Жил-был Виктор Степанович, как и многие мужчины его возраста. Размеренно. Жизнь, казалось, зависла где-то между «я уже всего добился» и «а когда это вообще успело произойти?».
Ему шестьдесят лет. Работа — охранник в торговом комплексе на полставки. Денег немного, но на жизнь хватает. Дома супруга, Лидия, занимается любимой рассадой перцев, взрослые дети звонят по субботам, а внуки приезжают летом на дачу под Полтавой. Типичная, спокойная история.
Казалось бы — живи в гармонии, радуйся!
Но, конечно, нет.
На работе в его смене появилась новая сотрудница — Лариса. Женщина, знаете, такая с внутренним стержнем. Не назвать красавицей, но что-то в ней цепляло. В свои сорок пять она была очень притягательной.
Когда она разговаривала, она будто бы усмехалась над жизнью, но в глазах у неё таилась такая усталость, что Виктор внезапно осознал: вот она, родственная душа.
А вскоре выяснилось, что у неё настоящая беда.
— Мама ушла из жизни, — рассказывала Лариса, дымя в курилке, — а от неё остался кредит просто огромный. Банк требует погашения, а что у меня? Зарплата крошечная, квартира съёмная. Я просто не знаю, как мне теперь жить.
И говорила она это так искренне, что у Виктора появилось невероятное, жгучее желание помочь.
— Послушай, — сказал он однажды после окончания смены, — какая там сумма этого кредита?
— Да что ты, Витя, — замахала руками Лариса, — это не твои проблемы. Я как-нибудь сама выкручусь.
— Не глупи, — сказал Виктор с необыкновенной решимостью, — говори, сколько нужно. Мы же коллеги, а коллеги должны держаться друг за друга.
И он начал переводить деньги. Сначала немного — тысячу гривен на мобильный. Потом ещё. А потом Лариса попросила помочь с первым платежом банку — всего пятнадцать тысяч.
У вас бывало, что вы делаете что-то заведомо неправильное, а внутри чувствуете эмоциональный подъём? Вот у Виктора было именно так. Дома Лидия пилила его, что на ремонт кухни не хватает средств, а он втихаря переводил последние сбережения коллеге.
— Витенька, ты такой понимающий человек, — говорила Лариса, — совсем не то, что мой бывший муж. Тот только требовать умел.
И Виктор буквально молоде́л на глазах. Серьёзно! Он зашагал бодрее, стал чаще смотреться в зеркало, даже купил себе несколько новых рубашек — «для работы».
Лидия поначалу даже обрадовалась:
— Ожил мой-то муж! Что это с тобой, Виктор Степанович? Влюбился, что ли?
Как в воду глядела.
А теперь самое интересное — Лариса начала просить помощи и по другим, бытовым делам. То ей нужно было старую мебель заменить, то подвезти к врачу в Днепр, то съездить с ней в гипермаркет за покупками.
И Виктор с радостью соглашался! Ведь рядом с ним была женщина, которая в нём нуждается.
— Без тебя я бы просто пропала, — говорила Лариса с глубокой благодарностью, — ты такой заботливый и надёжный.
Лидия, конечно, это заметила. Она не дура. Начала задавать прямые вопросы: куда делись деньги, почему муж постоянно пропадает из дома, кто эта коллега, которой «нужно постоянно помогать»?
И Виктор совершил роковую ошибку — он не стал врать.
— У неё большое горе, Лида. Кредит мамы остался. Нельзя же просто бросить человека в беде.
— Ага, — сказала Лидия тихо-тихо, — человека бросить нельзя. А семью, значит, можно?
И это ещё не всё — Лидия взяла и проследила, куда именно муж переводит деньги. А когда увидела конечную сумму…
— Сто тысяч гривен за полгода?! — голос у неё задрожал от шока, — это же наши сбережения! Мы их пять лет по копейке копили!
Вот тут Виктор понял — всё кончено. Но отступать было уже слишком поздно. В его шестьдесят лет, как он считал, вдруг вспыхнула самая настоящая любовь.
