— Дожили! Собственную мать называют приживалкой и бросают на произвол судьбы! А я ведь вам жизнь дала, растила, ночей не спала!
— Мам, я всё понимаю, конечно, но не такую же сумму?! — хрипло сказала Светлана, едва прокашлявшись после того, как мать озвучила свои финансовые требования.
— А вы как хотели? Жизнь сейчас — штука дорогая. А вы уже взрослые, самостоятельные люди. Пришло время и о матери позаботиться! — настаивала Татьяна.
— Если тебя послушать, то «позаботиться» — это снять с себя последнюю рубашку и отдать тебе! Мам, ты вообще в курсе, что я в детском саду работаю? — не выдержала Светлана. — Моя зарплата меньше твоих «запросов» за материнство! У нас у обоих ипотека, дети… И потом, разве мы тебе не помогаем? Мы же приезжаем, продукты привозим, лекарства покупаем…
— Это всё мелочи, — прервала Татьяна. — Я не об этом. Я тридцать лет своей жизни посвятила вам! Отказалась от работы, карьеры, вообще от всего. Теперь хочу пожить в комфорте.
Светлана возмущённо подняла брови и посмотрела на брата. Тот сидел, не выражая никаких эмоций, и нервно стучал пальцами по столу.
Пару минут назад Татьяна заявила, что раз уж их отца больше нет и обеспечивать её некому, то теперь эту обязанность должны взять на себя дети. Со Светланы она требовала 10 000 гривен ежемесячно, а с Дениса, сына, целых 15 000 гривен. Мол, он же мужчина, должен вкладывать больше, «это естественно».
Проблема в том, что все они жили в небольшом украинском городке, и запрашиваемая матерью сумма была совершенно неподъёмной. Особенно учитывая их собственные обстоятельства.
— Давайте не будем ругаться, — сказал Денис и устало выдохнул. — Нам всем нужно хорошенько всё обдумать.
Светлана раздражённо фыркнула, но в итоге всё же кивнула. Больше ради сохранения мира, чем из солидарности. Ей-то размышлять было не над чем.
Она вспомнила, как всё происходило в детстве.
Их семья строилась по принципу «мужчина работает, женщина красивая». Татьяна ни дня в своей жизни не работала официально. Она вышла замуж в восемнадцать лет, а уже через два года занималась первенцем. Потом родилась Светлана, и мать прочно «осела» дома.
Всю жизнь Татьяна говорила, что она ведёт хозяйство, но хозяйство это было более чем скромным. Никаких домашних животных, огорода или заготовок. Нет, только плита и холодильник.
Каких-то невероятных кулинарных шедевров ни Светлана, ни Денис никогда не видели. Если готовился суп, то сразу огромная кастрюля минимум на три дня. Если мать жарила котлеты, то с большим запасом, чтобы потом только разогревать. Даже крупы Татьяна варила заранее. Нередко продукты портились, и виноватыми в этом почему-то всегда оказывались дети.
— Тоже мне, баре. Ишь ты, кашу они не хотят! — жаловалась мать. — Я им наготовила, а теперь приходится выбрасывать.
Впрочем, это ворчание Светлана и Денис в какой-то момент просто перестали замечать, воспринимая как фон.
Домашние обязанности были строго распределены. Светлана мыла посуду и следила за чистотой в ванной, Денис пылесосил и выносил мусор. Мать утверждала, что это всё для приучения к порядку, но дочери уже тогда казалось, что Татьяне просто не хотелось заниматься этим самой. Генеральную уборку мама устраивала раз в неделю, по воскресеньям. Причём убирались все, кроме неё: Татьяна предпочитала руководить процессом.
Мать водила Светлану в школу только до второго класса, дальше её забирал Денис. Он же помогал ей с уроками, если требовалось.
— Я школу уже закончила, разбирайтесь сами, — говорила Татьяна, если дети пытались что-то спросить.
Отец, Олег, был полной противоположностью матери: мягкий, терпеливый, готовый на всё. Он никогда не повышал голоса, даже если Татьяна начинала скандал. Он полностью тянул семью на себе и не видел в этом ничего необычного. Раньше ведь так было принято.
Только вот Олег не учёл, что старая модель семьи безнадёжно устарела. Татьяна тоже не хотела этого признавать.
Если случались проблемы с деньгами в виде сокращения или задержки зарплаты, справляться с этим приходилось отцу. В одиночку. Он искал подработки, красил подъезды, собирал мебель. Всё ради того, чтобы принести деньги в дом. Распоряжалась средствами мать, при этом — не всегда разумно. Привычки откладывать или копить у неё не было.
В общем, нельзя было сказать, что Татьяна отказалась от карьеры из-за детей. Она просто не очень-то и хотела работать, так что никакой великой жертвы в этом не было.
Татьяна жила бы так и дальше, но Олега внезапно не стало. Ему не было и шестидесяти. Сердечный приступ. Мать даже не успела вызвать скорую.
Для семьи это стало шоком. Никто не был к этому готов. Большую часть хлопот взял на себя Денис: он организовывал похороны, решал вопросы с документами, выбирал всё необходимое. Светлана помогала, чем могла, но у неё на руках были двое маленьких детей и муж с серьёзным заболеванием. По большей части она утешала мать.
