Марина увидела приглашение — плотный конверт с золотым тиснением: «Вера и Андрей приглашают вас разделить радость…» В списке гостей её имени не было.
— Ты знала? — спросила она у матери.
Евгения Петровна отвела взгляд.
— О чем, доченька?
— О свадьбе Веры. И о том, что меня не пригласили.
Мать опустилась на стул.
— Не вмешивайся, Марина. Пожалуйста. У вас с сестрой свои счеты. Я уже пять лет между двух огней.
Пять лет. Если точнее, четыре года и семь месяцев с того ноябрьского вечера, когда Вера перестала отвечать на звонки. Это был день рождения их отца. Вера сослалась на простуду. А на следующий день заблокировала Марину во всех соцсетях.
— Да что я такого сделала? — спросила Марина.
— Ты знаешь, что она тебе не верит, — ответила мать. — А я не судья между вами.
Изначально Марина не собиралась идти на свадьбу. Три года назад она бы заявилась без приглашения, устроила сцену. Такой она была раньше — импульсивной. Но годы одиночества и терапии изменили её.
Всё изменилось за два дня до церемонии, когда она встретила Катю, бывшую однокурсницу Веры.
— А, ты тоже будешь на свадьбе? — спросила Катя. — Вера говорила, не хочет тебя видеть после той истории с Виктором.
— С каким ещё Виктором?
— С её бывшим. После которого она чуть в депрессию не впала, — Катя поморщилась. — Он сказал, что ты показала ему её личный дневник, и они расстались.
Вечером Марина разглядывала фотографии сестры в соцсетях. Вера улыбалась с букетом полевых цветов. Обнимала высокого мужчину с бородой — видимо, Андрея. Позировала с бокалом на фоне моря. Счастливая. И абсолютно чужая.
Марина открыла свой ежедневник. На последней странице был наклеен стикер с детским рисунком: две девочки держатся за руки. Вера нарисовала его, когда ей было шесть, а Марине — восемь. «Сёстры навсегда».
Виктор. Дневник. Предательство.
Фрагменты головоломки начали складываться, но картинка не имела смысла. Марина никогда не читала дневников сестры. Она даже не знала, что Вера их ведёт. И уж точно не знала никакого Виктора. В тот период они жили в разных городах — Марина работала в Москве, а Вера училась в Воронеже. Как она могла показать кому-то дневник, если не имела к нему доступа?
Если сейчас не разорвать этот круг молчания — он никогда не разорвётся.
Свадьба проходила в старинной усадьбе. Белые шатры на лужайке, оркестр, играющий Вивальди. Вера всегда любила красивые жесты.
Марина приехала к началу фуршета. На ней было тёмно-синее платье. В руках — коробочка с серебряным кулоном в форме половинки сердца. Вторая половинка двадцать лет назад досталась Вере — подарок от бабушки.
Она не планировала устраивать сцен. Собиралась поговорить с сестрой, прояснить недоразумение и, возможно, начать восстанавливать мосты.
— Простите, вас нет в списке, — сказала девушка-координатор у входа.
— Я сестра невесты, — ответила Марина. — Марина Светлова.
— Минуточку, — координатор отошла.
Вскоре появился высокий мужчина с бородой. Тот самый с фотографий. Андрей.
— Привет, — сказал он, протягивая руку. — Я Андрей. Жених.
— Марина. Сестра невесты. Хотя вы уже знаете.
— Знаю, — он кивнул. В его взгляде не было враждебности, только интерес. — Вера говорила о вас.
— Полагаю, не самые лестные вещи.
— Любые отношения можно восстановить, если есть желание, — заметил он. — Не мне вас учить… Вы психолог, верно? Вера упоминала.
Значит, сестра всё-таки следила за её жизнью, знала о смене профессии.
— Спасибо, что не выставили меня за ворота.
— Это не мой стиль, — он улыбнулся. — И потом, семья есть семья. Какие бы обиды ни были.
Он проводил её к одному из столиков. Не в центре событий, но и не на отшибе.
— Вера в домике для невесты, — сказал он, указывая на флигель в глубине сада. — Поговорите с ней, если хотите. Только… без лишних эмоций. Сегодня важный день.
Марина поднялась по ступенькам флигеля. Постучала.
— Войдите, — раздался голос сестры.
Вера сидела перед зеркалом. Стилист закреплял фату в её волосах. Увидев Марину, она вздрогнула. Затем повернулась.
— Ты, — сказала она.
— Я встретила Катю, — начала Марина. — Она упомянула какого-то Виктора и дневник. Вера, я никогда не трогала твой дневник. Я даже не знала о его существовании. И уж точно не встречалась ни с каким Виктором.
Вера сделала знак стилисту, и тот вышел. Сёстры остались одни.
— Он показал мне страницы, — произнесла Вера. — С твоими комментариями на полях. Моими мыслями, выставленными на посмешище.
— Какими комментариями? Вера, я клянусь — я никогда не видела твой дневник!
— Хватит врать! — Вера встала. — Я знаю твой почерк! Я видела эти страницы собственными глазами!
— Тогда покажи их мне, — сказала Марина. — Покажи эти страницы, и я докажу, что это не мой почерк.
В глазах Веры мелькнуло сомнение.
— У меня их нет. Виктор… забрал их с собой, когда мы расстались.
— Не странно ли, что человек, который якобы так оскорбился твоими записями, забрал их с собой? Не странно ли, что он пришёл к тебе с этими страницами, а не просто разорвал отношения?
Вера молчала, но Марина видела, как в её глазах борются чувства.