После грандиозного скандала с деньгами Виктор думал, что наступил конец. Лидия его выгонит, дети отвернутся, и он останется один со своей «великой любовью».
Но Лариса оказалась очень понимающей.
— Витенька, — сказала она мягко, когда он рассказал ей о домашней драме, — я же не хотела тебе создавать столько проблем. Может, мне лучше уволиться? Найду себе что-нибудь другое.
— Нет! — выпалил Виктор так резко, что сам удивился. — То есть, зачем тебе страдать из-за меня? Я сам всё решу.
И он начал «решать».
Представьте: мужчина шестьдесят лет жил по общепринятым правилам — работал, содержал семью, решал бытовые проблемы. А тут вдруг он открыл для себя, что можно жить иначе. Ярко! С риском и адреналином!
Лариса тем временем становилась всё более беспомощной и всё более благодарной. То у неё холодильник сломался — «Витенька, ты же разбираешься в технике, помоги выбрать новый, я ничего не понимаю». То стиральная машина барахлит — «не знаю, к кому обратиться, я ведь совсем одна».
И Виктор помогал! С каким же азартом он изучал характеристики бытовой техники, сравнивал цены, консультировался с консультантами! Словно он покупал не холодильник, а собирал космический корабль.
— Без тебя я бы точно пропала, — говорила Лариса, обнимая его в знак благодарности, — ты у меня самый-самый лучший, самый заботливый.
А дома жизнь превратилась в ледниковый период.
Лидия общалась с ним исключительно по крайней необходимости. «Передай соль», «выключи, пожалуйста, телевизор». И всё общение.
— Лидочка, — попробовал однажды Виктор, — может, нам поговорить? Я же всё тебе объяснил.
— Объяснил, — кивнула жена, не отрываясь от рассады, — человеку помогаешь. Это благородно. Только вот мне интересно — а мне-то кто поможет? Кто мне купит новую плитку на кухню вместо той, что отваливается? Кто дачу отремонтирует? Твоя коллега?
И Виктор осознал — с женой всё кончено. Окончательно и бесповоротно.
Дети тоже почувствовали напряжение. Сын Алексей заехал как-то вечером:
— Пап, что тут у вас происходит? Мама какая-то отстранённая, ты тоже. Вы поругались?
— Да так, — замялся Виктор, — просто бытовуха всякая.
— Бытовуха, — усмехнулся Алексей невесело, — пап, ты же понимаешь — если что-то произойдёт, то страдать будем мы все. И дети, твои внуки, тоже.
Но Виктор уже не мог остановиться. Точнее, не хотел.
А теперь самое интересное — Лариса стала приглашать его к себе домой.
— У меня кран на кухне очень сильно подтекает, — жаловалась она, — слесаря вызывать очень дорого, а ты ведь мужчина такой хозяйственный.
И Виктор приехал. И кран починил. И остался ужинать.
Квартира у Ларисы была маленькая, но очень уютная. Свечи на столе, тихая музыка, разговоры по душам.
— Знаешь, Витя, — говорила Лариса, наливая ему чай, — мне с тобой так спокойно. Ты такой надёжный, понимающий. Не то что молодые — те только о себе любимых думают.
И Виктор таял. Вот этот серый, уставший пенсионер превращался в галантного кавалера. Он говорил комплименты, рассказывал смешные анекдоты, даже вспоминал какие-то стихи из школьной программы.
— А жена твоя не волнуется, что ты так поздно возвращаешься? — спросила как-то Лариса с такой интонацией, будто жена была досадной, мелкой помехой.
— Волнуется, — честно признался Виктор, — но я же не могу тебя бросить в беде.
— Ты у меня настоящий герой, — прошептала Лариса, и Виктор почувствовал себя именно героем.
Домой он стал приходить всё позже. Лидия встречала его молча, только глаза её сверкали холодным огнём.
— Где был? — спрашивала коротко.
— Коллеге помогал.
— Понятно.
