— Мишка! Мишк, а Мишк! Куды ж ты там запропастился-то? — Анна Николаевна выглянула за калитку, всматриваясь в сторону мастерской. — Автобус-от скоро придёт, а ты всё копошишься!
— Да иду я, иду! Чаво раскричалась-то на всю деревню? — донёсся голос Михаила из мастерской. — Инструмент вот складываю, не с пустыми ж руками ехать.
— Складывает он, — проворчала Анна себе под нос. — А я тут с хозяйством одна оставайся. Светк! — крикнула она в сторону дома. — Сбегай до бати, скажи, шоб поторапливался.
Светлана выскочила на крыльцо, на ходу заплетая русую косу:
— Щас, мам! Бать, ты где там?
— В мастерской я, доча, — отозвался Михаил. — Подь сюды, подсобишь маленько, а то не успею.
Светлана забежала в мастерскую, где отец бережно укладывал инструменты в старый чемодан.
— Бать, а может не надо в город-то? Вон дядь Василий говорил, у него тоже работа для тебя есть, веранду ставить собрался.
— Эх, Светка-конфетка, — Михаил потрепал дочь по голове. — Какая там веранда… Там особняк целый, старинный. Таких денег за два месяца огребу, что на новую крышу хватит, да ещё и останется.
— Ой, не нравится мне всё это, — донёсся голос Анны, вошедшей в мастерскую. — Городские они жа хитрые нонче, а, Миш. Наобещают с три короба, а толку-то? Помнишь, как Степаныча в прошлом годе облапошили?
— Так то Степаныч! — махнул рукой Михаил. — А я не лыком шит, меня не проведёшь.
— Здрасьте вам, — раздался от двери знакомый голос. Баба Зина стояла, опираясь на палку. — Вот, решила проведать, да посмотреть чаво тут у вас.
— Проходи, Макаровна, проходи — засуетилась Анна. — Може, вразумишь его? На тебя, может, послушает.
— И вразумлять не буду, — покачала головой баба Зина. — Ежели уж мужик че решил, значит, так тому и быть. Только вот шось я тебе скажу, Петрович…
Она достала из кармана фартука маленький свёрток:
— Возьми-кось вот это. Тут образок святой да пирожки в дорогу. Пирожки съешь, а образок завсегда при себе держи. Как тяжко станет али сомнение какое – глянь на него, може, и вспомнишь, где твой дом настоящий.
— Да ладно тебе, Макаровна, — смутился Михаил, но свёрток взял. — Чай не на фронт собрался.
— А город он, милок, похуже яво быват, — вздохнула баба Зина и перекрестилась. — Там всё не по-нашему, всё бегом да на деньги. А душа-то живая, ей спокойствие требуется… — Ай – махнула она рукой.
— Мам, — подала голос Светлана. — А давай хоть до райцентра батю проводим?
— Ишь чего удумала! — искоса посмотрела на мать Анна. — А коровка наша? Её ж доить пора.
— Да я быстренько управлюсь! — заторопилась Светлана. — Я мигом, одной ножкой тут, другой там!
— Во бесёнок! — улыбнулся Михаил. — Вся в меня, шустрая. Нюр, а помнишь, как мы с тобой познакомились-то? — вдруг спросил он, глядя на жену. — На том же самом автобусе я тогда ехал, на леспромхоз устраиваться.
— А чаво ж не помнить-то, все помню! — улыбнулась Анна. — Ты ещё места свободного не нашёл, прям рядом со мной приткнулся. А потом всю дорогу меня анекдотами пытался развеселить.
— Так а чё, надо ж было как-то барышню развлекать, — подмигнул Михаил. — А ты вон какая красавица была, косы до пояса.
— Ой, будет тебе, — смутилась Анна. — Э вон уж и автобус гудит. Светка, беги корову подои, нечего тут лясы точить.
За окном действительно послышался гул мотора. Старенький ПАЗик, видавший виды, неторопливо подползал к остановке.
— Ну, с Богом, — Михаил перекрестился. — Нюр, ты это… не скучай шибко. Я как устроюсь, сразу позвоню.
