Серое октябрьское небо нависало над кладбищем тяжелым покрывалом. Елена стояла у свежей могилы свекра, держа под руку мужа. Дмитрий был бледен, только желваки ходили по скулам, выдавая его напряжение. Последние три месяца выдались невыносимо тяжелыми – болезнь Анатолия Петровича прогрессировала стремительно, не оставляя надежды на выздоровление.
Вокруг могилы собрались родственники – немногочисленные, но громко выражающие скорбь. Свекровь, Тамара Ивановна, держалась особняком, поджав тонкие губы и промокая сухие глаза кружевным платочком. Рядом с ней стояла золовка Елены – Светлана, с тремя детьми, цепляющимися за ее пальто. Елена ловила на себе их косые взгляды, но старалась не придавать этому значения – в день похорон не до выяснения отношений.
– Земля пухом, – тихо произнес Дмитрий, когда могильщики начали засыпать гроб землей. Он крепче сжал руку Елены, и она почувствовала, как дрожат его пальцы.
На поминках в доме свекрови было душно и неуютно. Елена помогала накрывать на стол, раскладывала приборы, расставляла тарелки с закусками. Тамара Ивановна неотступно следовала за ней, проверяя каждое действие.
– Не так, – резко бросила она, переставляя блюдо с нарезкой. – Ты даже стол накрыть не умеешь как следует.
Елена промолчала. Сейчас не время для споров – свекровь потеряла мужа, с которым прожила почти сорок лет. Имеет право на раздражение.
Поминальный обед тянулся бесконечно. Говорили об Анатолии Петровиче – каким он был хорошим человеком, как много сделал для семьи, какие светлые мысли высказывал в последние дни. Елена вспомнила, как свекор учил ее готовить уху по особому рецепту, как хвалил ее пироги, как радовался, когда она забеременела – единственный из всей семьи искренне радовался. Беременность оказалась внематочной, и радость быстро сменилась горем. Но свекор приходил к ней в больницу, приносил книги и фрукты, говорил, что все еще будет, нужно только верить.
– А помните, как папа всегда говорил, что самое важное – это справедливость? – вдруг произнесла Светлана, поднимая рюмку. – За справедливость!
Все выпили. Елена заметила, как переглянулись свекровь с дочерью, и почувствовала неприятный холодок. Что-то назревало.
После поминок гости разошлись. Остались только самые близкие – Дмитрий с Еленой, Светлана с детьми и Тамара Ивановна. Свекровь попросила всех пройти в гостиную.
– Нам нужно поговорить, – сказала она, поправляя черный платок на плечах. – Анатолий оставил завещание.
Елена почувствовала, как напрягся сидящий рядом муж. О завещании до сих пор никто не упоминал.
– Какое завещание? – спросил Дмитрий. – Папа ничего мне не говорил.
– Конечно, не говорил, – хмыкнула Светлана. – Ты бы тут же все своей рассказал.
Она кивнула в сторону Елены, даже не скрывая неприязни. Отношения между невесткой и золовкой не заладились с самого начала. Светлана считала Елену выскочкой, охотницей за наследством. Елена же просто любила Дмитрия и старалась не обращать внимания на шпильки его сестры.
– Не начинай, – устало произнес Дмитрий. – Мама, что за завещание?
Тамара Ивановна достала из серванта конверт.
– Две недели назад папа вызвал нотариуса. Составил завещание. Вот, – она протянула бумагу сыну.
Дмитрий развернул лист и начал читать. Его брови медленно поползли вверх.
– Дача? – он поднял глаза на мать. – Папа оставил дачу… Лене?
Елена вздрогнула от неожиданности. Дача свекра была его гордостью – большой участок с добротным домом, садом и баней. Анатолий Петрович купил ее еще в девяностые за копейки, а потом годами благоустраивал, вкладывая душу в каждую мелочь.
– Что? – вскинулась Светлана. – Этого не может быть!
– Читай дальше, – кивнула Тамара Ивановна сыну.
– «Квартиру в городе оставляю жене, Тамаре Ивановне, для пожизненного проживания, – продолжил Дмитрий. – Сыну, Дмитрию Анатольевичу, оставляю гараж с автомобилем и сбережения на счету. Дочери, Светлане Анатольевне, оставляю охотничий домик в Захарово». Подпись, печать нотариуса… Все законно.
В комнате повисла тяжелая тишина. Светлана смотрела на брата округлившимися глазами.