И это было всё. Никаких громких скандалов, никаких слёз. Только эта ледяная вежливость, от которой Виктору становилось по-настоящему не по себе.
Но с Ларисой было тепло. Она умела слушать, сочувствовать, понимать его.
— Мне кажется, твоя жена тебя просто не ценит, — говорила она задумчиво, — сколько ты для неё сделал, а она… Может, пора тебе подумать о себе?
О себе! Вот чего Виктор не делал уже лет двадцать — не думал о своих желаниях. Всё время кто-то другой: жена, дети, работа, проблемы.
А тут женщина говорит — подумай о себе.
И он действительно начал думать.
Особенно после того, как Лидия подала на развод.
— Хочешь развода? — спросил Виктор. — Ну и на здоровье. Может, и правда пора что-то менять.
Лидия посмотрела на него так, будто увидела впервые.
— Ты серьёзно? — спросила тихо.
— А что здесь несерьёзного? Мы живём как соседи, говорим только о бытовых мелочах… Может, и правда лучше по-честному?
— По-честному, — повторила Лидия. — Хорошо. Тогда квартиру, которую мы купили в Киеве, делить будем тоже по-честному. Пополам.
Вот тут Виктор впервые вздрогнул. Квартира. Это ведь не просто стены. Это вся его жизнь, все их общие воспоминания.
Но Лариса оказалась «мудрой»:
— Витенька, не расстраивайся. Подумай — наконец-то ты свободен! Можешь жить как хочешь, с кем хочешь. А квартира — это просто кирпичи. Главное ведь не где жить, а с кем.
И Виктор поверил.
Более того — он принял решение, которое казалось ему самым смелым поступком в его жизни.
Он собрал вещи. Два чемодана и сумку с документами.
Лидия сидела на кухне, пила чай и спокойно смотрела в окно.
— Я ухожу, — сказал Виктор.
— Понятно, — кивнула жена, не оборачиваясь.
— Может, поговорим напоследок?
— О чём нам говорить? — повернулась Лидия, и Виктор увидел — глаза её были совершенно сухие. — Всё уже сказано. Ты сделал свой выбор.
— Я не хотел, чтобы всё так обернулось.
— Конечно, не хотел. Ты хотел, чтобы и любовница была довольна, и дома жена ужин готовила. Не вышло? Какая жалость.
И Виктор ушёл. С ощущением, что вот-вот начнётся его настоящая, новая жизнь.
Он стоял на лестничной площадке с двумя чемоданами и сумкой, как эмигрант на чужом вокзале. В кармане лежал телефон — последняя, единственная связь с новой жизнью.
Представьте: шестьдесят лет, и впервые за всю свою жизнь ты делаешь такой отчаянный поступок! Страшно? Ещё бы. Но и волнующе — словно ты снова шестнадцатилетний, впервые влюбившийся.
Набрал номер. Длинные гудки. Сердце колотилось так, будто звонил не пенсионер, а подросток.
— Лариса? Это я, Витя.
— А, привет, — голос какой-то рассеянный, будто она вовсе не его ждала. — Что стряслось?
— Я ушёл от жены. Окончательно. Вещи собрал. Я теперь свободен.
Пауза. Долгая, невыносимая пауза, от которой в животе всё перевернулось.
— То есть как это — ушёл?
— Как, как? — засмеялся Виктор нервно, — мы развелись с Лидой. Будем делить квартиру. Но это не важно! Главное — я теперь полностью твой, Ларисочка. Мы можем наконец-то…
— Стой, стой, — перебила его Лариса, и в голосе её появилось что-то острое, — Витя, ты что натворил? С чего ты вообще взял, что…
— Как с чего? — опешил Виктор, — Я же помогал тебе, мы так много разговаривали, ты же сама говорила, что…
— Боже мой, — вздохнула Лариса, и этот вздох прозвучал как самый настоящий приговор, — Витя, ты всё понял абсолютно неправильно.
Всё неправильно понял.
Эти слова ударили его, как кувалда. Виктор присел на чемодан прямо на лестнице, потому что ноги вдруг стали ватными.