— Да где ж я там звонить-то буду? — забеспокоилась Анна. — У нас и телефона-то нету.
— К Марье Степановне сбегаешь, у неё аппарат стоит, — успокоил Михаил. — Я в определённое время буду звонить, скажем, в воскресенье после обеда.
Баба Зина, кряхтя, поднялась:
— Ну, с Богом, Петрович. Да гляди там, не заблудись в городе-то своём. А коли што не так – враз домой возвертайся.
Автобус скрипнул тормозами у остановки. Михаил подхватил чемодан, обнял жену, чмокнул в макушку дочь, выбежавшую проводить отца.
— Бать, а ты это… правда через два месяца вернёшься? — Светланка шмыгнула носом.
— А то! — уверенно кивнул Михаил. — Ещё и на твою свадьбу с Колькой Егоровым подарок привезу!
— Да ну тебя, бать! — покраснела девушка.
Автобус тронулся, увозя Михаила в неизвестность. Анна долго смотрела вслед, пока красные огоньки не скрылись за поворотом…
…Город встретил Михаила недружелюбно. Серые многоэтажки, толпы спешащих людей, гул машин – всё было чужим и непривычным.
— Эй, мужик, чего встал! — раздался за спиной недовольный голос. Михаил едва успел отскочить с чемоданом, пропуская какого-то щеголя в костюме.
Достав бумажку с адресом, Михаил побрёл искать нужный дом. Особняк нашёлся не сразу – старинное здание пряталось за современными постройками, словно стесняясь своего возраста.
— Вы к кому? — окликнул его молодой парень в оранжевой жилетке.
— Да вот, на работу приехал. К Сергей Иванычу велено обратиться.
— А, так его уж неделю как нет, — махнул рукой парень. — Другая фирма объект взяла, дешевле берут. А вас не предупредили?
У Михаила земля ушла из-под ног. Как же так? Он же договаривался, по телефону всё обсудили…
— Извините, я случайно услышал ваш разговор, — раздался рядом интеллигентный голос. — Вы плотник?
Михаил обернулся. Перед ним стоял представительный мужчина лет сорока, в дорогом костюме.
— Он самый, — кивнул Михаил. — Из Сосновки приехал, да вот…
— Игорь Владимирович, — представился незнакомец. — Я архитектор, занимаюсь реставрацией исторических зданий. И знаете, кажется, это судьба. Мне как раз нужен хороший мастер по дереву.
— Да как-то боязно, — замялся Михаил. — Я ж без документов никаких, так, на словах только…Меня просто Иваныч, ну то есть Сергей Иваныч, знал.
— Вот и отлично! — оживился Игорь Владимирович. — Меньше бумажной волокиты. Хотите, прямо сейчас поедем, покажу объект? У меня машина за углом.
Михаил помялся, вспомнил наказ бабы Зины, хотел было отказаться, да только деваться некуда – не возвращаться же домой несолоно хлебавши.
Игорь Владимирович привёз его к старинному деревянному особняку в центре города. Дом был красивый, но запущенный – резные наличники облупились, полы местами прогнили.
— Вот, Михаил Петрович, полюбуйтесь, — архитектор широким жестом обвёл здание. — Какая красота пропадает! А вы, я вижу, мастер настоящий. По тому, как вы на дерево смотрите, сразу видно.
— Да уж, — вздохнул Михаил, проводя рукой по старой древесине. — Топорно сделано. Вон, видите, соединения как грубо вытесаны? А можно ж было тоньше работу сделать, с душой.
— Вот-вот! — обрадовался Игорь Владимирович. — Именно такой подход мне и нужен. Я ведь не просто ремонтом занимаюсь – я историю восстанавливаю. И платить готов соответственно.
К вечеру у Михаила уже была работа, аванс в кармане и комната в рабочем общежитии.
— В воскресенье позвоню домой, — думал он, устраиваясь на новом месте. — Расскажу, как устроился. Нюра-то, поди, переживает…
…А в Сосновке время будто замерло. Анна места себе не находила, всё по хозяйству хлопотала, лишь бы мысли отогнать.
