела, что из руин появляется нечто большее, чем просто трагедия.
Она посмотрела на сына с каким-то неясным выражением. И вдруг резко — бах!
По щеке.
— Иди за ней. Сейчас же. — её голос был жестким, как никогда.
— Мам… — он пытался что-то сказать, но его слова были как камни, которые не могли сдвинуть эту тяжесть в воздухе.
— Она твоя жена! — её голос взорвался. — И это был твой сын! — её слова рвались из груди, как никогда раньше. — Беги, кретин!
Константин выскочил на улицу. Он бежал. По лестнице, через парковку. Видел, как она садится в эту черную Audi, и тот самый Сергей за рулем.
— Женя! Стой! — Он кричал, но Audi уже трогалась с места. Константин, не думая, схватил камень, подбежал и с размаху ударил в заднее стекло. Треск, и машина резко тормозит.
Он бросился к ней, схватил за плечи, но её лицо было как лед.
— Прости… — выдохнул он.
— Никогда! — Она плюнула ему в лицо, как в грязь.
Тут распахнулась дверь водителя, и Сергей, тот самый, с его качковым лицом, не раздумывая, ударил его в живот. Силы не было, и Константин повалился на асфальт.
— Отвали от моей девушки, гнида! — Сергей кричал, его голос был как клинок.
Он упал, видя, как Женя залезает в машину, а дверь захлопнулась, шины визжат.
Константин лежал на асфальте, дождь лил по лицу, смешиваясь с его слезами. Где-то далеко звучала сирена.
Телефон в кармане завибрировал. Он вытащил его. СМС: «Я подала на развод. И на раздел квартиры. Твоя мать скоро будет жить в подвале. Как и ты.»
Он закрыл глаза. Дождь, как и слезы, смешивался, но он больше не хотел видеть. Всё исчезло.
Кто-то хлопнул дверью подъезда, кто-то звал его. Но он уже не слышал.
