— Да как ты посмел подойти к моему внуку?! Да я тебя собственными руками… — взвился Владислав Петрович, сорвал с земли сук и уже занёс его над собакой. В этот миг из кабины лесовоза выскочил побелевший от страха водитель:
— Не надо, Владислав Петрович… Это я виноват.
Владислав Петрович в деревне слыл человеком весомым. Не из-за седины — стариков хватало, — а потому что три десятилетия назад выкупил старую лесопилку и с тех пор та, по сути, кормила весь посёлок. Такой фигуре волей-неволей кланяются.
Правда, платил он своим людям сущие копейки — едва на хлеб с маслом хватало. Сам же жил широко: икра к завтраку, ананасы к ужину, коньяк пятизвёздочный — по настроению. Дом у него был не саманный, как у большинства, а трёхэтажный коттедж на огромном участке, за высоким металлическим забором. Разъезжал не на древней «Ниве», которую по утрам можно и не завести, а на блестящем чёрном внедорожнике. В общем — богатый, хоть картину пиши. Но нрав… тяжёлый.
Стоило ему кем-то из рабочих остаться недовольным — увольнял в ту же минуту. Люди предпочитали с Владиславом Петровичем не спорить и в глаза не лезть. Тем более он иной раз мог занять деньгами — а кто откажется? Потому и дружили со старшим «как будто». Не считая тех, кого уже турнули. Их он величал «тунеядцами» и грозился вовсе из деревни выжить, «чтобы пример молодёжи не подавали». И добился: с теми перестали здороваться, отговаривать смысла не было — в итоге сами и уехали. За решительность «хозяина» уважать стали ещё больше.
И тут в деревне объявился бесхозный пёс. Откуда взялся — ни слуху ни духу. Люди его не гнали, но и в дом не брали: у каждого свои коты-собаки, кормить всех — не потянешь. Иногда кто-то бросал косточку, кто-то ломоть хлеба.
— Прости, пёсик, больше нечем, — вздыхала тётя Нина, протягивая горбушку.
Пёс не обижался — благодарно вилял хвостом каждому, кто на него смотрел, и люди улыбались в ответ.
Пока однажды на него не наткнулся Владислав Петрович. Он как раз катил на своём чёрном монстре, а собака шмыгнула через дорогу. Не под колёса, но близко — пришлось сбросить газ, чтобы в «ласточку» не вписался.
Опустил стекло — и понеслось. Вместо слов — гроздь ругани, от которой бабы детям уши закрыли. Потом распахнул дверь, выскочил на пыль и сжал кулак:
— Ещё раз попадёшься — не обрадуешься!
Пёс посмотрел спокойно, взмахнул хвостом и трусцой побежал дальше. То была только первая встреча.
После этого Владислав Петрович натыкался на него часто: то у дороги мимо лесопилки, то возле двора тёти Нины — соседки по улице. В тот раз он как раз к себе ехал, а она бросала собаке косточку. Вылетел, затормозил, вышагнул:
— Не сметь!
— Что? — растерялась женщина.
— Эту дворнягу кормить не сметь! Сегодня одного подкармливаете, завтра свора сбежится. Развели тут попрошаек!
Тётя Нина раскрыла было рот возразить: мол, до ближайших мест — километров двадцать, откуда своры? И доброе дело — не грех. Но из дома вылетел её муж, схватил жену под руку:
— Ты что, старая, спятела? С кем споришь? Сказано — не кормить, значит, не кормить. Я же говорил — добром не кончится.
Другие, кто тайком делился едой, узнав про историю, свернули добрые дела. Ссориться с «хозяином» никто не хотел: у многих долги перед ним. Кто продолжал — делал это тихо, ночью, на цыпочках.
Шли месяцы. Пёс не пропадал — крутился по окраинам, жив, здоров. Владислав Петрович, попивая вечером коньяк, мрачно думал: «Так дальше не пойдёт. Надо от собаки избавиться». За что он её ненавидел — внятно не объяснил бы и сам. Просто не терпел, когда кто-то «перебегает дорогу». Он привык, чтобы дорогу уступали ему.
Под самый Новый год нагрянул сын с невесткой — и внука привезли. Редкий визит: живут далеко.
— Илюша! Какой ты вырос! — расплылся в улыбке дед. — Хочешь завтра со мной на лесопилку? Покажу, чем деда занят.
— А машинки можно? — уточнил шестилетний.
— Конечно!
Наутро Владислав Петрович взял Илюшу с собой. Но именно в этот день приехали «важные люди из города», и «деду» пришлось отлучиться. Он предложил внуку переждать в тёплом помещении, но тому куда милей был снег и простор. Тем более при нём — и КАМАЗ, и трактор игрушечный, и экскаватор.