— Послушай, — продолжила Марина. — Я не знаю, что за игру он вёл. Может, хотел расстаться, но не знал как. Может, нашёл кого-то другого. Но я никогда не предала бы тебя так.
— Я видела твой почерк, — повторила Вера, но уже не так уверенно.
— Вера, в тот период я жила в Москве. Мы виделись только на каникулах. Как я могла получить доступ к твоему дневнику?
Вера отвернулась к окну.
— Соня, — произнесла она. — Она приезжала к тебе в декабре. Могла взять его с собой.
Соня. Их двоюродная сестра. Неуравновешенная, вечно влюблённая не в тех парней.
— Соня не привозила мне никаких дневников, — ответила Марина. — И я бы не стала читать твои личные записи, даже если бы она предложила.
За окном виднелась праздничная суета — гости занимали места, официанты разносили шампанское, музыканты настраивали инструменты.
— Пять лет, — сказала Марина. — Пять лет ты верила в мою подлость, не дав мне шанса объясниться.
Вера повернулась:
— А что я должна была думать? Эти комментарии… они были такими злыми, такими… личными. Словно ты годами копила ядовитые мысли обо мне.
В её глазах блеснули слёзы. Марина почувствовала глубокую печаль от того, насколько хрупкими оказались их родственные узы.
— Знаешь, что самое горькое? Что ты поверила каким-то записям, но не поверила мне. Своей сестре.
Вера опустила голову. Она стала похожа на маленькую девочку, которую Марина когда-то защищала от дворовых хулиганов.
— Ты всегда была сильнее, — сказала Вера. — Увереннее. У тебя всё получалось легко, а я… я всегда была на втором месте. Родители считали тебя умнее. Учителя ставили в пример. Когда Виктор показал мне эти страницы… это просто подтвердило то, чего я всегда боялась. Что в глубине души ты презираешь меня.
— Ты серьёзно? Я всегда восхищалась тобой! Твоим чувством стиля, твоим умением находить общий язык с людьми. Помнишь, как я врезала Петрову в восьмом классе, когда он назвал тебя «серой мышью»? Вера, ты была для меня всем. А потом ты просто… исчезла из моей жизни. Без объяснений.
В дверь постучали. Заглянула мать:
— Девочки, церемония через десять минут. Что происходит?
Они переглянулись. Марина поняла — она не получит немедленного прощения. Пять лет недоверия не исчезнут за пять минут разговора. Но, возможно, они сделали первый шаг.
— Всё в порядке, мама, — сказала она. — Мы просто… наверстываем упущенное.
Мать переводила взгляд с одной дочери на другую:
— Вы помирились?
— Не совсем, — ответила Вера, вытирая глаза. — Но… мы работаем над этим.
Церемония была красивой. Марина сидела в заднем ряду, наблюдая, как её сестра идёт к алтарю под руку с отцом.
После церемонии к ней подошёл отец.
— Я рад, что ты пришла, — сказал он, обнимая её. — Нам с мамой было тяжело эти годы. Разрываться между вами.
— Знаю, пап. Прости.
— Не мне тебя прощать, — он покачал головой. — Но я хочу, чтобы ты знала: Виктор звонил Вере месяц назад.
— Зачем?
— Просил прощения. Сказал, что солгал о тебе, потому что встретил другую девушку, а не знал, как порвать с Верой. Она не поверила ему тогда… но, видимо, твоё появление заставило её задуматься.
Марина почувствовала гнев. Пять лет, украденных глупой ложью ревнивого мальчишки.
— Почему она не позвонила мне после его признания?
— Гордость, — ответил отец. — Или стыд. Или страх, что ты не простишь. Люди сложные, дочка. Даже самые близкие могут не понимать друг друга.
Во время банкета Вера несколько раз бросала на неё взгляды. Не злые, не обиженные — задумчивые, ищущие. Словно пыталась заново узнать потерянную сестру.
Когда настало время для танцев, Марина решила уйти. Она сделала то, зачем пришла — прояснила недоразумение. Остальное требовало времени.
Она вышла в сад, чтобы заказать такси, когда услышала голос сестры:
— Уходишь?
Вера стояла в нескольких шагах, с бокалом шампанского. В свете фонарей её свадебное платье мерцало.
— Да. Думаю, на сегодня достаточно потрясений.
— Я не верила Виктору, когда он позвонил в прошлом месяце, — сказала Вера. — Думала, он просто пытается очистить совесть. Но сегодня… когда ты появилась здесь… что-то щёлкнуло. Я поняла, что ты никогда не сделала бы мне больно намеренно.
Она сделала паузу:
— Я не говорю, что мы сразу станем лучшими подругами. Слишком много времени прошло. Но… может, начнём сначала? Медленно.
— Я бы этого хотела.
Вера кивнула:
— Мы с Андреем будем в Италии две недели. Но когда вернусь… может, выпьем кофе? Просто поговорим. Как взрослые люди.
— Как сёстры, — ответила Марина.
Они не обнялись. Не было слёз примирения или клятв в вечной дружбе. Просто две женщины, связанные кровью и историей, которые решили дать друг другу ещё один шанс.
Когда такси увозило Марину, она открыла папку с фотографиями. На одной из них — две девочки с одинаковыми кулонами в виде половинок сердца. Улыбающиеся. Беззаботные.
Марина отправила эту фотографию Вере с коротким сообщением: «У меня до сих пор хранится моя половинка».
Ответ пришёл, когда она уже подъезжала к дому: «У меня тоже».
Это не было концом истории. Скорее, началом новой главы — непростой, требующей терпения и прощения. Но впервые за пять лет Марина почувствовала надежду.