— Мам, да ты присядь хоть, — уговаривала её Светлана. — Второй день уже как заведённая бегаешь.
— А как же не бегать-то, доча? — вздыхала Анна. — Вон животина вся накормлена, огород полит, а руки сами работы ищут. Непривычно без бати-то…
К калитке подошла баба Зина:
— Здорово живёте! Ну что, Нюра, не звонил ещё твой-то?
— Да нет пока, — покачала головой Анна. — В воскресенье обещался.
— Ничой ничой, — успокоила старушка. — Мужик он основательный, слово держать умеет.
В это время в городе Михаил с головой окунулся в работу. Игорь Владимирович оказался человеком щедрым – платил исправно, да ещё и премии подкидывал за особо тонкую работу.
— Петрович, золотые у вас руки! — восхищался он, глядя, как Михаил восстанавливает старинный дверной проём. — Такие мастера нынче наперечёт.
— Да што вы, Игорь Владимирович, — смущался Михаил. — Обычная работа…
— Нет-нет, вы не понимаете своей ценности! — горячился архитектор. — Вам бы не в деревне сидеть, а свою фирму открыть. Я бы помог с документами, связями…
И стал Михаил замечать, что всё чаще засиживается на работе допоздна. Звонки домой становились короче – всё некогда да некогда. А Игорь Владимирович будто специально подкидывал новые заказы, один интереснее другого.
— Миш, а когда ты теперь домой-то собираешься? — спросила как-то Анна во время очередного воскресного звонка.
— Да тут ещё работы немерено, Нюр, — замялся Михаил. — Может, ещё на месяц задержусь. Зато денег больше привезу!
— Деньги-то деньгами, — вздохнула Анна. — А только Светка скучает. Да и хозяйство без мужика тяжело тянуть…
Время шло своим чередом. Осень потихоньку вступала в свои права, раскрашивая городские улицы в золото и багрянец. Михаил уже привык к городскому ритму, даже костюм себе справил по настоянию Игоря Владимировича.
— Что ж ты, Мишенька, не звонил-то две недели? — В голосе Анны слышалась тревога. — Случилось чего?
— Да что случится-то, Нюр! — бодро отвечал Михаил. — Работы много, заказов невпроворот. Игорь Владимирович говорит, такие мастера, как я, на вес золота.
— А домой-то когда? — тихо спросила жена.
— Да вот… — замялся Михаил. — Понимаешь, тут такое дело… Игорь Владимирович предлагает мне своё дело открыть. Говорит, поможет с документами, клиентов даст…
В трубке повисло молчание.
— Нюр, ты чего молчишь-то?
— А чего говорить-то, Миш? — голос Анны дрогнул. — Вижу, городским ты уже стал. И костюм небось завёл, и ботинки лакированные…
— Ну так а что в том плохого? — начал раздражаться Михаил. — Я ж для семьи стараюсь! Вон, денег сколько высылаю!
— Деньги… — эхом отозвалась Анна. — А Светка вчера плакала. Говорит, батя совсем нас забыл…
Этот разговор долго не давал Михаилу покоя. Ворочался без сна в своей съёмной квартире (из общежития он уже переехал), всё думал о доме.
Достал образок, что баба Зина дала – он его в кошельке носил. Сел у окна, стал вспоминать…
А в деревне жизнь совсем другая была. Светлана с матерью управлялись по хозяйству, соседи помогали по мере сил. Колька Егоров, тот вообще будто в семью вошёл – то забор подправит, то по хозяйству поможет.
— Ты гляди-ка, — судачили соседки. — Михаил-то в городе устроился, а сынок Егоровых за его семьёй приглядывает.
Баба Зина только качала головой:
— Ничо, придёт время – образумится Петрович. Не городской он человек, не по нему эта жизнь.
А тем временем в городе Михаил всё глубже погружался в новую жизнь. Игорь Владимирович свёл его с нужными людьми, помог с оформлением документов. Теперь у Михаила была своя бригада, заказы от богатых клиентов.
