И не говори…
Выйдя на пенсию, Мария Васильевна решила, что теперь сможет наконец-то отдохнуть и пожить для себя.
Работа у нее была не столько тяжелой физически, сколько изматывающей морально. После многих лет на предприятии она с облегчением отправилась на заслуженный отдых. На прощание коллеги устроили скромный банкет, на котором она даже пустила слезу, подарили альбом с фотографиями, а вскоре о ней забыли.
Мария Васильевна жила в просторной трехкомнатной квартире одна, если не считать старой кошки по имени Мурка. Муж давно умер, а дети давно жили своими жизнями и заходили к ней редко. Однако одиночество ее не тяготило — для нее было достаточно компании кошки и книг.
Гораздо большее беспокойство вызывала нехватка денег.
Пенсия была небольшой, а трехкомнатная квартира сосала деньги, как пылесос. После оплаты всех коммунальных услуг и взноса за капремонт из пенсии оставалось чуть. Едва хватало на необходимые продукты и лекарства.
Эта ситуация не была для Марии Васильевны такой уж большой неожиданностью, она незадолго до выхода на пенсию скрупулезно рассчитала свои будущие доходы и расходы. Но она считала, что вправе рассчитывать на небольшую материальную помощь от детей. В конце концов, после ее смерти эта многострадальная квартира отходила им.
Однако ее дети, как выяснилось, так не считали.
Старший, Сергей, когда пенсионерка просила у него денег, хотя бы взаймы, недовольно мычал, как это все невовремя, что у него сейчас лишних нет, что он на закупку товара все потратил (у него был собственный процветающий бизнес).
В итоге сын потребовал у матери жить скромнее и меньше тратить.
— Мам, тебе разве много надо? Живешь одна, никуда не ходишь, — делал он довольно циничное замечание. — Подсократи расходы пока, а потом поговорим.
Это «потом» с каждым разом удалялось все дальше в туманное будущее.
Младшая, Ольга, делала страдальческое лицо (или страдальческий голос, если общение шло по телефону) и начинала долгий жалостливый монолог:
— Мам, как ты не понимаешь? Сейчас время такое, денег ни у кого не хватает! У меня старшему три секции только в этом месяце оплачивать! А младшая? На ней одежда так и горит, только новую и покупай! Да и в отпуск мы собирались, копим, не могу же я оттуда брать! Мам, честное слово! Подумай обо мне тоже! Мне и так тяжело, а тут еще и ты с этими деньгами несчастными! Ну нет, прямо совсем нет, сами кое-как справляемся!
Здесь, конечно, Ольга немного лукавила: справлялись они с мужем гораздо лучше среднего — недавно купили новую машину. Мария Васильевна из деликатности об этом не напоминала.
Дети, и раньше не часто бывавшие у матери, теперь вообще предпочитали лишний раз не заходить.
— Снова заведет свою шарманку: на то, на се не хватает. А кому сейчас легко? Все еле-еле пытаемся концы с концами связать, — жаловался младшей сестре Сергей.
— И не говори, — вздыхала Ольга. — Я бы помогла, но у меня семья, дети… Старшему три секции только в этом месяце оплачивать…
— Во-во! Я о том же, — поддакивал Сергей, в это время думая о новой финской сауне, с двумя или тремя отделениями и предбанником с диванами и телевизором.
Мария Васильевна тем временем завела ежедневник, в который с бухгалтерской точностью вписывала все свои расходы, и очень расстраивалась, если они, в тот или иной день, превышали установленную ею самой строгую квоту.
Рацион ее довольно обеднел: он сократился до недорогих овощей, круп, творога, молока. Большую часть времени она теперь обходила магазины в поисках скидок и товаров подешевле. Это ее времяпрепровождение вполне укладывалось в рамки того, чем, по мнению Сергея и Ольги, и занимаются пенсионеры.
В их головы не приходило, что это не очень приятное для пожилого человека занятие.
День рождения Марии Васильевны, первое после выхода на пенсию, прошел не очень удачно.
Гостями были только сын и дочь (да престарелая кошка Мурка), так как на большую компанию, боялась пенсионерка, у нее просто не хватит средств. Да и так угощение получилось, как минимум, скромным: вареная картошка с укропом, жареная треска в панировке из ржаной муки и салат из капусты и зеленого горошка, заправленный постным маслом. На десерт — овсяное печенье, чай.