— То есть как неправильно?
— А так. Я тебе очень благодарна, конечно. Ты хороший человек, ты мне очень помог. Но у нас же ничего особенного не было! Мы просто коллеги.
— Коллеги? — голос Виктора сорвался, — Коллеги?! А как же все наши разговоры? А ужины? А то, что ты говорила про жену, что она меня не ценит?
— Ну и что? — Лариса уже откровенно раздражалась, — люди разговаривают, делятся проблемами. Это же вовсе не значит, что…
— А деньги? — выдавил Виктор, — сто тысяч гривен я тебе отдал!
— Которые я у тебя не просила! — огрызнулась Лариса, — ты сам предлагал, сам настаивал! Я что, должна была отказываться? Если человек хочет помочь.
У вас бывало, что вы стоите, а земля под ногами просто рассыпается? Вот так и у Виктора. Всё, во что он верил последние месяцы, всё, ради чего разрушил свою жизнь — оказалось пустым миражом.
— Ларисочка, — попробовал он ещё раз, жалко, по-собачьи, — может, мы увидимся? Поговорим спокойно?
— Послушай, Витя, — голос стал совершенно холодным, деловым, — давай без этих драм. Ты взрослый мужчина, должен понять: если бы женщина хотела с тобой отношений, она бы сказала об этом. Прямо. А я никогда не давала тебе ни малейшего повода думать, что между нами что-то есть.
И тут она сказала то, от чего Виктор окончательно сломался:
— Да ты просто посмотри на себя в зеркало! Тебе шестьдесят лет! Ты пенсионер-охранник без копейки в кармане! И ты серьёзно думал, что я…
Она засмеялась. Не злобно — хуже. Искренне, удивительно, как смеются над чем-то совершенно абсурдным.
— Витя, ну зачем мне старый мужчина без денег? У меня своих проблем хватает. Мне нужен партнёр, который жизнь облегчит, а не усложнит.
А теперь самое интересное — Виктор вдруг осознал, что она права. Во всём.
Он сам накрутил себе роман там, где была просто вежливость, смешанная с меркантильностью. Он сам поверил, что в шестьдесят лет может начать новую жизнь с женщиной, которой он на самом деле был просто удобен.
— Кстати, — добавила Лариса уже более спокойно, — я завтра увольняюсь. Нашла работу получше. Так что больше мы не увидимся.
— Куда увольняешься?
— А тебе-то какое дело? — удивилась она.
Гудки. Короткие, абсолютно равнодушные гудки.
Виктор сидел на чемодане посреди подъезда и смотрел на телефон. Потом набрал ещё раз — абонент вне зоны доступа. Ещё раз — то же самое.
Она его заблокировала.
А дальше началось самое страшное — осознание.
Он бросил жену. Разрушил брак, длившийся тридцать лет. Потратил все семейные сбережения. Настроил против себя детей. И всё это — ради женщины, которая считала его просто удобным, старым дурачком.
Казалось бы, что может быть хуже!
Хуже оказалось то, что он вдруг вспомнил все их разговоры, все встречи — но уже совершенно другими глазами.
— Идиот, — сказал он вслух, — старый, наивный идиот.
В кармане завибрировал телефон. На секунду сердце подпрыгнуло — может, Лариса передумала?
Звонил сын Алексей.
— Пап, что у вас произошло? Мама звонила, сказала, ты ушёл из дома. Это вообще как?
— Так, — хрипло ответил Виктор, — развелись мы с мамой.
— Из-за чего?
— Из-за… из-за моей глупости, Лёш. Из-за ужасной, дурацкой глупости.
— Пап, ты сейчас где?
— На лестнице сижу. С чемоданами.
— На какой лестнице?
— Да неважно, на какой. Лёша, я такое натворил. Такое, что теперь не знаю, как мне жить дальше.
— Пап, не глупи. Приезжай к нам. Переночуешь, поговорим.
— Не могу, — Виктор посмотрел на свои чемоданы, — мне очень стыдно.
