Ольга стояла у зеркала в спальне, аккуратно расправляя воротничок своей любимой блузки.
Сегодня Софии исполнялось десять лет. Внучке, которая была для неё настоящим солнцем. Единственной радостью в той невероятно сложной и запутанной истории, которая осталась позади после её развода.
В свои шестьдесят лет Ольга училась жить заново. После четверти века, проведенного в браке с Владимиром, она вдруг осознала, что они давно стали совершенно чужими людьми. У них не было ни бурных скандалов, ни болезненных измен, ни громких семейных драм. Просто однажды утром, глядя на мужа за завтраком, она поняла — больше так продолжаться не может.
Она больше не могла притворяться, что им есть о чём поговорить. Не могла делать вид, что у них существуют хоть какие-то общие интересы. Она не могла каждый день просыпаться рядом с человеком, к которому её сердце давно остыло, и который, возможно, даже стал ей неприятен.
Они расстались тихо и цивилизованно, как подобает взрослым людям. Владимир даже будто бы обрадовался — наконец он мог не скрывать роман со своей секретаршей, который длился уже целых три года.
Сын Николай сначала осуждал мать за такой внезапный поступок, но потом понял, что его родители действительно были несчастны вместе.
Ольга сняла себе небольшую квартиру, устроилась работать администратором в частную стоматологическую клинику. Жизнь начала налаживаться. А через два года она встретила Павла — мужчину своего возраста, вдовца, инженера на пенсии. Он был тихим, надежным и таким понятным человеком, с которым можно было просто молчать и не чувствовать никакого неловкого напряжения.
С Павлом они жили уже пять лет. Они не расписывались — в их возрасте это казалось лишней бюрократической волокитой. Они просто были вместе, и этого было более чем достаточно.
Но в их жизни существовала одна большая проблема. Лариса Павловна.
Её бывшая свекровь, которая так и не смогла простить Ольге развод с её сыном. Женщина семидесяти трех лет, с характером, острым как у разъяренной осы.
Всю свою жизнь она была уверена, что окружающие ей что-то должны. Должны прислуживать, угождать, немедленно исполнять все ее капризы.
При живом муже, Константине Сергеевиче, Лариса Павловна старалась держать себя в рамках — он совершенно не терпел её истерик. Но после его смерти, которая случилась семь лет назад, она окончательно потеряла контроль над собой. Теперь вся семья ходила перед ней на цыпочках.
Ольга могла бы просто вычеркнуть бывшую свекровь из своей жизни. Но существовала София. Внучка, которую бабушка Лариса обожала — единственное существо на свете, к которому у нее были искренние и теплые чувства. И София отвечала ей взаимностью.
Поэтому на семейных праздниках приходилось терпеть. Всё ради ребёнка.
Сегодня Ольга хлопотала на кухне с самого утра. Она хотела, чтобы все было красиво, вкусно, по-настоящему празднично. Десятилетие внучки — особый день, который должен был запомниться.
Салат «Цезарь» с курицей и хрустящими сухариками. Нежное мясо по-французски с картофелем. Ароматное овощное рагу. Рыбные котлеты под сливочным соусом. Винегрет с зеленым горошком. Свежие помидоры с зеленью. И даже домашний хлеб собственного приготовления.
На десерт — знаменитый торт «Наполеон», который она испекла сама. София обожала именно этот торт и просила приготовить его каждый год. Ольга специально освоила этот рецепт ради любимой внучки.
Стол был накрыт белоснежной скатертью, на него была расставлена лучшая праздничная посуда. Цветы в вазе, свечи, нарядные салфетки. Все было так, как полагается.
Гости должны были прийти к четырем часам. Сначала Николай с женой Галиной и детьми — Софией и семилетним Антоном. Потом родители Галины — Игнат Семенович и Валентина Николаевна, приятные люди, с которыми у Ольги сложились теплые отношения.
Владимир обещал заехать на полчаса — поздравить внучку, вручить подарок и быстро уехать. Они с бывшим мужем общались исключительно по необходимости, на семейных праздниках. Разговаривали вежливо, но очень холодно, как совершенно незнакомые люди.
И, конечно, Лариса Павловна. Её должен был привезти Николай — она специально позвонила ему, когда будет готова. Сама она уже никуда не ездила, здоровье не позволяло.