Мать же полностью погрузилась в скорбь. Оно и понятно. Прожить с человеком всю жизнь и вдруг остаться одной…
Светлана думала, что Татьяна искренне убита горем, пока не услышала на поминках:
— Ну, всё. Теперь кормить меня придётся детям…
Дочь уже в тот момент почувствовала, что назревает беда, однако одновременно действительно ощущала себя обязанной. Она стала помогать по мере сил: привозила продукты, которые им передавали свёкры из села, подкидывала то 500, то 1000 гривен. Больше просто не могла.
А через пару недель мать вдруг заявила, что это всё копейки, и ей нужно 25 000 гривен в месяц. Это при том, что ей всего шестьдесят два года.
В тот день они разошлись молча, но Татьяна всем своим видом излучала уверенность в собственной правоте. Она недовольно кривила губы, смотрела на детей так, словно это они пришли к ней просить, и лишний раз напомнила им перед уходом, что «всю жизнь на них положила».
Прошло два дня.
Денис позвонил поздно вечером. Голос у него был измождённым, будто он только что разгружал вагоны.
— Света, нам всё-таки надо это обсудить. У меня сын, ипотека, кредит за машину… У меня просто нет этих 25 000 гривен, — сказал он, тяжело вздохнув.
— То же самое. У меня, кроме всего, зарплата всего 12 000 гривен, — нервно хмыкнула Светлана. — Даже если я отдам ей всё, я ещё должна останусь. Паша работает, но ты же сам знаешь, у него диабет, ему постоянно нужны инсулин и лекарства. Не могу же я его посадить на голодную диету.
— Я понимаю. Но и ругаться с ней тоже бессмысленно. У меня есть мысль. Давай попробуем вместе.
Через час они созвонились с матерью по громкой связи.
— Мам, приезжай жить к нам, — предложил Денис матери. — Свою трёхкомнатную квартиру в Одессе будешь сдавать, все деньги — тебе. А мы вдобавок будем полностью тебя обеспечивать продуктами и всем необходимым. Катя не против. Главное — с нашим ребёнком нам помоги. И тебе хорошо, и нам.
— Я вам что, бесплатная нянька? Я своих уже вырастила. Хочу пожить для себя.
Светлана была ошарашена. Ей бы кто предложил такие условия…
— Ладно, мам, тогда можно по-другому, — неуверенно начала она. — Разменяй свою трёшку на однокомнатную квартиру. Остаток денег положи на счёт, будут тебе проценты. А мы будем посильно помогать. Ну, по 2 500 — 5 000 гривен ежемесячно с каждого, тут уж как сможем.
Для их города при наличии собственного жилья это был очень неплохой доход. Ну, может, придётся немного затянуть пояса и подумать над подработкой, но в целом помощь существенная.
Но и этот вариант Татьяну не устроил.
— Не собираюсь я никуда переезжать! И в бедности я жить не хочу. Почему я должна выпрашивать у вас копейки, когда я вам отдала всё?
— Тогда сдай лишние комнаты. Вот и будут тебе дополнительные деньги, — сказала дочь, едва сдерживая раздражение.
— На старости лет превратить свой дом в коммуналку? Вот уж спасибо!
— Ну, тогда мне предложить тебе больше нечего, — холодно ответила дочь.
На несколько секунд повисла тишина.
— Ну если не будете помогать — подам на алименты, — поспешно выпалила Татьяна.
В этот момент в разговор вмешалась жена Дениса, Екатерина.
— Простите, Татьяна Ивановна, а на каких основаниях? Инвалидности у вас нет, до пенсии вам ещё далеко. По закону вы здоровая, молодая женщина, — возразила она.
— Неблагодарные! — вспыхнула мать. — Надо было в детдом вас отдать и жить для себя!
Она бросила трубку. Связь прервалась.
С того момента прошёл месяц. Денис и Светлана пришли к единому мнению: какой бы Татьяна ни была, это всё же их мать. Они не могли просто взять и забыть о ней.
Денис посильно подкидывал матери деньги. Та ворчала и говорила, что это лишь подачки, но принимала. Светлана регулярно привозила продукты: картошку, курицу, помидоры. В основном — то, что передавали свёкры из села, но кое-что докупала и сама.
В один из таких визитов её перехватила пожилая соседка у подъезда. Та, что всегда совала нос не в своё дело.
— Ой, Светлана, и как же вам не стыдно! Мать теперь одна, а вы её с Денисом бросили. Она теперь полы моет в подъездах, чтобы хоть как-то прожить!
Светлана сначала хотела пройти мимо, но потом всё же решила ответить.
— Если бы мы её бросили, я бы сюда не приезжала. Это её собственный выбор — ничего не делать и требовать всего и сразу. Мы готовы помогать, но у нас тоже есть своя жизнь и свои семьи.
Соседка ещё что-то проворчала про «стакан воды в старости», но Светлана проигнорировала её. Она поднялась на четвёртый этаж. Татьяна открыла дверь с кислым видом и забрала пакет.
— Спасибо, — выдавила она из себя.
— Пожалуйста.
Дочь не стала задерживаться, да её никто и не приглашал. Она спустилась и пошла к остановке. Светлана делала это в первую очередь ради себя: чтобы её совесть была спокойна. В остальном же… Да, она выросла. Но теперь она несёт ответственность прежде всего за своих детей, а не за капризы взрослой женщины.
Тяжелая ситуация, не правда ли? Как вы считаете, где проходит та грань между «помощью родителям» и «потаканием потребительскому отношению»? И что бы вы посоветовали детям в этой ситуации? 👇