— Слышь, Петрович, — как-то подошёл к нему Семёныч, старый маляр из бригады. — Ты бы это… приглядывался, што ли…
— К чему приглядываться-то? — не понял Михаил.
— Да ко всему, — замялся Семёныч. — Намедни видал я, как твой Игорь-то Владимирович с прорабом шушукался. И бумаги какие-то мудрёные подписывали.
— Ну так а что тут такого? — пожал плечами Михаил. — Работа такая, без бумаг нельзя.
Но червячок сомнения уже закрался в душу.
Стал Михаил присматриваться к делам повнимательней. То тут заметит странность, то там. Вроде и материал не тот привезли, что в смете значился, а Игорь Владимирович только рукой махнул – ставь, мол, что есть.
— Вы бы, Михаил Петрович, поменьше в документы заглядывали, — как-то заметил архитектор. — Ваше дело – руками работать, а бумаги – это моя забота.
А тут ещё случай вышел. Привезли на объект брус, вроде дубовый должен быть, а Михаил глянул – сосна крашеная. Он к прорабу:
— Как же так? В смете дуб указан, а тут…
— А ты откуда знаешь, что в смете? — прищурился прораб.
— Дак я ж подписывал…
— Ты, Петрович, того… забудь, чего подписывал, — понизил голос прораб. — Не твоего это ума дело.
Вечером Михаил задержался на объекте – решил кое-какие старые сметы поднять, сравнить. И случайно услышал разговор в кабинете Игоря Владимировича. Дверь была приоткрыта…
— Да ты не переживай, — говорил архитектор кому-то. — Что там твоя проверка найдёт? Все концы в воду. А этот деревенский самородок у нас за главного мастера. Человек честный, репутация безупречная. Кто ж его заподозрит?
— А он сам не догадается? — спросил незнакомый голос.
— Да брось! — рассмеялся Игорь Владимирович. — Он как ребёнок – только про своё дерево и думает. Главное, зарплату вовремя платить да по плечу похлопывать…
Михаил медленно отступил от двери. В голове зашумело, перед глазами всё поплыло. Вспомнились слова бабы Зины про городскую хитрость, наказ её беречься. Нащупал в кармане образок…
Всю ночь Михаил глаз не сомкнул. Ворочался, а перед глазами всё стояли родные лица. Вспомнил, как Нюра в последний раз звонила, голос у неё совсем другой был…
— Миша, — говорила она тогда. — У нас тут праздник намечается. Покров скоро. Может, приедешь? Светка-то замуж собралась…
— Как замуж? — опешил тогда Михаил. — За кого?
— Дак за Кольку Егорова. Сам же говорил – парень справный. Он всю осень нам помогал, и по хозяйству, и с крышей…
— Да некогда мне, Нюр, — буркнул он тогда. — Работы много. Денег вышлю на свадьбу…
— Эх, Миша-Миша, — только и сказала жена. — Совсем ты другой стал.
А теперь вот лежал, смотрел в потолок и думал – а что он тут делает? Ради чего всё это? Деньги-то есть, да только радости от них нет.
Утром пришёл на объект непривычно рано. Семёныч уже там был, краску разводил.
— Слышь, Семёныч, — окликнул его Михаил. — А давно ты тут работаешь-то?
— Да почитай, годов пять уже, — ответил тот, не отрываясь от работы.
— И что, много таких… прорабов-то повидал?
Семёныч оглянулся по сторонам, отложил кисть:
— Знаешь, Петрович, я тебе так скажу… Всякие были. Только вот че я заметил – чем человек честнее работает, тем меньше у него денег. А эти вот, — он кивнул в сторону кабинета Игоря Владимировича, — которые на «мерседесах» да в костюмах… Ты думаешь, откуда у них всё?
В этот момент на объект приехал Игорь Владимирович. Как всегда – улыбающийся, в дорогом костюме.
— А, Михаил Петрович! — расплылся он в улыбке. — Как раз вас искал. Тут у нас новый объект намечается, особняк купеческий. Там работы – непаханое поле! А бюджет…
— Не надо, — тихо сказал Михаил.
