— Алла Ивановна стояла в дверях кухни. — Собираешь вещи? Лишаешь детей родной бабушки?
Марина прошла мимо свекрови в детскую, где на кровати лежала наполовину собранная спортивная сумка. «Ведь я любила его», — пронеслось в голове, когда она складывала футболки Сони. Сергей с букетом сирени у университета. Первая съемная квартира. Кольцо с крошечным камушком, на которое он копил три месяца.
— Люди добрые, что делается! — свекровь повысила голос. — Моему сыну не дают видеться с детьми, меня выгоняют из их жизни. А ведь я душу в них вложила!
Марина застегнула сумку. С лестницы донеслись голоса детей — они возвращались с прогулки.
— Можно поговорим позже? — попросила Марина. — Дети не должны это слышать.
— А что такого они могут услышать? Правду? — Алла Ивановна скрестила руки на груди. — Что их мать забирает их за тридевять земель от отца? От бабушки, которая их воспитала, пока ты по своим шашням бегала?
Три года назад, когда строительная компания Сергея обанкротилась, она еще верила, что все наладится. Даже когда он начал пить — сначала «чтобы снять стресс», потом по привычке. Она устроилась на вторую работу, брала ночные смены, чтобы платить за ипотеку.
Свекровь переехала к ним «помочь с детьми». И теперь каждый разговор начинался и заканчивался этим. «Я воспитываю твоих детей. Я». Будто Марина стала призраком в собственной семье.
Входная дверь хлопнула. В коридоре послышался топот.
— Мама! Бабуля! — Данька влетел в комнату первым, растрепанные русые волосы вокруг покрасневшего лица. За ним, держась за руку няни, семенила Соня, пытаясь снять шапку.
Алла Ивановна преобразилась: лицо расплылось в улыбке, голос стал другим.
— Мои сокровища! Бабуля вас ждала! Я пирожки испекла… А мама, представляете, хочет вас увезти…
— Алла Ивановна! — Марина шагнула вперед, загораживая детей. — Мы договорились.
— О чем? — спросила свекровь, разводя руками. — Я просто говорю правду. Детям нужно знать, что происходит.
Няня Ольга деликатно кашлянула. Она работала у них два года и понимала ситуацию.
Данька переводил взгляд с бабушки на мать. Соня крепче сжала руку няни.
— Дети, идите с Ольгой на кухню, — сказала Марина. — Там печенье, я утром купила. Ольга, помогите им переодеться.
Ольга кивнула, увлекая детей. Соня пошла, а Данька задержался, вопросительно глядя на мать.
— Иди, солнышко, — подтолкнула его Марина. — Я сейчас приду.
После того как дети вышли, Марина закрыла дверь:
— Вы обещали не впутывать детей. Мы с Сергеем решили расстаться. Это решение взрослых. Я не запрещаю ему видеться с детьми, но жить так больше не буду.
Алла Ивановна опустилась на край кровати, вдруг став меньше и старше.
— Ты разрушаешь семью! — повысила она голос. — Сережа оступился! У мужчин бывают слабости. Мой покойный муж тоже любил выпить, но я не бросала его…
«И прожила несчастливую жизнь, чтобы мстить мне за другой выбор», — подумала Марина, но промолчала.
— А сейчас он тоже «оступился»? — спросила она, подходя к окну. За стеклом моросил дождь. — Три дня назад он пришел пьяным в четыре утра, разбудил детей криком, потому что не мог найти деньги на репетитора Даньки. В прошлом месяце пропустил родительское собрание из-за встречи с друзьями в баре. Соня боится, когда он берет ее на руки.
Во взгляде свекрови мелькнуло сомнение, тут же скрывшееся за привычной маской.
— Ты преувеличиваешь! У Сережи стресс. Ты придирками довела человека!
Марина прикрыла глаза. Слова свекрови, повторяемые годами, больше не вызывали ни гнева, ни желания оправдываться. Только усталость.
В дверь постучали. На пороге стояла Соня с печеньем в руке.
— Мам, мы едем к тете Кате? — спросила девочка, заправляя за ухо темную прядь. — Данька говорит, что мы переезжаем.
Они с сестрой договорились, что первое время поживут у нее, пока Марина не найдет квартиру и не встанет на ноги. Катя, прошедшая через тяжелый развод, обещала помочь с юристом.
— Да, — она присела перед дочкой, поправляя заколку на ее волосах. — Мы поедем к тете Кате. У нее большая квартира, и Мурзик вас заждался.
— А папа? — спросил вошедший Данька. Его веснушки на бледной коже казались темными пятнами.
— Папа будет вас навещать, — она погладила сына по волосам, таким похожим на волосы Сергея восемь лет назад. — Вы сможете видеться, когда он захочет.
— Если он захочет, — вставила Алла Ивановна. — После того, как ты его выгнала…
Марина сдержалась, лишь крепче обняв сына.
— Я никого не выгоняла, — произнесла она, глядя на детей. — Папа сам ушел три дня назад, сказал, что ему нужно подумать. Как взрослые иногда делают. Только в этот раз мы решили пожить отдельно.
