— Я же говорила: из этого ничего не выйдет. Напрасно старались, — криво усмехнулась женщина в приютской приемной. — У меня, знаете ли, опыт. А вы — просто доверчивая барышня, вроде взрослая, а всё в чудеса верите. Чудес не бывает. Это сказки!
— Почему же? — спокойно улыбнулась Марина. — Сейчас при вас случится одно маленькое чудо.
— Шути-те?
— Нисколько. Держите, — Марина протянула паспорт. — Вам, как человеку «с опытом», объяснять не надо, что это значит.
Этот день ничем особенным не обещал быть. Марина накануне торжественно поклялась себе: «Выходной — сплю до обеда! Лапушка только порадуется». Но ранним утром, выключив ненужный будильник и машинально глянув в окно, она поняла: отсидеться дома при такой небесной синеве — преступление против весны.
Кофе, быстрые объятия с кошкой Лапушкой — и она уже застёгивает ремешок новенького фотоаппарата. План прост: сначала парк Шевченко, потом — центр Одессы, а там, глядишь, дойдёт и до набережной.
В парке белка без стеснения выпросила «на семечки» и с умным видом позировала. В центре гуляла народная угрюмость — снимала людей, а на карточках получались сплошные нахмуренные брови. «Эй, люди, солнце же!» — подумала Марина, чтобы самой не заразиться общей суровостью, и свернула в сторону морского ветра — к Приморской набережной.
Не дошла. На столбе — лист А4 с крупной строкой: «ПРИХОДИ НА МЕНЯ ПОСМОТРЕТЬ», а ниже — взгляд детёныша с мягкими усами и смешным розовым носом. Котёнок. И адрес: «Одесский городской приют. Сегодня — день открытых дверей».
Марина фыркнула от неожиданной нежности, достала телефон, вбила адрес в карты и повернула к тёплым хвостам.
В приюте было людно, но не тесно: подростки с мамами, пожилые пары, молодые ребята, детишки с глазами-блюдцами. Кто-то снимал животных на камеру, кто-то просто стоял, молча слушая собачье дыхание и кошачье мурчание.
Марина настроила объектив и пошла на «охоту за улыбками». Да-да, она была уверена: здесь умеют улыбаться не только люди.
— Здравствуйте! — к ней подошла сотрудница приюта в жилетке волонтёра. — Снимать — можно. А вы — просто посмотреть пришли или присматриваете друга?
— Здравствуйте. Дома у меня уже есть барышня-кошечка, — Марина кивнула, — так что я, скорее, посмотреть, поснимать, познакомиться. Если не возражаете.
— Не возражаю. Есть десять-пятнадцать минут — проведу вам мини-экскурсию, расскажу, кто откуда.
— С удовольствием.
Полчаса они шли вдоль рядов, и из уст сотрудницы сыпались истории — грустные, светлые, удивительные. Марина нажимала на спуск и ловила моменты.
— Эти двое — мы их зовём «неразлучники», — улыбнулась провожатая, указывая на пару собак, прижавшихся друг к другу. — Всегда вместе. На промзоне жили, добрые работяги кормили. Пока однажды одну не затянуло в глубокую яму… Еле вытащили. После этого директор позвонил в отлов — мол, риск большой, спасите, пристройте.
— Вот ведь… — Марина качнула головой.
Дошли до последнего вольера. Пусто. Ни встревоженного лайка, ни обиженного «мя». Марина вопросительно глянула на сопровождающую.
— Смотрите вон туда, в угол, — женщина вздохнула и открыла дверцу.
В самом дальнем углу, отвернувшись, сидел крошечный комочек. Спина — натянутая струной, хвост поджарен. Он всё слышал — но даже ухом не вёл.
— Что с ним? — спросила Марина тише обычного. — Не хочет видеть людей?
— Не хочет. С первых дней такой: ушёл в себя и не выходит. Мало того что «особенный», так ещё и не контактный. Мы между собой шепотом зовём его безнадёжным.
— Почему «безнадёжным»? — нахмурилась Марина. — Он же живой, у него сердце бьётся.
— Девушка, — женщина развела руками, — кто возьмёт такого? Проще один раз увидеть.
Она бережно подняла котёнка на руки и повернула его лицом. Марина поняла сразу. Он был невероятно хорош — мягкие полоски, бархатные уши… и один-единственный глаз. Второго не было.
— Маленький… — выдохнула Марина.
— Вот. Поэтому — «никто не возьмёт»: это не я придумала, это статистика. Он, похоже, и сам знает, что рассчитывать не на что, — не тянется ни к людям, ни к соседям.