В половине четвертого Ольга еще раз осмотрела стол. Всё было готово. Красиво, аппетитно, с огромной любовью. Гости будут довольны.
Павел помогал ей расставлять стулья, открывать бутылки, нарезать хлеб. Он относился к семейным мероприятиям Ольги философски — мол, семья есть семья, со всеми ее сложностями.
— Красиво получилось, — сказал он, любуясь накрытым столом.
— Я надеюсь, всем понравится.
— А если нет — это их проблемы. Ты столько сил вложила в это.
Ольга улыбнулась. Павел всегда умел поддержать ее, не вдаваясь в подробности ее семейных разборок.
Первыми приехали Николай с семьей. София ворвалась в квартиру как настоящий ураган — счастливая, возбужденная, вся сияющая от предвкушения праздника.
— Бабушка Оля! — так она называла Тамару, чтобы отличать от бабушки Ларисы. — Ты испекла торт? Настоящий «Наполеон»?
— Конечно испекла. Для самой лучшей внучки на свете.
София обняла её крепко-крепко, и сердце Ольги наполнилось теплом. Ради таких моментов стоило жить.
Николай выглядел уставшим. Работа в банке, ипотека, двое детей — жизнь не была легкой прогулкой. Галина суетилась вокруг детей, поправляла им одежду, заплетала Софии косички.
— Мама, как всегда, объестся твоим столом, — сказал Николай, целуя мать в щеку. — Стол просто как в ресторане.
— Для любимых ничего не жалко.
Антон молча обследовал квартиру — мальчик был тихим, задумчивым, полной противоположностью своей сестры. Он любил читать, конструировать, играть в шашки с дедом Павлом.
Затем приехали родители Галины. Игнат Семенович — инженер на пенсии, Валентина Николаевна — бывшая учительница. Интеллигентные люди, которые умели по-настоящему ценить чужой труд.
— Ольга, какая красота! — восхитилась Валентина Николаевна. — Вы так постарались!
— Да что вы, это обычный семейный стол.
— Обычный? Да тут каждое блюдо — произведение искусства!
Игнат Семенович внимательно изучил винегрет:
— А это со свежим горошком? Вкуснятина! Моя мама так готовила.
Ольга расцвела от таких слов. Вот что значит воспитанные люди — умеют отметить старания хозяйки.
В четыре тридцать приехал Владимир. Он всегда входил как-то неуверенно, словно не знал, желанный ли он гость здесь или просто его терпят. Поздравил внучку, вручил дорогой подарок — планшет, о котором София мечтала.
— Спасибо, деда! — девочка повисла у него на шее.
Владимир растрогался. Детей он любил искренне, и их развод с Ольгой его тоже расстроил. Но ничего поделать было нельзя — жизнь распорядилась именно так.
— Ну что, садимся за стол? — предложила Ольга.
— А мама? — спросил Владимир.
— Скоро приедет. Николай сказал, в пять будет.
Лариса Павловна вошла медленно, опираясь на трость. Ей было восемьдесят три года, она страдала от болей в ногах и проблем с сердцем. Но ее характер не изменился — все такой же вредный и задиристый.
— Привет, мама, — Владимир помог ей раздеться.
— Привет. Еле доехали, пробки страшные в городе Харьков. А тут уже все собрались, я вижу.
Она окинула взглядом накрытый стол, гостей, детей. Лицо у неё было недовольное, как всегда.
— Здравствуйте, Лариса Павловна, — поздоровалась Ольга.
— Здравствуй. — Холодно, без улыбки.
Бабушка Лариса поцеловала внуков, села на приготовленное ей место во главе стола. Все остальные расселись вокруг.
— Ну что, с днём рождения нашу именинницу! — провозгласил Игнат Семенович.
— С днём рождения, Сонечка!
Все чокнулись, дети — соком, взрослые — чем покрепче. София сияла от счастья.
Ольга начала разносить блюда, предлагать угощения. Гости хвалили, благодарили, просили добавки. Обычная теплая семейная атмосфера.
Лариса Павловна молчала. Она придвигала к себе тарелки, пробовала понемногу, морщилась.
— Бабушка Лариса, тебе что-то не нравится? — заметила внимательная София.
— Все нормально, внученька. Кушай сама.
Но было видно, что что-то её не устраивает. Она ковыряла вилкой салат, отодвигала мясо, хмурилась.