— Что, простите? — Игорь Владимирович сбился с мысли.
— Говорю, не надо мне ваших объектов, — повторил Михаил громче. — И денег ваших не надо. Я домой поеду.
— Не понял — замер архитектор. — Какой домой? У вас же тут перспективы, будущее! Мы с вами только начали…
— Нет у меня тут никакого будущего, — покачал головой Михаил. — Моё будущее там, где моя семья. Где люди друг дружку не обманывают.
Домой Михаил ехал с вокзала на том же стареньком автобусе. За окном мелькали знакомые пейзажи, на душе было тревожно. Как-то там его встретят?
В кармане лежала пачка денег – расчёт за последний месяц. Игорь Владимирович до последнего уговаривал остаться, сулил золотые горы. Только противно уже было всё это слушать.
Автобус въехал в Сосновку под вечер. Михаил вышел на знакомой остановке, поправил чемодан. Всё вокруг такое родное – и палисадники с георгинами, и скамейки у калиток, и запах печного дыма…
— Никак Петрович вернулся! — послышался голос бабы Зины. Она сидела на своей любимой лавочке. — А я ведь говорила – придёт время, вернётся.
— Здравствуй, Макаровна, — Михаил поклонился старушке. — Вот, вернулся…
— Иди уж, иди, — махнула она рукой. — Заждались тебя там.
У своей калитки Михаил помедлил. Со двора доносились голоса – Анна с кем-то разговаривала.
— Да ты не переживай, тёть Нюр, — басил молодой голос. — Я завтра с ребятами приду, мигом крышу перекроем.
— Спасибо тебе, Коленька, — отвечала Анна. — Что б мы без тебя делали…
Михаил тихонько отворил калитку. Во дворе Анна развешивала бельё, а Колька Егоров что-то объяснял ей, размахивая руками. При виде Михаила оба замерли.
— Здравствуй, Нюра, — тихо сказал Михаил. — Вот, вернулся…
Анна медленно опустила руки:
— Надолго ли?
— Насовсем, — твёрдо ответил Михаил. — Ежели примете, конечно…
Колька переводил взгляд с одного на другого:
— Я, это… пойду, пожалуй. Завтра зайду, тёть Нюр.
— Погодь, — остановил его Михаил. — Ты это… спасибо тебе. За всё спасибо.
Парень кивнул и быстро вышел со двора. А Михаил всё стоял, не решаясь подойти к жене ближе.
— Светка-то где? — спросил наконец.
— У Егоровых она, — ответила Анна. — Платье свадебное примеряет. Завтра сватов засылать хотят…
— Ну что стоишь-то? — наконец произнесла Анна. — Проходь в дом, чай с дороги устал…
В доме всё было по-прежнему – и ходики на стене, и занавески кружевные, что сама вязала, и фотографии на комоде. Только вот печка остыла – видно, не топили сегодня.
— Сейчас я соберу на стол, — засуетилась Анна.
— Погодь, Нюра, — остановил её Михаил. — Ты присядь… поговорить надо.
Сели друг напротив друга. Михаил долго молчал, собираясь с мыслями.
— Знаешь, Нюр, я ведь там, в городе, совсем другим стал. Всё думал – вот, деньги большие заработаю, дом новый построю, заживём как господа… А только пустое всё это.
— И что ж тя вразумило-то? — тихо спросила Анна.
— Да вот образок, — Михаил достал из кармана потёртый свёрток. — Как погляжу на него – так тебя вспоминаю, Светку нашу, дом родной… А там, в городе, всё на обмане держится. Думал, не замечу, а только душа-то чует – неправильно всё это.
В этот момент дверь распахнулась, и в дом влетела Светлана:
— Мам, ты представляешь… — она осеклась на полуслове. — Бать?
— Здравствуй, доча, — Михаил поднялся. — Вот, вернулся я…
Светлана бросилась к отцу, обняла крепко:
— А я знала! Знала, что вернёшься! Баб Зина говорила – образумится, мол…
— Ишь ты, — усмехнулся Михаил. — А сама-то что ж, замуж собралась?
