Костя стоял на лестничной площадке. В тапочках.
Дверь щёлкнула замком.
Он знал этот звук. Металлический. Окончательный. Как последняя точка в предложении, которое никто не хочет дочитывать.
— Лар… Ларочка… — прошептал он в замочную скважину.
Тишина.
Соседка Тамара выглянула из своей квартиры. Увидела Костю. Быстро захлопнула дверь.
Вот так…
Костя сел на ступеньку.
А началось всё с простого. С кота.
Тамара попросила покормить её рыжего Мурзика. Она уезжала к маме. На три дня.
— Костенька, вы же добрый… Ключи оставлю вам…
Костя согласился. Почему бы нет? Работаю дома за компьютером на удалёнке. Помочь не сложно.
В первый день просто покормил кота. Убрался за ним. Во второй — заметил, что у Тамары протекает кран. В третий — починил его.
Когда она вернулась, принесла пирог. Яблочный. Ещё тёплый.
— Как у мамы… — сказал Костя и сразу замолчал.
Тамара поняла. У неё не было детей. Тоже была эта пустота. Тихая и липкая, как мёд на пальцах.
Потом она стала приглашать Костю на пироги просто так. По четвергам. Лариса работала допоздна по четвергам.
Они пили чай. Говорили о всяком. О погоде. О котах. О том, как быстро проходит время.
Тамара рассказывала про свою работу в библиотеке. Про читателей. Костя — про свою работу…
— А знаете… — сказала как-то Тамара, — я вас давно знаю. Ещё до свадьбы вашей. Помню, как с цветами стояли под окнами…
Костя вспомнил. Молодой был. Глупый. Думал — любовь навсегда.
— Она красивая, ваша Лариса…
— Да… — согласился Костя. — Красивая.
Но что-то в голосе у него дрогнуло. Тамара это услышала.
— А счастливые?
Он не ответил. Допил чай. Ушёл.
***
На следующий четверг не пришёл. Тамара ждала. Пирог стыл на подоконнике.
В пятницу встретились в подъезде.
— Простите… — сказал Костя. — Работы много…
— Понимаю… — кивнула Тамара.
Но глаза у неё были грустные. Как у Мурзика, когда тот смотрит в окно на птиц.
В воскресенье Лариса уехала к подруге. На дачу. Костя остался один.
Скучно было. Телевизор показывал какую-то ерунду. На улице дождь.
Он постучал к Тамаре.
— Можно?
— Конечно…
Пили чай молча. Слушали дождь. Он барабанил по стёклам настойчиво. Как мысли в голове, которые не дают покоя.
— Костя… — вдруг сказала Тамара.
— Да?
— А вы счастливы?
Он посмотрел на неё. На её простое лицо. На руки…
— Не знаю… — честно ответил.
— Я тоже не знаю… — прошептала она.
И тут что-то случилось. Что-то простое и страшное одновременно. Она протянула руку. Он взял её.
Сидели так. Держались за руки. Как дети, которые боятся темноты.
— Мне сорок три… — сказала Тамара.
— Мне сорок пять…
— Поздно уже…
— Поздно…
Но руки не отпускали.
Потом Костя ушёл. Тихо попрощавшись.
Всю ночь не спал. Думал. О руках Тамары. О том, как давно никто его так не трогал. Просто. По-человечески.
Лариса вернулась весёлая. Загорелая. Рассказывала про дачу. Про шашлыки. Про собаку подруги…
Костя слушал. Кивал. А сам думал о следующем четверге.
В четверг пришёл к Тамаре как обычно. Она испекла пирог. Вишнёвый на этот раз.
— Вишня кислая… — сказала извиняющимся тоном.
— Нормально… — ответил Костя.
Но пирог был горьким. Как правда, которую не хочешь знать.
— Костя…
— Да?
— Я думала всю неделю…
— И я думал…
— Что делать будем?
— Не знаю пока…
Сидели. Молчали. За окном кричали дети во дворе. Жизнь продолжалась. Простая. Понятная. А у них всё запутано.
— Я же не прошу ничего… — тихо сказала Тамара. — Просто… чтобы не так одиноко было…
Костя понял. Кивнул.
— Только по четвергам?
— Только по четвергам…
Так и повелось. По четвергам он приходил к Тамаре. Пили чай. Говорили. Иногда держались за руки.
Ничего особенного не было. Ни поцелуев. Ни объятий. Просто… тепло.
Но соседка из квартиры напротив всё видела. Баба Нюра. Глаз у неё острый. Язык длинный.
Вчера встретила Ларису у почтовых ящиков.
— Ларочка… — сказала сладким голосом. — А муж-то у тебя к Тамарке повадился…
— Что? — не поняла Лариса.
— Да по четвергам бегает. Когда тебя нет. Видела я…
Лариса сначала не поверила. Потом… Вспомнила. Как Костя в последнее время стал другим. Задумчивым. Отстранённым.
И устроила серьёзный разговор…
— Ты думал, я не узнаю? Иди теперь куда любишь ходишь…
И теперь Костя сидит на лестнице. В тапочках.
Думает. О Ларисе. О Тамаре. О том, что всё в жизни не так просто, как кажется.
Дверь к Тамаре приоткрылась.
— Костя? — позвала она тихо.
— Да…
— Заходите… Замёрзнете…
Костя встал. Пошёл к ней.
Лариса вглядывалась в глазок.
Что она увидела? Мужа, который изменяет? Или двух одиноких людей, которые ищут простого человеческого тепла?
А баба Нюра… Она уже звонит всем подружкам…
— Алло, Валя? Ты не поверишь, что у нас в доме творится!