– Охотничий домик? – наконец выдавила она. – Эту развалюху в глухомани? Папа шутит?
– Папа умер, – холодно произнесла Тамара Ивановна. – Мертвые не шутят.
– Но почему дача Елене? – не унималась Светлана. – Она даже не родная! Почему не мне или Диме?
– Такова была воля папы, – ответила свекровь, и Елена удивилась льду в ее голосе. – Он объяснил свое решение. Сказал, что ты, Света, все равно продашь дачу при первой возможности, а Дима не будет за ней ухаживать как следует. А вот Елена любит землю, цветы. Она сохранит то, что он создавал годами.
Елена чувствовала себя оглушенной. Она действительно любила бывать на даче свекра, помогала ему с грядками и цветником. Но чтобы он оставил ей в наследство такую ценность – этого она никак не ожидала.
– Это несправедливо! – Светлана вскочила со стула. – У меня трое детей! Им нужен воздух, природа! А она… – она ткнула пальцем в сторону Елены, – она даже родить не смогла! Зачем ей дача?
– Света! – повысил голос Дмитрий. – Прекрати сейчас же!
Елена почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Упоминание о ее неудавшейся беременности было ударом ниже пояса. Три года прошло, а боль не утихала.
– Завещание есть завещание, – отрезала Тамара Ивановна. – Таково было желание вашего отца.
Елена видела, что свекровь тоже недовольна решением мужа, но старается держать лицо. Это было неожиданно – обычно Тамара Ивановна не упускала случая выразить свое недовольство невесткой.
– Лена, – неожиданно обратилась к ней свекровь, – ты не могла бы помочь мне на кухне? Нужно разобрать посуду.
Елена послушно встала и последовала за Тамарой Ивановной. На кухне свекровь плотно закрыла дверь и повернулась к ней.
– Послушай меня внимательно, – сказала она тихо, но твердо. – Я знаю, что Толя оставил тебе дачу. Но я считаю, что это неправильно.
– Тамара Ивановна, я…
– Дай мне закончить, – перебила ее свекровь. – Ты должна отдать наследство моей сестре, у нее трое детей, – потребовала свекровь. – Светке нужнее. Они с мужем снимают квартиру, денег вечно не хватает. А дача – это актив. Можно продать или сдавать.
Елена смотрела на свекровь, не веря своим ушам. После всех колкостей и претензий, которые она терпела годами от этой женщины, та еще смеет требовать отказаться от наследства?
– Я не могу так просто решить, – ответила Елена осторожно. – Мне нужно подумать. И обсудить с Димой.
– С Димой? – фыркнула Тамара Ивановна. – Он тебя во всем поддерживает, слова поперек не скажет. Но ты подумай о детях Светы. Им дача нужнее, чем вам двоим бездетным.
Снова удар по больному. Елена почувствовала, как щеки заливает краска.
– Я вернусь в гостиную, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие. – И, пожалуйста, давайте не будем обсуждать это сегодня. День похорон – не время для споров о наследстве.
Вернувшись в гостиную, Елена обнаружила, что атмосфера накалилась еще сильнее. Светлана что-то горячо выговаривала брату, размахивая руками. Дети жались к дивану, испуганно наблюдая за матерью.
– Всегда она получает лучшее! – донеслось до Елены. – С самого начала! Папа ей дачу, ты – квартиру, машину…
– Света, перестань, – устало произнес Дмитрий. – Квартиру мы купили в ипотеку, машину я сам заработал. И я не в восторге от папиного решения, но это его выбор. Мы должны уважать его волю.
– Какую волю? – вскинулась Светлана. – Он был не в себе в последние недели! Наверняка она, – снова кивок в сторону Елены, – заморочила ему голову, подольстилась!
– Достаточно! – повысил голос Дмитрий. – Отец был в здравом уме до последнего дня. И я не позволю тебе оскорблять мою жену!
– Конечно, ты всегда на ее стороне! – всхлипнула Светлана. – А я… я одна с тремя детьми! Вечно одна!
– Ты не одна, у тебя есть муж, – заметил Дмитрий.
– Какой от него толк? – огрызнулась Светлана. – Вечно в командировках, денег вечно не хватает! А тут такая возможность – продать дачу, решить финансовые проблемы!
