— Зоя, ты совсем с ума сошла? — Марина выскочила из дома и с ужасом посмотрела на соседку, которая трясла её калитку так, будто хотела выломать.
Точнее, Зоя пыталась открыть замок, но дёргала с такой силой, что ещё немного — и петель не станет.
— Не поняла… а ты тут что делаешь? — прищурилась Зоя.
— Вообще-то я тут живу. А вот ты, Зоя, дорогу перепутала. Твой дом — дальше по улице.
— Да ну? — соседка озадаченно глянула в указанную сторону и вдруг расхохоталась истеричным смехом. — То-то думаю: чего замок не подаётся. Помню, что закрывала на крючок, а крючка нет…
«Да думать тебе сегодня уже нечем», — едва не сорвалось с языка у Марины, но она прикусила губу: только искры не хватало. Скандал сейчас был ни к чему.
Зоя, не извинившись, покачиваясь, побрела дальше, а Марина стояла у калитки и смотрела ей вслед, пытаясь уложить в голове одно: как же человек может быть таким… разным. Трезвая — вполне сносная собеседница. Стоит «наступить на пробку» — и будто бесы вселяются: орёт, матерится, злится на весь свет. И даже руки распускает. «А может, и правда, бесы…» — горько подумала Марина.
В памяти всплыл её собственный отец, который пил; и Марина снова убедилась: пьющие похожи, как под копирку.
Жалко ей было Зою — молодая ещё, а спивается чёрт-те как. И в то же время — сил не оставалось терпеть: сегодня калитку чуть не развалила, вчера до рассвета тянула заунывные песни, больше похожие на волчий вой, неделю назад — стащила с огорода огурцы и помидоры.
— Тебе не стыдно, Зоя? — пыталась вразумить её Марина. — Попросила бы по-человечески. Зачем воровать?
— А что, жалко тебе? — скалилась соседка. — Я ж не всё сгребла, а так… «закусить».
— Может, хватит пить? Тебе и пятидесяти ещё нет, а выглядишь на семьдесят.
— И тебе какое дело, как я выгляжу? — огрызнулась Зоя. — Не учи меня жить. Сама как-нибудь справлюсь. Вон их сколько в деревне — учителей. Тьфу!
Вечером, когда муж возвращался с работы, Марина обычно пересказывала очередные «подвиги» соседки. В этот раз — как Зоя перепутала двор и как смеялась нечеловеческим голосом.
— Хоть убей, не понимаю, как надо напиться, чтобы собственный дом со мной перепутать. Это уже за гранью, — сокрушалась Марина.
— Бывает, увы, — вздохнул Олег. — И, знаешь, медицина тут бессильна.
— Как это — бессильна?
— Ну, если человек сам к наркологу пойдёт, захочет — шанс есть. Но Зоя? Никогда. Будет пить, пока… сам понимаешь.
— Понимаю, — горько кивнула Марина. — И всё равно жалко её. Я не уверена, что сама бы вытянула такое, как она пережила… потерять мужа и сына в один день.
Когда-то Зоя спиртное не переносила. Мужиков своих — мужа и сына — вычитывала за малейший перегар.
— Ладно, отец твой, — срывалась она на мужа. — Его только могила исправит. Но ты-то зачем, сынок? С кого пример берёшь?
— Мам, ну не начинай. Я ж под заборами не валяюсь, домой сам прихожу. Мы с ребятами по пять капель.
— Ага, по пять… Лучше бы делом занялся, а не с дружками бухал!
— Купи мне машину — и я в городе таксовать буду! Сколько прошу уже?
Мечта у парня была одна: колёса и сразу «большие деньги». Учёба — не его. Но откуда у Зои деньги на машину? В их селе миллионеров не водится. Смотреть же, как сын катится вслед за отцом, сил не было. И Зоя решилась переступить через гордость и позвонить сестре — той самой, с бизнесом и деньгами. Давно не общались, разные характеры, но… «Вдруг поможет».
— Слушай, Зой, я как раз хочу продать свою старую. На ходу, всё нормально, просто беру поновее. Если тебе подходит — забирай.
— А денег сколько?
— Не переживай, цена адекватная. Вернёшь, как сможешь. Мы же всё-таки родня.
Муж Зои неделю держался трезвым, чтобы перегнать машину из города в село. Сын тоже клялся, что пойдёт в автошколу, а потом как заработает — «ТАКИЕ деньги», что купит родителям трёхкомнатную в Киеве.