— Фу-у, мам, ну что за общепит! — сморщила носик Ольга, когда после поздравлений и вручения скромных подарков все прошли к праздничному столу. — А где твои знаменитые тефтели в сметанном соусе? Ты же на каждый свой день рождения их делала!
— Да уж, — разочарованно присоединился к сестре Сергей. — Думал, в кои-то веки твою стряпню попробую, а тут…
И он развел руками растерянно, словно не ожидал от матери такого наплевательского отношения к долгожданному визиту детей.
— На такие излишества у меня больше нет денег, — достаточно сухо сказала Мария Васильевна. — Так что извините, чем богаты.
Ольга беспомощно взглянула на брата. Тот дежурно закипел.
— Снова начинаешь попрекать? Только ради этого позвала? — Сергей раздраженно начал мерять шагами комнату. — Ты же отлично знаешь, что у меня сейчас в бизнесе не все гладко. Прямо скажу — тяжеловато. Держусь на плаву, как могу. А ты вместо того, чтобы поддержать… Вот это устраиваешь. Стыдно, стыдно…
— А у меня? Ты мою ситуацию тоже отлично знаешь! — поддакнула Ольга. — У меня семья! Старшему вон… Только без этих упреков твоих, пожалуйста!
— Идемте к столу, — устало махнула рукой Мария Васильевна.
— Ну не картошку же есть! — возмутился Сергей. — Праздник ведь! Давайте я позвоню, закажем пиццу, роллы, не знаю… Ольга, скинешься?
— Сереж, но у меня и так семеро по лавкам! Семья, младшая вот…
— Так, дети, хватит! — неожиданно твердо сказала Мария Васильевна.
Сергей и Ольга, начавшие было препираться из-за заказа еды, удивленно замолчали.
— У меня сегодня день рождения, — сказала их мать, медленно и тяжело выговаривая каждое слово. — И есть мы сегодня будем, что я приготовила. Что я ем каждый день. И то рыба — как исключение. Угощайтесь, дети. Налетайте.
Ольга скривилась, а Сергей густо покраснел.
— Вот ты как? — он достал из пакета и бухнул на стол бутылку красного вина. — Я-то думал, как семья, нормально посидим, а ты… Устроила комедию. Еще раз с днем рождения. Я ухожу.
Сердитый Сергей ушел, напоследок от души хлопнув входной дверью. Мария Васильевна не стала его останавливать. Ольга помялась немного и тоже ретировалась по надуманному предлогу, напоследок чмокнув мать в щечку.
Смеркалось. Мария Васильевна сидела за столом в одиночестве (престарелая кошка Мурка уже спала, свернувшись клубочком на диване) и пила красное вино из бокала. Думала. На столе остывала нетронутая картошка.
Пенсионерка задумчиво рассматривала потолок квартиры, такой высокий, такой старый, такой знакомый. Такой гнетущий.
— Алло? Слушаю!
— Сергей, привет! Это Ольга.
— Привет. Слушай, эм-м, мне сейчас неудобно, ты могла бы…
— Слышал новость?
— Какую? Что за новость?
— Значит, точно не слышал! Мать квартиру продавать собирается.
— Какую квартиру?
— Ты что, пьяный там, что ли? Какую еще она может продать?
— Свою? Трехкомнатную? Шутишь? Да не может быть!
— Еще как может. Говорит, что не тянет ее на свою пенсию.
— Чего? Говори громче!
— Го-во-рит, что не тя-нет ее. Понял? Или повторить?
— Да, понял, понял. Елки-палки.
— Вот именно. Позвони ей срочно и отговори. Меня она не слушает.
— Понял, сейчас наберу. Отбой.
Мария Васильевна, несмотря на уговоры сына и дочери, все-таки продала квартиру за хорошие деньги и, без особого чувства ностальгии по этому поводу, съехала вместе с престарелой кошкой в купленный ею уютный деревенский домик.
От города недалеко, регулярно ходят электрички, домик чудесный, есть банька и небольшой огородный участок, прямо за забором тропинка в лес, а там и до речки рукой подать — красота, одним словом. На этот раз Мария Васильевна твердо решила пожить для себя, и новое место сулило все радости подобной жизни.
Мурке перемена обстановки тоже пришлась по вкусу.
Как следует освоившись в новом доме, Мария Васильевна перешла к следующему немаловажному шагу — знакомству с соседями. Как исконно городской житель, она немного побаивалась этого момента, так как боялась того, что на нее наорет матом какой-нибудь деревенский алкоголик или будет набиваться в подружки какая-нибудь чересчур богомольная бабка.