— Лариса Павловна, может, вам что-то другое предложить? — вежливо спросила Ольга.
— Не нужно. Я не привередливая.
Это была чистая ложь. Лариса Павловна была именно что привередливая — в еде, в обстановке, в людях.
Праздник продолжался. Дети рассказывали смешные истории, взрослые делились новостями. Павел беседовал с Игнатом Семеновичем о рыбалке. Галина показывала фотографии с последней поездки на дачу.
— Ольга, мясо просто объедение! — восхитилась Валентина Николаевна. — Какой нежный соус!
— Да, очень вкусно, — поддержал Игнат Семенович. — А винегрет — как в детстве у бабушки!
— Этот салат я теперь дома попробую сделать, — сказала Галина. — Дашь рецепт?
Ольга расцветала от похвал. Приятно, когда твои старания ценят.
— А мне рыбные котлеты больше всего понравились, — добавил Николай. — Мама, ты их волшебно делаешь! Такие нежные получились.
— Да ничего особенного, — смущалась Ольга. — Обычный рецепт.
— Обычный? — удивился Владимир. — Я таких котлет давно не ел. Очень вкусно.
Все наперебой хвалили угощение, просили добавки, интересовались рецептами. Обычная теплая семейная атмосфера.
И тут Лариса Павловна резко отодвинула от себя тарелку с рыбными котлетами. Так демонстративно, что все обратили на нее внимание.
— Что-то не так, Лариса Павловна? — обеспокоилась Ольга.
— Сразу узнаю, что ты готовила! — произнесла старуха с кислым лицом.
За столом повисла тишина. Все почувствовали напряжение в голосе старой женщины.
— Готовить ты так и не научилась за всю свою жизнь. А гостей не стыдно приглашать за такой стол?
Щеки у Ольги загорелись. Но она сдержалась:
— Вы что? Что именно вам не понравилось?
— А чему тут нравиться? — Лариса Павловна махнула рукой в сторону блюд. — Всё какое-то не то. Салаты непонятные, мясо жесткое, рыба пересоленная. Ты ведь должна знать, что я люблю! Где холодец? Где котлеты нормальные куриные? Где картофельное пюре? Я ведь зубами плохо жую, а ты накрошила все твердое!
— Лариса Павловна… — попыталась вмешаться Валентина Николаевна.
— Не защищайте ее! — резко оборвала та. — Почти тридцать лет я терпела ее стряпню! Она же никогда не спросит — что бы вы хотели? Что бы приготовить? Не подумает своей головой обо мне! Нет, сама решает, сама готовит, а потом удивляется, что никому не нравится!
Ольга чувствовала, как внутри нее поднимается знакомая волна обиды и злости. Та же самая волна, которая накрывала ее раньше, когда они жили в одной семье.
— Я готовила то, что умею, — сказала она сдержанно.
— Умею! — передразнила Лариса Павловна. — За тридцать лет научиться можно было и голову включить! Ты все свое — непонятные заморские салаты, какие-то соусы. Нормальной человеческой еды приготовить не можешь!
— Мама, перестань, — тихо сказал Владимир.
— А ты вообще молчи! — набросилась она на сына. — Тебе-то что? Ты теперь с другой живешь! А мне, больной старухе, что есть? Этот винегрет, где горошины как камни? Это мясо, которое челюстями не разжуешь?
Дети сидели с широко открытыми глазами. София даже перестала есть торт — атмосфера праздника испарилась.
— Может, хватит? — негромко сказал Павел.
— А вы тут вообще кто, мужчина? — повернулась к нему Лариса Павловна. — Какое право имеете в нашей семье рот открывать? Сидели бы молча!
— Лариса Павловна! — возмутилась Ольга. — Это мой дом, Павел — мой… мой человек. И никто не имеет права…
— Твой дом? — злобно усмехнулась старуха. — А правнуки чьи? Имей уважение к старшим!
— Какое уважение?! — не выдержала Ольга. — К кому? К женщине, которая тридцать лет отравляла мне жизнь? Которая ни разу — ни разу! — не сказала спасибо за приготовленный обед? Которая всегда, всегда находила, к чему придраться!
— Это ты мне жизнь отравляла! Сыну голову морочила, в итоге семью разрушила!
— Я семью разрушила? А кто постоянно нас ссорил? Кто всегда знал лучше, как мне мужа надо воспитывать, детей растить, дом вести?
