Людмила протерла очки салфеткой и снова уставилась в календарь. Двадцать третье мая — ровно сорок лет назад они с мамой переехали в эту квартиру.
Старенькую двушку на третьем этаже она помнила до мельчайших деталей.
Каждая трещинка на потолке, скрип половицы у окна, даже запах подъезда — всё родное, своё.
— Люд, ты меня слушаешь вообще? — голос Виктора вернул её в реальность.
— А? Да-да, Вить, слушаю.
— Так вот, я говорю — надо твою квартиру продавать. Деньги нужны!
Людмила отложила тряпку и села напротив мужа.
— Вить, мы же уже обсуждали. Это мамина квартира…
— Сорок лет прошло! — Виктор стукнул ладонью по столу. — А мы платим коммуналку за пустые стены! Ты там раз в месяц пыль протрешь и всё!
— Я там душой отдыхаю, — тихо сказала Людмила.
— Душой она отдыхает! — передразнил Виктор. — А деньги на лекарства где брать? На ремонт? Пенсии наши видела?
Людмила вздохнула. Этот разговор повторялся уже третий месяц. С тех пор, как Виктор узнал от соседки, что цены на квартиры в их районе резко подскочили.
— Обещаю подумать, — сказала она и ушла на кухню.
Звонок телефона прервал тяжелое молчание.
— Мам, привет! — голос Марины звучал бодро и весело.
— Мариш, здравствуй, солнышко!
— Как вы там? Папа рядом?
— Да сидит, хмурится.
Людмила покосилась на мужа. Тот делал вид, что увлечен газетой, но явно прислушивался.
— Что случилось? — тут же спросила Марина.
— Да всё то же. Папа хочет, чтоб я бабушкину квартиру продала.
— И что думаешь?
— Не знаю, Мариш. Не могу решиться.
— Мам, это твоя квартира. Только ты решаешь.
Виктор громко фыркнул и отложил газету.
— Дай мне трубку!
Людмила покачала головой, но Виктор уже выхватил телефон.
— Марин, ты взрослый человек. Объясни матери, что нельзя деньги выбрасывать! У нас крыша течет, мне операцию на колене делать надо!
Людмила не слышала, что отвечала дочь, но лицо Виктора постепенно краснело.
— Ладно, сами разберемся! — он сунул трубку обратно жене и ушел в спальню.
— Мариш, извини…
— Мам, ты как? Может, приехать?
— Нет-нет, что ты! У вас там работа, дети. Справлюсь.
После разговора Людмила долго сидела на кухне. За окном шумела весна — цвела сирень, дети гоняли мяч во дворе. Такая же сирень росла под окнами маминой квартиры.
На следующий день Людмила поехала туда. Открыла дверь, вдохнула родной запах. Погладила старые обои, включила свет в маленькой кухне. Здесь мама учила её печь пироги, здесь они с подружками готовились к выпускным экзаменам, сюда она привела показать Виктора — тогда еще молодого, улыбчивого.
— Люд, ты?
В дверях стояла Тамара Сергеевна, соседка.
— Здрасьте, Тамар Сергевна! Зайдете?
— Да на минутку. Чай гонять некогда, к врачу записалась.
Они прошли на кухню.
— Ой, Люд, ты чего такая кислая? Что случилось?
Людмила рассказала о требованиях мужа.
— И что думаешь делать?
— Не знаю, Тамар Сергевна. Сердцем чую — нельзя продавать. А Витя давит и давит.
— Ты, Людочка, помни — квартира твоя. Мужики, они что? Сегодня одно, завтра другое. А стены родные — они навсегда.
Дома Виктор ждал её с новостями. Он сидел за столом с калькулятором и блокнотом, полным цифр.
— Ты где была? — спросил он вместо приветствия.
— Сам знаешь где, — Людмила разулась и прошла на кухню.
— Я тут всё посчитал, — Виктор поднял блокнот. — Если продадим, хватит и на ремонт, и на лечение, и еще останется!