Тамара молча налила чай.
— Костя… Что теперь будет?
— Не знаю… — он сел на табуретку у окна. — Лариса вещи собирает…
— Слышу…
Действительно. Через стенку доносился грохот. Шкафы открывались. Что-то падало на пол.
— К маме поедет… — сказал Костя тихо. — Сказала — подумать надо…
Тамара кивнула. Поставила чашку перед ним.
— А я виновата…
— Не виновата… Мы же ничего…
— Но всё равно… — она села, напротив. — А может, это к лучшему?
Костя посмотрел на неё удивлённо.
— Не понимаю…
— Ну… Теперь не надо прятаться. Не надо ждать четвергов. Можем просто… дружить.
— Дружить… — повторил Костя. — А можем мы? После всего?
Тамара не ответила. Смотрела в окно. Там во дворе играли дети. Беззаботно. Просто.
— Костя… А вы с Ларисой когда последний раз разговаривали? По душам?
Он задумался. Долго.
— Года три назад… Может, больше… Всё время — работа, дела, быт…
— Понятно…
— А вы с мужем?
— Мы не разговаривали никогда… — грустно улыбнулась Тамара. — Он был хороший. Тихий. Но… молчаливый. Всё внутри держал… Мы даже и не сорились вроде. А… потом ушёл…
Костя кивнул. Понимал.
— Знаете… — сказал он после паузы. — Может, Лариса права. Может, нам действительно надо подумать…
— О чём?
— О том… Что мы делаем. Зачем… И честно это или нет…
Тамара отпила чай. Горячий. Обжигающий.
— Честно… — повторила она. — А что такое честно, Костя?
— Не знаю… Раньше думал — знаю. А теперь…
— Честно — когда больно? Когда одиноко?
— Или, когда врать не можешь…
— Я не вру… — тихо сказала Тамара. — Мне с вами хорошо. Просто. Без всяких… Только хорошо.
Костя посмотрел на неё. На её простое лицо. На глаза, в которых было столько тепла.
— И мне хорошо…
— Тогда в чём проблема?
— В том… Что я женат.
— А в том, что мы оба одинокие — проблемы нет?
Вопрос повис в воздухе. Тяжёлый. Как туча перед грозой.
Костя встал. Подошёл к окну.
— Лариса машину загружает…
— Да… Вижу…
Лариса действительно выносила сумки. Злая. Решительная. Села в машину. Завела. Уехала.
Не попрощавшись.
— Вот и всё… — сказал Костя.
— Костя… — позвала Тамара. — Идите домой. Подумайте. Спокойно. Без меня.
— А завтра?
— А завтра… Посмотрим.
Он кивнул. Пошёл к двери.
— Тамара…
— Да?
— Спасибо… За всё.
— За что?
— За то, что… Не дали совсем одичать.
Она улыбнулась. Грустно.
— Это вам спасибо…
Костя вернулся домой. Дверь оказалась не заперта.
Квартира была пустая. Тихая. Ларисин халат висел на стуле. Её тапочки стояли у кровати.
Он сел на диван. Включил телевизор. Выключил.
Достал телефон. Хотел позвонить Ларисе. Не позвонил.
Что сказать? Извинится? За что? За то, что стал человечнее? За то, что нашёл с кем поговорить по душам…
Или за то, что врал? Хотя и не врал. Просто… не говорил.
А нужно ли всё говорить? Каждую мысль? Каждое чувство?
Костя лёг на диван. Закрыл глаза. А в голове крутилось одно. Тамарины слова:
«Мне с вами хорошо. Просто.»
Просто…
Когда в последний раз ему было просто хорошо?
Не помнил.
Утром проснулся от стука в дверь. Баба Нюра.
— Костя! Открывай!
Он открыл. Она влетела в квартиру как ураган.
— Где Ларка?
— Уехала…
— Ага! Значит, правда! Ты с этой… с библиотекаршей!
— Баба Нюра… Не ваше дело…
— Как не моё?! Я же соседка! Я же переживаю!
Костя посмотрел на неё. На её горящие глаза. На странную улыбку.
— Переживаете… — сказал он медленно. — Или радуетесь?
— Что ты! Я же добра желаю!
— Добра… — повторил Костя. — Понятно.
— Костя! Ты же мужик! Найдёшь другую! Молодую! А эта… Старая уже… для тебя.
Что-то внутри Кости взорвалось.
— Баба Нюра… — сказал он тихо, но чётко. — Выйдите. Сейчас же.
— Но я же…
— Выйдите!
Она ушла. Обиженная. Но довольная. Будет о чём рассказать подругам.
Костя закрыл дверь. Прислонился к ней спиной.
И понял сейчас. Понял главное.
Он не защищал себя. Он защищал Тамару.
Значит, не всё так просто. Значит, есть что-то большее, чем просто четверги и чай.
Есть что-то, что стоит защищать.
Костя оделся. Вышел из квартиры.
Постучал к Тамаре.
— Можно?
— Конечно…
— Тамара… Я понял…
— Что?
— Я вас люблю.
Слова повисли в воздухе. Простые. Честные.
— Костя… — прошептала она.
— Не просто… Не по-соседски. Люблю. По-настоящему.
— Вы мне тоже нравитесь…
Тамара заплакала. Тихо. Как дождь за окном:
— И что теперь?
— Не знаю… — честно ответил Костя. — Но знаю одно. Больше прятаться не буду. Ни от кого. Ни от себя.
Костя задумался…
— И надо подавать на развод… Надо пройти через это… И надо начинать новую жизнь…
Костя бережно взял ладонь Тамары и нежно поцеловал…