— Не спешите крест ставить, — тихо возразила Марина. — Уверена, и «особенным» нужен дом. Я попробую помочь.
— Пробуйте, — пожала плечами женщина. — Только по-честному: девяносто девять из ста «проблемных» остаются здесь. Увы.
Марина вновь подняла камеру — ловить его лучший ракурс было непросто, он упрямо поворачивался спиной. Но пара удачных кадров всё же случилась. После Марина аккуратно прижала малыша к груди и еле слышно сказала:
— Держись, морячок. Мы с тобой справимся. Я помогу найти тебе людей. Ты такой же, как все. Значит, тоже достоин быть любимым.
Две недели Марина жила в режиме SMM-волонтёра: форумы, группы в соцсетях, доски объявлений. Под каждую фотографию — одна и та же фраза с листка на столбе: «Приходи на меня посмотреть».
Лайки шуршали, комментарии тёплились. А в личке — тишина. Или привычное: «Мы подумаем».
Марина разговаривала с Лапушкой на кухне, наливая себе чай:
— Ну неужели никто не захочет? Он же чудо.
Кошка глядела серьёзно, почти по-человечески. И будто говорила: «Люди и здоровых берут не всегда. А тут — один глаз. Шансы малы, хозяйка…»
Пошла вторая неделя — Марина подключила знакомых. Звонила, просила: «Схожите, посмотрите. Вдруг сердце дрогнет». Сердца у всех были заняты.
— Люд… то есть, Марин, — позвонила коллега Лариса, — сходили мы всей семьёй. Видели твоего героя. Котёнок славный, да, но какой-то закрытый.
— Привыкнет, — уверенно ответила Марина. — Так вы забираете?
— В смысле?..
— Ты же сказала — славный. Значит, хочешь?
— Марин, ну ты чудная… Зачем мне «такой»? Мы другого взяли — нормального, с двумя глазами. Сын в восторге!
Трубка щёлкнула, а внутри стало холодно. Наверное, нет ничего больнее, чем быть — и никому не быть нужным.
…И вот сегодня Марина снова стояла у стойки приюта. Та самая сотрудница с первой встречи, сложив руки на груди, уже приготовила «я же говорила».
— Я же говорила, — начала она, не улыбаясь. — Пустое это. Вы — молодая, наивная. Чудес…
— Прямо сейчас, — мягко перебила Марина, — вы одно увидите.
Она положила на стол паспорт.
— Не поняла, — моргнула женщина.
— Я оформляю усыновление. Этого самого — одноглазого. Сейчас заполню анкету, подпишу договор ответственного содержания.
— Вы через неделю вернётесь. Так всегда бывает. Зачем вам это?
«Потому что если не я — то кто?» — подумала Марина. А вслух сказала:
— Затем, что любовь — не только к «идеальным». У меня есть опыт, сетки на окнах стоят, квартира просторная, корм куплю, клинику найду. У вас возражения?
Женщина вздохнула, подтолкнула ей бланки.
В тот же вечер Капитан — так Марина назвала малыша вместо приютского «Пират» — официально сменил статус «бездомный» на «домашний». По дороге домой Марина, конечно, переживала: как примет новенького Лапушка? Но стоило открыть переноску, как хозяйка дома подошла, вдохнула запах, коснулась носом лба котёнка — и спокойно устроилась рядом, будто говорила: «Свои? Свои».
Капитан — то ли от усталости, то ли от счастья — заснул почти сразу, уткнувшись мордочкой в мягкий бортик лежанки. Марина присела на пол рядом и шёпотом спросила:
— Как думаешь, Лапушка, ему у нас понравится? Очень хочется, чтобы он был счастлив.
Кошка потерлась о ноги, коротко «мрр», оглянулась на спящего малыша — и замолчала, чтобы не разбудить.
«Значит, понравится… — Марина улыбнулась, ощутив, как из груди уходит напряжение. — Значит, всё будет хорошо. Вернее, по-кошачьи — замурчательно».
Прошли дни. Капитан научился ловить солнечных зайчиков одним глазом так метко, что будто видел обоими. Открыл Марине секрет: у любви тоже есть «второй глаз» — тот, что внутри. Он смотрит туда, где людям почему-то бывает страшно — и всё равно выбирает.
А вы верите в такие «несовершенные» чудеса? Был ли у вас момент, когда вы сознательно выбрали того, кто «не как все» — и не пожалели? Расскажете? 🐾💙