– Вот! – вмешалась вернувшаяся в комнату Тамара Ивановна. – Я так и знала! Сразу продать! А папа именно этого и боялся, потому и не оставил тебе дачу.
Елена видела, как свекровь разрывается между желанием поддержать дочь и необходимостью уважать волю покойного мужа. В другой ситуации это могло бы показаться даже забавным.
– Нам пора, – сказал Дмитрий, вставая. – Мама, мы заедем завтра, поможем с документами. Светлана, успокойся, пожалуйста. Не при детях.
Дома, сидя на кухне с чашкой чая, Елена наконец дала волю слезам. Дмитрий обнял ее за плечи.
– Не обращай внимания, – сказал он тихо. – Они просто расстроены. Это пройдет.
– Дело не в этом, – покачала головой Елена. – Я не хочу быть причиной раздора в вашей семье. Может, действительно лучше отказаться от наследства? Переоформить дачу на Свету?
– Даже не думай, – твердо ответил Дмитрий. – Папа не зря принял такое решение. Он знал, что делает. И я не хочу, чтобы его последняя воля была нарушена.
– Но дети Светы…
– Ты слышала Свету – она хочет продать дачу. Не для детей, а чтобы решить финансовые проблемы. А через полгода деньги закончатся, и что тогда? Нет, пусть все будет так, как решил отец.
Следующие недели прошли в напряженном ожидании. Елена избегала контактов со свекровью и золовкой, ссылаясь на работу. Но однажды вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Тамара Ивановна.
– Пустишь? – спросила она сухо.
Елена молча отступила, пропуская свекровь в квартиру. Дмитрий был в командировке, и встреча с глазу на глаз казалась неизбежной.
– Чаю? – предложила Елена.
– Не откажусь, – кивнула Тамара Ивановна, проходя на кухню.
Они сидели друг напротив друга, разделенные столом и годами взаимного непонимания. Свекровь выглядела осунувшейся, постаревшей. Смерть мужа явно подкосила ее.
– Я пришла поговорить о даче, – наконец произнесла Тамара Ивановна. – Ты подумала над моими словами?
– Да, – спокойно ответила Елена. – И я решила уважать волю Анатолия Петровича. Дача останется у меня.
Она ожидала вспышки гнева, потока упреков. Но свекровь лишь устало вздохнула.
– Я так и думала, – сказала она, неожиданно спокойно. – Толя всегда хорошо разбирался в людях. Лучше меня.
Елена удивленно посмотрела на нее.
– Знаешь, почему я никогда не принимала тебя? – вдруг спросила Тамара Ивановна. – Потому что боялась. Боялась, что ты заберешь у меня сына. Что он будет любить тебя больше, чем нас – меня, Свету. Глупо, да?
– Нет, – тихо ответила Елена. – Не глупо. Это нормально – бояться потерять близких.
– Толя перед смертью сказал мне кое-что, – продолжила Тамара Ивановна, глядя в чашку. – Сказал, что я так и не поняла главного – любовь не делится, она умножается. То, что Дима любит тебя, не значит, что он меньше любит нас.
Елена молчала, не зная, что ответить на эту неожиданную откровенность.
– И еще он сказал, что оставляет тебе дачу не просто так, – Тамара Ивановна подняла глаза на невестку. – А потому, что видел, как ты смотришь на детей Светы. С такой тоской и нежностью. Он верил, что скоро у вас с Димой будут свои дети, и дача станет местом, где они будут расти счастливыми. Как когда-то рос там Дима.
Елена почувствовала, как к горлу снова подступает ком. Неужели свекор действительно так думал? Верил, что у них будут дети, несмотря на все неудачи?
– Мы с Димой… – она запнулась. – Мы пытаемся. Уже три года. Но пока не получается.
– Знаю, – неожиданно мягко сказала Тамара Ивановна. – Дима рассказал мне, что вы обращались к врачам. Не теряйте надежды. Толя перед смертью сказал, что видел сон – маленькую девочку с Димиными глазами, которая собирает на даче яблоки. Он был уверен, что это знак.
Елена не выдержала и заплакала. Все напряжение последних недель, вся боль от неудачных попыток забеременеть, все обиды на придирки свекрови – все вылилось в этих слезах.
– Прости меня, – неожиданно сказала Тамара Ивановна, касаясь ее руки. – За все эти годы. За все колкости и придирки. Я была несправедлива к тебе.
Елена подняла заплаканное лицо:
– А как же Света? Ее дети?