— Я опыт передавала! А ты гордая, ничего слушать не хотела!
— Опыт? — Ольга встала из-за стола. — Какой опыт? Как мужа пилить с утра до вечера? Как детей запугивать? Как всем вокруг жизнь портить?
— Оля, пожалуйста… — взмолилась Галина.
— Нет! — Ольга была уже не в состоянии остановиться. — Я выскажусь! Тридцать лет молчала, слушала, терпела! А сегодня — все! А ваши вкусы — не мое дело! Что дали, то и жуйте! И мне плевать, что там вы прожевать не можете. Не нравится — дверь знаете где!
Лариса Павловна побледнела от возмущения:
— Ты как со мной разговариваешь? Я тебе кто?
— Никто! — отчеканила Ольга. — Давно уже никто! Мы развелись с вашим сыном пять лет назад! Я вам ничего не должна! Ни готовить по вашему вкусу, ни терпеть ваши оскорбления, ни оправдываться!
— Ну, Сонечка, — обратилась Лариса Павловна к правнучке дрожащим голосом, — видишь, как с твоей прабабушкой разговаривают? Запомни это.
— Не надо детей втягивать, — жёстко сказала Ольга.
— А что, стыдно? Стыдно, что показала себя настоящую?
— Стыдно мне было тридцать лет. Стыдно было извиняться за каждый ужин. Стыдно было терпеть ваши издевательства. А сегодня — нет. Сегодня я сказала правду.
Лариса Павловна поднялась из-за стола, тяжело опираясь на трость:
— Владимир, отвези меня домой. Здесь мне больше не место.
— Мам, может, не стоит… — попытался сын.
— Отвези, я сказала!
Владимир виновато посмотрел на бывшую жену, на детей, на расстроенных гостей. Но спорить с матерью не решился.
Через пятнадцать минут они уехали. Николай тоже собрался:
— Мам, это перебор. Ты же понимаешь — она старая, больная…
— А я молодая и здоровая? — устало спросила Ольга. — Мне шестьдесят лет, Коленька. И я больше не могу терпеть хамство, даже от родственников.
— Но София расстроилась…
Ольга посмотрела на внучку. Девочка сидела тихо, играла кусочком торта.
— София, ты на бабушку Олю сердишься?
София подняла глаза:
— А что, бабушка Лариса всегда так ругается?
— Не всегда. Но… часто.
— Тогда я понимаю, почему ты сердишься. Она же твой праздник испортила.
Из глаз Ольги потекли слёзы. Не от обиды — от облегчения. Впервые за много лет она сказала то, что думала. Впервые не промолчала, не стерпела, не сделала вид, что все нормально.
— Ольга, — тихо сказала Валентина Николаевна, — вы правильно сделали. Некоторые вещи нужно проговаривать вслух.
— Да, — поддержал Игнат Семенович. — Уважение должно быть взаимным, в любом возрасте.
Павел молча обнял ее за плечи. Он не стал ничего говорить — просто был рядом.
Праздник продолжился, но уже в другой атмосфере. Более честной, что ли. Ольга больше не чувствовала того напряжения, которое всегда сопровождало семейные встречи.
Когда все разошлись, она сидела на кухне и пила чай. Павел мыл посуду.
— Не жалеешь? — спросил он.
— Нет. Наоборот — жалею, что не сделала этого раньше.
— А как теперь с внуками общаться будем?
— Ничего не изменится. Дети тут ни при чем. Я их люблю, они меня тоже.
На следующий день позвонила Галина:
— Ольга Николаевна, Николай сердится. Говорит, надо было потерпеть.
— А ты как считаешь?
— Честно? Я вас понимаю. И дети заметили — София спрашивала, почему бабушка Лариса всегда такая злая.
Ольга улыбнулась. Значит, не все в семье считают ее неправой.
Через неделю позвонил Владимир:
— Оля, извини за маму. Она правда перегнула палку.
— Спасибо, что понимаешь.
— Знаешь, дома она призналась — еда была очень вкусная. Просто характер у нее такой.
— Характер — не оправдание для хамства.
А может, в следующий раз бабушка Лариса и будет поосторожнее. А может, и не будет. Но это уже было не важно. Главное — Ольга больше не собиралась молчать и терпеть. В шестьдесят лет.