Светлана зарделась:
— Дак Колька… он хороший, бать. Работящий, заботливый. Мы тут без тебя всё хозяйство вместе тянули.
— Знаю, доча, знаю, — кивнул Михаил. — Вот что, завтра сам к Егоровым пойду. Негоже отцу от сватов прятаться.
Утром следующего дня вся деревня уже знала – Михаил Петрович вернулся. Бабы у колодца судачили:
— Слыхали? Петрович-то из города прибыл! — А я что говорила? Не городской он человек, всё одно к своим вернётся.
К обеду во дворе Егоровых собрался народ. Михаил, приодевшись в чистую рубаху, сам пошёл сватать дочку.
— Люди добрые, — начал он, кланяясь Егоровым. — Пришёл я к вам не просто так. Говорят, в вашем дому сокровище есть – сын-богатырь, а у меня дома краса-девица растёт. Может, сведём их судьбы?
Отец Николая, Степан Егоров, прищурился:
— А что ж это ты, сват, столько времени по городам шастал? Мы тут без тебя хозяйство твоё подымали.
— Виноват, Степан Матвеич, — повинился Михаил. — Да только не всякая дорога к храму ведёт. Зато теперь точно знаю – моё место здесь, с семьёй, с людьми родными.
Поднялся тогда Николай:
— Дядь Миш, я Светку всей душой люблю. И работать умею, вы ж видели…
— Вижу, Колька, вижу, — кивнул Михаил. — Оттого и пришёл сам, не стал ждать, пока ты сватов зашлёшь.
Тут и баба Зина подоспела:
— А я что говорила? Всё по-божески будет. Ты, Петрович, хоть и плутал по городам, да только совесть не потерял.
Вечером вся деревня гуляла. Столы во дворе Егоровых ломились от угощений, гармонь заливалась, песни пели. Светлана с Николаем сидели рядышком, глаз друг с друга не сводили.
А Михаил с Анной стояли в сторонке, смотрели на молодых.
— Нюр, — тихо сказал Михаил. — Ты это… прости меня, что голову потерял. Думал, в городе счастье найду, а оно вот оно где было – дома.
— Главное ж вернулся, — шепнула Анна, прижимаясь к мужу. — А остальное наладится.
Через месяц сыграли свадьбу – не городскую, показную, а настоящую, деревенскую. Три дня гуляла вся Сосновка. Молодые сразу решили свой дом ставить – благо, Михаил с городских заработков деньжат привёз, да и руки у них с Николаем золотые.
— Вот што, зять, — сказал как-то Михаил Николаю. — Давай-ка мастерскую расширим. Заказов много, одному не справиться.
— А научишь? — загорелись глаза у Николая.
— Научу, куда деваться, — усмехнулся Михаил. — Только уговор – делать всё по совести, без городских выкрутасов.
Работа закипела. Михаил с Николаем столярничали, заказы со всей округи шли. Анна с дочкой хозяйство вели, огород расширили.
Как-то по уже почти по зиме встретил Михаил бабу Зину у колодца:
— А что, Макаровна, права ты была насчёт городской жизни.
— Так я ж не сама придумала, — ответила старушка. — Жизнь так устроена – где родился, там и пригодился. Ты вон и в городе мог бы деньги грести, да только душа б сохла.
— И то правда, — кивнул Михаил. — Тут хоть денег поменьше, зато спишь спокойно, в глаза людям глядеть не стыдно.
Время шло. Мастерская Михаила Петровича стала известна на соседние деревни. С сыном, как называл он Кольку, работал честно, по совести – как деды учили. А когда приезжали заказчики из города, улыбался только, вспоминая свою ту жизнь.
— Что, Петрович, не тянет обратно в город? — спрашивали его иногда.
— А чего туда тянуть-то? — отвечал он. — Тут у меня всё есть – и дом родной, и семья, и работа по душе. Вот оно, счастье-то где…