Людмила молча достала из холодильника кастрюлю с супом.
— Ты меня слышишь? Три миллиона, Люд! Три!
— Слышу, не глухая.
— И? Что решила?
Людмила повернулась к мужу:
— Вить, дай мне время, ладно? Это не просто стены, это…
— Да что ты заладила! — Виктор стукнул кулаком по столу. — Какие стены? Это деньги, Люд! Деньги, которые нам нужны!
— Мне тоже нужно много что! — вдруг повысила голос Людмила. — Но я не требую от тебя продать гараж с машиной!
— Ты что, сравнила! Машина нам нужна, а твоя квартира пустует!
— Мне она тоже нужна! Как воздух нужна!
Виктор покачал головой:
— Упрямая ты, Людмила Петровна. Всю жизнь такая.
Вечером позвонила Марина.
— Мам, как дела? Папа успокоился?
— Куда там. Только хуже стало. Цифры считает, планы строит.
— А ты?
— А что я… Не знаю, Мариш. Иногда думаю — может, правда продать? Деньги нам бы не помешали.
— Мам, не поддавайся. Это твоё, понимаешь? Папа давит, потому что привык всё решать.
Людмила вздохнула:
— Тяжело мне с ним спорить, Мариш. Всю жизнь уступала.
— Знаю, мам. Потому и говорю — держись.
На следующей неделе Виктор принес домой газету с объявлениями.
— Смотри, Люд! Вот такую же двушку продали за три с половиной! Представляешь?
Людмила промолчала. Виктор продолжил:
— Я уже с риелтором поговорил. Говорит, за твою и четыре можно выручить!
— Ты что сделал? — Людмила замерла с чашкой в руках.
— Проконсультировался. Что такого?
— Без меня? За моей спиной?
— Да что ты кипятишься! Я же не продал ничего!
Людмила поставила чашку и ушла в комнату. Виктор пошел за ней:
— Люд, ну хватит дуться! Давай по-взрослому поговорим.
— По-взрослому? — она повернулась к нему. — Хорошо. Вот тебе по-взрослому: это моя квартира. И только я решу, что с ней делать.
— Мы семья, Люд! Семья! У нас всё общее!
— Тогда почему решаешь только ты?
Виктор развел руками:
— Потому что ты не можешь! Вечно сомневаешься!
Вечером Людмила поехала к подруге Галине. Та выслушала и покачала головой:
— Знаешь, Люд, я после развода поняла: нельзя мужикам всё отдавать. Они наглеют.
— Мы сорок лет вместе, какой развод…
— Я не про развод. Я про то, что иногда надо показать характер. А то сидишь, как мышка.
— Не умею я, Галь.
— Придется научиться. Иначе и квартиру продашь, и счастья не будет.
Дома Людмилу ждал еще один сюрприз. Виктор сидел в кресле с довольным видом.
— Люд, а я покупателя нашел! Серьезный мужик, завтра хочет посмотреть квартиру.
— Что?! — Людмила почувствовала, как у нее задрожали руки. — Ты… ты…
— Что я? Помогаю тебе решиться! Ты же сама говорила, что думаешь о продаже.
— Я сказала, что подумаю! Подумаю, Витя!
— Вот и подумай до завтра.
Людмила не спала всю ночь. В голове крутились мысли. Смотрела на спящего мужа и не узнавала его. Утром встала раньше обычного. Молча приготовила завтрак. Виктор вошел на кухню.
— Доброе утро! Как спалось?
— Никак, — отрезала Людмила.
— Ну хватит дуться. В два часа едем смотреть квартиру.
Людмила повернулась к мужу:
— Я никуда не поеду.
— Как это не поедешь? — Виктор нахмурился. — Мы же договорились!
— Ничего мы не договаривались. Это ты всё решил. Один.
— Люд, ну что ты начинаешь…
— Я не начинаю, я заканчиваю. Ключи не дам. На просмотр не поеду.
