Андрей Павлович сидел в своем кабинете и смотрел на телефон. Черная трубка лежала на столе как неразорвавшаяся бомба. Он знал, что должен позвонить, но руки не поднимались.
За окном шумел вечерний город. Машины ползли в пробке, люди спешили домой. А он сидел в пустом офисе и не мог заставить себя набрать номер собственного сына.
Наконец решился. Пальцы дрожали, пока нажимал кнопки. Гудки казались оглушительно громкими в тишине кабинета.
— Алло? — голос Никиты звучал настороженно.
— Привет, сынок, — выдавил Андрей Павлович, откашливаясь. — Это я.
Молчание. Долгое, тягучее, как смола.
— Чего тебе? — наконец спросил Никита, и в голосе не было ни капли тепла.
— Я… хотел поговорить. Может, встретимся? Поужинаем где-нибудь?
— Зачем?
Андрей Павлович закрыл глаза. Вот так всегда. Каждый разговор — как по минному полю.
— Просто поговорить хочу. Мы же полгода не виделись.
— И чья в этом вина? — холодно поинтересовался сын.
— Никита, давай без этого…
— Без чего? Без правды? — голос Никиты стал жестче. — Ты сам все испортил. Сам.
— Я знаю, — тихо сказал Андрей Павлович. — Знаю, что виноват. Но может, попробуем начать сначала?
Никита усмехнулся — даже через телефон было слышно.
— Начать сначала? Серьезно? После всего, что было?
— Сынок, я понимаю твою обиду…
— Нет, не понимаешь! — взорвался Никита. — Ты ничего не понимаешь! Ты всю жизнь только о себе думал! О своей карьере, о своих амбициях! А мы с мамой были для тебя просто… мебелью!
Андрей Павлович вздрогнул. Слова били больно, но он знал — сын прав.
— Никита, я изменился…
— Да ладно? — язвительно перебил его сын. — И когда же это произошло? Когда мама от тебя ушла? Или когда тебя с работы попросили за пьянство?
— Откуда ты…
— Я все знаю, отец. Мир тесен. Особенно в нашей сфере.
Андрей Павлович потер лицо свободной рукой. Да, его действительно уволили месяц назад. После того скандала на совете директоров, когда он явился навеселе и наговорил лишнего.
— Это была ошибка, — пробормотал он.
— Вся твоя жизнь — сплошная ошибка, — отрезал Никита. — И знаешь что? Я больше не хочу быть ее частью.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что сказал. Не звони мне больше. Не ищи встреч. Для меня ты умер.
— Никита! — Андрей Павлович вскочил со стула. — Ты не можешь так! Я же твой отец!
— Биологический — да. Но отцом ты никогда не был. Отец — это тот, кто рядом. Кто на утренники приходит, кто с уроками помогает, кто в футбол во дворе играет. А ты? Ты вечно был занят. Вечно на работе, на встречах, в командировках.
— Я же для вас старался! Чтобы у вас все было!
— Нам нужен был ты, а не твои деньги! — крикнул Никита. — Но ты этого так и не понял!
Андрей Павлович сел обратно, ноги подкосились.
— Дай мне шанс, — прошептал он. — Один шанс все исправить.
— Поздно, — холодно ответил Никита. — Мне двадцать восемь лет. Я вырос без тебя и прекрасно проживу дальше. У меня есть семья, работа, друзья. И тебе там нет места.
— Никита…
— Все, хватит. Разговор окончен. И не пытайся искать встречи через маму. Она на моей стороне.
— Подожди! — Андрей Павлович почти кричал. — Выслушай меня!
Но в трубке уже были гудки.
Он сидел в темноте, держа телефон в руке. За окном зажглись огни города, а в кабинете было темно и пусто. Как и в его жизни.
Вспомнил, как все начиналось. Молодой, амбициозный, полный планов. Женился на Марине по расчету — ее отец помог с карьерой. Никита родился через год, но для Андрея Павловича это было скорее помехой, чем радостью. Подгузники, плач по ночам, детские болезни — все это отвлекало от главного. От карьеры.
И он выбрал карьеру.
Пропускал утренники, родительские собрания, дни рождения. Всегда находилось что-то важнее — переговоры, совещания, презентации. Марина сначала скандалила, потом плакала, потом просто замолчала.
А Никита рос. Без отца. Первые шаги, первые слова, первая двойка, первая любовь — все без него. Андрей Павлович появлялся дома поздно, когда сын уже спал. Уезжал рано, когда тот еще не проснулся.
Карьера шла в гору. Он стал начальником отдела, потом заместителем директора, потом членом совета. Деньги текли рекой. Купил квартиру побольше, машину подороже, дачу за городом. Думал, что делает семью счастливой.
А семья разваливалась.
