Телефон зазвонил в самый неподходящий момент: Виктория как раз мыла волосы в душе, когда на экране высветилось «Мамино солнышко». Сердце неприятно сжалось, и она через зубы выругалась. Выключив воду, не вытираясь, ткнула пальцем в нежданный вызов.
— Ну, здравствуй, Вика, — услышала она голос матери, хладнокровный и с едва заметным упреком. — Опять трубку берёшь словно кому-то одолжение делаешь.
— Привет, мама… Я в душе была, — быстро отозвалась Виктория, мотая полотенце на голове и стараясь не показать дрожь в голосе. — Что-нибудь срочное?
— Срочное, да. Завтра у твоего брата — день рождения. Придёшь? И подарок пора выбрать приличный: у него ведь куртка уже на ладан дышит — молния не работает.
Виктория замерла. Куртка. Брат? Этот её младший брат, который с юных лет привык, что в его распоряжении лучшие гаджеты и машины, а она зарабатывала копейки, протирая полы и платя за учёбу.
— Мама, — с трудом начала она, проверяя, как бы не дрогнули руки, — у меня завал на работе…
— Завал? — мать фыркнула. — У него трое детей, ипотека, а он справляется. А ты что? Двушка в кредит, одинокая… И букета из нас никого нет.
«Начали вновь», — подумала Виктория.
— Мама, это моё жильё, — вздохнула она. — Не забудь, я за него платила сама, ночами перефразировала отчёты, чтобы досрочно закрыть ипотеку…
— Ох, Лена, — заставила себя говорить мать более мягко, — не драматизируй. Ты взрослая, пора бы о семье подумать. Кстати, брату трудно сейчас снимать жильё. Может, пустишь их пожить пару месяцев?
— Что? — у Виктории пропал дар речи.
— Ну а что? — беззаботно ответила мать. — У тебя две комнаты, а ты одна. Дай им пожить. Временно.
— Это моя квартира! — голос её надломился. — Я десять лет на неё работала! И теперь должна отдать брату жильё?
— Не «отдать», а помочь! — настаивала мать. — Мы с отцом вас обоих всегда поддерживали.
— Поддерживали? — Виктория рассмеялась сквозь зубы. — Когда я поступила в институт, вы мои накопления забрали на братов компьютер! Помню, как мама говорила: «Ему нужнее». А мне что — жить на хлебе и воде?
— Лена, — отец влез впервые, — хватит. Это слишком.
Но Виктория уже не услышала. Мама снова начала, брат вздыхал, Лена явно ждала, что она сразу согласится, чтобы не «раскричаться».
Она взяла телефон:
«Нет, мама, спасибо».
И забросила его на диван, жалея нажать «сбросить».
В душе она шептала: «Ни рубля — ни им». Но знала: завтра должна явиться на «праздник». И молчать не сможет.
На следующий вечер Виктория стояла у двери с коробкой торта в руках, чувствуя сжатие грудной клетки. Сладость была данью вежливости, которой она никогда не питалась.
Дверь распахнула Лена — братова жена. Вечно серьёзная, с взглядом «опять она». Виктория протянула коробку:
— С днём рождения, Саша.
— Спасибо, — сухо сказала Лена. — На кухню, мама всех ждёт.
Кухня трещала по швам: гостей было не меньше, чем утюгов в бабушкином доме. Мать носилась между плитой и столом, отец открывал бутылку, брат сидел во главе стола и неприлично щёлкал ключами от новенькой машины, сыновья устраивали скачки между стульями.
— Садись рядом с именинником, — провозгласила мать, указывая Виктории место. — Ты же одна. Против мужчины посидишь.
— О, какая забота! — ответила Виктория и села так, чтобы не упасть со стула.
Брат наконец посмотрел на подарок:
— А где же деньги? — усмехнулся он. — Кожаный кошелёк без назначения — плохая примета!
— Это шутка? — Виктория сдержала улыбку.
— Ну ты же богачка теперь, — почёсывая затылок, ответил брат. — Двушка твоя… Мы бы поживали у тебя? Пара месяцев, ты же понимаешь.
— Простите? — голос Виктории прозвучал холоднее зимнего утра. — Квартира моя, и хостел я не планировала.
— А у нас действительно нет вариантов, — тихо вставила Лена. — Детям крыша над головой важнее.
— «Важно», — Виктория издала тихий смех, и раздался гул использования чашек. — Разве не воровство на своей земле?
— Что ты! — завопила мать. — Десять лет назад мы ради тебя многое сделали!
— Сделали? — Виктория подняла бровь. — Помните, как мою заначку забрали на братов ремонт, а мне сказали: «Ну ты девочка, потерпи»?
— Это было давно! — воскликнул отец. — Зачем возвращаться к старому?
— Потому что старый долг не забывается, — спокойно сказала Виктория. — Я здесь не для «сопереживания» и не для занятых мест.
— Как ты осмеливаешься? — мать вскочила. — О неблагодарная! Мы для тебя…
— Досвидания, — прервала её Виктория и вышла на лестничную площадку, где впервые за долгое время глубоко вдохнула.
Ночь подарила тишину. Виктория лежала в кровати и думала: «Я им ничего не должна. Ни им, ни брату, ни маме».
Телефон фонтанировал смс: «Ну что, как ты?». Она смахнула сообщение и заснула — впервые без тревоги.
Утром подъезд пустовал: на пороге не было ни чемоданов, ни жалоб. Только запах свежести и робкое пение птиц.
— Мам, — раздался звонкий голос дворового мальчишки, — можно я во дворе покатаюсь на велосипеде?
— Конечно, — улыбнулась Виктория сквозь солнце на лице. — Это наш двор. И никто нас не выгонит.
В груди распустилось лёгкое чувство, будто с плеч слетел мешок.
А вы испытывали момент, когда отстаивали свой дом и покой против семейного давления? Как вы сохраняли спокойствие и границы?