Виктор грохнул кружкой о стол:
— Да что с тобой такое?! Деньги под ногами валяются, а ты фокусы устраиваешь!
— Это не фокусы, Вить. Это моя жизнь. Моя память. Мое решение.
— Ах так?! — Виктор вскочил. — Тогда вот что: или продаешь квартиру, или будем жить отдельно!
Людмила замерла. Сердце колотилось как бешеное. Но вместо страха она вдруг почувствовала… облегчение?
— Хорошо, — тихо сказала она.
— Что хорошо?
— Я продам квартиру.
Виктор просиял:
— Вот и умница! Я знал, что ты…
— Но за эти деньги сниму себе жилье и поживу одна.
Виктор открыл рот, но не произнес ни звука.
— Ты… ты это серьезно?
— Абсолютно, — Людмила сама удивилась спокойствию своего голоса. — Ты прав, нам нужны деньги. Но и мне нужно время для себя. Без криков, без давления, без постоянных споров.
— Люда, ты что… уходишь от меня?
В его голосе прозвучало то, чего Людмила не слышала уже много лет — растерянность и страх.
— Не ухожу. Просто хочу пожить отдельно. Подумать. Решить, чего я хочу на самом деле.
Виктор тяжело опустился на стул:
— Но… мы же всегда были вместе.
— Да. Только решал всегда ты. А теперь буду решать я.
Она вышла из кухни, оставив мужа в полной растерянности. Дрожащими руками набрала номер дочери.
— Мариш, это я. Ты можешь приехать?
— Мам, что случилось? — в голосе дочери зазвучала тревога.
— Я, кажется, взбунтовалась.
— В смысле?
— Папа поставил ультиматум: или продаю квартиру, или живем отдельно.
— И?
— И я согласилась продать… но жить отдельно.
На том конце провода воцарилась тишина.
— Мариш, ты здесь?
— Да-да, мам. Просто… не ожидала от тебя такого. Ты как?
— Странно. Страшно. И… свободно?
Марина тихо засмеялась:
— Мам, я тобой горжусь. Приеду завтра первым поездом.
Вечером Виктор был непривычно тихим. Он пытался заговорить несколько раз, но каждый раз замолкал на полуслове. Наконец спросил:
— И куда ты поедешь?
— Пока не знаю. Может, сниму квартиру рядом с Мариной.
Виктор побледнел:
— В другой город?
— Почему нет? Дети там, внуки.
— А я?
Людмила посмотрела на мужа. Он вдруг показался ей старым и беспомощным.
— А ты останешься здесь. С деньгами от продажи моей квартиры.
— Люд, я не хотел…
— Хотел, Вить. Именно этого ты и хотел.
В дверь позвонили. На пороге стояла Галина с тортом.
— Привет! Решила заглянуть, узнать, как дела.
— Заходи, — Людмила обняла подругу.
— О, а что у вас тут за траур? — Галина оглядела притихшего Виктора.
— Да вот, решаем семейные вопросы, — ответила Людмила.
— И как успехи?
Людмила улыбнулась:
— Знаешь, Галь, впервые за много лет такое… Я действительно решаю.
Утром Людмила собрала небольшую сумку и поехала в мамину квартиру. Решила пожить там несколько дней. Подумать, собраться с мыслями. Марина должна была приехать к обеду.
Виктор не пытался ее остановить. Он стоял в дверях спальни и смотрел, как жена складывает вещи.
— Может, не надо? — только и спросил он.
— Надо, Вить. Нам обоим надо.
В старой квартире было тихо. Людмила открыла окна, впустила свежий воздух. Села в старое кресло и как будто успокоилась.
Звонок в дверь. Она вздрогнула и пошла открывать. На пороге стоял Виктор с огромным букетом сирени.
— Можно войти?
Людмила молча отступила. Виктор прошел в комнату, огляделся.
— Давно тут не был… Совсем не изменилось ничего.
— Зачем пришел, Вить?
Он протянул ей цветы:
— Поговорить. Извиниться.
Людмила взяла букет, вдохнула аромат сирени.