– У Светы есть муж, работа. Трудности временные, они справятся. А дача… Толя был прав. Ты сохранишь ее в том виде, в каком он мечтал ее видеть – цветущей, ухоженной, наполненной детским смехом.
Весной, когда сошел снег, Елена впервые приехала на дачу одна. Дмитрий был в командировке, и она решила не ждать его возвращения – хотелось поскорее привести участок в порядок после зимы.
Открыв ворота, она замерла на мгновение, пораженная ощущением, что свекор вот-вот выйдет из дома, помахает ей рукой, позовет чай пить. Но дом стоял тихий, пустой, словно задремавший за зиму.
Елена обошла участок, проверяя, все ли в порядке. Яблони нужно было обрезать, грядки подготовить к посадкам, цветник очистить от прошлогодних листьев. Работы предстояло много, но она была готова.
Неожиданно калитка скрипнула, и на участок вошла Тамара Ивановна. В руках у нее была корзина.
– Решила проведать, как ты тут, – сказала она, подходя ближе. – Одна справляешься?
– Пока осматриваюсь, планирую работы, – ответила Елена, удивленная визитом свекрови.
– Я тут рассаду помидоров вырастила, – Тамара Ивановна протянула корзину. – Толя всегда любил эти сорта. И семена цветов принесла – бархатцы, настурции. Они хорошо от вредителей защищают.
Елена приняла корзину, не скрывая удивления.
– Спасибо, – искренне сказала она. – Это очень кстати.
– Я подумала… – Тамара Ивановна замялась. – Может, я помогу тебе сегодня? Вдвоем быстрее справимся.
Елена улыбнулась:
– Конечно. Я буду очень рада.
Они работали до вечера – копали, рыхлили, сажали, поливали. Тамара Ивановна показывала Елене секреты, которыми делился с ней муж – как правильно обрезать яблони, чем подкормить смородину, как уберечь розы от заморозков.
Когда солнце начало клониться к закату, они сидели на веранде с чашками чая. Уставшие, перепачканные землей, но странно умиротворенные.
– Толя был бы доволен, – сказала Тамара Ивановна, глядя на участок. – Ты все делаешь правильно.
Елена молча кивнула, не в силах выразить словами благодарность за это неожиданное признание.
– Света просила передать, что извиняется за свои слова на поминках, – неожиданно сказала свекровь. – Она была расстроена, не в себе. Сейчас она понимает, что отец поступил мудро.
– Передайте, что я не держу зла, – ответила Елена. – И она с детьми всегда может приезжать сюда. Дача большая, места хватит всем.
– Я передам, – кивнула Тамара Ивановна. – Знаешь, я думаю, что скоро эти яблони будут радовать не только Светиных детей.
Елена непонимающе посмотрела на нее.
– У тебя глаза светятся, – пояснила свекровь. – Как у беременных. И ты все время руку на живот кладешь. Сама не замечаешь, а я вижу.
Елена замерла. Она действительно чувствовала себя иначе последние недели – более уставшей, но и более счастливой. Неужели? Неужели сон Анатолия Петровича оказался пророческим?
– Я… я не знаю, – прошептала она. – Мы так долго ждали…
– Толя всегда говорил, что дача – особое место, – мягко улыбнулась Тамара Ивановна. – Земля здесь какая-то особенная, живительная. Может, она и тебе силы дала.
Через неделю тест на беременность показал две полоски. Елена не могла поверить своим глазам. УЗИ подтвердило – они с Дмитрием наконец-то станут родителями.
Свекровь была первой, кому Елена сообщила радостную новость – даже раньше, чем собственной матери. Тамара Ивановна обняла ее, впервые за все годы их знакомства.
– Толя знал, – сказала она сквозь слезы. – Он всегда знал, что так будет. Поэтому и оставил тебе дачу – чтобы у малышки был свой райский уголок.
– Малышки? – удивилась Елена. – Откуда вы знаете, что будет девочка?
– Толя видел ее во сне, – просто ответила Тамара Ивановна. – Девочку с Димиными глазами, собирающую яблоки. Значит, так и будет.
И когда следующей осенью маленькая Анастасия Дмитриевна, названная в честь деда, появилась на свет, никто не удивился цвету ее глаз – точь-в-точь как у отца. И у деда, которого она никогда не видела, но чей последний дар – дача с яблоневым садом – станет местом, где она вырастет счастливой.