— Играешь у машины и никуда не уходи, — напутствовал дед. — Я быстро.
— Хорошо, дедушка, — пообещал мальчишка.
Только дед не учёл главного: любопытство у шести лет бесконечное. Илюше быстро наскучило «одно место», он сгреб игрушки и двинул к дороге.
В это время к лесопилке тянулся лесовоз с прицепом, нагруженный бревном «под завязку». Дорога — с уклоном, под снегом. Водитель, Константин, виду не подал, но отметил краем глаза: «Пусто». Он тут ездил не первый год — детей на проезжей части не бывалось. А взрослые уходили сами.
Увидев мальчишку в последний момент, он ударил по клаксону и до упора вжал педаль тормоза, чувствуя, как многотонная махина всё равно скользит. Резко свернуть нельзя — прицеп заведёт, перевернёт. Мальчик, услышав сигнал, поднялся, помахал водителю… и остался стоять посреди белой колеи. Он просто не понимал опасности.
Рабочие, что были во дворе, мгновенно бросили инструмент и рванули к дороге — но не успевали. Счёт шёл на секунды.
И тут, будто из ниоткуда, выскочил он — тот самый бездомный. Оценил всё одним взглядом, сорвался в сторону ребёнка, всем телом толкнул Илюшу в сугроб — и сам туда же. Через пару секунд тяжёлый прицеп на ползучем тормозе «прополз» мимо — чуть ли не задевая снег краем.
Все разом выдохнули. Все, кроме одного.
Когда Владислав Петрович вылетел из здания, он увидел лишь плачущего внука в снегу да рядом собаку. Ту самую, от которой «давно надо было избавиться».
— Как ты посмел приблизиться к моему внуку?! Да я тебя… — взревел он, схватил палку и рванулся вперёд. Константин выбил дверцу кабины и буквально упал на снег:
— Не надо, Владислав Петрович! Это я виноват.
— Ты?! — хозяин взбесился окончательно и ткнул концом палки водителю в грудь.
— Да, — выдохнул Константин. — Скользко, прицеп тяжёлый. Ни резко затормозить, ни уйти нельзя было. Если б не эта собака…
— Какая? Эта? — Владислав Петрович метнул взгляд на пса.
— Она и спасла мальчика. Вы ей спасибо должны, — хрипло сказал водитель. — Иначе… я не знаю.
Владислав Петрович замолчал на миг, обвёл всех мрачным взглядом, снова уставился на Константина:
— Сказать «спасибо»… собаке? Ты в своём уме?
Он подхватил внука, встряхнул снег с комбинезона, взял на руки и быстро пошёл к внедорожнику. На полпути остановился, не оборачиваясь:
— Кстати, Константин, ты уволен. Чтобы завтра духу твоего на моей лесопилке не было. А с тобой, — кивок в сторону пса, — я тоже разберусь.
Рабочие переглянулись, окаменели. «Пёс спас ребёнка. Водитель что мог — сделал. За что так?» — мелькало в глазах. Но:
— Хватит глазеть! — рявкнул хозяин. — Я вам за работу плачу!
Люди вздрогнули и разошлись по местам. С начальством не спорят.
Константин молча написал заявление «по собственному», забрал трудовую и пошёл домой. Свободный человек: теперь сам решает, что дальше.
На обочине его догнал взглядом пёс. Константин присел, погладил по голове:
— Дружище, удивлён, что тебя не похвалили? Я тоже. Мы все. Но такие, как он, не меняются. Спасибо, что хоть палкой не огрел… мог ведь.
В тот же вечер Константин забрал пса к себе — чтобы «хозяин» не успел исполнить угрозу. Через месяц они переехали в другую деревню, он устроился трактористом — работа нужная, понятная. И больше о Владиславе Петровиче не вспоминали — ни добрым, ни злым словом. Никаким.
О том, что лесопилка сгорела дотла, Константин узнал из новостей. Там же сказали: бывшему «бизнесмену» пришлось продать коттедж, внедорожник и всё, что нажито, чтобы расплатиться с кредиторами и компенсировать неустойки пострадавшим заказчикам. Наверное, так и должно было быть: где-то наверху всё видят.
Иногда самая бессловесная благодарность — это просто тёплая морда, уткнувшаяся в ладонь. И один честный поступок меняет жизнь сильнее любой власти и денег. А вы верите, что добро возвращается? И встречали ли людей, которые так и не научились говорить «спасибо»? 🐾