— Слушаю.
— Люд, я… — Виктор запнулся. — Я испугался.
— Чего?
— Что ты правда уйдешь. Что останусь один. Что потеряю тебя из-за этой дурацкой квартиры.
Он сел на диван, опустил голову:
— Знаешь, я всю ночь не спал. Думал. И понял, что веду себя как последний дурак.
— И что ты понял еще? — Людмила поставила цветы в вазу.
— Что не слушал тебя. Не слышал. Считал, что лучше знаю, что нам нужно.
— А что нам нужно, Вить?
— Не деньги, это точно, — он поднял глаза. — Нам нужно уважение. Друг к другу. К желаниям, к чувствам.
В дверь снова позвонили. Марина стояла на пороге с чемоданом.
— Мам! — она обняла Людмилу, потом увидела отца. — О, и папа здесь.
— Приехал извиняться, — сказала Людмила.
— И как, получается? — Марина скептически посмотрела на отца.
— Пытаюсь, — вздохнул Виктор.
Они пили чай на кухне втроем. Марина рассказывала про детей, про работу. Потом вдруг спросила:
— Так что вы решили с квартирой?
Виктор посмотрел на Людмилу:
— Ничего не решили. Это мамина квартира, ей и решать.
Людмила удивленно подняла брови:
— Серьезно?
— Абсолютно, — кивнул Виктор. — Я был неправ. Давил, требовал. Прости меня, Люд.
— А как же деньги? Ремонт? Лечение? — спросила она.
— Справимся. Пенсия есть, подработаю еще. Не в деньгах счастье.
Марина с удивлением смотрела на отца:
— Пап, ты заболел?
— Да, — усмехнулся Виктор. — Страхом. Когда твоя мать сказала, что уедет жить отдельно, я понял, что могу ее потерять. И это напугало меня до смерти.
Вечером, когда Марина ушла погулять по старому району, Виктор взял Людмилу за руку:
— Ты вернешься домой?
— Не знаю, Вить. Мне нужно время.
— Сколько?
— Не знаю. Неделя, месяц… Хочу пожить здесь, подумать.
Виктор кивнул:
— Я понимаю. Буду ждать.
— Правда?
— Правда. И навещать буду, если позволишь.
Прошло три месяца.
Людмила так и не продала квартиру. Она жила то там, то с Виктором. Он больше не заговаривал о продаже. Вместо этого помог сделать в старой квартире небольшой ремонт.
— А я ведь понял, почему ты так держишься за эту квартиру.
Сказал он как-то.
— И почему же?
— Это твое пространство. Твоя территория. Где ты можешь быть собой, без оглядки на других.
Людмила улыбнулась:
— Да, наверное, так.
— А я хотел это отнять.
— Но не отнял.
Виктор обнял ее:
— И не отниму. Обещаю.
Они теперь чаще разговаривали — по-настоящему, слушая друг друга. Виктор стал мягче, внимательнее. Перестал решать за двоих.
А Людмила… Людмила расцвела. Она стала увереннее, спокойнее. Записалась на курсы рисования, о которых мечтала много лет. По выходным встречалась с подругами.
— Мам, ты так изменилась, — сказала Марина во время очередного приезда. — Помолодела лет на десять!
— Это потому что научилась говорить «нет», — улыбнулась Людмила. — И поняла, что имею право на свое мнение, свои желания.
— А папа?
— А папа понял, что так даже лучше. Когда я счастлива, и ему хорошо.
Виктор вошел с пакетами из магазина:
— О чем шепчетесь?
— О том, какой ты молодец, — подмигнула дочери Людмила.
— Это я-то? — удивился Виктор.
— Ты, — Людмила поцеловала мужа в щеку. — Потому что научился слушать.
— Пришлось, — усмехнулся он. — Иначе бы остался один.
— А теперь?
— А теперь я понял, что твое счастье важнее моей правоты.
И это была самая важная истина, которую они оба усвоили за эти месяцы.
