— Галина Анатольевна, а что у нас праздник какой? — я даже не повернулась, просто ответила через плечо, пока сковородка шипела на плите. Голос у меня был такой же, как у человека, который весь день варился в своем соку и внезапно получил рецензию от Мишлена… от свекрови Мишлена.
Свекровь встала в дверях, с таким лицом, как будто зашла в сарай, а не в квартиру.
— Ну вообще-то я в гости приехала, а у тебя на столе только один салат! — с обидой в голосе выдала она, закатывая глаза, как будто я невестка из какого-то телешоу «Хозяйка в беде».
Я закусила губу. Вариантов было два — взорваться или начать дышать, как в йоге. Я выбрала третий — сарказм на минималках.
— Галина Анатольевна, я же одна живу, пока Паша на вахте. Редко тут кто появляется. Но если хотите — могу чего-нибудь наваять прямо сейчас.
Она насупилась. Ну прям царевна Несмеяна, которую не развлек салат с кукурузой.
— Да уж, не ожидала я такого приёма… — Губы сжались в ниточку. — В наше время хозяйка всегда уважала гостей. А у тебя даже торта нет!
Вот чёрт… торт. Конечно, торт! Почему бы мне не испечь Наполеона за 10 минут, пока ты меня морально давишь? — мысленно я уже швыряла ложки в потолок.
— Я чайник сейчас поставлю. Хотите — найду что-нибудь из закромов.
— Из закромов? — фыркнула она, как будто я предложила ей кашу из лужи. — Ты хоть знаешь, что такое хорошие угощения? В наше время…
— Галина Анатольевна, — перебила я, стараясь звучать по-человечески, не как сканер. — Я понимаю, вы хотите, как лучше. Но давайте без криков. Я не гурман, но хочу, чтобы вам было комфортно.
Она посмотрела на меня как бухгалтер на уволенного стажёра: с осуждением и без намёка на снисхождение.
— Ладно… Но учти: я не уйду, пока не получу нормальное угощение!
О, Господи. Она не гость, она — босс в реальности Hell’s Kitchen. Мы зависли в тишине. Даже холодильник притих, не желая вмешиваться.
— Таня, как у тебя на работе? Повышение дали? — вдруг спросила она, с тем же лицом, будто собирается ставить диагноз.
— Пока рано говорить, но в целом — всё норм, — я выдавила улыбку. Очень фальшивую, очень дипломатичную.
— Ты сколько лет на одном месте работаешь, а всё в простых торчишь! — буркнула она и отпила чай, как будто проклинала меня этим глотком.
— Галина Анатольевна, я развиваюсь. У меня есть планы. Я иду к ним, — я уже считала вдохи. Один… два… не убивай, Таня.
Свекровь подняла бровь — мол, какие такие планы у тебя, кроме слить меня в психушку? — но промолчала.
Я поставила перед ней печенье, которое испекла сама. Идея была тупая, конечно. Но угощать врага — старая традиция. Лучше печеньем, чем ножом.
— Вот, попробуйте… — скромно, почти по-детски сказала я.
— Хоть не сырое… — пробурчала она, откусив кусок.
Ну спасибо, мать. Комплимент — как удар под дых в бархатной перчатке.
Я плюхнулась напротив, изобразив миролюбие.
— А как у вас дела? Как Паша?
— На вахте, как обычно, — ответила я. — Скучаю. Но он выбрал эту работу.
— Понимаю… — она сделала паузу, словно подбирая удар. — Сынок деньги зарабатывает. Не то что ты!
— Галина Анатольевна, почему вы всегда так говорите? — я уже не улыбалась. — Я тоже стараюсь. У меня есть цели, и я к ним иду.
Она скривилась, как будто я вслух перечитывала ей финансовый план биткойн-махинации.
— Ты не понимаешь. В наше время муж обеспечивал, а жена — уют. А ты? Ни уюта, ни денег!
Боже, дай мне силу не кинуть кружку. Или хотя бы пустую.
— Я вас уважаю. Но я живу в другом времени. Я не жду, пока Паша с вахты вернётся. Я живу. Я не стану отказываться от себя ради чьего-то одобрения.
Она встала, глаза — как ледяные стеклянные кнопки. Секунда молчания.
— Хорошо, Таня… Я понимаю: ты не хочешь слушать. Но знай: я всегда буду на стороне Паши. И если не изменишься — он разочаруется в тебе. Я пойду припудрю носик. — и вышла с таким видом, будто сдержала фразу «терпеть не могу тебя».
Я осталась одна. С чашкой чая, с холодным печеньем и ощущением, будто меня вывернули наизнанку и оставили сушиться.
Взяла телефон. Набрала Пашу.
— Привет, любимый. Как дела?
— Всё хорошо. А у тебя? Как мама?
— Она приехала. Мы поссорились.
— Из-за чего? — голос напрягся.
— Из-за того, что я живу, а не жду тебя, как в 1972-м. У меня свои цели, свои мечты.
— Таня, я понимаю. Постарайся с ней поладить, мне пора, целую.
Поладить? Поладить с эмоциональной бурей?
В этот момент…
— Сынок звонил?! — Галина Анатольевна ввалилась на кухню.
— Он передавал вам привет, — спокойно ответила я, на автопилоте.
— Почему не позвала?! — орала она, будто я её из армии не вернула.
— Я…
— Не объясняй! Ты всё делаешь по-своему, а потом удивляешься, почему я злая!
— Я просто хотела… — начала я.
— Он мне трубку не берёт! Ты думаешь только о себе! Про мужа забыла!
— Я думаю о НАС ОБОИХ! И не собираюсь бросать свои мечты ради вашего мнения!
И тут она замолчала. Что-то внутри неё сдвинулось. Может, понимание, может — газ из чайника.
— Ладно… Не буду вмешиваться.
Хлопнула дверью. Вышла. Воздух стало возможно вдыхать.
Через пару дней…
— Таня! Я через неделю к тебе приеду! — орёт в трубку.
— Галина Анатольевна, я ещё не отошла от прошлого визита.
— Это неважно! В этот раз накрой нормальный стол!
Я сделала паузу. Жизнь — коротка. И если не сказать сейчас, потом придётся печь снова это грёбаное печенье.
— Знаете что?
— Что, моя хорошая?
— Да пошли вы…
И послала. На полном серьёзе. Без истерик, без драмы. Просто — на три тёплых, знакомых буквы. И что вы думаете? Тишина. Ни звонков. Ни визитов.
А в голове — как будто в первый раз включили тишину.
Если ты когда-нибудь принимал у себя гостя, от которого устаёшь, как после марафона, и каждый раз думаешь: «Ну может в этот раз будет по-другому» — знай, не будет.
***
Иногда лучший подарок себе — это вовремя сказать «нет». Даже если это «нет» — с тремя буквами.