— Тогда почему вы не можете жить вместе? — нахмурился Данька. — Миша из класса сказал, что когда родители ругаются, то это из-за детей.
— Нет, — она взяла его лицо в ладони. — Это никогда не из-за детей. Взрослые иногда просто перестают понимать друг друга. Как будто начинают говорить на разных языках.
В коридоре зазвонил телефон. Марина пошла ответить, оставив детей с бабушкой и няней.
Это была Катя: машина внизу, можно выходить.
— Дай еще десять минут, — попросила Марина. — Тут… сложно.
Когда она вернулась, свекровь сидела на корточках перед детьми, что-то шепча. Ольга стояла рядом с неодобрением. Увидев Марину, Алла Ивановна замолчала.
— Что вы им говорите? — спросила Марина.
— Правду, — отрезала свекровь, поднимаясь. — Что ты разрушаешь семью. Что забираешь их от папы и бабушки, потому что тебе так удобнее.
Дети смотрели растерянно, не понимая, кому верить.
Это стало последней каплей. Что-то внутри Марины переломилось — но не от слабости, а от силы. Будто рухнула стена, за которой она годами прятала свои страхи и сомнения.
— Ольга, — ее голос звучал спокойно. — Отведите, пожалуйста, детей вниз. Моя сестра ждет в машине.
Няня кивнула и взяла детей за руки: — Давайте поиграем в разведчиков. Нам нужно тихонько спуститься.
— А бабушка? — спросила Соня, оглядываясь.
— Бабушка останется дома, а мы пойдем в гости, — ответила Ольга, улыбаясь Марине.
Когда дети вышли, Марина закрыла дверь.
— Хватит, — сказала она. — Я терпела это три года. Терпела вашу манипуляцию, терпела, как вы настраиваете детей против меня. Покрывала вашего сына, когда он пропивал деньги, отложенные на образование Даньки и Сони. Думала — ради детей. Чтобы у них была полная семья.
Она подошла к окну и увидела, как Ольга с детьми выходит из подъезда, как их встречает Катя.
— Вы знаете, что я пыталась помочь Сергею? — продолжила Марина. — Записывала к психологу. Искала вакансии. Уговаривала коллег встретиться с ним. А он выбрал бутылку.
— Как ты смеешь! — задохнулась свекровь. — Мой сын…
— Ваш сын — взрослый мужчина, которого вы так и не научили быть взрослым, — перебила Марина. — Если он захочет участвовать в жизни детей не на словах, а на деле — двери для него открыты. Но я не буду жить с человеком, который не уважает ни меня, ни наш дом, ни семью.
Она взяла сумку и рюкзак Сони с игрушками.
— Я понимаю вашу боль, — добавила она тише. — Вы любите сына. Вы боитесь за него. Но ваша любовь душит его и разрушает нас всех.
Алла Ивановна заслонила дверь:
— Я не позволю! Это и мои внуки! Сергей узнает, он тебе не простит! Мы будем судиться!
— Мы не вещи, — сказала Марина. — Ни я, ни дети. Нас нельзя «позволять» или «не позволять». И знаете… Если Сергей беспокоится о детях, пусть начнет с малого — позвонит им. Спросит, как дела. Придет трезвым на день рождения Сони через две недели.
Она обошла застывшую свекровь и вышла. За спиной слышались всхлипывания и причитания о неблагодарности. Раньше эти слова задевали. Сейчас отскакивали от невидимого щита.
На улице моросил дождь. Катина машина стояла у подъезда, запотевшие стекла, силуэты детей внутри. Сестра помогла забрать сумки.
— Он звонил? — спросила Марина.
Катя покачала головой: — Нет, но я говорила с Димой, он сказал, что Сергей у него и… не в состоянии разговаривать.
Марина кивнула. «Даже сейчас».
— Все в порядке? — спросила Катя.
Марина окинула взглядом серую многоэтажку, купленную в ипотеку семь лет назад. За одним из окон маячил силуэт свекрови.
— Нет, — ответила она. — Но теперь будет.
Когда машина тронулась, Данька прижался к ней:
— Мам, мы больше не вернемся домой?
Марина обняла сына, глядя на удаляющийся дом. Вспомнилась их первая ночь в квартире — они с Сергеем спали на матрасе, мебель еще не привезли, и планировали, где будет детская, какие посадят цветы.
— Мы будем строить новый дом, — сказала она. — Не сразу. Будет трудно. Но справимся.
— И папа к нам придет? — спросила Соня, теребя пуговицу.
Марина встретилась взглядом с Катей в зеркале.
— Не знаю, — честно ответила она. — Это зависит от папы. Но знаешь что? У нас начинается новая история. И в ней мама будет сильной. И вы тоже.
— Обещаешь? — спросил Данька, глядя пронзительно.
— Обещаю, — ответила Марина.
Она не знала, сможет ли сдержать обещание полностью. Впереди суды, раздел имущества, ипотека, поиски работы, детские слезы по ночам. Но она знала — назад дороги нет. И впервые за долгое время поверила в будущее. В их новый дом, который они построят вместе — она, Данька и Соня.