— Не нужна мне квартира в Киеве, — улыбалась Зоя. — Мне важно, чтобы ты жизнь не пропил.
Когда автомобиль появился во дворе, Зоя решила устроить мужчинам праздничный ужин. А те… «обмывали ласточку» украдкой. Дошли до кондиции — и захотелось «прокатиться». Точнее, сын выпросил у отца дать руль. Он ведь никогда прежде не водил…
Отец не устоял. Выждали момент — и умчали. Зоя выскочила во двор — пусто. И машина, и муж с сыном исчезли. Она кричала, ругалась, металась, а спустя какое-то время пришла весть: не стало ни одного, ни другого. «Скорая» примчалась быстро, да было поздно.
С того дня Зоя запила. Виноватой считала себя: «Не купила бы машину — жили бы». Ночь напролёт просидела на кладбище у свежих могил. Утром зашла в магазин и сгребла почти всю водку с полок.
Сначала односельчане уговаривали: «Горю водкой не поможешь, надо держаться». Потом махнули рукой: бесполезно. Зоя пила без просвета. Иногда — короткие передышки на день-два, и снова в пропасть.
Марине же сильнее всего было жалко не только Зою, а пса, что жил у неё во дворе. Зоя звала его Мухой, а Марина — Мухтаром. Да какая уж жизнь… Выживание. Кто-то «добрый» когда-то «подкинул» щенка Зое: мол, ради него возьмётся за голову. На деле — просто сбросил заботу. Ну какой нормальный человек отдаст щенка женщине, которая не просыхает?
Поначалу Зоя пыталась привязаться к малышу, играла с ним. А потом запой утянул сильнее — и собака стала фоном. Кормила кое-как, да и то объедками, посадила на цепь. Раз в два дня миска — и всё. Ни ласки, ни тепла.
Марина, видя это, украдкой подкармливала щенка. Потом — уже взрослого пса. И каждый раз ловила его взгляд — мокрый, преданный, такой любящий, что сердце сжималось. Он смотрел на хозяйку, как на солнце. Даже когда она кричала. Даже когда шлёпала палкой. Он всё равно любил.
Однажды, увидев, как Зоя замахнулась очередной раз, Марина не выдержала:
— Зоя, да что ж ты творишь! Остановись!
— А тебе какое дело? — зыркнула та. — Моя собака. Что хочу, то и делаю.
— Он же тебя любит!
— Его проблемы. И вообще, он мне не нужен. Хочешь — забирай. Бесплатно. Меньше головной боли.
Эх, если б всё решалось так просто… Марина давно бы утащила Мухтара к себе. Но пёс упёрся: от двора не уходил ни за что. Вот она — настоящая преданность. И ведь не виноват он, что достался человеку черствому. Просто у него в крови — служить. Быть рядом. Несмотря ни на что. Иногда это восхищает, а иногда — рвёт душу.
Когда Зои не стало, Марина подумала: «Ну всё, теперь получится забрать». Но нет. Мухтар остался в старой, почти разваленной будке, и неотрывно глядел на дверь, откуда прежде выходила Зоя. И не выходила.
— Неужели он будет ждать до конца? — шептала Марина мужу. — За что ему такая хозяйка?
— Собаки людей не выбирают, — тихо отвечал Олег. — И да… думаю, он будет ждать.
Когда Марина узнала, что сестра Зои решила продавать дом, она сразу пришла просить: рассказала всё — и про цепь, и про верность.
— До сих пор ждёт? — женщина поглядела на огромного пса в будке.
— И будет ждать. Он никуда не отходит. Может…
— Я поняла. Подумать надо.
Через несколько дней сестра позвонила:
— Продавать не буду. Пусть живёт собака. Пусть ждёт, — сказала и отключилась.
«Слава Богу», — выдохнула Марина.
Олег сколотил Мухтару новую будку — тёплую, просторную. Пёс переехал без споров. Марина дважды в день носила еду, меняла воду, чесала за ухом, сколько позволял. Он благодарно вилял хвостом, прижимался, но взгляд всё равно тянулся к двери — к той самой.
И это всё, что Марина могла для него сделать. Он благодарен — по-собачьи искренне, без слов. Просто он — собака. А собаки не умеют предавать. Такая вот их нелёгкая, но до боли честная судьба.
Если читали до конца — обнимите сегодня своего хвостатого друга. А вы сталкивались с такой безоговорочной собачьей верностью? Что бы вы сделали на месте Марины — смогли бы переубедить Мухтара или тоже стали бы ждать вместе с ним? 💛🐾