Марина ушла, когда Никите исполнилось шестнадцать. Тихо, без скандалов. Просто собрала вещи и уехала к сестре в другой город. Оставила записку: «Устала быть вдовой при живом муже».
Никита остался с отцом. Но это было только формально. Они жили как соседи в коммуналке. Каждый сам по себе. Андрей Павлович пытался наладить контакт, но не умел. Предлагал деньги — Никита отказывался. Дарил дорогие подарки — сын их не трогал.
А потом Никита поступил в университет и съехал. Сказал, что будет жить в общежитии. Андрей Павлович не возражал — даже обрадовался втайне. Меньше неловкости, меньше вины.
Работа поглощала все больше. Он приходил домой только спать. Выходные проводил в офисе. Отпуск не брал годами. Коллеги восхищались его работоспособностью, начальство ставило в пример.
А внутри росла пустота.
Начал выпивать. Сначала по вечерам, чтобы заснуть. Потом и днем — для храбрости перед важными встречами. Никто не замечал, пока не случился тот злополучный совет директоров.
Он явился навеселе и устроил скандал. Обвинил коллег в некомпетентности, начальство — в воровстве. Кричал, размахивал руками, опрокинул графин с водой.
На следующий день его вызвали и предложили уйти по-хорошему. Он согласился. Что еще оставалось?
И вот теперь сидел в пустом кабинете арендованного офиса. Пытался запустить собственный бизнес, но ничего не получалось. Репутация была испорчена, связи потеряны.
А главное — не было смысла.
Для кого стараться? Для чего? Денег хватало — накопления были солидные. Но что с ними делать, если некому их тратить?
Набрал номер Марины. Она ответила после долгих гудков.
— Чего тебе, Андрей?
Голос усталый, безразличный. Когда-то она говорила с ним совсем иначе.
— Марина, я… Никита не хочет со мной разговаривать.
— Знаю. Он мне рассказал.
— Может, ты поговоришь с ним? Попросишь дать мне шанс?
Марина вздохнула.
— Андрей, ты же умный человек. Неужели не понимаешь, что некоторые вещи исправить нельзя?
— Но я же его отец!
— По документам — да. А по факту? Что ты сделал для него за эти годы? Что дал, кроме денег?
— Я работал! Для вас!
— Нет, Андрей. Ты работал для себя. Для своего эго, своих амбиций. А мы были просто… декорацией. Доказательством твоей успешности.
— Это не так!
— Это именно так. И Никита это понял давно. Он взрослый человек, сам принимает решения. И я его поддерживаю.
— Марина, прошу тебя…
— Прости, Андрей. Но ты сам все разрушил. Своими руками. И теперь придется с этим жить.
Она повесила трубку.
Андрей Павлович налил себе виски из бутылки в столе. Выпил залпом, поморщился. Алкоголь обжег горло, но боль внутри не утихла.
Включил компьютер, открыл папку с фотографиями. Их было мало — он редко фотографировал семью. Вот Никита в три года — смеется, тянет руки к камере. Вот в первом классе — с огромным букетом, серьезный такой. Вот на выпускном — красивый парень в костюме, рядом Марина в вечернем платье.
А его нет ни на одной фотографии. Он всегда был за кадром. В прямом и переносном смысле.
Телефон зазвонил. Номер незнакомый. Андрей Павлович поднял трубку.
— Папа?
Сердце екнуло. Неужели Никита передумал?
— Да, сынок! Я слушаю!
— Это Алена. Помнишь меня?
Алена. Дочь от первого брака. Той самой юношеской ошибки, о которой он старался не вспоминать.
— Алена? — растерялся он. — Откуда у тебя мой номер?
— Нашла в интернете. Твоя компания там указана, телефон рабочий.
— Зачем ты звонишь? Мы же… Мы не общались двадцать лет.
— Двадцать три, если точно. Мне было пять, когда ты ушел.
Андрей Павлович закрыл глаза. Еще одна боль из прошлого.
— Алена, я…
— Не надо оправданий, — перебила она. — Я не за этим звоню. Просто хотела сказать — у тебя есть внучка. Ей три года. Зовут Соня.
— Внучка? — Андрей Павлович не поверил своим ушам.
— Да. И знаешь что? Она никогда тебя не увидит. Как и я не видела. Как и Никита почти не видел. Ты умеешь только бросать людей, папа. Это твой талант.
— Алена, подожди…
— Нет. Я просто хотела, чтобы ты знал. У тебя есть внучка, которая вырастет без деда. Как мы выросли без отца. Это твое наследие, папа. Пустота.
Она повесила трубку.
Андрей Павлович сидел, уставившись в темный экран телефона. Внучка. У него есть внучка, которую он никогда не увидит.
Налил еще виски. Руки дрожали, половина пролилась на стол. Не стал вытирать.