— Чего тебе стыдно? Ты же мой отец.
Отец. Да, он был отцом. И мужем был. И нормальным человеком был.
А теперь кто?
Старый дурак с двумя чемоданами, который поверил в глупую сказку и потерял абсолютно всё.
И это ещё не конец — самое страшное ждало его впереди.
Виктор вернулся домой через три дня. Три дня он провёл у сына, три дня собирался с силами.
Лидия открыла дверь, посмотрела на него — и ничего не сказала. Просто отошла в сторону, пропуская в прихожую.
— Лидочка, — начал Виктор, но голос его сорвался.
— Чемоданы неси в маленькую комнату, — сказала она ровно, — спать будешь на диване.
Вот и всё. Никаких вопросов, никаких объяснений. Лидия вела себя так, будто он уехал в командировку и просто вернулся.
Только ужинать с собой не позвала, а поставила тарелку в комнате:
— Поешь.
— Лида, мне нужно тебе кое-что рассказать.
— Не нужно, — отрезала она, — мне всё уже ясно. Твоя коллега не захотела старого дурака содержать?
Виктор сжался, словно его ударили.
— Откуда ты знаешь?
— А куда бы она делась, скажи мне? Если бы хотела с тобой жить, встретила бы с объятиями. А раз вернулся — значит, послала. И правильно сделала, кстати.
Дети приезжали по очереди — смотрели на отца с таким выражением, будто он тяжело, неизлечимо болен.
— Пап, — сказала дочь Елена, — ну как можно было так поступить? Мама тридцать лет с тобой прожила.
— Я понимаю, — кивал Виктор, — я абсолютно всё понимаю.
— Понимаешь, — фыркнул Алексей, — раньше надо было понимать.
Самое страшное — они не злились. Они просто разочаровались. В отце, в котором всю свою жизнь видели незыблемую опору.
А через месяц Лидия объявила:
— Квартиру продаём. Будем жить раздельно.
— Лида, может, попробуем…
— Что попробуем? — она даже не повернулась от плиты, — жить, как раньше? Витя, раньше уже не будет. Никогда.
И Виктор понял — она права. Доверие было разбито на мельчайшие осколки, и склеить его просто невозможно. Можно только делать вид, что эти осколки — это новая, красивая посуда.
— Я буду жить одна, — продолжала Лидия совершенно спокойно, — буду копить деньги на свою маленькую квартиру. А что останется тебе — то и твоё.
Лидия действительно начала копить. Устроилась на дополнительную работу — убирала офисы по вечерам. Приходила домой поздно, усталая, но с таким выражением лица, будто каждая заработанная гривна приближает её к свободе.
— Лидочка, — попробовал как-то Виктор, — давай хотя бы поговорим нормально. Как два человека.
— А о чём говорить? — спросила она, считая купюры, — о том, как ты сто тысяч чужой тётке отдал? О том, что дети на меня смотрят и жалеют? О том, что соседи постоянно шушукаются?
— Я же не специально.
— Знаю. Не специально. По великой любви. Это ещё хуже.
Виктор сидел на диване в своей же собственной квартире и чувствовал себя квартирантом. Нежеланным квартирантом, которого терпят исключительно из жалости.
А ещё через полгода Лидия нашла однокомнатную квартиру.
— Переезжаю в эту субботу, — сообщила она за ужином, — оставляю тебе всё — посуду, мебель, телевизор. Мне из этой жизни ничего не нужно. Продадим квартиру — купишь на свою долю однокомнатную.
— Лида.
— Всё, Витя. Достаточно. Живи как знаешь.
Виктор остался в трёхкомнатной квартире совсем один. Среди мебели, которую они когда-то вместе выбирали, среди вещей, которые напоминали о том времени, когда они были семьёй.
Теперь он каждый день ходил на работу, возвращался в пустую квартиру и понимал: вот она, реальная цена его мечты о новой жизни.
Он получил то, о чём так страстно просил. Свободу.
Только никому она, оказалось, не нужна. Даже ему самому.