Но все прошло как нельзя лучше. Соседей мало и все оказались адекватными, спокойными людьми. Узнав, что она живет одна (не считая престарелой кошки), многие пообещали помогать по хозяйству по мере сил и возможностей.
Особенно помогал ей ближайший сосед — Алексей Дмитриевич, бывший военный, вдовец. Он жил здесь уже не первый год и уже хорошо знал все деревенские премудрости. Он помог ей поправить забор, перенавесил кривоватую дверь в баню, сделал новый палисадник взамен старого, уже полусгнившего. Мария Васильевна благодарила его и, так как деньги он брать отказывался, готовила для него обеды и ужины (на этот раз ей хватало денег проявить свои кулинарные таланты в полной мере).
Алексей Дмитриевич ел и нахваливал, так как толком и не научился сам готовить после смерти жены.
Понемногу они притерлись друг к другу, привыкли, а потом, незаметно, влюбились. Мария Васильевна была счастлива.
— Алло!
— Сергей, это Ольга.
— Ага, Ольга. Что такое?
— Слышал новость? Мать, оказывается, какую-то избушку на курьих ножках купила в деревне, теперь там живет.
— Да ну? Во дает! И во сколько встала эта избушка?
— Ну, я пыталась спросить, так, знаешь, невзначай…
— Короче, ты не знаешь.
— Ну да…
— А адрес знаешь?
— Да, она мне сказала.
— Нам с тобой так-то часть денег причитается после продажи «трешки».
— И я так думаю! Мне сейчас эти деньги ой как бы пригодились, старшему только в этом месяце…
— И мне надо бы новую сауну построить, а то все откладываю и откладываю. А тут вон оно что. Короче. собирайся, поедем.
Мария Васильевна встретила Сергея и Ольгу на крыльце своего нового дома.
— С новосельем! — расплывшийся в улыбке Сергей протянул матери большой букет цветов, который та приняла с некоторой растерянностью. — А что же на новоселье не пригласила? Нехорошо!
— Да что ты к маме пристал, Сереж! — щебетала рядом Ольга. — Ей сначала надо было отдохнуть после переезда, все здесь в порядок привести! Правильно же, мам?
— Да, кстати, насчет переезда! — Сергей хлопнул себя по лбу, словно только что вспомнил какую-то незначительную деталь. — Мы, мам, у тебя спросить хотели. А сколько домик этот стоил?
— А что? — нахмурилась Мария Васильевна. Дети не стали даже из элементарной вежливости ждать — перешли сразу к делу. Ну да, это же Сергей, с детства такой нахрапистый.
— Так ведь после продажи квартиры все надо было на три части поделить, — как-то даже мечтательно сказал Сергей. — Часть мне, часть Ольге, часть тебе. Чтобы по-честному. Мне бы как раз сейчас эти деньги очень пригодились.
— И мне! — не преминула вставить свои пять копеек Ольга.
— Квартиру мы с вашим отцом на свои кровные покупали, и прописана в ней была я одна, — сухо напомнила Мария Васильевна.
— Ну и что? — искренне не понял Сергей. — Мы же дети твои. Как так? Почему мы без доли в итоге остались? Непорядочно, мама!
— А я считаю, — тихо сказала Мария Васильевна, — непорядочно было мне в любой помощи отказывать, когда я нуждалась, а самим жировать!
— Мама, что ты такое говоришь! — возмутилась Ольга. — У меня ведь семья, дети! Старший вот…
— Знаю я про твою семью и детей, — отрезала Мария Васильевна. — И про твои дорогие маникюры каждый месяц, и салоны красоты, и отпуска в Греции. Ты, Ольга, трещотка еще та, всё расскажешь, если уши не затыкать.
— Но у меня… — попытался вставить Сергей.
— Сауну новую установить, да-да, в курсе, — кивнула Мария Васильевна. — Слушайте, дорогие мои дети, когда мне была нужна помощь, ни один из вас и пальцем не пошевелил. Так что я вам ни-че-го не должна. Ясно? Вот когда перейдёте на одну картошку с гречкой и рыбу только по праздникам, тогда и поговорим.
Сергей и Ольга еще некоторое время пытались что-то возразить, Ольга даже расплакалась, но Мария Васильевна оставалась непреклонна. В итоге они уехали ни с чем.
И после этого больше к ней не приезжали, хотя в деревне и воздух свежий, и банька, и грибы с ягодами, и речка неподалеку. Видимо, пока на гречку не перешли, держатся. Ну что ж, молодцы.