Вспомнил отца. Простой мужик, работал на заводе. Но всегда находил время для сына. Водил на рыбалку, учил кататься на велосипеде, помогал с математикой. Умер, когда Андрею Павловичу было двадцать пять. На похоронах плакал весь цех.
А на его похороны кто придет?
Встал, подошел к окну. Город жил своей жизнью. В окнах домов горел свет. Там были семьи. Люди ужинали вместе, разговаривали, смеялись. Дети показывали родителям рисунки из садика. Подростки закатывали глаза на нотации отцов. Взрослые сыновья звонили постаревшим родителям.
А он стоял в пустом офисе. Один.
Телефон зазвонил снова. Номер Никиты. Андрей Павлович схватил трубку.
— Никита?
— Нет, это Ольга. Жена Никиты.
Андрей Павлович растерялся. Они ни разу не разговаривали, хотя Никита женился два года назад.
— Здравствуйте, Ольга.
— Здравствуйте. Я звоню без ведома мужа. Он бы не одобрил.
— Зачем вы звоните?
— Хочу сказать одну вещь. Я беременна. У вас будет внук.
Андрей Павлович сел на подоконник. Ноги не держали.
— Внук?
— Да. И Никита сделает все, чтобы вы его не увидели. Он не простит вас, Андрей Павлович. Никогда. Слишком глубока обида.
— Но почему вы мне говорите?
— Потому что мне вас жаль. И потому что хочу, чтобы вы знали — история повторяется. Вы бросили детей, теперь дети бросают вас. Это справедливо, но это больно, правда?
— Да, — прошептал он. — Больно.
— У вас есть шанс это прервать. Не с Никитой — тут уже поздно. Но может, есть кто-то еще? Кому вы еще нужны?
— Нет. Никого.
— Тогда мне очень жаль. Прощайте, Андрей Павлович. И постарайтесь… Постарайтесь найти смысл. Хоть какой-то.
Она повесила трубку.
Андрей Павлович стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Внук. У него будет внук, которого он никогда не возьмет на руки. Не научит кататься на велосипеде. Не сводит на рыбалку.
Цикл замкнулся.
Утром он проснулся на диване в офисе. Голова раскалывалась, во рту было сухо. Пустая бутылка виски валялась на полу.
Умылся в туалете, посмотрел на себя в зеркало. Седой, помятый мужик с потухшими глазами. Когда он стал таким?
Вышел на улицу. Город просыпался. Люди спешили на работу, везли детей в садики и школы. У метро стояла женщина с табличкой «Помогите на лечение ребенка». Андрей Павлович сунул ей в банку пятитысячную купюру. Она растерянно поблагодарила.
Шел без цели. Просто шел. Оказался в парке, где когда-то гулял с маленьким Никитой. Вон та скамейка — они сидели на ней, ели мороженое. Один раз. Всего один раз за все детство.
Сел на ту же скамейку. Рядом играли дети. Молодой отец учил сына кататься на самокате. Мальчик падал, отец поднимал, подбадривал. Они смеялись.
Андрей Павлович смотрел и думал — а ведь мог бы. Мог бы быть таким отцом. Но выбрал другое.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Андрей Павлович? Это Сергей Михайлович, из благотворительного фонда «Второй шанс».
— Что вам нужно?
— Мы занимаемся помощью трудным подросткам. Многие из них растут без отцов. Нам нужны мужчины-наставники. Я видел вашу историю в соцсетях, про конфликт с сыном. Подумал, может, вы захотите помочь другим детям?
Андрей Павлович хотел отказаться. Но вдруг вспомнил слова Ольги: «Постарайтесь найти смысл».
— А что нужно делать?
— Просто быть рядом. Разговаривать, поддерживать, учить чему-то. Быть тем, кого у них нет. Отцом.
Андрей Павлович посмотрел на играющих детей.
— Я подумаю.
— Конечно. Вот мой номер, звоните, если решитесь.
Он сидел на скамейке до вечера. Думал. О прошлом, которое не вернуть. О будущем, которого может не быть. О внуках, которых не увидит.
А потом набрал номер.
— Сергей Михайлович? Это Андрей Павлович. Я согласен.
Может, он не смог быть отцом своим детям. Но, возможно, сможет стать им для кого-то другого. Кто-то ведь должен прервать этот круг одиночества.
Кто-то должен остаться.
Встал со скамейки, расправил плечи. Впереди была новая жизнь. Без карьеры, без семьи, без иллюзий. Но с шансом что-то исправить. Не для себя — для других.
Пошел к выходу из парка. Молодой отец с сыном на самокате обогнали его. Мальчик смеялся, отец улыбался.
Андрей Павлович тоже улыбнулся. Впервые за долгое время.
Может, еще не все потеряно. Может, еще можно успеть. Не вернуть прошлое — но построить будущее. Чужое, но настоящее.
Главное — не опоздать. Снова.
